Кольцо Всевластья. Продолжение истории. Глава 4

Глава четвертая.
 Изольда.

 Изольда подскочила с постели в свое обычное время – в пять утра. Прислушалась,- тишина, только часы на кухне тикают. Родители еще спят. Девушка села перед зеркалом, распустила заплетенную на ночь косу. Густые черные волосы спускались уже ниже пояса. Изольда вздохнула и глубоко задумалась. Вроде и на уродку она не похожа. Лицо правильной формы, с кожи еще не сошел летний загар. Губы яркие, хоть помада ни разу их не касалась. Брови тонкие, не щипаные – от природы такие. А вот глаза… ни у кого она таких не видела. Желтые, как у тигра. Родители никак не поймут, в когобы это. Глаза опушены ресницами, которым и тушь не нужна, они и так длинные и пушистые. Все знакомые в один голос говорят, что она просто прелесть. Только в классе почти все ее сторонятся.
 Началось это в пятом классе, когда к ним пришла Настя Ветрова. Изольду и раньше недолюбливали, как же, дочь «нового русского», да еще учится лучше всех. Ветрова тоже была дочерью известного бизнесмена, но ее мама оказалась новым директором школы. Настя возомнила себя чуть ли не королевой и во всем старалась унизить свою главную соперницу – Тамбиеву.
 Вражда появилась между ними с первого взгляда. Изольда, только взглянув на высокомерное личико с маленькими синими глазенками и крысиным носиком, тонкие ноги-ходульки, только услышав презрительное «Ну, привет, что ли», почувствовала, как в душе черной змеей поднялась лютая ненависть.
 Они были полной противоположностью друг дружке. Настя, не выучив что-нибудь перед контрольной, всячески подлизывалась к учителям, особенно к учительнице биологии Маргарите Анатольевне – любимой учительнице Изольды, которую Ветрова терпеть не могла. Изольда же предпочитала просидеть над учебниками до ночи и написать потом, как сумеет.
 За цвет волос и глаз Изольду прозвали «черной пантерой». Прозвище закрепилось, его стали произносить с уважением, когда в том же пятом классе она коршуном налетела на двух здоровых лбов из седьмого класса, загнавших в угол девчонку-первоклашку. Ветрова с кучкой девчонок, пресмыкавшихся перед ней, тут же переделали его на свой лад: «кошка драная». Изольда в долгу не осталась: обозвала Ветрову «цаплей»… Собственное прозвище «пантера» ее вполне устраивало. Действительно, верховая езда и тренировки по каратэ сделали ее по-кошачьи сильной и ловкой.
 Изольда с улыбкой вспомнила один момент из жизни шестого класса. Как-то физрук объявил, что на этом уроке они будут лазать по канату. Отправив мальчишек подтягиваться на турнике, он начал зачитывать по журналу фамилии девчонок. Те, выдумывая самые разные причины и едва не падая в обморок, отказывались. На самом-то деле причина была всего одна: наотрез отказалась Настя Ветрова. Теряя терпение, педагог зачитал последнюю фамилию:
 – Тамбиева!
 Она молча поднялась с места и сбросила ветровку, оставшись в одной маечке. Настя не преминула вставить словечко:
 – Давай, давай, киска, карабкайся! Будешь падать – не забудь на лапки приземлиться!
 Изольда, проигнорировав это язвительное замечание, уже подтягивалась вверх по канату. Под тонкой кожей заиграли хорошо развитые мышцы. Ветрова с хихикающими прихвостнями мигом заткнулись. А Изольда, быстро добравшись до верха и поймав одобрительный взгляд физрука, с довольной улыбкой повернулась к девчачьей скамье:
 – Что, цапля, съела? – и мягко соскользнула вниз.
 Если вспоминать каждый такой случай, можно просидеть у зеркала целый день. Так что лучше она пока посмотрит свой альбом. Изольда встряхнулась, быстренько оделась, собрала волосы в «конский хвост» и вытащила из шкафчика альбом в алом бархатном переплете. Усевшись на кровать, осторожно раскрыла его. Тут в основном ее фотографии. С родителями, с друзьями. Вот она в три года в школе верховой езды, верхом на упитанном гнедом пони. А здесь уже в десять лет и уже на большой лошади. Вот Слейгер гуляет по саду. Дальше фотографии с дней рождения, девять – с первого сентября в школе, с концертов и выпускного в музыкальной два года назад. Кстати, альбом ей как раз на выпускном и подарили.
 Вся семья у Изольды оканчивала музыкальную школу, а мама – еще и училище по классу фортепиано. Инструмент стоит в доме за городом. А вот Изольдин аккордеон возят туда-сюда. Слава богу, он сейчас тоже за городом. Не хотелось бы, чтоб его трясло в грузовике. В конце концов, не все дороги в Питере ровные. Девушка с тихим смешком вспомнила, как сердились этим летом родители, когда со второго этажа, из комнаты Изольды посреди ее любимого вальса «Дунайские волны» вдруг доносились популярные мелодии.
 Наконец, в шесть часов, Изольда услышала движение в спальне у родителей. Закрыв альбом, бодро вскочила, заправила постель и первой юркнула в ванную комнату.
 После завтрака девушка отправилась к себе в комнату собирать вещи. Сложив в огромную сумку всю одежду, Изольда взяла вторую под книги. В основном, учебники, словари, справочники и тому подобное. Художественную литературу еще не перевезла. Игрушки детские большей частью были в доме, а остальные она с успехом разместила в чемодане.
 Полдвенадцатого они на папиной машине выехали перед грузовиком. Мамин фордик уже заранее оставили на стоянке при фирме.
 Когда, наконец, приехали, разгрузились и привели в надлежащий порядок дом, Изольда опустилась в кресло в гостиной. Кресла покрывали шкуры леопардов, сшитые из искусственного меха. Такое же покрывало, только в виде тигровой шкуры, было и на диване. На стене медвежья шкура, уже настоящая – дядя Изольды привез с Кавказа. А в комнате у нее висит картина – кавказский барс.
 Посидев еще немного, Изольда пошла в конюшню. Оседлав Слейгера, она решила заняться тем, что давно было у нее на уме.
 За дачным поселком начиналась деревня, на краю которой на берегу реки стояли старые лодочные сараи. Сейчас их разобрали, и на этом месте лежат довольно высокие кучи досок и бревен. Через них, если Слейгер не будет против, можно устроить тренировку по конкуру.
 Подъехав к полутораметровой горке из бревен, Изольда потрепала коня по шее:
 – Ну, Слейг, прыгать будем?
 «Будем» – брякнул удилами Слейгер и с разбегу легко махнул через бревна.
 Долго тренировала коня Изольда. Домой повернула только тогда, когда он гордо перелетел останки сарая высотой в два с половиной метра.
 Дома Изольда, позвонив Сережке, узнала домашнее задание на понедельник и, заодно, что Горьянов не явился в школу. Сделав уроки, она подсела к родителям смотреть телевизор.
 На следующее утро девушка проснулась по своим меркам поздно – полвосьмого утра. Слейгер в деннике уже успел повозмущаться. Въехав в лес, Изольда вспомнила, что хотела съездить в штаб, как уже привыкла называть дом Стражей. Сказано – сделано.
 Олег сидел над какой-то огромной книгой.
 – А, привет, Изольда! Надумала приехать?
 – Да вот, как видишь. Привет, Сань!
 – Привет, привет. Олег, там, кажись, сциллидус проголодался. Меня сожрать хотел.
 – Опять? Ладно, разберемся, – Олег встал и закрыл книгу (она тут же исчезла). – Изольда, посмотреть не желаешь?
 – Не откажусь. А сциллидус-то, это что?
 – Увидишь. Пошли.
 Таких необычных растений, как в этом саду, Изольде видеть никогда не приходилось! Одно дерево громко кричало разными птичьими голосами от куриного кудахтанья до трелей курского соловья. Была обычная на вид мохнатая ель, прямо на ветвях которой внезапно зажглись два желтых глаза величиной с хорошую тарелку.
 На клумбе слегка колыхались очень красивые цветы, нечто вроде тюльпанов, вспыхивающих разными цветами – то белым, то алым, то ярко-голубым. Когда Изольда проходила мимо, один из цветков сорвался со стебля и превратился… в прекрасную бабочку. Бабочка покружила на месте и куда-то улетела, но через минуту снова вернулась на свой стебель, снова став цветком.
 Изольда, посмотрев еще на это чудо природы, бросилась догонять мужчин. Нагнала у двери в оранжерею.
 В теплице стояли длинные деревянные ящики с какими-то чуть шевелящимися растениями. Рядом на табурете – шесть чашек с какой-то вязкой полу-резиной, полу-жидкостью.
 Олег осмотрел растения.
 – Так, эти пока в своих ящиках поторчат, а вот эту пора пересаживать.
 Сашка взял одну из чашек и спокойно заткнул себе уши ее содержимым. Изольда, помедлив, сделала тоже самое. Тишина воцарилась полнейшая.
 Олег схватил покрепче одно из растений и с силой дернул. Девушка почувствовала, как челюсть у нее потихоньку поползла вниз. И было отчего. То, что обычно называют корнем, больше всего напоминало уродливого младенца с другой планеты. Сантиметров тридцать в длину, сморщенный, грязно-бурого цвета. Пронзительный вопль был слышен даже сквозь вязкую гадость в ушах.
 Олег быстро перенес руку с растением к другому ящику и буквально впихнул его в почву. Живой «корень» продолжал орать, пока не оказался в земле. Маг выпрямился и махнул рукой. Молодые люди вытащили затычки из ушей. Изольда повернулась к Олегу.
 – Мандрагоры?
 – Рад, что ты знаешь. Да, они. Взрослые экземпляры, крик смертелен для человека.
 – А ты как же?
 – А что я? Я – практически бессмертен.
 Вдоль тропинки росли на первый взгляд обычные растения. Во всяком случае, ничего не выкинули. Только один крыжовник при приближении людей выпустил корни из-под земли и торопливо отполз подальше.
 Наконец они пришли. Огороженный низким металлическим заборчиком из земли торчал довольно уродливый чахлый кустик. Редкая листва почти не прикрывала бледно-розовые ветви, все в каких-то загнутых шипах. И вообще, было в этом растении нечто отталкивающее и… омерзительно-живое.
 – Это и есть сциллидус? – Изольде стало малость нехорошо.
 – Он самый, – Саша остановился на некотором расстоянии от забора.
 – А почему он огорожен?
 – А вот почему. Смотри! – в руке Олега появился откуда-то длинный металлический стержень с насаженным на него большим куском сырого мяса. Маг осторожно протянул стержень за ограду. Тут же ближайшая ветка вдруг трансформировалась в отвратительную лапу-щупальце. Шипы стали когтями, а листья – присосками. Оно схватило мясо, – Олег с трудом отобрал сам стержень, – и отправило в гущу других ветвей, где ясно виднелась жуткая пасть с семью рядами акульих зубов.
 Изольда почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Наверно, это отразилось на лице, потому, что маг быстро щелкнул пальцами, – все сразу прошло.
 – Это он огорожен поэтому?
 – Естественно. Так что через ограду лазить не советую. Да и к ней тоже лучше близко не подходить, если сциллидус голодный. И кое-кто успел уже это на себе проверить, – Олег покосился на Сашку и переменил тему: – Ладно, Македонский, у меня тут дела еще кое-какие, а ты пока своди гостью в зверинец. Пусть придет в себя после этой штуковины, – он подмигнул, повернулся назад и растворился в воздухе, а «Македонский» повел Изольду дальше по тропинке. Девушку распирало любопытство.
 – Слышь, а что он про этот куст плотоядный намекал? Расскажи, если не секрет.
 – А, это! – хохотнул Саня. – Понимаешь ли, тут такое дело: месяц назад Олег в первый раз отправил меня этого монстра кормить. Какая у него хватка, ты сама видела. Я штырь то и выронил. И полез доставать. Сдуру. А этот осьминог меня за руку схватил и к себе потянул в качестве добавки. Я по щупальцу ножом полоснул, а он, гад, еще штук десять выпустил. Короче, Олег с Игорем еле меня отбили. Только кормить эту чучелу меня больше не пускают.
 – Ну и радуйся! – хмыкнула Изольда. – Кстати, это… э-э… существо как-нибудь связано с мифом греческим о Сцилле и Харибде?
 – Я бы скорее сказал, миф связан с растением. То, что в мифе описывают, как разумное чудовище, на самом деле было огромным диким растением. То, что ты тут видела – очень мелкий экземплярчик. В диком виде сциллидусы вырастают гораздо больше, даже чем тот, с которым столкнулся Одиссей.
 – Ага, ясно. Если у Олега растения такие в саду, то я представляю, что же в зверинце!
 – Сама сейчас все увидишь. Вообще-то, зверинец это только с точки зрения Олега.
 Только ребята прошли через калитку в каменной стене, на них с бешеным лаем бросился огромный (с небольшого слона) черный пес с тремя оскаленными волчьими головами.
 – Мухтар, на место! Живо! – прикрикнул на него Саша. – Изольда – своя! Понял?! Своя!
 Пес понял. Гремя толстенной якорной цепью, отошел с тихим ворчанием. Это у него, по-видимому, означало: «Ладно, уж, живи, только не лезь, куда не просят».
 Оправившись от шока, Изольда повернулась к проводнику:
 – Слушай, я чего-то не пойму. Почему Мухтар-то? На моей памяти таких псин Церберами звали.
 – Цербер здесь – особая порода сторожевых собак. На другом конце сада живет еще один. Зовут Рекс. Он поменьше и добрее – меня и Игоря к себе подпускает. А Муха нас, в крайнем случае, терпит. Игоря особенно.
 – Понятно. Остальные зверюшки в том же духе?
 – Угадала. Вон, кстати, первая из них. Разрешите представить – мантикора!
 По просторной железной клетке метался зверь размером с крупного тигра и примерно такого же сложения. Однако красно-рыжая шерсть больше походила на собачью. Зато голова и лицо, окруженные львиной гривой, чем-то напоминали человеческие. Точнее, злую пародию на них. Из-за звериных глаз и большого рта, усеянного острыми зубами.
 На конце хвоста чудовища торчал пучок острых жал. Несколько штук вдруг оторвались и полетели в сторону людей, но, буквально в метре от Изольдиного лица, упали на землю, словно ударившись обо что-то. Мантикора зарычала как-то по-особенному, визгливо, противно.
 – Магический блок, – спокойно пояснил Саша. – Олег на все клетки и загоны ее поставил от вот таких случайностей.
 В зверинце Олега все клетки и загоны стояли вразброс. Изольда так поняла, потому, что к следующему загону они шли минут десять.
 В загоне бегали четыре мощные черные лошади. Вместо грив и хвостов у них полыхало яркое пламя, из под могучих копыт при каждом шаге летели искры.
 Увидев ребят и, видно, мигом сообразив, что девушка рядом с уже знакомым Сашкой – новенькая, одна из лошадей неожиданно взвилась на дыбы и взмахнула передними ногами. Тут же на Изольду накатила волна гнетущего страха, она с трудом подавила крик.
 – Не смотри на них, когда они на дыбы встают, – пояснил Саша. – Это кошмары. Олег рассказывал, что вампиры и прочая разумная нечисть на них ездят.
 – Кошмары. Какое точное название! Я бы даже сказала суперточное!
 – Н-да. Ладно, чего тут стоять, пойдем лучше к следующей лошадке.
 – А может лучше не стоит, а?
 – Да брось, пошли. Страшнее кошмаров тут уже ничего не встретится.
 – Точно? Ну, хорошо, если я останусь заикой, объяснять моей маме причину будешь ты!
 Однако стать заикой Изольде было не суждено. У большого огороженного пруда спокойно жевала тростник необыкновенной красоты лошадь. Тело светло-серое в яблоках, при этом грива и хвост черные. Среди черных волос в них словно запутались зеленые водоросли. Окончив трапезу, конь направился к пруду. Доплыв до середины, он повернул голову и заржал. Затем, поняв, что купаться посетителей что-то не тянет, скрылся под водой.
 Изольда тихо охнула, а Саша спокойно пояснил:
 – Это келпи. Поплыл к себе на дно и нас с собой приглашает.
 – Он, что, под водой живет?
 – Естественно. И не один, а с подругой. Понимаешь, пруд на самом деле очень глубокий и в глубину расширяется. У дна он вообще с Ладожское озеро. У лошадок там свой луг. Они там бегают, водоросли пощипывают. На берег выходят только тростника пожевать или в дождь.
 – А ты это все сам видел или Олег рассказывал?
 – Сам видел. Как-то кобыла заболела, а лечить ее можно только под водой. Ну, Олег дал мне выпить какую-то дрянь, у меня на спине жабры выросли, как у Ихтиандра, и вот, ныряли с ним вместе: пока Олег лекарство келпи давал, я вот Яблочного отгонял, чтобы не путался под ногами.
 В следующем загоне пасся единорог, телосложением похожий на коня ахалтекинской породы: легкий, изящный. И вовсе не полностью белый, каким рисуют его многие писатели. Грива и хвост прекрасного животного переливались всеми цветами радуги, а рог и копыта были небесно-голубые. Правда, единорог не дал на себя полюбоваться. Едва завидев ребят, конь тоненько заржал и ускакал в дальний конец загона.
 – Дикий, – заметил Саша. – Абсолютно не приручаемый субъект.
 – Жаль, – задумчиво согласилась Изольда. – Зверь-то красивый.
 – Ага. Ну, что, дальше пойдем?
 – Пошли.
 В большой вольере на камнях сидели существа, в которых Изольда без Сашкиной подсказки узнала грифонов. Звери (или птицы) с мощными львиными телами, покрытыми плотной бурой шерстью, орлиными головами, хвостами и крыльями не могли не вызвать восхищения. А тут еще один из них, явно рисуясь, взлетел. Описав в воздухе круг, грифон с громким клекотом спикировал на вершину огромного дуба.
 – Ну, как они тебе?
 – Слушай, красавцы! А имена-то у них есть?
 – Есть. Тот, что взлетел – Орлик, а это – Пава. Кстати, у них недавно птенцы выросли и на волю улетели.
 – А эти почему в клетке?
 – Привыкли к неволе. И потом, грифоны очень редкие, Олег их здесь держит, чтобы развести побольше, чтобы на волю птенцов выпускать. Он их и воспитывает, как диких.
Ладно, тут, вообще-то, еще гарпии есть, но, если хочешь, пройдем сразу к рептилиям.
 – Гарпии? Это, вроде, орлы такие в тропиках водятся. Их я видела. Или погоди… Те гарпии? Тогда пошли, обязательно!
 В клетке, на высоких насестах, сидели штук двадцать гарпий размером с крупных орлов. Ну, тела и правда были орлиные. А вот головы… Вообще-то они были человеческие, но настолько уродливые, что никакой гример в театре так бы не изуродовал. Зато ума в этих головах если и было, то совсем немного. Гарпии визжали, орали и дрались между собой, как вороны на помойке.
 – Сань, а чем этот курятник питается? – в нос Изольде ударил запах тухлого мяса.
 – Падалью, вестимо! Ну, как, насмотрелась?
 – Насмотрелась! Теперь мне этот зверинец будет ночами сниться! Пошли отсюда.
 Саша подвел Изольду к еще одной стене.
 – Тут нечто вроде террариума размещается. Только сначала надень вот это, - он протянул девушке темные очки.
 – Зачем?
 – Сейчас увидишь.
 За высоченной оградой на траве лежала гигантская змея. Метров тридцать в длину, с переливающейся темно-зеленой чешуей. Это могло быть только одно существо.
 – Василиск. Это один из самых крупных видов.
 Василиск, увидев на ребятах темные очки, раздраженно зашипел и опустил поднятую было голову.
 – Я где-то читала, что он взглядом убивает. Это правда?
 – Да. И, между прочим, это единственная тварь, против которой магические ограждения Олега бессильны.
 – Да уж. Сюда бы нашу Настю Ветрову.
 – Это еще кто такая?
 – Да, так, «подружка» моя. В качестве экспоната она бы здесь прекрасно смотрелась. Заодно, хоть какая-то польза от нее была бы.
 Оба расхохотались. Веселье прервалось громким шипением. Из-за решетки на них смотрело существо, больше всего похожее на большого зеленого динозавра с двумя лапами, которому вместо головы приделали зачем-то пучок василисков.
 – Гидра?
 – Она самая. Между прочим, миф о Геракле и Лернейской гидре – полная чушь. У гидр головы заново даже по одной не вырастают, не то, что сразу две. А вот одна бессмертная голова есть. Если ее отсечь, то гидра сразу умрет, даже если сердце и все остальные органы в порядке.
 – Интересно. У нее только в этой голове мозги есть? Или вообще ни в одной?
 – Чего не знаю, того не знаю. Ну, да ладно, а теперь – самое интересное.
 Ребята стояли перед огромным ангаром. Сверху внезапно вышла струйка дыма. Изольда слегка побледнела.
 – Слышь, Сань, у меня только что появилось стойкое ощущение, что мне в этот ангар Минздрав заходить не рекомендует.
 – Ну и пусть не рекомендует. Этим министрам просто забыли сообщить, что Беркут – самое ручное создание во всем зверинце.
 – Беркут?! Это там, в ангаре, таких размеров беркут огнем дышит?!
 – Не ломайся, заходи, давай! – парень открыл ворота ангара, нажав какой-то рычаг.
 У дальней стены ангара на соломенной подстилке лежал гигантский черный ящер. Если не считать длинного мускулистого хвоста, дракон был примерно два товарных вагона в высоту и три в длину. Четыре мощные лапы заканчивались огромными когтями. Когда ворота открылись, монстр прищурился на яркий свет, чуть шевельнул кожистыми крыльями размером с небольшой самолет и посмотрел на Сашу умными желтыми глазами, будто спрашивая: «Объясни мне, пожалуйста, это твоя подруга или мой корм?»
 – Привет, Беркут! Знакомься, это Изольда, новый Страж. Изольда, это – Беркут из породы черных драконов. Боятся его не надо, он очень умный и безобидный! – парень легонько подтолкнул вконец ошарашенную Изольду к ящеру. – По шее его погладь, он это любит.
 Девушка несмело провела ладонью по горячей шее дракона.
 – Э-э… привет, Беркут. Будем знакомы.
 Исполин понимающе хмыкнул, выпустив струйку дыма, и придвинул к Изольде свою лапу, вроде как приглашая сесть. Девушка осторожно опустилась, Саша примостился рядом.
 – Ну, как, хорош?
 – Очень! А умный-то какой!
 – Ну, вот, а кое-кто в ангар заходить не хотел! Хотя я, сказать по совести, когда его в первый раз увидел, тоже чуть не… сама понимаешь, что. Ладно, об этом не будем, прокатиться не хочешь?
 – На… на нем?!
 – А почему нет? Беркут, прокатишь нас?
 Дракон кивнул и поднялся на лапы. Саша вывел его из ангара. Ящер нагнул голову, и парень перебросил через его шею широкий кожаный ремень с металлическими нашлепками, застегнул, прицепил длинные вожжи. Потом помог девушке забраться на шею дракона, сам сел впереди, взял вожжи.
 – Держись за зубцы у него на шее. Ну, поехали!
 Огромный ящер раскинул крылья и стремительно взлетел. Несколько секунд – и ангара уже почти не видно. Встречный ветер бил в лицо, не мешая, однако, тяжелому Беркуту. Дракон легко преодолевал воздушные потоки, редко взмахивая крыльями.
 Изольда смотрела по сторонам глазами, расширившимися, наверное, раза в два. Внизу пробегали поля, какая-то маленькая деревушка, огромный лес. Но вот и лес кончился, и Саша потянул на себя вожжи. Дракон остановился и завис в воздухе.
 – Вниз, Беркут! Заходим на посадку! – ящер почти в отвесном пике полетел туда, где раскинулась синяя сверкающая гладь озера. Не так уж далеко высились снежные вершины гор.
 У самой земли дракон выровнялся и твердо приземлился на все четыре лапы. Друзья соскочили на землю. Саша похлопал дракона по шее.
 – Ну, что, Изольд, к горам полетим? Там красиво, снег круглый год.
 – Знаешь, давай на другой раз отложим, когда у меня будут с собой зимние ботинки и тулуп, – Изольда тронула воду – та была ледяная.
 – Ладно, возвращаемся. Садись.
 Когда Изольда и Саша проходили мимо загона келпи, на берегу стояла лошадь гнедой масти.
 
 Слейгер, судя по его довольной морде, тоже прекрасно провел время в загоне. Из дома вышел Игорь. Слейгер вдруг захрапел, взвился на дыбы. Девушка с трудом его успокоила.
 – Слейг, ты чего? Что с тобой случилось?
 – Сашкин первое время так же шарахался, – неохотно объяснил Игорь. – Что поделаешь, чуют оборотня… – он запнулся, словно размышляя, не сказал ли чего лишнего.
 – Я знаю, – быстро сказала Изольда, открывая портал.
 Выйдя на берег Невы, девушка мельком бросила взгляд на часы – гуляла полтора часа. На нее вдруг накатило такое счастье, что она стремительно взлетела в седло и крикнула коню:
 – Вперед, Слейгер! Вперед!
 Слейгер понял. Присев на мгновение на задние ноги, конь сорвался с места. Изольда что-то говорила ему, смеялась, после спины дракона чувствуя себя, как дома в кресле.
 Когда девушка и конь вернулись домой, мама уже ждала дочь.
 – Доченька, я же тебя просила надолго не задерживаться. И поосторожнее с ездой, не носись так! Слейгер, все-таки, – лошадь молодая и горячая. В тысячный раз тебе говорю…
 – Мам, а я это, почему-то, в тысяче первый раз слышу! И извини, конечно, но мы со Слейгером сами знаем, как нам носиться.
 – Да знаю! – мама слегка обняла Изольду. – Просто не могу привыкнуть, что моя маленькая Изольдочка уже выросла.
 – Понятно. Ладно, пошли, Слейг! – девушка добавила про себя: «Это ты, мамочка, Беркута не видела!».
 Так началась новая жизнь. Утром Изольда уезжала с мамой в школу, а чтобы ездить домой, отец присылал шофера. Наскоро приготовив уроки, девушка седлала Слейгера и уезжала в штаб. Проклятое Кольцо в тайнике не подавало признаков жизни. Так, незаметно, подошло полнолуние. Изольда этого, естественно, не заметила. Зато заметили другие.