Честные воспоминания - другая реальность духа

Прошлое не линейно, и то, что кажется последовательным ростом и развитием самого себя – очень иллюзорно, - это один из тех стереотипов, которые обеспечивают сонный комфорт, уверенность, что сегодня «я» непременно лучше, разумнее, взрослее, чем в более молодом периоде.

Может случиться так, что прошлое приоткроет странное воспоминание, эмоциональное, свежее, пронзительное: возможно – это будет опыт детства или юности, настолько внезапный, глубокий, счастливый, что перевернет ваши сложившиеся представления о самом себе.

Отлично запоминается все, что формирует стереотип личности. Удивительно, что люди не осознают, что допускают в воспоминания о себе только то, что позволяет поддержать иллюзию однозначности. Зачем внимание памяти фокусируется на внешних событиях, связанных с формированием статуса, зачем сознание затвердевает в когда-то услышанных и сказанных словах, почему так выгодно свести все богатство души к единому знаменателю хорошей или плохой самооценки. Зачем судить себя самого, сравнивая и подгоняя прошлое под шаблоны выгодных на сегодняшний день убеждений.

Кажется, что за иллюзией рациональной достоверности, рациональной последовательности, целесообразности личного развития скрывается глубокий страх не соответствовать шаблону, выйти за пределы затвердевшего «эго». Можно предположить, что этот страх – не просто опасение утратить контроль над собственной целостностью, но отражение социального страха потерять иллюзию равновесия, идеализированной простоты, однозначности, понятности роли каждого в системе отношений.

Воспоминания в состоянии повышенного сознания не разрушают «историю становления «эго»», они не могут в тоже время стать ее частью, потому что отражают иную глубину реальности, не поддаются рационализации, не по зубам рассудку, поэтому эти воспоминания приходят параллельно, поражая сознание честностью и силой.

Эти воспоминания – как раз те воспоминания души, которые в меньшей степени привязаны к многотрудным перипетиям побед и поражений, фатально фиксирующих «эго» в личностном стереотипе. Воспоминания в состоянии повышенного сознания отражают скорее совершенно беспричинную любовь, ничем необоснованную радость, абсолютное ликование, чистое глубокое наслаждение самой жизнью вне конкретных событий, вне наказаний и вознаграждений, запрограммированных судьбой.

Воспоминания в состоянии повышенного сознания не причесаны, правдивы: они безразличны там, где рассудок негодует; они сочны, великолепны, когда рассудок равнодушен, не видит и не помнит причины для ликования.

Такая память отличается особым способом воспринимать личное прошлое сквозь ожидание новизны, через предвосхищение открытий, без уверенности, без заданного отношения; воспринимать личное прошлое, стараясь хотя бы ненадолго перестать оценивать и сортировать события рационально, и уловить аромат другой памяти, в большей степени детализированной, эмоциональной свободной. Такая память может позволить вспомнить все вытесненное взрослой рационализацией: экстрасенсорное восприятие; мимолетно осознаваемую, и проживаемую параллельно реальность духа, интенсивную, стремительную, живую, спонтанную, свободную от оценок, стереотипов и мучительных снов «эго».