Wasting the dawn

Chapter 4
Wasting the dawn
(Провожая рассвет)

С момента, как Эден посмел покуситься на мое тело, прошло несколько дней, а я был все так же взбешен, как и в первую секунду. Дело было даже не в моей ущемленной гордости, не в принципах, дело в боли… Когда он коснулся меня, внутри будто взорвались воспоминания, которые я так долго старался спрятать в самую глубь души. Я сидел в пассаже, когда увидел, как меленькая девочка с озорными огоньками в глазах, болезненно худая, увлеченно выдувает разноцветные мыльные пузыри, тонкие и хрустально-прозрачные и звонкие. Она так мне напомнила…
Мне было пятнадцать… Теплый сентябрь заигрывал с моими светлыми волосами пшеничного цвета, когда я стоял на балконе свесившись с него чуть ли не на половину: так было любопытно, что делает внизу толпа тинов, обосновавшихся в последнее время около нашего подъезда. Один из них, худенький, грустный, с синими удлиненными волосами, увлеченно выдувал мыльные пузыри, а другие смеялись над ним, выкрикивая какие-то еле слышные матерные слова.
Релины дома не было, поэтому, быстро натянув джинсовую куртку, я бегом по лестнице спустился вниз и притаился за притолокой, слушая их разговор и только чуть выглядывая из-за нее, чтобы лучше рассмотреть того юношу с мыльными пузырями. У него были лимонно-зеленые кошачьи глаза, в которых зрачки были подобны тонким черным ниточкам. Синие шелковистые волосы отливали серебром, обрамляя бледное лицо с маленьким вздернутым носиком и пухлыми губами, складывающимися трубочкой при выдувании пузырей. Его желтые глаза скользнули по дверному косяку, видимо поймав меня взглядом, он поманил пальцем, но я не решался выйти, опасаясь их реакции и того, что я просто не смогу сказать ни слова. Забился в угол поглубже и присел на корточки, надеясь, что за мной никто не пойдет, но, спустя несколько секунд, передо мной появилось его милое личико с улыбающимися, немного затуманенными глазами.
- Привет, ты чего прячешься? – спросил он у меня, присев рядом и уткнувшись носом в мои волосы. – Меня зовут Вэйв и я давно хотел с тобой познакомиться, но ты постоянно был с этой рыжей, - повернул к себе мое лицо и улыбнулся. – Ты вкусно пахнешь… как тебя зовут?
Я испуганно глянул на него и кое-как пробормотал:
- Скай Инферно… - мне показалось, что внутри что-то закопошилось, что-то горячее и живое, приносящее блаженную слабость.
- А тебе сколько лет? Мне четырнадцать, - он снова пустил несколько мыльных пузырей, один из которых сел мне на нос и лопнул, ошарашив меня этим самым фактом. Вэйв громко рассмеялся, глядя на мое растерянное лицо, и уронил голову мне на плечо, втягивая носом запах моих волос.
- Мне пятнадцать… - все так же неуверенно ответил я, совершенно не понимая, чего это он ко мне так льнет.
- Да ты почти наш ровесник! – воскликнул Вэйв и достал из кармана пачку паршивых More и предложил мне, на что я только отрицательно мотнул головой. – Пошли с нами на хату к одному челу, у него сегодня родичей нет… - он приподнял тонкие, подчеркнутые карандашом, брови и сделал затяжку.
- Эй! Вэйв, ты че там застрял или ты уже его изнасиловал? – раздался громкий гогот, я почувствовал, как мои щеки розовеют.
- Да заткнитесь вы! – отозвался тот, чуть повернув голову в сторону выхода. – Ну что? Пошли? – встал и потянул меня за собой, я все же поддался и вышел с ним к компании, которая пялилась на меня весьма подозрительно: на мои золотистые волосы, на белую шелковую рубаху и ухоженные руки.
- Пойдем быстрее, - шепнул я на ухо Вэйву, вцепившись в его руку, скорее по привычке, чем от какого-то другого чувства, однако вся компания обратила на это внимание. Юноша кивнул мне в ответ, и мы направились в чью-то замызганную бедную квартирку, совершенно неуютную и пустую, с приторным запахом одиночества и тоски. Я не любил этот запах бедняцкого одиночества с самого детства, как только впервые с ним столкнулся, поэтому мне было трудно привыкнуть к тому, где пришлось находиться. Несмотря на это, мне все равно было любопытно и приятно просто ни о чем не думать, выкуривая свои Marlboro lights одну за одной и обжигая горло дешевым пойлом, от чего в голове все переворачивалось, перед глазами уже расползалась блаженная муть, заполняя всего меня горячим дыханием алкоголя. Мне были привычны целующиеся по углам парочки, хотя я уже не разбирал, кто тут парень, а кто девушка, что, собственно, не было так уж и важно в том обществе, где я очутился.
Я лежал на широкой кровати, стоящей во второй спальне, по всей видимости, родительской, и наблюдал, как в ванной напротив комнаты, незнакомый парень задирает девушке юбку, та же изображает, что ей приятно. Кому, как не мне, было известно, что приятно девушкам и женщинам, но я промолчал, как обычно, не страдая особой разговорчивостью, и сделал очередной глоток из врученной Вэйвом бутылки. Сам он куда-то тоже испарился, видимо, уделяя внимание своей пассии по имени Ирма, которую до этого будто совершенно не замечал.
Я поднял глаза к потолку, вдохнув запах раскуривающейся на кухне травы, и поморщился, с недовольным видом пытаясь отогнать его от себя. Тут прямо у меня перед глазами возникла тонкая рука с изящными длинными пальцами, держащая коротенький дымящийся косяк.
- Вот, попробуй, уверен, ты такого дерьма никогда не курил, - Вэйв упал рядом, когда я взял из его рук косяк и глубоко им затянулся, задержав дыхание.
- А где Ирма? – поинтересовался я, выпуская в воздух кольца дыма, тогда мой голос был на октаву выше, но теперь я совершенно его не помню.
- Она ушла домой, все-таки уже поздно, - я понимал, что меня уже давно ищут, но уходить не собирался, передав косяк обратно Вэйву, который не менее жадно затянулся им, - тем более, она опять обиделась.
- На что? – кто-то включил Le Ciel, мелодия которой подхватила мое сознание и куда-то понесла, заставив прикрыть глаза и сделать еще глоток виски. – Да на то, что я тебя с собой притащил и не уделяю ей должного внимания… - вздохнул и затушил окурок прямо о тумбочку. – А мне все равно, - снова уткнулся носом в мои волосы. – Сколько кругом вони, а ты все так же вкусно пахнешь, - прошептал мне на ухо. Я повернулся к нему, изучая взглядом его тело, юное, но уже такое опытно-извращенное в ласках, Вэйв поднял на меня свои хитрые кошачьи глаза и запустил пальцы в мои волосы, немного пьяно улыбаясь.
- Почему тебе все равно? – спросил я в искреннем недоумении, сам себе кажущийся диким и непросвещенным, будто отгороженным от реального мира.
- Потому что она мне не нужна: она меня не заводит, - по-кошачьи перебрался на меня сверху и провел руками по шее – я откинул голову назад, наслаждаясь его прикосновениями. – У тебя даже нет пирсинга!? – удивился Вэйв, теребя мочку моего уха губами.
- Нет, я как-то об этом даже не задумывался, - ответил я, чувствуя возбуждение от выкуренной травы и выпитого виски.
- Давай тебе прямо сейчас уши проколем, м? – промурлыкал он тихо, аккуратно сползая с меня и сверкая невинной порочностью в глазах.
- Давай, - я подождал, пока Вэйв найдет подходящую иглу (причем от одноразового шприца), вату и серьги. Странно, я даже ничего не почувствовал, когда он прокалывал мне уши с яростным энтузиазмом и вставлял небольшие кольца в дырочки.
- Ну вот, теперь ты еще красивее, - его проворные руки расстегнули верхнюю пуговицу на моей рубашке. – Ты мне нравишься, - прильнул губами к шее, лаская ее языком. Ощущая на себе его детскую опытность, я чувствовал внутри непреодолимое желание научить его любить по-настоящему, дать ему нежность, которой я сам не знал. Вэйв прижался ко мне всем телом, я ощутил на своей груди биение его сердца. Когда тонкие пальцы стянули с меня шелк сорочки и расстегнули широкий кожаный ремень, выдернув его из шлевок, я понял, что этот мальчик мне тоже нравится. Возможно, это была любовь с первого взгляда, странная любовь, как мне сначала показалось, поэтому я даже не проявлял никаких чувств к нему. Я не знал, могу ли себе позволить что-то в отношении Вэйва, но потом я понял, что, если я занимался сексом с опекуншей, то могу так же делать это с парнем.
Возможно, это был своеобразный акт протеста против диктатуры, которой я обычно подвергался, живя с Релиной, но, в любом случае, я знаю, что любил этого синеволосого юношу, чьи локоны обожал накручивать на пальчик и рассматривать, наблюдать, как они переливаются на свету. Это было завораживающе.
Вэйв взял мое лицо в ладони и поцеловал, проникнув в рот горячим языком, нетерпеливым и ловким. На его губах остался вкус сладкой дешевой жвачки, имевшей, по моим представлениям, ядерно-розовый цвет, и я слизнул его с нежных губ, просто проведя по ним языком. На фоне заиграла Der Letzte Hilfeschrei, распыляя мои итак несвязные мысли еще больше, когда Вэйв стянул с меня одежду и провел руками по телу, нащупав ребра и бедренные косточки.
- А так ты мне нравишься еще больше, - прошептал он, даже не обращая внимания на то, что в квартире полно народа и даже не удосужившись прикрыть дверь. Впрочем, меня это тоже ничуть не стесняло, я совершенно не думал о ком-то кроме него. Глупо это было, возможно, но тогда Вэйв для меня стал своеобразной отдушиной, которая всегда помогала мне придти в себя или же, наоборот, забыться. Пусть он был падшим и морально извращенным в большинстве понятий, я все равно воспринимал его как нечто прекрасное с потрясающими умелыми губами.
- Хочешь, я сделаю тебе минет? – спросил он. – Я, правда, хочу сделать тебе приятно… ты мне очень нравишься, - при этих словах на меня нахлынуло странное ощущение непривычности ситуации, поэтому я просто притянул его к себе, прижавшись губами к его губам, самым сладким, что тогда для меня существовали. Однако Вэйв быстро выскользнул из моих объятий, нарисовав влажную дорожку языком на моей груди и спустившись к животу. В глазах потемнело и поплыли разноцветные звезды, я просто не мог остановить его: было приятно и тепло… изнутри тепло.
Я был пьян, накурен и ошеломлен происходящим. Сердце билось, словно сумасшедшее, будто норовило выскочить, бешено колотясь о ребра.
- Тебе, кажется, это нравится, - проворковал Вэйв, щекоча кожу дыханием и кончиками волос. – Пусть я грязный паршивый извращенец, но я все равно умею любить… - я почувствовал себя счастливым, свободным, мне хотелось убежать вместе с ним куда-нибудь, чтобы освободиться от гнета общества…

Домой я вернулся утром и, тихо открыв дверь, скользнул внутрь, где меня уже ждала Релина, которая сразу поняла, что я немного не в себе, если не сказать, совершенно в облаках, да еще и с жутким сушняком после всего употребленного.
- Ты где был? – строго спросила она, возникнув прямо передо мной, но я, пропустив ее слова мимо ушей, обогнул препятствие и направился в ванную, как лунатик. – Скай, я с тобой разговариваю! – поймала меня за руку и резко дернула к себе так, что я чуть не влепился в нее носом, но вовремя поймал равновесие и поднял на рыжую мутные глаза. – Повторяю, где-ты-был?
- Какая тебе разница? – ответил я, вырывая из ее цепких пальцев руку. – Не твое дело! Поняла??? Ты никто мне… - сказал я сначала неуверенно, потому что меня все еще немного мутило. – Никто! И звать тебя никак! – крикнул так, что, наверно, все соседи слышали, и хотел уже продолжить путь.
- А ну стоять! – рявкнула женщина, направив на меня дуло пистолета. – Ты будешь мне отвечать, иначе я расшибу тебе башку и скажу Кводу, что такой ретивый мальчишка нам не нужен! Ты понял?! Отвечай на вопрос! – ее трясло от ярости и гнева, я видел, как ее зрачки сузились, и только молча сжимал и разжимал кулаки.
Резко дернулся в сторону – выстрел, глаза Релины вспыхнули гневом. Я подпрыгнул и, выбив из ее руки оружие, поймал его. Приставил дуло к ее виску и проговорил твердо, насколько мог:
- Я не твоя собственность, чтобы ты могла меня в любое время выкинуть, как ненужную тряпку. Ты будешь терпеть все, пока я нужен твоему брату. И ты не смогла бы меня убить по той же причине, потому что Квод не понимает подобной горячности, - поднял пистолет за ручку двумя пальцами и грохнул об пол. – Ненавижу вас всех! – убежав в ванную, закрылся там и плеснул в разгоряченное лицо холодной воды, чтобы немного прийти в себя.
- Скай, открой немедленно! – Релина ударила кулаком в дверь и дернула ручку. Я постепенно осел на пол, а потом и вовсе растянулся на дорогом кафеле. Теплые полы… как они меня раздражали! Хотелось чего-то ледяного, чтобы остудить и душу, и тело, поэтому я забрался в душ прямо в одежде и включил холодную воду. По телу прошла болезненная судорога холода, который острыми иглами пробудил сознание. Я содрогнулся, будто зверь, скидывающий с шерсти водяные капли, дикий и непокорный, и прислонился спиной к стенке душевой, чувствуя, как холод обволакивает мое тело. Открыв рот, я стал жадно ловить ледяные капли, чтобы утолить жажду, и пересохшее горло покорно принимало скудное количество воды, попадающее в него. Я весь выгнулся, потянувшись за этой блаженной живительной влагой, подставляя лицо под упругие струи. Губы уже дрожали от холода, руки тряслись, но я все еще стоял под душем, вспоминая то, чему меня учил Йомэй, пытаясь отделить разум от тела и не чувствовать холода. Когда-то это у меня прекрасно получалось, но чертов врач, к которому меня постоянно водили, постарался над тем, чтобы сделать меня зависимым от лекарств. Возможно, Вэйв смог бы мне помочь бросить все это и снова стать человеком, а я смог бы научить его любви, но…
Я прикрыл глаза, унимая дрожь и ненависть, прогоняя их из себя, пытаясь совладать с собственными чувствами и эмоциями. Однако меня все еще трясло, дыхание сбивалось, вырываясь из подрагивающих губ, я старался не слушать вопли Релины за дверью. Вскоре совсем перестав что-то слышать и чувствовать, я, будто воспарил над собственным телом, отдыхая от земной оболочки. Понимал, что она замерзает, пульс замедляется, сердце медленно останавливается, но все равно не собирался возвращаться так быстро. Было тихо и комфортно, тепло… еле ощутимо легко и свежо… Я вдохнул полной грудью, не чувствуя запаха воздуха, и вернулся обратно.
Тело онемело от холода, я еле смог пошевелить руками, чтобы стянуть с себя одежду и отрегулировать воду. Релина вроде затихла, не было ничего слышно, кроме шума воды. Я вымыл голову, как всегда, пользуясь ванильным кондиционером для волос, и выскользнул из ванной, уже согревшись, даже не удосужившись убрать свои вещи. Как это ни странно, рыжей уже не было, не было и ключей от квартиры, а часы показывали уже восемь вечера. За окном солнце катилось к горизонту, окрашивая его яркими теплыми тонами, плавно вливающимися друг в друга, перетекающими из одного в другой. Я натянул на себя узкие черные джинсы, обтягивающие мои тонкие ноги, накинул тонкую белую хлопковую рубаху простого кроя и босиком вышел на балкон, надеясь увидеть внизу своих вчерашних знакомых, но там никого не было… пустота… Я сделал глубокий вдох, пытаясь сохранять спокойствие… Как я мог надеяться на то, что кто-то может обо мне помнить? Но я хотел, чтобы меня помнили! Глаза мгновенно погорячели и наполнились слезами. Я обхватил себя руками и сжал ткань рубашки чуть ли не до боли в пальцах. Хотелось кричать… но крик застрял где-то в горле тугим твердым комом, который не двигался с места.
В дверь позвонили, и я резко смахнул слезы с глаз, боясь, что кто-то, кроме меня будет знать о них. Мне не очень хотелось открывать, потому что кто, кроме Релины или Квода, мог явиться в нашу квартиру, но когда я увидел на экране Вэйва, то с радостью распахнул дверь, взломав электронный замок, и бросился ему на шею, обвивая тонкую фигуру руками.
- Я уж думал, что вы меня забыли, - зарылся носом в его волосы, теперь нежно благоухающие ночными фиалками, и прибалдел.
- Они все, может, и забыли, а вот я – нет, - юноша подался вперед, заталкивая меня обратно в квартиру, где витал запах моего кондиционера для волос. – А ты все такой же вкусный, - улыбнулся лукаво. – Я тебя хочу…
- Я рад, что ты меня помнишь, - выдохнул я, пытаясь унять блаженную дрожь в теле. – А меня закрыли сегодня… Релина комбинацию сменила…
- Ах, так ее нет! – с радостью откликнулся Вэйв, закрыв за собой дверь, и потащил меня в комнату, которая первой попалась ему на глаза.


У меня был целый месяц счастья и свободы с ним. Мы убегали из дома, садились всей компанией в старый, полуразвалившийся грязный фургон и катили подальше от города, в лес или в поле. Я хорошо помнил всегда, как я бегал среди увядающей, но все еще высокой травы, издающей потрясающий пряный аромат, как Вэйв ловил меня и сжимал в объятиях. Его прикосновения стали теплее, они шли от самого сердца, передавая мне то, чему я смог его научить… любви… В ту ночь, когда мы, словно дикие газели, носились по полю, сминая под собой высокую траву, мой синеволосый любовник удивил меня. Я, конечно, заметил, что он больше не покупает сигареты, обычно стреляя их у друзей или прохожих, но даже не мог себе представить такого.
Вэйв повалил меня в траву и сел сверху, склонившись надо мной. Сладко прошептал:
- Эй! Я тут подумал, - достал из нагрудного кармана короткую цепочку, на которой висело небольшое серебряное сердечко с вырезанными ни нем изящными узорами. Я открыл его: внутрь была вставлена наши фотографии, на одной из которых мы запечатлены в поцелуе. Сердце подпрыгнуло и затрепыхалось в груди, когда Вэйв аккуратно надевал украшение мне на шею. Я обвил его шею руками и поцеловал.
Да, я всегда это помнил, даже тогда, когда Релина потом орала на меня за то, что я не ночевал дома, хотя мне было глубоко плевать на ее мнение. Обычно я просто отправлялся в ванную или в свою комнату и закрывался там, чтобы не видеть ее разгневанного лица. Больше всего бесило ее то, что я не выполняю за нее всю грязную работу, что мной нельзя управлять, да и вообще, что я какой-то дерзкий и неприступный стал.

Я вернулся домой, выполнив часть своей работы с Кводом. Стоило мне ступить через порог, как меня схватили крепкие сильные мужские руки и потащили в гостиную, где на полу валялся бесчувственный Вэйв. Я не понимал, что происходит, поэтому действовать не решался, осознавая, что в моих руках не только моя жизнь, но и жизнь кого-то безумно дорогого мне. Остановившись, не мог отвести глаз от бесчувственного тела на вишневом паркете. Внутри все разрывалось на части от страха, я просто был сбит с толку, впервые в жизни не мог пошевелиться, глотая ртом воздух, словно меня лишают его сладости.
 - Я же сказала, что найду способ тебя приручить, - сзади послышался ехидный голос Релины, за которым появилась и она сама с блестящим длинным охотничьим ножом в руке.
- Что… - вырвалось из меня какое-то детское мяуканье, когда я наткнулся взглядом на сталь оружия. – Что ты собираешься делать? – в ответ на мой вопрос женщина резко вздернула Вэйва за волосы вверх – его тело изогнулось, поддаваясь движению, юноша пронзительно вскрикнул, получив сильный удар в лицо рукоятью ножа.
- Ты ведь трахал эту шлюху, так? – спросила она зверски сверкая глазами и проводя по его покрасневшей щеке пальцами. – Хм... Интересно, чем тебя не устраивала я! Из-за того, что у меня нет члена?! – взвизгнула она, отбрасывая мальчишку к стене. Тот бессильно сполз по ней, пытаясь открыть мутные от боли глаза. Перехватив поудобнее нож в руке, рыжая приблизилась к нему и придавив его коленом к полу проговорила ядовито на ухо:
- А теперь я трахну тебя, пусть он посмотрит! - ее голос был полон злости и ненависти. Вэйв попытался вырваться, но Релина ловко обхватила его руку и вывернула так, что мальчишка вскрикнул.
- Ах! Еще один ретивый подросток! – распорола ткань на его джинсах и одним движением сорвала, продрав костоломом его бедро и заставив мальчишку закричать и забиться под ней в припадке боли..
- Оставь его в покое! – взвизгнул я со слезами на глазах, пытаясь вывернуться из рук ее прихлебателей, но два сильных мужчины не идут в сравнение с ослабшим под действием шока подростком. – Нет, Релина!!! – мой голос сорвался на последних слогах ее имени. – Перестань! – уже еле прохрипел я, выворачивая руки из мертвой хватки.
- Что, ревнуешь? – хохотнула та, проводя ногтем по разорванной коже и размазывая по его белому телу кровь, и вцепилась пальцами в нежную плоть, показавшуюся из раны, заставив Вэйва зарыдать от боли. – Не мудрено, - склонилась к его уху, - Скай ведь знает, что я люблю молоденьких мальчиков! – с ядовитой сладостью прошептала она, проводя холодным лезвием по его ягодицами и раздвигая их.
- Отпусти… Отпусти его! – завизжал я, когда женщина всадила в задний проход юноши рукоять кинжала, и мой крик слился с тем, что вырвался из его уже искусанных до крови губ. – Кричит! – удовлетворенно мурлыкнула Релина, глубже всаживая в него нож, подчиняя его тонкое тело своим резким движениям. – Эротично, правда, Скай? – садистски улыбнулась, повернувшись ко мне. Я глухо всхлипнул, не чувствуя слез, текущих по щекам и с силой пытаясь выдернуть руки, уже отдававшиеся болью в суставах, из огромных пятипалых клешней, которые держали меня.
- Нет… нет… перестань… - молил я, повиснув на этих руках. К горлу подступила тошнота, голова пошла кругом, но я не мог отвести взгляд от этого ужасающего зрелища. Но Релина только шире ухмылялась, глядя на мои слезы. Она рванула нож из Вэйва и пригвоздила им его руку к полу – из горла мальчишки вырвался сдавленный крик, больше похожий на всхлип. У меня перед глазами потемнело, будто я чувствовал всю ту боль, которую рыжая причиняла Вэйву.
- Он и правда чудный! – заворожено проговорила женщина, переплетая свои пальцы с пальцами юноши и уткнувшись в его синие волосы. – Ночные фиалки… Представляю, как ты кончал, вдыхая запах его волос! - закатила глаза. Вэйв только что-то бессильно простонал, словно во сне, повернувшись лицом ко мне – я судорожно вздохнул: он даже не понимал, что происходит, маленький, несчастный и накачанный наркотиками, юноша не сопротивлялся ей почти, только в отголосках боли чувствуя опасность. Ставшие несчастными, его глаза испуганно бегали, словно у затравленного лиса, заставляя мое сердце рваться из груди и бессильно трепыхаться. Я будто окаменел, не в состоянии пошевелиться и глядя в эти бездумные глаза. Рыжая провела ладонями по спине, сминая ткань рубашки и рванула ее – волокна послушно разошлись под появившимся из ниоткуда тонким лезвием короткой катаны, которая впоследствии очертила на белой спине юноши кровавый узор, открывающий взорам тонкие слои кожи, подкожного жира и розово-нежного мяса, в которое Релина с остервенением впилась ногтями, раздирая его. Вэйв содрогнулся всем телом под ее весом, но высвободиться у него не было сил.
Я ничего уже не мог видеть перед собой из-за постоянных вспышек в глазах, сменяющихся тьмой, в ушах бухало сердце, только в голове прозвучал его слабый голос:
- Скай, помоги… - прошептал Вэйв одними губами, вырывая меня из объятий страха. Я сдавленно закричал, глотая соленые слезы, и рванулся вперед, освобождаясь от рук, сдерживавших меня, и с силой толкнул одного из мужчин локтем под бок. Сделал сальто, перевернувшись в воздухе, и ударил в лицо тяжелой подошвой – раздался хруст, и громила повалился на пол, зажимая кровоточащие обрывки кожи( я разорвал его железной вставкой на платформе ботинок). С быстротой молнии проскользнул между ног у стоявшего наготове телохранителя Релины и сбил его с ног, ударив под зад носком ботинка. Вскочил на ноги и, словно разъяренный зверь, бросился на опекуншу, сбив ее с Вэйва…
Я был готов разорвать всех на части до тех пор, пока не увидел его окровавленное лицо с закатившимися глазами и измученное тело, уже просто не мог сдвинуться с места. Казалось, прошла целая вечность с той секунды и до момента, когда Релина положила руку на мое плечо, тихо и уверенно проговорив:
- Так нужно, Скай… знай, если ты еще хоть раз в жизни вознамеришься покинуть меня, я сделаю то же самое с другим дорогим тебе человеком… - я резко обернулся, отшвырнув ее от себя, и, завизжав, словно придавленная собака, бросился на телохранителей, один из которых помогал другому подняться. Я забыл об оружии, считая, что только собственное тело может помочь мне, и с размаху ударил мужчину в скулу, содрав кожу на костяшках пальцев и вывернув громиле челюсть, кости которой угрожающе хрустнули. Оттолкнувшись ногами от пола, зацепился тонкими пальцами за шикарную люстру, и, раскачавшись и обрушив ее на пол, перевернулся несколько раз в воздухе. Извернулся и с разворота ударил носком ботинка прямо в основание шеи – мужчина упал замертво, закатив глаза. Я выхватил из-за пояса пистолет, наконец, вспомнив о его существовании, и выстрелил в кисть еще живому подчиненному опекунши – разрывная пуля разнесла плоть и кости на мелкие скользкие ошметки. Остановившись прямо перед ним с дикой ухмылкой на инфантильном личике, я со всей силы швырнул Desert Eagle в его лицо, размозжив черепную коробку… Дыхание разрывало горло множеством жадных лезвий… тело содрогалось от их извращенно-нежных касаний, руки невротически дрожали, предательски сдавая меня в объятия сдавливающего сердце отчаяния… я прикрыл глаза и медленно попятился назад, постепенно оседая на пол, пока не забился в ближайший угол, закрывая лицо руками и пытаясь заткнуть уши наушниками-капельками.
Слух тяжелым стройным рифом резанула гитара, заставив меня содрогнуться и запрокинуть голову в блаженном экстазе от этой сумасшедшей музыки, от красоты эмоций и чувств, которые все еще жили во мне… так долго и так коротко мог я быть счастлив с ним… я полюбил человека, которого не должен был любить… Я сделал то, чего не должен был… Уловив движение перед собой, я резко поднял голову: передо мной стоял уже давно знакомый мне врач. Я только моргал… Горячие слезы заполнили глаза, тихо и отвратительно-откровенно струясь по щекам. Из меня вырвался тихий и жалобный стон…
- Привет, Скай, - с нарочито милой улыбкой, процедил он сквозь зубы, протягивая ко мне жесткие огромные руки, от которых я попытался отмахнуться, как от надоевшей заразы или мелкого паразита, но они обхватили мои плечи и резко встряхнули, выдавив из меня горький всхлип, который я безуспешно пытался заглушить, но рыдания вырывались все более жестко и смело, преодолевая преграды.
- Я… - поднял воспаленные глаза на его землистого цвета безжалостное лицо и пробормотал, пытаясь как можно дольше сохранять остатки самообладания, - не хочу… не надо, - вместо уверенных фраз из моего горла рвалось только слабое мяуканье, перемешанное со всхлипами, от которых я постоянно вздрагивал и сотрясался. Глаза щипало от слез, поэтому я просто закрыл их не в силах сопротивляться, но все еще старался вырваться, выворачивая руки из его цепких клешней.
- Пойдем! – он рванул меня вверх, потом снова куда-то вниз, будто в бездну, пока не придавил меня, извивающегося, словно змея, к кушетке собственным весом. Плеер отлетел в сторону и разбился, обнажив блестящие механизмы.
- Нет-нет-нет, - фанатично шептал я сквозь слезы, как снова разрыдался, пытаясь что-то сказать или прокричать, что совершенно не получалось. – Я не… не хочу жить! Я ненавижу людей! – попытался столкнуть тяжелую тушу доктора с себя.
- Пять кубиков ему! – крикнул тот своему помощнику, прижимая мое выгибающееся тело к кушетке.
- Мне ничего не нужно… пустите меня! – никак не мог остановиться я. – Я делал все это, только потому что людей итак уже слишком много… - захлебнулся рыданиями, содрогаясь всем телом, не в силах сделать вдох. – И все пустые и бездумные, как муравьи… Вэйв… мы никому не нужны в этом мире… я ненавижу все дерьмо, которое происходит вокруг… - одну мою руку пристегнули тугим ремнем к кушетке, поперек туловища прикрепили меня к ней еще одним широким ремнем и вкололи наркотик в шею – я дернулся, будто желая вырваться, но тут же откинулся на спину.
Перед глазами все медленно расплывалось и шло волнами, словно взволновавшееся неожиданно море, поэтому я даже не мог сфокусировать зрение на отдельном участке окружающей среды. По телу растеклась блаженная слабость, не позволяющая пошевелить хоть какой-либо частью своего тела. Я проваливался куда-то глубоко в холод и бархатистую тьму, такую знакомую за много лет лечения, и уже не чувствовал на себе сильных жестких рук врачей. Тошнота подкатила к горлу, но я затолкал ее поглубже в себя, стараясь оставаться в сознании как можно дольше…