Воспоминания. Часть 9. Первая разведрота третьего разведбатальон

ПЕРВАЯ РАЗВЕДРОТА ТРЕТЬЕГО РАЗВЕДБАТАЛЬОНА

Итак, оставшие полтора года мне предстояло служить в третьем разведбатальоне. В батальоне, который считался одним из лучших в бригаде специального назначения, а в третьем разведбатальоне – служить в первой роте. Первая рота считалась лучшей ротой третьего разведбата. Ей выпало первой изучать преодоление тропы разведчика не только в нашей бригаде, но и в вооружённых силах СССР. Ей выпало первой принимать участие в проведение учений с нашими войсковыми частями других родов войск.
Командиром батальона был подполковник Бугай. Среднего роста, коренастый, решительный. Он немного фигурой и манерами был похож на маршала Жукова. Участник Великой Отечественной войны. Раньше уже служил в другой части вместе с командиром бригады полковником Гришаковым.
Заместитель командира батальона по политической части был майор – служивший какое-то время во внутренних войсках. Иногда, когда выходил из терпения в горячке называл нас «врагами народа». Но, а в целом был не плохой офицер. Единственно чего ему не хватало, как замполиту, - это быть ближе, проще и душевней с солдатами.
Командиром роты был капитан (в последствие майор) Качур. Общительный и душевный с солдатами. Его уважали солдаты и командир батальона. Как разведчик – был очень осторожный и эту осторожность прививал и нам.
Командиром нашего третьего взвода, в котором я служил, был лейтенант Лях. Он пришёл в разведку из общевойсковой части. Азы разведки порой перенимал от старослужащих солдат. Был образован, начитан, неплохо разбирался в вопросах философии. От него я впервые узнал об основах философии и некоторых философских понятиях. И надо отдать ему должное: именно благодаря его я уже в армии увлёкся немного философией. В библиотеке взял философский словарь и с охотой читал его.
В целом офицеры нашего батальона были офицерами, отдающими службе себя без остатка. Они хорошо разбирались в специфике разведки и чувствовалось, что разведка для них больше, чем служба в армии. Каждый из них имел свой характер, свои принципы в жизни, своё отношение к службе. Ни кто из них не прятался за спины солдат, а своим личным примером помогали нам осваивать азы разведки. Скромный, порядочный командир первого взвода старший лейтенант (затем капитан) Колесников; смелый, решительный, волевой командир второго взвода старший лейтенант Грищенко – они вместе с нашим командиром взвода лейтенантом Ляхом были для нас ближе всех остальных офицеров, так как проводили с нами занятия по боевой и политической подготовке, а поэтому с нами рядом находились больше всех остальных.
Под стать офицерам подобрался и сержантский состав роты. За полтора года службы у меня было три командира отделения. Первый – сержант Якушев из Москвы. С ним я прослужил несколько месяцев до его демобилизации в ноябре 1968 года. Он также как и ротный, прививал в нас осторожность и наблюдательность. Любил играть в футбол. Он был первым моим командиром отделения, который учил меня основам разведки.
Вторым командиром отделения, с которым я прослужил год, был в отличие от Якушева немного замкнутый, спокойный, больше давал нам свободы. Старался привить в нас больше самостоятельности в ведение разведки.
Третий командир отделения был Губарев Василий из Харьковской области. С ним я прослужил последние полгода. Он был во многом похож на моего второго командира отделения. С ним у меня сложились очень хорошие отношения. С ним я продолжал поддерживать отношения и после демобилизации по переписке.
Ближе всех по духу, интересам, обязанностям, заботам, конечно, были сослуживцы из рядового состава.
Рядовой состав. На их плечах держалась боевая подготовка бригады, вся внутренняя и караульная служба, а также наряды по кухне и хозяйственные работы.
Офицер мог приказать сержанту, сержант – рядовому. А рядовому приказывать уже некому. Он обязан выполнять приказы своих командиров. А для того, чтобы выполнить он может надеяться только на себя: свои знания, свой опыт, свою смекалку; а также на поддержку своих сослуживцев. Возможно, что это и создавало в среде рядового состава особую атмосферу дружбы, взаимоотношений, открытости и ответственности.
Мне нравилось находиться в этой среде, так как с самого детства я рос и воспитывался в простой семье и среди простого народа. Со своими сослуживцами у меня сложились нормальные отношения.
Самые дружеские отношения с первых дней нахождения в роте и до конца службы сложились с Куриленко Виталием. Родом он был с Украины, с Киевской области. Больше всего в нём нравилось то, что он никогда не лукавил, не прятался за спины других, был скромным и честным. С ним я поддерживал отношения и после демобилизации. Продолжали переписываться около десяти лет.
Хорошие отношения сложились у меня с моим земляком – Герасимовым Володей. Он призывался из Старожиловского района Рязанской области. В начале он служил в автороте, а затем был переведён в нашу разведроту. У него был отличный подчерк и поэтому в батальоне он выполнял работы по оформлению ленинской комнаты, а также готовил штабные карты к ученьям. После армии встречался с ним один раз. Эта встреча произошла в Рязани, когда я учился в институте на первом курсе. К сожалению, больше с ним я не встречался.
Весельчак и балагур роты был Жмур Валера. Родом из Сочи. Без таких, как он, не было бы того единства и сплочённости. Он, как Василий Тёркин, был душой роты. Хорошо пел. Был первым запевалом роты. Легко и быстро находил язык с каждым.
Роте нужен был и такой солдат, которого можно разыграть и который нормально относился бы к розыгрышам. Он, как бы, являлся мишенью для всех. Таким солдатом в нашей роте был Чирва Володя из Дагестана. Легкий в общении, безобидный, он, как и Жмур, умел притягивать солдат к себе своим обаянием.
В целом, подобрались ребята в нашей роте нашего призыва неплохие. Да, и не только нашего призыва. Не могу ничего плохого сказать ни о ком. Хотя был один случай, когда солдат, который был призван на год позже нас, осудили за избиение молодого солдата. Ему дали два года дисбата. В целом он был не плохой солдат. Но на стрельбах произошёл конфликт с молодым солдатом и он не удержался и ударил его. Об этом узнало командование части, и его отдали под суд.
В разведке складывается особая атмосфера. Она обусловлена тем, что в боевых условиях разведгруппа, находится в тылу противника и доверие друг к другу должно быть сто процентное. У нас в батальоне проводили комсомольское собрание с повесткой: «С кем бы ты пошёл в разведку». Поэтому этот случай был воспринят в бригаде как ЧП.
Был и ещё один случай, когда из бригады убежал один солдат с целью перейти границу и просить убежища в ФРГ. Несколько дней пришлось личному составу бригады, да и не только нашей бригады, принимать участие в задержании беглеца. Он был пойман. Несколько дней его держали в камере караульного помещения, а затем отправили в Союз, где его и судили.
Были и трагические случаи в батальоне и бригаде. Погибли четыре солдата из учебной роты при автомобильной катастрофе. Командир роты был понижен в звании и должности. Его перевели в нашу роту командиром второго взвода, а командира второго взвода, старшего лейтенанта Грищенко, назначили командиром учебной роты.
В нашем батальоне несколько солдат, находясь в карауле, распили жидкость похожую на спирт, в результате – двое погибли, одному отняли почку и комиссовали.
За полтора года службы разведбат был для нас домом, который полюбили, и который стал для нас близким. Размещался батальон в казарме, аналогичной казарме в которой размещался батальон связи и второй разведбат. В отличие от батальона связи здесь не было в ленинской комнате музыкальных инструментов и не было гирь и штанги. Со временем в казарме установили перекладины, а также получили маты для занятий по борьбе самбо. На втором году службы на втором этаже в ленинской комнате установили телевизор. Вечерами смотрели спортивные передачи, концерты. Так как передачи смотрели телевидения ГДР, то на некоторые фильмы приглашали переводчиков, которые переводили содержание фильма. Мне нравилось смотреть концерты, особенно слушать наши народные песни в эстрадном исполнении. Например, такие как «Катюша». Непродолжительное время смотрели передачи из ФРГ, но об этом узнало командование части и оставило в телевизоре только один канал, настроенный на телевидение ГДР.