Бабушка ТАнюшка

Бабушка ТАнюшка прожила долгую тяжёлую жизнь, пережила три войны, две революции. Она родилась в крестьянской семье в деревне Сокули, где-то под Петербургом. Это была, в основном, чухонская деревня, по-русски там мало кто говорил. Отец Егор был здоровенным русским мужиком, пахал, сеял, ходил на охоту в финские леса. Однажды из Финляндии привёл совсем молодую финку и сделал её своей женой. Она даже русского языка не знала и плохо говорила по-русски всю жизнь.

Крестьянское детство бабушки было тяжёлым. Восемь детей, все девочки, некоторые умерли в раннем детстве. Работать приходилось всем. Крутой нрав отца – по словам бабушки, он бил мать за то, что рождались только девочки, он хотел сына. С детьми тоже обращался жестоко. Бабушка рассказывала, что в гневе как-то бросил в неё острой косой, она подпрыгнула и тем спасла себе ноги. Училась она, как и её сёстры, в церковно-приходской школе. Учиться ей нравилось, она была способной, но через два года ей сказали “хватит” и отправили в 8 лет на работу – в няньки. У неё был весёлый и озорной характер. Её сёстры рассказывали со смехом, как она подбрасывала своим ухажёрам то ежа в карман, то лягушку за шиворот. Судя по фотографии, она была красивой девушкой. Работала она нянькой, прислугой, горничной.

  Получив паспорт, вслед за сёстрами уехала в Петроград и устроилась там на фабрику Гознак. Бабушка вышла замуж рано, но где, я не знаю, про мужа она никогда ничего не рассказывала, да и никто не говорил, кроме того, что он погиб на войне (Первой мировой). После гибели мужа бабушка осталась с грудным ребёнком, надо было работать. На ночь оставляла запелёнатого дитя на кровати одного, когда приходила, то, бывало, находила его под кроватью.

Когда столицу перевели в Москву, перевели и многие предприятия, в том числе и Гознак. Что интересно, перевели и всех работников. Бабушка с сестрой Марией приехали в Москву, их поселили в большой красивый дом на Кропоткинской улице. Им дали приличную по тем временам комнату в 20 метров на троих, в большой коммунальной квартире коридорного типа - на одиннадцать семей, в каждой комнате по семье. Работала она на станках, печатавших деньги, освоила работу сразу на нескольких, позже её назвали стахановкой. Хоть, видимо, и уставала, но успевала бегать на концерты Лемешева и других известных артистов.
 
Я думаю, что конец 20-тых, начало 30-тых годов были лучшими в её жизни. Она была молода, красива. Дочка училась в школе, её воспитывали пионерская, затем комсомольская организации. На работе бабушку уважали. Главный инженер фабрики Сокольников предложил ей руку и сердце, хотя он был старше её, и у него, видимо, уже была семья. Бабушка выходит замуж второй раз. Похоже, что первые годы их совместной жизни были счастливыми, про Сокольникова много рассказывали потом. Хотя они продолжали жить в той же комнате на Кропоткинской, но уже вчетвером – Мария, бабушка, её дочь и её муж, тем не менее, жили они весело. Все родственники (5 сестёр – Дарья, Евдокия, Мария, Татьяна и Александра с многочисленными детьми), разбросанные по всей стране (Ленинград, Киев, Донецк, Каховка, Москва), приезжали часто к ним. Спали, как рассказывали, на столе, под столом, на сундуке, на стульях, но все были очень дружными и весёлыми. Бабушка с мужем увлекались футболом, часто ходили на стадион.
 
Однако, наступили тяжёлые времена – началась война (Вторая мировая и третья в жизни бабушки, если не считать ещё двух революций, голодные годы в гражданскую войну). Но у бабушки был неунывающий характер, хотя и колючий – любила говорить «правду-матку», невзирая на лица. Видимо, её характер сыграл не последнюю роль в распаде их брака с Сокольниковым, но бабушка вспоминала его всю жизнь добрым словом.

  К этому времени дочь вышла замуж, уехала жить к мужу. Мне кажется, что бабушка никогда не приезжала к дочери, во всяком случае, мне это не было известно, пока там жили мои другие бабушка с дедом (по отцовской линии). Ведь они были другого круга, сословия, а у бабушки был гордый и независимый характер. Она, наверное, стеснялась их – людей образованных и интеллигентных (дед был инженером ещё до революции), а она - человек рабочий с двумя классами образования. На фотографии тех лет бабушка выглядит человеком измученным, изможденным, я её даже не узнала. Это были её не лучшие годы. В первые месяцы войны она, как и многие другие москвичи, по ночам дежурили на крыше дома – сбрасывали зажигалки. Потом Гознак эвакуировали в Краснокамск.
 
Рождение внучки (меня), гибель моего отца.(Кстати, моя мама полностью повторила судьбу бабушки. Мою маму посылают в Монголию как молодого специалиста, она просит бабушку оставить работу и ехать с нами – ведь я была ещё очень маленькой. И тут начинается новая полоса в жизни моей бабушки. Она бросает работу, где она добилась определённых успехов – стала мастером, её фото висело на доске почёта, и становится домохозяйкой и просто бабушкой.

Тогда, я думаю, началась хорошая, спокойная полоса в её жизни. Она была полновластной хозяйкой (мама хозяйством совсем не занималась). У нас в Монголии был поросёнок Васька, куры. Бабушка любила меня, занималась со мной – рисовала, играла. У нас в доме всегда были какие-нибудь мои друзья, мы шумно играли. Я не помню, чтобы она меня ругала, мне многое позволялось. Из моих детских воспоминаний того времени – это чувство свободы – я могла делать всё, что хотела. Я доставала из шкафов любые наряды мамы, бабушки и мы с подружкой постоянно наряжались в них и плясали и пели. Бабушка только смеялась над нами. Во дворе как-то разожгли большой костёр – почему-то побросали туда игрушки, куклы, чуть не устроили пожар. Как-то знакомые врачи стали приводить к нам во время их работы свою дочку, моложе меня на полгода. И бабушка сидела с нами, пока я не отлупила девочку толстой верёвкой только за то, что она спала днём, а я не спала (мне было 4 года. Ребёнка к нам больше не приводили. Не знаю, что сказала бабушка этим людям, но мне она ничего не говорила и не ругала, хотя я этого ждала. Помню, я всё время носилась во дворе с ребятами и гуляла в любую погоду, даже в 40 гр. мороза.

Но вернёмся к бабушке, она ловко обходилась и с русскими соседями и с местными монголами – молочницей, продавцами, Мишами-извозчиками. Со всеми она обращалась весело, чувствовала себя всегда уверенно. Её громкий голос был слышен издалека. И ещё она всегда что-то пела – из русского репертуара, гладила ли она, стирала, убиралась – постоянно пела, причём довольно громко. Именно от неё я узнала и помню до сих пор и песни про ямщиков, и «Хас-булат удалой», и « ты уж стар, ты уж сед», и « ты, моряк, красивый сам собою», и про тростник и многое другое.

После возвращения в Москву бабушка стала жить с нами на Б.Спасской (к сожалению, во время войны другие бабушка и дедушка умерли). Бабушка была очень хорошей хозяйкой. Припеваючи, она всё делала очень быстро, ловко. А как готовила! Знала много разных вкусных блюд, сама делала холодцы, студни, «жаворонки«, квашеную капусту, пирожки различные, сало, пасху, куличи, разные варенья. Коронный её номер – это “Наполеон” на Новый Год. Состоящий из 10-ти слоёв, он просто таял во рту, есть его – это уже был праздник.

И ещё, меня она всегда защищала. Если в окно увидит, что к нам пристают мальчишки, брала метлу, выбегала и гонялась за ними по всему 2-ому Спасскому тупику, чем вызывала восторг всей дворовой шпаны. Бабушка любила играть с нами, детьми. Помню на даче в деревне Верескино (Подрезково), мы там жили 4 лета, у хозяев были две девочки Валя и Галя, мои ровесницы. Бабушка срывала крапиву (или что-нибудь похожее на неё), а в жару брала воду и бегала за нами. Мы в восторге с визгом разбегались от неё. Если мы играли в дочки-матери, бабушка всегда давала нам что-нибудь для приготовления обедов, чая и т.д. Много шила и вязала для кукол и даже кукол самих делала.

На даче бабушка предоставляла мне полную свободу. В Подрезково мы, девчонки, уходили одни довольно далеко от дома, километра за 3-4, а было нам по 7-8 лет. Ходили в лес, на речку Сходню. Во время войны те места активно обстреливались немцами. По дороге на речку мы проходили поле, сплошь покрытое воронками от снарядов. Там на склонах этих канав росла земляника и очень вкусная луговая клубника. Мы, конечно, лазали по этим канавам, а ведь там могли быть и неразорвавшиеся снаряды, в 50-ые годы их ещё много оставалось на нашей земле. За этим полем был большой склон, на котором рос запущенный сад, когда-то он был колхозным. Там мы собирали крыжовник, вишню, смородину и кислые яблоки. Несколько дальше была река Сходня. Это сейчас, когда её запрудили, она стала широкой. Но тогда она была небольшой речушкой. Всем казалась она безопасной, мелкой и узкой. Но там были бочажки, довольно глубокие, и мы, дети, купались именно там. В первое же лето я чуть не утонула, мне было 7 лет. Зашла подальше от берега и потеряла дно. Стала захлёбываться и задыхаться. Ощущение было жуткое. Но начала активно колотить руками и ногами и добралась до мелкого места. Так я научилась плавать и с тех пор воды никогда не боялась.
 
За рекой через луг и небольшой перелесок начинались горы – так мы называли холмы, довольно высокие, покрытые лесом. Туда мы тоже бегали за малиной и грибами. Лес был густой, но заблудиться в нём было нельзя, чтобы выбраться из леса, надо было просто спускаться с гор вниз. И вообще, мы бегали повсюду – на сеновал, на гумно, прыгали с копён, откуда нас постоянно гоняли, дразнили козлов и быков, бежали перед стадом возвращавшихся домой коров (почти как в Испании). Всё это я рассказываю, чтобы показать, какую свободу мне предоставляла бабушка. Тогда все дети так росли. Если кого-то держали дома, на участке, мы считали их маменькими детьми и смеялись над ними.

Зато, когда мы возвращались домой, а это происходило в любое время суток, бабушка кормила нас вкусным обедом. Ещё бы, после такой беготни и картошка с маслом будет казаться вкуснятиной. Тогда ведь было голодное время, никаких деликатесов. Всё покупалось на месте – молоко, сметана, овощи, фрукты. Мясо – когда где-то резали корову, телёнка или свинью.

Там же в Подрезково за бабушкой стал ухаживать местный пастух (он по очереди обедал у владельцев коров), довольно красивый мужик с русой бородой и синими глазами, предлагал ей выйти за него замуж. Но бабушка только смеялась, над ней все подшучивали, и она веселилась вместе со всеми.

Бабушка очень хорошо относилась к моим друзьям. Я постоянно приводила кого-то к себе домой. Мы подолгу играли. Затем в школьные годы ко мне приходили школьные подруги. Мы занимались, делали уроки. Близкая подружка приходила каждый день, мы с ней делали все уроки. Все учителя стали её хвалить – она стала лучше учиться. Уже в институте мои друзья часто приезжали к нам, даже жили во время экзаменов, приезжали к нам на дачу. Бабушка всегда всех приветливо встречала, кормила и никогда, никогда ни бабушка, ни мама, ни разу не упрекнули меня, что я всё время вожу к себе друзей. Даже намёков никаких не было.

И наконец, опишу один эпизод, который очень ярко характеризует Бабушку Танюшку. Как-то, по-моему, в 8-ом классе мы сбежали с уроков всем классом, и пошли в кинотеатр “Перекоп”. Там шёл какой-то хороший французский фильм (типа "Фан-Фан Тюльпан", "3 мушкетёра", что-то в этом духе, не помню точно). И вот в разгар сеанса в зале зажигается свет, на сцену выходит моя бабушка и громко командует “Таня, сейчас же на выход!”. Я, ошарашенная, встаю и иду на выход. За мной весь класс. Пришлось вернуться в школу. Оказывается, когда обнаружили, что мы ушли с уроков, кто-то из учителей пошёл к нам домой (телефона тогда у нас не было) и рассказал всё бабушке. Она, как проницательный и решительный человек, тут же пошла в кинотеатр, зашла к администратору, объяснила ситуацию и убедила его прервать сеанс. Не каждый человек решится на такой поступок. Я бы не смогла. Правда, бабушка была уверена, что я не посмею ослушаться. Ещё бы – такой шок! Ведь и остальной класс подчинился, хотя она обратилась только ко мне.

Такой вот характер был у моей бабушки, несмотря на все невзгоды, которые на неё обрушились. Так как она ушла с работы до достижения пенсионного возраста, ей не начислили пенсии. Документы во время войны были потеряны. Мама писала даже Сталину, но всё безрезультатно. Бабушке пришлось жить на иждивении своей дочери. Только Хрущёв назначил ей самую маленькую пенсию. Потом начались болезни. Сначала был холецистит. Помню, она часто вставала на колени перед диваном и стонала от боли.
 
У неё было 3 инсульта. Первый случился на кухне. Дело в том, что мама любила приглашать гостей на праздники. Было шумно, весело – с песнями за столом и даже с танцами. Стол всегда был шикарный, но готовила в основном бабушка. В один из праздников она упала прямо у плиты, доставая вкусный пирог.
 
Второй инсульт случился, когда умерла её сестра – наша Кока. Ведь она с ней прожила вместе всю жизнь. Тогда бабушка перестала говорить почти на полгода. В это же время она почти ослепла, не могла читать и ходить далеко от дома. Я с ней ходила ко врачу-окулисту, но он во время осмотра всё больше кокетничал со мной, вроде бы обещал, что можно сделать операцию. Бабушка надеялась и ждала, но когда я позвонила узнать про операцию, он сказал, что в этом возрасте это опасно. А бабушка всё ждала, и я боялась сказать ей правду.

Помню, как мы возили её на Оку на дачу (Прилуки под Серпуховом). Первый год мы везли бабушку на машине 3 часа. Положили её на раскладушку, и на колдобинах она высоко подлетала вверх. Очень жалко её было. На следующий год я повезла её своим ходом. Сначала мы два часа ехали на электричке до Серпухова. Потом на городском автобусе в Серпухове до пристани и потом ещё один час на катере. От пристани мы ещё целый час шли пешком до дома. Было жарко, бабуля была в тёплом демисезонном пальто, с неё ручьями тёк пот, всю облепили мухи. Как я её довезла, не знаю. Последние метры я буквально тащила её на себе. Но там, на даче она потом себя нормально чувствовала, гуляла в саду, играла со своей правнучкой Настей и была, как всегда, весела и остра на язык.

Третий инсульт – через несколько лет. Она совсем слегла. Я стала делать ей массаж и занималась с ней физкультурой. Она с удовольствием всё это проделывала. Летом отвезли её на дачу в Звенигород. Через месяц она умерла. Почему-то мне запомнилось, что похороны её были какие-то весёлые. Могилу помогали рыть соседи – дачники и хозяева нашей дачи. В последний путь везли её на лошади, на телеге, через овраг по ухабам. Хозяйка Анна Павловна советовала маме отпевать бабушку в церкви (мама не стала). А я задумалась, зачем отпевают. И вдруг в эту же ночь мне приснился сон – я лежу в церкви в самом центре под куполом. Начинает петь хор высокими голосами очень красиво. И я чувствую, что стала очень лёгкой и музыка как бы поднимает меня вверх под самый купол. Удивительное, волшебное ощущение! Как будто этим сном я получила привет от бабушки, а заодно и ответ на свой вопрос

Я очень благодарна своей бабушке, ведь у меня было счастливое детство. Считаю бабушку Танюшку образцом русской женщины, всю свою жизнь бескорыстно посвятившей работе, своей семье, детям.
 Так будем милосердны к нашим старикам, пока они живы.