Демон. Продолжение...

* * *
 А обстановка в части накалялась. Вслед за очередным скандалом внезапно нагрянула проверка. Нет, конечно, не настолько внезапно, как все остальные происшествия. Просто на фоне всего остального майор Кабанов как-то забыл о ней и вспомнил только тогда, когда с КПП ему доложили о приезде проверяющего из штаба округа. В ужасе командир части отправился встречать официальное лицо, по дороге быстро соображая, какие недочеты проверяющий может обнаружить в части. Казалось бы – никаких, но, ввиду прошедших событий, всего можно было ожидать.
 И точно – как только представительный полный мужчина с погонами подполковника на плечах вышел из черной «Волги», он сразу ощутил на себе гостеприимный дух, недавно появившийся в части. Машина его вдруг дернулась, будто живая, и сильно толкнула офицеров бампером. Но если бы этим все и кончилось, Кабанов был бы счастлив – неожиданность, весьма неприятная, конечно, была приписана неисправности автомобиля. Но… Это «но» часто преследует любого человека, даже если он не командует мотострелковой частью. А Олег Иванович частью командовал, и «но» обнаружилось в его кабинете. Точнее, еще перед дверью. Проверяющий (к слову сказать, его фамилия была Мухин) потянул носом и поморщился:
 – Скажите-ка, товарищ майор, а что это вы держите у себя в кабинете?
 – Ничего особенного, товарищ подполковник, – ответил Кабанов и сейчас же раскаялся в своем ответе. Из-под двери потянуло погребной сыростью и каким-то тяжелым тошнотворным смрадом. С тяжким предчувствием Олег Иванович открыл дверь.
 Самое страшное его предчувствие сбылось. На столе, по-турецки скрестив ноги и приветливо улыбаясь, сидела та самая девица. Увидев ее, Кабанов со стоном пошатнулся. Ноги его подкосились, и командир части упал без чувств, подхваченный замполитом и проверяющим, также близкими к обмороку. А девица, звонко хохоча, вдруг подпрыгнула и, на мгновение зависнув над столом, подлетела к мужчинам и вытолкала их из кабинета.
 – Идите, идите отсюда! – капризным голосом заявила она. – Вконец мужчины охамели, девушке уже посидеть нельзя спокойно – ломятся в дверь, да еще таращатся, как в зоопарке! – с этими словами рыжая красавица вытеснила офицеров за порог и захлопнула дверь. Майор Кабанов приоткрыл глаза.
 – Она еще там? – слабым голосом спросил он.
 – Н-не знаю, – дрожащим голосом ответил Корнеев. Проверяющий просто покачал головой. Командир части, хватаясь за стену, поднялся на ноги.
 – Что это было, товарищ майор? – спросил бледный Мухин.
 – В том-то и дело, что мы не знаем, товарищ подполковник, – ответил Олег Иванович.
 – Не знаете? А тогда что это делало у вас в кабинете?
 – Товарищ майор, – вмешался замполит, – это, случайно, не та самая?
 – Что значит – та самая? – поинтересовался Мухин.
 – Понимаете ли, товарищ подполковник, – и Александр Николаевич рассказал подполковнику всю историю с предыдущим появлением рыжей проститутки в кабинете Кабанова. В продолжение его рассказа лицо Мухина становилось все мрачнее.
 – Так, – тихо начал он, выслушав историю, которую Кабанов подтверждал кивками головы. – Вот что я вам скажу, товарищ майор. Дождались вы, Олег Иванович, огромных неприятностей. Считайте, что проверка окончена. И ждите приказа о вашем увольнении из армии.
 – Как? Товарищ подполковник, за что же…
 – За что?! – сорвался Мухин. – Знаете, Кабанов, я в своей жизни многое повидал! – он задыхался от гнева. – Но так… так опозорить честь офицера российской армии… Я, Кабанов, лично, слышите, лично позабочусь о том, чтобы вы вылетели с позором!
 Подполковник развернулся и едва ли не бегом бросился прочь. Но голос его еще долго гремел по зданию штаба: «Это ж как надо обнаглеть! Проституток уже прямо на службу водить!».
 * * *
 Лена в очередной раз перевязывала ногу Колдунова. Вообще он оказался человеком необычного здоровья – вывернутая нога заживала очень быстро.
 Но кроме сильного здоровья, Лео оказался еще и невероятно разговорчивым молодым человеком. Каждый раз, когда медсестра виделась с ним, он умудрялся завязать беседу. Впрочем, Лена не была против этих бесед, темы которых были самыми разнообразными. Умный и веселый, Лео, безусловно, умел расположить к себе.
 На этот раз во время перевязки в санчасть заглянул Карен Ахеджаков. Заглянул проведать Колдунова и передать посылку.
 – Вот, – он протянул Лео небольшой фанерный ящик. – Тебе пришла.
 – Спасибо, Карен. Погоди-ка, – Колдунов быстро вскрыл посылку и вытащил оттуда большое кольцо колбасы. – Держи, это всей роте. Домашняя.
 – А ты?
 – Знаешь, – заметил Лео, – мне она уже приелась. Дома перед отъездом на всю жизнь напичкали. Так что съешьте там за мое здоровье.
 – Я тебе удивляюсь, – сказала ему Лена, когда Ахеджаков ушел. – Насколько я знаю, в первый год службы всегда есть хочется. А ты так легко отдал…
 – Кстати, – перебил Колдунов, – по-моему, на втором году медицинской службы тоже хочется чего-нибудь вкусного, – с этими словами Лео осторожно достал коробку дорогих конфет. – Это вам, Елена Сергеевна. Разрешите идти? – И, не дожидаясь разрешения ошеломленной медсестры, он удалился, слегка припадая на правую ногу.
 Лена посмотрела на коробку, оставшуюся на столе. Такого у нее еще никогда не случалось. Направившись в изолятор, она попыталась вернуть конфеты.
 – Зачем? – спросила она Колдунова. – Забери!
 – Оставьте, – Лео мягко отвел ее руку своей, горячей, как огонь. – Если я сказал, что дарю, то обратно уже не возьму. Оставьте.
 Медсестра присела рядом с ним на кровати.
 – Интересный ты человек, Лео, – задумчиво сказала она. – Чего ты все-таки добиваешься?
 – Ничего особенного, – улыбнулся Лео. – Вы говорите, интересный человек? Ну, может быть. А вы, Елена Сергеевна, тоже человек очень интересный. И очень красивый, – добавил он.
 – Нахал! – но Астахова, как ни старалась, не смогла рассердиться всерьез. Лаконичный комплимент Колдунова был ей приятен, чем прямолинейные «предложения руки и сердца» других солдат. Тем не менее, она поспешила убежать. Ничуть не смутившийся Лео откинулся на кровати и тихо и счастливо усмехнулся.
 В день, когда Лена собиралась выписать его, к ней заскочил боец по имени Вадим Нестеров, смазливый наглец с лицом Дон Жуана. Его приставания особенно досаждали Астаховой.
 – Привет-привет! – с ходу взялся он за дело. – Ленор, у меня увал в воскресенье. Заказывай, что хочешь, моя повелительница, я твой джинн.
 – Что хочу? – Лена улыбнулась. – А я хочу, джинн, чтобы ты сию минуту испарился!
 – Ну, Ленор, – не сдавался ухажер, – так не интересно! – Он вдруг схватил ее за руку и быстро поцеловал в щеку. Девушка вспыхнула.
 – Ты что творишь? – закричала она и попыталась вырвать руку. Однако Нестеров не выпустил. С циничной улыбкой он потянулся поцеловать ее в губы. Но вдруг вскрикнул и отпрянул.
 За спиной Вадима стоял Колдунов, брезгливо отряхивая руку, которой только что огрел влюбленного по затылку. Лицо Лео было непроницаемо, но глаза недобро сверкнули.
 – Ты что-то забыл? – негромко спросил он.
 – А ты что, ревнивый муж? – окрысился Нестеров.
 – Нет. Как, по-моему, и ты, – язвительно заметил Лео.
 – Да какое тебе дело, упырь? – Вадим встал, сжимая кулак на всякий случай. На самом деле, от взгляда неожиданного заступника ему стало страшновато.
 – Мне? Очень большое, – и Колдунов быстро припечатал его ногой в пах. – Вали! – все так же ровно приказал он. Больше не смея возникать, наглец, униженный и напуганный, выбежал наружу. Лицо Колдунова тут же осветилось мягкой улыбкой.
 – Здравствуйте, Елена Сергеевна!
 – Лена, – глухо поправила медсестра.
 – Хорошо, Лена, – Лео подошел к ней. – Ничего, все нормально?
 – Да, да, – она оправилась и тоже улыбнулась. – Спасибо.
 – Не за что. Так как, выпишешь меня?
 – Да, конечно, – Лена вернулась к делам. – Заходи как-нибудь, – прибавила она, когда Колдунов уходил.
 – С удовольствием, – заявил он.
 Этот день стал переломным в жизни медсестры Астаховой. Прежняя мрачная девушка будто исчезла. Теперь по части проходила по делам веселая красавица, с улыбкой кивающая на приветствия.
 Известие о новом ее защитнике немедленно была разнесена среди солдат. Никто из них теперь не позволял себе излишней развязности. У Лены появился надежный защитник и друг – Лео Колдунов.
 Но другом он был очень недолго. Лео каждый вечер находил время и повод наведаться в санчасть. Такой чуткий, такой неизменно внимательный. Вскоре девушка привязалась к нему, но больше, чем просто к другу. Даже больше, чем он просто ей нравился бы.
 И вот, в один из этих вечеров они сидели рядом на кушетке.
 – Знаешь, Лео, – задумчиво сказала Лена, – это, наверно, очень банально звучит, – она запнулась. – Как тебе сказать? Ты очень необычный и очень хороший.
 – Правда? – удивился он. – Знаешь, Лена, мало кто в части с тобой согласится. Во всяком случае, – он криво улыбнулся, – по поводу второго пункта.
 – Не перебивай! – шутливо толкнула его в плечо девушка. – Мне надо договорить. Ты… ты очень хороший и мне… мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой!
 Лео промолчал немного. Потом глухо сказал:
 – Мне тоже ни с кем не было лучше, чем с тобой, Лена. Ты – лучшая в мире девушка, ты – воплощение всего того хорошего, что может быть в женщине.
 – Чего же? – тихо спросила она. Лео медленно придвинулся ближе, осторожно одной рукой взял ее руку, второй обнял за плечи. И Лена, неожиданно для себя самой, прильнула к нему и уронила голову ему на плечо. Лео продолжал шепотом, ей на ухо:
 – Всего – красоты, ума, нежности и гордой силы. Ты – совершенна!
 И она поверила, потому что нельзя было не поверить ему. И, повернувшись к нему, она горячо прошептала:
 – Я тебя люблю! – и обвила его шею руками. Губы ее потянулись к его губам, она закрыла глаза…
 Но Лео вдруг закашлялся, согнулся и, вскочив, вдруг бросился прочь. Оставшись одна, Лена пораженно смотрела ему вслед. Потом пригладила растрепавшиеся волосы, упала на кушетку. Холодными пальцами девушка обхватила горящую голову.
 «Боже мой! – лихорадочно думала она. – Что же это было? Что он сделал? Зачем? Что я сама делала?! О боже, боже!» – и, не выдержав напряжения, не найдя ответов на вопросы, она потеряла сознание.
 * * *
 На следующее утро Лео, выйдя из расположения, увидел сидящего на лавке Воронина. Ник, вцепившись себе в волосы, тихо содрогался. Подсев рядом, Колдунов осторожно взял его за плечо.
 – Что случилось?
 Ник выпрямился. По щекам его катились слезы. Срывающимся, слабым голосом он ответил:
 – Мама… в городе, в больнице. Сейчас звонили… В общем, ей жить еще максимум пять дней. Рак легких. – Произнеся это, он снова забился в рыданиях.
 – А что Кабанов? Ты к нему ходил?
 – Нет, – помотал головой Ник. – И не пойду. Он сейчас сам не свой. Что-то ему втолковывать бесполезно. Все… все… конец…
 – Ясно, – Лео что-то сосредоточенно обдумывал. – Значит, в пятой, – прошептал он как бы про себя.
 – Откуда ты знаешь? – повернулся к нему Ник. Колдунов словно не услышал вопроса.
 – Так, Ник, – четко и раздельно сказал он. – Ты сейчас пойдешь к Кабанову и все ему объяснишь. Увольнение он тебе даст, это я гарантирую. Иди.
 – Что?
 – Иди!
 Уже не помня себя, Воронин направился к командиру части. Увольнение он получил и через час был в пятой больнице.
 Его матери в палате не было. Увидев пустую кровать, Ник почувствовал, как сердце его упало.
 – Нет, – прошептал он, – неужели?
 – Ник!
 Он обернулся. Мама, невысокая, такая же, как сын, мягкая, с лучистыми глазами, стояла за ним, спокойно улыбаясь. Ник отступил на шаг.
 – Мам? – он провел рукой по глазам. – Как?
 – Сынок, что с тобой? – удивилась мама. – Ты же сам только десять минут назад пришел с каким-то лекарством. И вот – меня выписали.
 – Мам, – тихо и серьезно ответил сын. – Я тебе клянусь, что пришел только что.
 – Ну, хватит шутить! – мама мягко обняла сына. – Родной ты мой, хороший!
 Ник проводил мать до дома. Ближе к вечеру он уже собирался возвращаться в часть. И на улице его вдруг осенило.
 – Лео! – сказал он сам себе и бегом бросился в часть.
 Колдунов был в казарме.
 – Ну, как? – беспокойно спросил он.
 Ник схватил друга за руку. Почему-то он почувствовал, что дрожит.
 – Лео, – порывисто сказал он, – спасибо! Спасибо тебе!
 – За что? – удивился Лео.
 – Ты же знаешь, за что! Слушай, ты ходил в самоволку, да?
 – В какую самоволку, ты что? – Колдун тревожно посмотрел на Воронина.
 – Это ты маме приносил лекарство? – спросил тот. – Просто скажи, сколько оно стоит? Я отдам, отдам обязательно!
 – Ник, – Лео взял его за плечо и легонько тряхнул, – опомнись! Я не выходил из части все это время. Все-таки, объясни толком – что случилось?
 – Ты один в части, кроме Кабанова, знал, что у мамы был рак легких. А когда я пришел в больницу, оказалось, что ее выписали. И за десять минут до меня у нее был кто-то, кто дал лекарство, и рак у нее просто исчез! И мама считает, что это был я. Лео, я не знаю, как ты это сделал, но… спасибо!
 – Думай, как хочешь. Но благодарность эту я не заслужил. И потом – мы с тобой не похожи. А пока извини – мне нужно в санчасть. – И, круто повернувшись, Лео ушел.
 * * *
 Лена стояла у окна, опустив голову. Ей было нехорошо. После вчерашнего вечера она не ушла домой и ночевала в санчасти. Но странное поведение Лео не выходило у нее из головы.
 Дверь скрипнула. Девушка обернулась – перед ней стоял Колдунов.
 – Привет, – тихо сказал он.
 – Зачем, Лео? – так же тихо спросила она. – За чем ты так поступил?
 Вместо ответа он обнял ее и крепко прижал к себе, одну руку положив ей на волосы.
 – Прости меня, слышишь? – прошептал он. – Прости!
 – Но зачем? – только и смогла сказать Лена.
 – Не спрашивай, – горько ответил Лео, – не спрашивай. Я не могу, не имею права рассказать тебе! Просто пойми!
 – Хорошо, – девушка опустила голову. – Что же ты все-таки за человек, Лео?
 – Я и сам не знаю, – покачал он головой. Потом развернулся и ушел. Ушел молча, ничего не добавив.
 * * *
 Разговор происходил на той самой веранде. Только теперь первый из собеседников удобно устроился в мягком кресле с высокой спинкой и резными ножками в виде львиных лап. Второй, по-прежнему не снимая капюшон с лица, сидел на парапете, внимательно слушая.
 – Что с тобой происходит? – сурово спросил первый после недолгого молчания.
 – Я не знаю, мессир. Я не мог поступить иначе.
 – Вот как? – первый тяжелым взглядом посмотрел на него. – Что же это – жалость, которой раньше я за тобой не замечал?
 – Нет, мессир. Все проще – я люблю ее.
 – Что? – тот поднялся на ноги. – Все-таки ты сорвался, не выдержал, – с упреком сказал он.
 – Не выдержал? – второй вскочил и сорвал капюшон с бледного лица. – Хорошо. Можете считать это несдержанностью, мессир, но, так или иначе, без нее я не уйду!
 – У нас нет приказа, – осадил его порыв первый, – ее время еще не подошло. – Но в его глазах мелькнула печаль.
 – Мне плевать на приказ! Отец, пойми, я люблю ее. Я знаю, что не мы вершим судьбы, но прошу тебя – позволь ей на этот раз решить свою судьбу самой!
 Разноглазый вздохнул и на пару секунд устало закрыл глаза. Когда открыл, на лице его уже не было выражения недовольства. Он положил тяжелую руку на плечо собеседника. Тот уже подавил в себе всплеск эмоций.
 – Простите, мессир, – тихо сказал он, опустив голову.
 – Поступай, как знаешь. Я думаю, на этот раз мы поступим верно. У тебя еще два дня.
 – Спасибо! Спасибо, мессир!