Самоубийца

Я сижу перед зеркалом, и вот уже несколько часов рассматриваю свое отражение. Сколько именно часов - не знаю, потому что еще вчера выпала из жизни. А поскольку я все-таки из нее выпала, то все, чем занимаюсь все это время – это придумываю способ ухода из нее и в физическом смысле тоже… Да уж, никогда не думала, что буду изобретать способ физического ухода из жизни. Всегда была уверена, что самоубийство – это удел слабых и безвольных людей. А сейчас… в голове какой-то фейерверк, который не дает мне возможности подумать о будущем, но наталкивает меня на мысли о смерти. Гм… Что же предпочесть? Может, броситься под поезд, как Анна Каренина. А вдруг не умру, а останусь инвалидом и буду перекошенная доживать остатки своих жалких дней в инвалидном кресле. Выброситься из окна? Третий этаж создает те же предпосылки, что и вариант «броситься под поезд». Повеситься - физически не смогу, потому что боюсь, что мой потолок рухнет под тяжестью моего веса прямо мне на голову и тогда - да здравствует жалкое существование по первому варианту. Остается еще – выпить таблетки и перерезать себе вены. И в том, и другом случае вероятность благополучного погружения в объятия Аида не столь высока, как хотелось бы, но все-таки можно попробовать. Остается только выпить таблеток, перерезать вены, повеситься, а когда потолок упадет на голову - выпрыгнуть с третьего этажа и броситься под поезд – тогда уж точно умру.
Мысли о смерти возникли у меня вчера. Потому что вчера меня бросил муж. Пришел вечером с работы, поужинал приготовленной мною едой и стал собирать вещи.
- Я ухожу, - сказал мне муж.
Я хотела спросить, куда он уходит, но испугалась. А вдруг бы он сказал, что уходит к другой, или еще хуже – полюбил другую. У меня бы испортилось настроение и я бы, не раздумывая, выбросилась из окна, а потом - жалкое существование в инвалидном кресле. Муж собирал вещи медленно, он, видимо, ждал моих вопросов, но я, растерянно, а главное - молча, наблюдала за его телодвижениями. Видимо застеснявшись моего молчания, муж стал суетиться и собираться быстрее.
- Ну всё, пока, - сказал мне Муж на пороге квартиры и поцеловал меня в щёку.
Хлопнула дверь, а я осталась стоять одна в прихожей в ожидании чуда. В замочной скважине закрутился ключ. Через минуту вошла Юлька.
- Что стоишь тут с открытым ртом, как уснувшая рыба? - спросила Юлька.
- Юля, уснувшая рыба не может стоять, - ответила я.
- Мам, ну какая ж ты нудная, - заметила Юлька и ушла в свою комнату.
Наверное, Юлька права – я действительно нудная, и поэтому от меня ушел Муж. С другой стороны, что я – первая или последняя из тех, от которых ушли или уйдут мужья? И вдруг мне показалось, что так оно есть, что именно я – первая и последняя. Захотелось плакать. А может, позвонить ему и устроить скандал? Напомнить ему о потраченных лучших двадцати годах своей жизни и т.д. и т.п.? Банально. Не хочу. А чего же я хочу? Кофе. Я сварила себе кофе, закурила сигарету и стала думать о будущем. В тот момент я еще могла о нем думать. Только недолго, потому что мои мысли разорвала трель пришедшего на телефон сообщения. «Галя, прости, это я. Рита» - прочитала я. Что это с Риткой? За что я должна ее простить?
- Привет, Ритка, что ты опять натворила? – спросила я, услышав в трубке знакомый голос.
- Галя, прости меня, - грустно сказала Ритка, - Твой Толик ушел ко мне.
Телефон отключился. Мой мозг взорвался фейерверком. Толик ушел к Ритке???
- Куда катится мир? - подумала я. – Как можно уйти от меня к Ритке?
Ритка была моей хорошей знакомой, почти подругой. Она часто бывала в моем доме, принимала участие в наших домашних посиделках и праздниках. И привела ее в наш дом я. Ритка не была ни умной, ни красивой. Но одним несравненным преимуществом она все-таки обладала: Ритка была значительно моложе меня.
Я набросила пальто и стала натягивать сапоги.
- Куда собралась? - выглянула из комнаты Юлька.
- Пойду к Ритке и выдеру ей волосы, - спокойно сказала я.
- Я тебя никуда не пущу, - Юлька загородила собой дверь.
- Уйди, - сказала я. – Иначе придется начать с тебя.
- Ты не посмеешь, - высокомерно заметила Юлька.
- Еще как посмею, - заверила я.
Юлька посмотрела на меня, и, наверное, увидела в моих глазах нечто, что заставило ее отойти от двери. Я вышла на улицу. Уходя, я забыла надеть шапку, поэтому мороз был на целую шапку ближе к моему мозгу, чем обычно и, наверное, благодаря этому, благотворно повлиял на него. Фейерверк успокоился, мозг собрался в кучу и начал думать. Думал он о разном, в основном о том, что все мужики козлы и сволочи, но, с другой стороны – «сучка не захочет – кобель не вскочит». Мозг начал запутываться. Еще больше он запутался, когда увидел, что принес мое тело к подъезду Риткиного дома. С одной стороны, хотелось войти, подняться на второй этаж, позвонить в дверь и вырвать волосы. С другой стороны, как-то некрасиво рвать волосы человеку, пусть даже этот человек – Ритка. Ритка. Ритка. Ритка. Я вдруг поняла, что теперь всех лиц женского пола буду делить на Риток и не Риток. Паранойя какая-то, честное слово. Мой мозг принял решение вернуться домой.
Юлька рыдала. Я молча разделась и прошла на кухню. Сварила кофе. Затянулась сигаретой.
- Папа звонил, - крикнула Юлька сквозь рыдания.
Я молча ждала продолжения.
- Он сказал, что ушел к Рите, и что, когда я сама выйду замуж, то его пойму.
Замечательно. Хоть не сказал, что она его поймет, когда вырастет. Осознает, что выросла уже. Интересно, а он осознает, что его дочь младше Риты только на шесть лет? Наверное, осознает, но кого это волнует в наше время? Сейчас даже модно, что бы жена была младше мужа лет на двадцать. Сообразив, что я не собираюсь биться в истерике, Юлька испугалась.
- Мама, почему ты молчишь?
- Юля, я хочу побыть одна.
Юлька обиженно поджала губы и ушла к себе. Курю. Пью кофе. Обычный вечер. Но что-то надломилось во мне, перевернулось с ног на голову. Теперь мне кажется, что я живу вверх ногами, вся оплеванная с головы до ног. Захотелось пойти в душ и смыть плевки. Если бы они были на теле – это было бы сделать легко. Но наплевали-то в душу. Как смыть плевки с души? Есть несколько способов. Можно, например, напиться успокоительных таблеток и уйти в нирвану. Это успокоит, но временно. А хочется успокоиться навсегда. Навсегда – это значит умереть. Умирают обычно от болезни или от старости. Мне сорок два – это уже не молодость, но еще и не старость. Болезни тоже нет. Значит, придется убить себя самой. Только вот как?
Я сижу перед зеркалом, и вот уже несколько часов рассматриваю свое отражение и придумываю верный способ ухода из жизни. Рука потянулась за сигаретой, они мне очень думать помогают последние несколько часов. Сигареты закончились, вот досада. Придется поднимать себя и нести в магазин за сигаретами. Я в последний раз вглядываюсь в свое отражение в зеркале. Что-то неуловимо изменилось в моем лице. Оно стало другим. Оно стало каким-то не моим. И глаза – тоскливые, как у бездомной собаки. Замечаю, что над верхней губой появились черненькие усики. С возрастом они появляются почти у всех, но мне они, по-моему, не идут. Собственно, какая разница – идут они мне или нет, я ведь собралась самоубиваться. И что я буду лежать в гробу растерзанная, да еще и с усиками на лице? Некрасиво как-то. Надо уходить красиво и красивой, поэтому схожу к косметологу для начала, наведу красоту. Чтобы муж смотрел на меня в гробу – такую истерзанную и безусую и тихо плакал: «Что же я наделал? Как я мог?».
Тут я вспомнила, что у меня даже приличного лифчика нет. Ну, в смысле, приличные-то есть, но в гроб их не наденешь. Хорошо, заодно куплю себе и лифчик, чтобы соответствовать. Собралась.
Странно, на улице люди ведут себя так, как будто ничего не случилось. А меня, между прочим, бросил Муж!
Косметолог пристально рассмотрел мое лицо и со знанием дела принялся за работу, периодически спрашивая: «Вам не больно?». Я отрицательно крутила головой, а самой хотелось заорать: «Да больно мне, больно! Только, что есть физическая боль по сравнению с душевными страданиями!». Вместо усиков лицо покрылось красненькими точечками. Косметолог сказал, что через несколько дней они пройдут. Нормально. Тем более, что я не собираюсь умирать прямо сейчас, мне ведь еще лифчик купить нужно.
Продавец в магазине женского белья удивленно оглядела меня. Я поняла, что в очередной раз мне не удастся порадовать себя новым лифчиком, потому что у нас шьют только на 90*60*90, как будто все наши женщины только то и делают, что по подиуму ходят. Я несколько выпираю за рамки всемирной красоты. Но мои опасения не оправдались. Видимо нашелся в мире портной «не как все» и сшил белье, как раз на меня. Наверное, он почувствовал, что какой-то женщине может срочно понадобиться именно такой лифчик, и что, если она не купит его, то у нее станет плохо с психикой, и сшил, да не один. Пришлось купить все три. Спасибо незнакомому портному.
Итак, лифчик куплен, усики удалены. Что дальше? Идти самоубиваться? Но красные точки еще должны исчезнуть, а мне бы очень хотелось взглянуть – как я буду выглядеть без усиков и точек. Чтобы наверняка лежать в гробу истерзанной и красивой, на горе Толику. Или на радость ему. Как тут угадаешь? Хотя на радость Ритке – это точно. А с чего бы мне вдруг радовать Ритку? Она мне кто? Бывшая «почти» подруга? Очень смешно.
Дома меня ждала Юлька.
- Мама, мне срочно нужны деньги, – сказала дочь.
- А меня бросил муж, - ответила я.
- Мама, при чем тут твой муж, если мне нужны деньги?
- Он, между прочим, твой отец.
- Хорошо, - согласилась Юлька, - я попрошу у него.
Звонок в дверь. На пороге наши друзья. Сегодня суббота. По субботам к нам всегда приходят друзья.
- Привет, а Толик где? – спросили друзья.
- На ****ках, - честно ответила я.
Друзья заржали, как кони, и просочились в гостиную. Достали рюмки и еду. Выпили. Алкоголь покатился по моему пищеводу и упал в желудок, покрутился там немного, всасываясь в кровь, а оттуда – прямиком к мозгу. Как ни странно, мозг не взорвался фейерверком, а, наоборот, угомонился и притих. Мысли потекли спокойней и размеренней. Гости запели песни «у костра». И мне вдруг захотелось, чтобы вслед за алкоголем ко мне в желудок упала еда, чтобы она также прокрутилась в желудке, потом в кровь, потом в мозг, чтобы чувство сытости вытеснило из моего мозга тоску. Я стала есть. Еда падала в мой желудок и крутилась там, но чувство сытости не хотело вытеснять тоску из моего мозга. «Еще не все дорешено, еще не все разрешено-о-о-» пели друзья. И вдруг я почувствовала, что моя тоска больше не хочет сидеть только в моем мозге, она хочет наружу. И из глаз моих полились тихие слезы, друзья пели, а моя собака запрыгнула на мои тоскливые колени и стала потихонечку слизывать слезы с моего уже безусого лица. Ее прохладный язычок прикасался к моим горящим щекам, а мне казалось, что вместе со слезами из меня уходят тоска и боль, а им на смену приходит опустошение.
- Ты что такая сентиментальная стала? – это друзья заметили мои слезы.
Я молчала. Друзья посидели еще немного, но, видимо, поняли, что не ко двору пришлись и ушли. Я снова одна.
- Мама, мне папа даст денег, - крикнула из комнаты Юлька.
Хорошо. Но что мне-то теперь делать с моим опустошением? Может, боль и тоска лучше?
- Юль, а меня муж бросил!
- Мам, ну что ты заладила – муж бросил, муж бросил. Честное слово надоело уже.- Юлька подошла ко мне и погладила меня по голове. – Я ведь с тобой!
- А ради чего мне теперь жить? – спросила я.
- А что жить нужно обязательно ради чего-то?
- А разве нет?
- Ну и ради чего ты жила, когда твой муж жил с тобой?
- Ради него и жила.
- А твой муж разве ЧТО, а не КТО?
Вот всегда эта девчонка ловит меня на словах. Конечно он - кто, безусловно, он - кто! А и правда, ради чего я жила-то? Ради его чистых носков и рубашек? Ради завтраков, обедов и ужинов? А ведь я жила с ним и ради Юльки! Такая простая мысль никогда раньше не приходила мне в голову. Но ведь Юлька со мной. Мне стало легче.
- Мой муж – КТО. Или уже некто. Даже не знаю.
- Мама, а почему бы тебе не пожить, ради себя? Ты когда-нибудь жила ради себя?
Нет, дорогая, я никогда не жила ради себя. Сначала я жила ради младшей сестры, потом ради мамы, потом ради Толика, потом ради Юльки и Толика. А у меня, между прочим, пальто старое и я шубу хочу новую. Из бобра.
- Юлька, а я хочу шубу новую. Из бобра.
- Ты выздоравливаешь, мама. Я люблю тебя.
Опустошение полилось из моего мозга в виде слез. Я плакала в голос, я рыдала и стонала, а Юлька тихо гладила меня по голове. Опустошение ушло, отпустило меня вместе с рыданиями, криками и стонами. На смену пришли мысли. О будущем.
Я вернулась.