Просто история. Часть 1

Наша новая училка Анастасия Павловна – стерва. Это написано у нее на лбу. Жаль, что она преподает мой любимый предмет – английский. Наверняка, завалит меня на выпускных экзаменах. Такие как она только это и умеют делать – портить жизнь другим людям. Говорят, у нее был роман со своим собственным учеником. За это ее и выгнали с прежней работы. А в нашу школу она попала чисто по блату: наш директор - ее то ли троюродный, то ли пятиюродный дядя.
Блин, Настасья Пална подходит к моей парте. Сейчас обязательно даст переводить самый сложный кусок из текста. И за что только она меня так ненавидит?! Ладно, я то переведу. Только вот зачем моих близких так мучить – мою лучшую подругу Юльку, например. Она же в английском – ни в зуб ногой. Или мою сестру Ленку, что учится в десятом классе, то есть на год младше меня.
Это что - война Анастасии Павловны против меня?! С чего это вдруг? Мне семнадцать. Ей – двадцать четыре. Что такого мы могли не поделить? У нас конфликта то явного, открытого никогда не было.
Роман с собственным учеником. Я думала, что такое только в кино бывает.
Смотрела я пару фильмов на подобную тематику, и ни чем хорошим показанные любовные истории не закончились. Ну, если уж в кино шуры-муры училок с учениками терпят фиаско, то что уж говорить об этих романах в жизни?
Занятая своими размышлениями, я не слышу задание учительницы.
- Людмила! С вами все в порядке?
- Что?
- Неужели вы перестали понимать английскую речь? Я только что попросила вас сделать перевод текста с восемьдесят шестой страницы.
- Что?
- Люся! Да переводи ты уже! - это Юлька тычет в меня локтем.
Странно, я читаю в глазах Анастасии Павловны ни злость, ни разочарование, и ни зависть, как это обычно было в течение последних пяти месяцев. Я читаю в глазах учительницы английского языка ни что иное, как жалость. И от этого мне становится противно аж до тошноты.
- Людмила, что с вами? – в очередной раз спрашивает меня училка.
- Ничего, - отвечаю ей я, - Просто первый день месячных.
Настасья Пална явно ошарашена произнесенными мною вслух словами.
Я добавляю:
- Меня мутит.
А про себя думаю: «Естественно, от вас».
- Идите, Людмила.
- Но у нас еще два урока! – вмешивается Юлька.
- Я договорюсь с учителями. Они все поймут. Идите, Люся, домой. Идите.
Эта жалость в глазах стервы…. Эта противная жалость, от которой в горле появляется ком, а потом хочется плакать…. Я ее никогда не забуду.

Я просыпаюсь в холодном поту. Прошло десять лет, а воспоминания о том уроке до сих пор хранятся в моей памяти, будто системный файл компьютера, не подлежащий удалению.
Может быть, психоаналитик прав, говоря, что все эти воспоминания о Настасье Палне и Сергее всплыли только из-за моего развода с мужем?
Сейчас у меня в горле снова ком, и я снова, сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Нет, не стоит это того. Это всего-навсего нелепая ситуация, соединившая в один любовный треугольник меня, моего парня Сергея и мою новую учительницу английского, которая по воле рока оказалась «старой» учительницей английского моего парня.
Сергей бросил меня в тот самый день, когда Настасья Пална с жалостью смотрела мне на уроке в глаза, и хотя никто, кроме Юли и Лены не знал о причине нашего с Сережей разлада, мне все равно было противно и обидно до слез.
Кое-как я доучилась в школе, сдав горем с пополам выпускные экзамены, и единственной «пятеркой» в моем аттестате была «пятерка» – по предмету: «иностранный язык: английский», но заслуженная, а не полученная из жалости (все-таки я была девушкой гордой), а потом я поступила в ВУЗ в другом городе.
Туда же хвостом за мной поехала и Юлька. И ее предательство было вторым ударом по моей психике. Сбежать на пятом курсе с моим женихом – это вам не шутки шутить. После этой истории я и возвратилась в родной город, хотя до этого планировала остаться жить там, где училась.
Всё, иду в душ! Нужно избавиться от этого липкого пота, а за одним и мозги прочистить. И нет лучшего средства для этого, чем душ.
В ванной на первом этаже бежит вода. Это Ленкин гражданский муж – Валентин - вернулся с работы по графику, - констатирую я про себя. И после констатации этого факта в душ мне идти уже неохота. Не по себе как-то становится, когда я думаю о том, что буду принимать душ пусть и в разных ванных комнатах, и даже на разных этажах, но все равно одновременно, с мужем моей родной сестры.
По коже пробегает дрожь, и останавливается внизу живота. Гоня блудные мысли прочь, я вновь укладываюсь спать.

- Люська! Это ты?!
Кто-то очень знакомый окликивает меня в автобусе, который везет меня на работу.
Далее по периметру всего автобуса слышится ругань вперемежку со словами: «Мужчина, ну куда вы так, словно танк, прете?».
- Люська, привет! Это я.
Смотрю и не верю своим глазам. Передо мной стоит Сергей. Тот самый Сергей, который променял меня на учительницу английского.
- Здравствуй, Сережа! – говорю я сухо, - Как поживает Настасья?
- Она умерла.
- Прости, - вот уж действительно мне сейчас не по себе. Я хотела отомстить Сереже и его стерве хотя бы своей язвительностью, и сама оказалась в роли той самой стервы.
- Что ты тут делаешь? – перевожу я разговор на другую тему, - Я в этом автобусе в одно и тоже время уже два года подряд на работу езжу, а тебя здесь ни разу не встречала.
- А у меня сегодня первый день на новой работе. Устроился маркетологом в очень крупную компанию. Мне с этой работой просто повезло! – радостно восклицает мой бывший возлюбленный.
- И как называется эта компания? – для очистки совести спрашиваю я.
- «Феникс».
После Сережиного ответа я не знаю то ли смеяться мне, то ли плакать. Но все ж таки правдиво отвечаю:
- Знаешь, а я в «Фениксе» переводчиком работаю.
- Клёво! – отвечает мой бывший бой-френд, - Будем вместе на работу и обратно с работы ездить!
И как ему объяснить, что я не хочу ездить с ним на работу и обратно! И учитывая то, что автобус – транспорт общественный, я не имею ничего против того, чтобы в нем вместе со мной находился этот самый Сергей, но только на расстоянии, а не под боком, да еще и с блаженной улыбкой на лице, словно он не сделал мне ничего плохого.

Спустя три месяца я уже так не думаю.
Разговор за разговором, и мы стали с Сережей просто хорошими друзьями. А о нашем общем прошлом мы не говорили с того нашего первого диалога по дороге на работу. Я не хотела касаться этой темы, потому что моя рана, несмотря ни на что, кровоточила обидой, а Сергею явно не хотелось говорить об этом из-за гибели Насти.
К тому же от своей сестры я узнала, что у Сергея и Насти родился четыре года назад ребенок - мальчик, которого забрали на воспитание после смерти Настасьи ее родители.
Наверняка, Сергей, боролся за сына и проиграл. В нашей стране суд отдаст ребенка скорее бабушке, чем отцу-одиночке. У нас – не Америка.
От всей этой леденящей душу истории мне не то, что не по себе, мне настолько дискомфортно, что мой психоаналитик бьет тревогу и назначает мне психотропные препараты в качестве лечения.
Но как спросить у Сергея о сыне - я не знаю, как помочь – тоже, а как успокоить свое трепещущее сердце перед каждой встречей с Сережей рано утром на автобусной остановке – тем более.
И что это? Настолько крепкая дружба? Простое человеческое сочувствие? Или заново вспыхнувшая любовь?