Глава 9 Армения

Глава 9


Любава делала только первые шаги в своём творчестве, ей надо было ещё многому научиться, и в то же время хотелось передать свой жизненный опыт, может быть, кому-то это могло пригодиться, возраст в этом не был ей помехой. После того как она перестала работать, для неё это стало большим благом, но события с Максом всё перевернули в её жизни. Они опять возвращали Люшу к суетности быта и уводили её мысли в рутину будней, а ей этого совсем уже не хотелось. Для творчества нужен был покой, а быт съедал всё как молох.
Она вспомнила, как бросила работу, пообещав Максиму провести с ним отпуск, и начальник не возражал против отпуска, но в последний момент отменил своё решение. Люша привыкла держать слово и старалась не давать невыполнимых обещаний. Поразмышляв немного, она взяла и уволилась, можно сказать, в никуда.
Иногда она сама удивлялась своим поступкам, ведь прекрасно знала Макса, знала, что ради неё он ничем не пожертвует.
Как-то они решили поехать в Сочи: у Макса поездка была связана со спортом, а Любава взяла отпуск. Ехать решили поездом, чтобы выспаться и отдохнуть. Взяли с собой перекусить и немножко выпить в дороге, но случилось непредвиденное, перед самым отъездом у неё открылось сильнейшее кровотечение. Врач сказал Люше, что ей нужно срочно в больницу, но на следующий день они должны были уезжать и, подозревая, что он может бросить её в такой ситуации, (а она не сможет ему этого простить), попросила врача сделать ей укол и поехала.
Впоследствии удивлялась своему поступку, такое можно было сделать только от отчаяния, ради неё за всю жизнь он не пожертвовал даже баней, в которую ходил регулярно по четвергам.
В поезде на остановке пришлось бежать за врачом, ей сделали ещё укол, а на следующей станции уже поджидала на всякий случай скорая помощь. К счастью для Люши, всё обошлось.
В случае несчастья с Митей, когда тот порвал селезёнку, все тоже говорили, что он переживает, ходит бледный и потерянный. Одна Любава знала, что он переживает за себя: – это же он отвечал в первую очередь за события в пионерском лагере, и ещё неизвестно, чем бы это закончилось, если бы это был не Любавин ребёнок?
Тогда Макс тоже оставил их один на один со своими проблемами, но она всегда пыталась оправдать его и понять, и убеждала себя, что иначе он не мог, но ей от этого было очень горько.
В самые трудные моменты своей жизни она всегда оставалась одна, такое впечатление, что жизнь сознательно её закаляла.
       Остальное было более-менее благополучно, и все считали, что у них любящая семья.
Карьера у Макса покатилась как по маслу, в то время он нуждался в ней, да и она сама была рада этому. Они принимали гостей в очень большом количестве, и всё (в основном) обычно ложилось на Люшины плечи.

Когда проходили соревнования, у них всегда бывало много народа. Она умела создать хорошую обстановку, неплохо готовила и могла принимать гостей разного уровня, для неё это не составляло труда.
Гости к ним любили ходить, бывали и иностранцы, она всех могла принять по этикету, энергии у неё было достаточно и ей это не было в тягость.
Ей кажется, что в то время она напринималась гостей, на всю оставшуюся жизнь.
 Люша во время отпуска первое время часто ездила с Максом, их принимали везде хорошо, её знали все, и лучшего желать было нельзя. К ним тоже приезжали друзья из разных республик: часто приезжал Климент со своим другом Нориком, коммерческим директором завода «Арарат», и в тот очередной раз они поехали к нему в Ереван.
Климент их встретил на машине. Он очень необычно выказывал им своё уважение, меняя в течение дня неоднократно машины, оказавшиеся машинами его родственников. Сам он этим очень гордился и как сказал: «У нас все джигиты» - только лошади оказались железными, и ездили джигиты без всяких правил: могли ехать вдоль, поперёк, перестраиваться из третьего ряда в первый, и что самое интересное, относились все к этому очень спокойно, и так же спокойно пережидали, давая возможность проехать другим. Ехали под запрещающие знаки и против движения, а если останавливала милиция, то это значило, что нужны деньги, в Ереване платили всем и за всё. В гостинице взятки тоже брали за всё, и Любаве, хотя она сама работала в гостинице, нигде ничего подобного встречать не приходилось.
       Однажды она оказалась свидетелем, как два джигита в центре города в течение получаса гонялись друг за другом вокруг клумбы с цветами, посаженными в развилке дорог, кажется, всем было всё равно, и только одна она стояла, разинув от удивления рот.
Сам город, стоящий на реке Роздан и выстроенный из розового туфа, был очень красивым и каким-то светлым и тёплым, да и народ в нём жил добрый и делающий хорошую обувь.
Кругом были всё лавочки, лавочки с разнообразной обувью из хорошей, мягкой кожи не то, что наш «Скороход» (название как насмешка - в его обуви никто далеко бы не ушёл). Женщины очень страдали от этой обуви, но для того чтобы купить импортную обувь, нужен был блат, стоящий тоже немалых денег. Пальцы ног, исковерканные этой обувью, до сих пор доставляют Люше большие неприятности
В Закавказье народ всегда отличался отменным гостеприимством, русские тоже гостеприимны и даже очень, но ограничены в своих возможностях, у них нет такого благодатного солнца, особенно в северных районах (здесь его считают по дням) и зелени в огромных количествах.
У кавказцев гости собираются в великом множестве и все радушные и немного хвастливые и почему-то все князья, уж, наверное, от избытка чувств.
В Армении наряду с современными обычаями сохранились и, почти что варварские, наверное, как и у всех народов (например – наша масленица).
Как-то их отвезли в скальный Храм, полностью высеченный в горной породе. Храм был высок и просторен, служба велась каждый день, армяне, кажется, считаются самой древней православной нацией. Они попали на праздник и уже собираясь, было уезжать, сели в автобус, как вдруг увидели, что несколько сильных мужчин волокут барана на заклание. Он бедный, чувствуя беду, упирался что есть мочи, а три молодых человека никак не могли сдвинуть его с места. Любаве было его так жалко, что она порывалась выйти из автобуса и заступиться за него.
Ей доходчиво объяснили, что его не убьют, а только отрежут ухо, а съедят потом в праздник, раздав мясо нуждающимся… можно подумать, что барану от этого станет легче, это и считалось жертвоприношением, а у Люши, не было желания выяснять, кому и зачем.
Армяне – нация очень древней культуры и как всякая культура имеет свои доблести и, конечно слабости…..
Армянский народ в далёком прошлом создал сильное государство, которое не уступало в могуществе Персии и Византии. Армения, занимавшая выгодное географическое положение и обладавшая природными богатствами, на протяжении многих веков подвергалась нападениям со стороны могущественных соседних государств.
В 387 году она была разделена между Персией и Византией, стремившимися уничтожить независимость армянского народа. С особенной жестокостью проводила эту политику Сасанидская Персия, которой по разделу отошла значительная часть территории Армении (Восточная Армения).
В 428 г. Персидский двор лишил короны армянского царя из династии Аршакидов. В эту эпоху над Восточной Арменией, утратившей политическую независимость, нависла «смертельная опасность утраты также и своего языка и уничтожения своей самобытной культуры. Опасность угрожала самому существованию армянского народа».
Армянский народ стонал под тяжестью податей налагаемых персидским двором. И в 450 году в битве при Халхалахе, в которой приняли участие иберы и албаны были разбиты численно превосходящие персидские войска.
Всем известно о резне, произошедшей в 1915 году, когда турки вырезали огромное количество армянского народа, после чего Россия для поддержки Армении держала там целую армию.
Любаве довелось прочесть об этих событиях книгу В. Пикуля «Баязет».
На следующий день их отвезли к памятнику жертвам 1915 года. Он расположен на возвышенном месте, открытом и обдуваемом со всех сторон ветрами.
В период народно-освободительного движения против владычества Арабского халифата в 7- 10вв. сложился армянский героический эпос «Сасунци Давид» («Давид Сасунский»), повествующий о борьбе сасунских героев – богатырей за освобождение армянского народа от иноземных захватчиков.
На следующий день с утра съездили в Эчмиадзин – резиденцию главы армянской церкви, ныне город в 18 километрах то г. Еревана. В то время Каталикосом, патриархом армянской церкви был Вазген, у Люши сохранилась его фотография.
Вечером опять поехали в гости к друзьям Климента. В этом доме она чувствовала себя немного странно, так как отношение к женщинам в этой семье было ближе к феодальному: женщины не имели права сидеть за одним столом с мужчинами и выходили только для того, чтобы подать на стол, и уходили в задние комнаты.
Любава чувствовала себя неуютно, хотя хозяева и не подавали вида, но она не думала, что к ней было другое отношение, просто у них не было выбора. Кажется, они были персами, а те всегда себя считали арийской расой (такое мы уже проходили).
Как-то странно, Любаву почему-то чаще принимали за любовницу Максима?
Однажды в Виннице они были на играх, где принимали участие северные корейцы.
Все участники игр жили в одной гостинице, и к ним в номер зашёл один кореец, после чего Максу было сделано замечание, что недопустимо быть здесь с любовницей, и только после того как им объяснили, что Любава жена отношение к ней изменилось.
В комнату вошли женщины и на соседнем столе стали варить кофе в маленьких джезвах. Наблюдая за ними, издали, она научилась, как надо варить, чтобы кофе получалось с пенкой.
Мужчины, сыновья, зятья, на разных инструментах играли для них музыку – дань уважения….
Играли серьёзно, не так как у нас, побренчат, споют что-нибудь под гитару для души, и всё. Но когда в хорошей компании пели хорошие песни, Любаве самой это нравилось, это и было самым главным.
Обстановка в гостях ей так же понравилась только было как-то всё чопорно, не свободно и напряжённо, видимо от непривычки.
Через пару дней съездили в горное селение, где находится древний Храм для жертвоприношений «Гарни». Он представлял собой лобное место, колоннада под крышей и ступени для подъёма.
Храм напоминал храмы Греции, а рядом велись раскопки римских бань.
Вокруг возвышались высоченные горы, уходящие своими уклонами в древность, казалось, прокричи и эхо вернётся к тебе не искажённым, а твоим собственным звуком – такая это была мощь, не пропускающая ни один чужой звук.
Позднее, года через два Любава увидела, что в этом месте проходит песенный фестиваль, где впервые прозвучали песни в исполнении Т. Гвердцители.
Отпуск подходил к концу, и пора было возвращаться. Напоследок они отправились на озеро Севан, которое находится на высоте 1903 м., но они даже не ощутили высоты. Глубина озера до 86м., из него берёт начало, река Роздан, на которой и расположился Ереван.
Они приехали туда на машине и расположились в уютном ресторанчике, стоящем на берегу Севана. В нём подавали форель и сиги с веточками эстрагона (тархун по-местному).
Воздух был такой чистоты, что болело в груди, а вода в озере, словно застывшая была прозрачная до изумления.
Любава смотрела на высокие горы, окружающие эту гигантскую каплю, и прощалась с Арменией, и как вышло – навсегда.
Придётся ли свидеться!? После того как все стали самостоятельными, похоже, что нет…. Прощай, Кавказ!