Правда и горизонтальные восьмёрки

Правда и горизонтальные восьмёрки.

Я устал от всего. С утра до вечера работа, которая мне совершенно не нужна. Жалкие бумажки, которые я называю деньгами, это всё, что я получаю за марафон по кругам ада в своём офисе. Они не стоят того, им никогда не вернуть и половины того, что я потерял. Разве сможет цветная бумага когда либо вернуть мне мои мечты и надежды? Сможет она сделать мои руки нежными и ласковыми, а разум освободить от заводского мусора, вновь сделав его юным и мечтательным?! Маленькая квартира, вечно трезвонящий телефон и горький кофе на завтрак – это моя жизнь. Каждое утро я встаю, пытаясь лезвиями и пеной смыть гарь прошедшего дня, варю отвратительный кофе, чтобы, скривившись, проснуться, а потом, оглядывая свою квартиру, я понимаю, что забыть мне просто нечего, и ухожу на работу. А ради чего я делаю одно и то же? Ради чего мне приходится играть монотонные вальсы и прелюдии на клавиатуре офисного компьютера? Не вижу цели, не вижу смысла! Работа? Ради денег? Уверен, будь я бродягой, но собой хотя бы на половину, я бы был намного счастливее. Жизнь в навязанной чужой корыстной волей маске невыносима. Имея пять минут свободного времени на то, чтобы заснуть, я понимаю эту простую истину, проклинаю всё, чего добился глупыми наставлениями, идя по протоптанной дорожке. Я сожалею о навсегда стёршихся и пожелтевших, как фотография, мечтах, но сил на то, чтобы высказать всё своему потолку не хватает. Он слишком хороший собеседник, для жалкого нытика, который только и может, что жаловаться на свою жизнь.
Может быть я не прав? У моей работы действительно есть цель, а я не просто структурная единица громадной системы… остаётся надеяться на это, чтобы не сойти с ума. Как может человек, не способный быть единым в себе, бороться за единство с призраками лучшей жизни? Потолок молчит, я борюсь с самим собой, спорю, горя гневным огнём, разношу всё на своём пути, а он, смеётся. Мудрец он, а я глупец, а может мудрец я, а глупец он? Что если я прав, я мог однажды свернуть с дорожки и пойти через сумрачный лес протаптывать себе тропу. Вместо этого я остался на дороге и пошёл в ту сторону, куда меня звали украшенные золотом указатели. Миллионы человек прошли этот путь, не желая делиться, они испортили дорогу, раскопали ямы, поставили ловушки, сменили указатели. Я долго шёл, ведомый мечтами, которые мне навязали те, что его ни разу не видели с обеих сторон. Но путь мой прервала глубокая яма, у которой нет дна, я лечу вниз и не могу остановиться. Сперва, я испугался, надеялся, что всё же зацеплюсь и, выбравшись из ямы, пойду дальше, не сумев, я запаниковал и яростно пытался за что-нибудь схватиться, теряя руки и ноги в темноте… Теперь же я, отчаявшись, смирился. Раз уж суждено мне разбиться в месте, куда даже солнце не решается сунуться, то пусть будет так. Что же сейчас, после годов смертельного полёта, разбудило во мне давно забытые чувства юного наивного глупца, шагнувшего в бездну? Откуда снова паника, почему снова хочется схватиться за любой выступ и, не жалея сил, ползти вверх к свету?

Заснуть удалось к половине пятого утра. Тело получило желанный покой, но я не таки не смог убежать от своих тревог и во снах. Потолок с интересом наблюдает, вглядываясь в мои закрытые глаза.

- Что ты хочешь? – сказал мне кто-то, прячась в лучах света.
Я оказался в комнате. За спиной у меня была дверь. Все стены были белоснежно-белыми, будто я стою посреди облаков. Я могу видеть свои руки и ноги, я могу видеть перед собой, но размеры комнаты определить мне было невозможно. Каждый раз, прищуриваясь, я видел как стены убегают от моего пристального взгляда.
- Что ты хочешь? – повторили вновь из бесконечного света.
Голос прозвучал приглушенно, будто в моей собственной голове неведомый диктор читает провокационные речи: « Что ты хочешь? Свету, газа и электричества? Поддержи движение юная гвардия!» Что то подобное.
- Кто ты? – спросил я.
В ответ молчание… Странно стоять посреди бесконечно белой комнаты и слушать молчание, которое даже не может себе представить глухой. Стало неуютно, показалось ,будто за спиной кто-то стоит, но там только дверь. Все звуки съели, даже малейший шорох, даже мой слабый шёпот. Я стоял и постукивал об пол ногой. Ничего не было слышно.
- Кто ты? – снова спросил я.
Я с трудом расслышал собственные слова, голос показался настолько чужим, будто, пока я спал, мне тайно подменили голосовые связки.
- Что ты хочешь? – голос незнакомого мне человека прозвучал неожиданно громко, он напугал меня.
Похоже этот человек не знает других вопросов.
- Чего я должен хотеть?
В ответ только молчание.
Я напряг все мои ещё не сварившееся от повседневной работы мозги, чтобы ответить на вопрос. Мне вовсе не хотелось снова слышать грозный бас незнакомца. Другого выхода заткнуть его я не видел.
- Я хочу быть другим – первое, что пришло на ум.
- Кем ты хочешь стать?
- Кем угодно.
 Неожиданно белый свет, до сих пор заполнявший всё вокруг, погас, уступив место темноте. Недалеко от меня загорелась свеча, на кресле сидел человек. Подумав, что это и есть мой странный незнакомец, я направился к нему.
- Ты обернёшься волком и познаешь жизнь дикой собаки.

Лес был сегодня необычайно тёмным, будто свет выключили. Я начинаю охоту. Слабый запах пушистой добычи прятался среди сосен. Мои лапы бесшумно оставляли следы на свежем снегу. Я следовал за зайцем по маленьким ямкам, сладкий запах, ублажающий мой мокрый нос, говорил, что я на верном пути.
Загнанный в угол, заяц был окружен стаей волков, но мне удалось схватить его первым, теперь эта моя добыча. Дикие собаки не желали отдавать одному единственному волку свой обед, тогда лес наполнился визгами, а снег окрасился в цвет страстей и горя…

Снова белая комната. Над креслом висела небольшая лампа, человек, дёргая за верёвочку макал меня из кипятка в ледяную воду, из ледяной в кипяток. Пропадая горизонтальной восьмёркой белый и чёрный, оказались слишком похожими друг на друга, вот только цвет снега дал мне шанс хотя бы видеть самого себя, в то время как мрак поглощает всё, что встречает на пути.
- Кем ты хочешь стать? – повторил вопрос человек.
Щелчок, комнату снова наполнил мрак.

Я побывал во всех шкурах, какие мог вспомнить. С умом когда то высшего существа, как полагают глупцы, я не мог совладать с малейшими трудностями, до сих пор я лишь ныл и жаловался, теперь меня лишили любого чувства собственного достоинства.
- Кто я? – спросил , забывшись.
- А кем ты хочешь стать? – не унимался человек.
В пламени свечи я видел свою тень, она гасла, она бежала от гаснущего человека, у человека в кресле её не осталось.
- Собой – ответил я.
- Ты не знаешь себя.
- Ты знаешь.
- Твоя жизнь полна лишений, ты пришёл, чтобы отказаться от неё, и я показал тебе другие души – сказал человек без тени.
- Это последнее, что у меня осталось, первое, что я получил. Верни мне это.

Будильник разбудил меня. Опять пора на работу. Покинув горизонтальные восьмёрки моих фантазий, я вернулся в тот суровый угловатый мир, размером с три комнаты, где я поселился. Стоило пройти пол жизни, чтобы оценить то, что имею, стоило осознать, что перемены не должны сжигать старые посевы. Потолок, ты мудрец, я глупец. Ты смеялся над моим невежеством, мне остаётся только приклониться перед тобой.
- Эй, Карамзин, стоило влезть в чужие шкуры и узнать истину, чтобы сказать правд самого себе и своему потолку. Скажешь нет? Я отправляюсь на работу, я остался собой, хоть и немного поумнел. Истину ищут, рискуя жизнью, не боясь испепелить всё, что строил у себя внутри годами. Глупец тот, кто полагает, что правду можно взять сразу же, как потребуешь, потолок, ты мудрец.