По аллеям утром ранним

(пьеса в одном действии)

“Претерпевший же до конца спасётся”.
Евангелие от Матфея (10.22)

Действующие лица:
ДОЧЬ – 33года,
МАТЬ –53 года,
МУЖЧИНА – среднего возраста,
МЛАДЕНЕЦ –1,5месяца (почти всё время спит в коляске).


На сцене полная темнота. За ней угадываются очертания обыкновенной однокомнатной квартиры. В темноте слышатся голоса.

ДОЧЬ. (Поёт): Баю, баю, баю, бай,
“Спи малютка, засыпай.
Баю, баюшки, баю,
Не ложися на краю.
Придёт серенький волчок
И укусит за бочок”.
МАТЬ. Что ты пугаешь ребёнка? Какой ещё волчок? Откуда ему тут взяться? Почему он должен его укусить?
ДОЧЬ. Тише, мама. (Поёт):
“Баю, баю, баю, бай,
Спи малютка, засыпай.
Баю, баюшки, баю,
А я песенку спою.
Баю, маленький, не плачь,
Я куплю тебе калач”.
МАТЬ. Интересно знать, на какие такие деньги ты собираешься покупать ему калач? Небось, на материну пенсию?
ДОЧЬ. Тише, мама.
МАТЬ. От твоей колыбельной ему ночные кошмары привидятся. К тому же поёшь ты фальшиво (Поёт сама, показывая, как это надо делать):
“Баю, баю, баю, бай,
Спи, малютка, засыпай,
Придёт серенький волчок
И укусит за бочок”.
Тьфу ты. И я за тобой эту глупость повторяю. Нашла бы уже какие-нибудь нормальные слова. Пошла бы в библиотеку, поискала. Сама бы придумала. Ничего не хочешь делать.
ДОЧЬ. Тише, мама.
МАТЬ. Да я молчу. Орёшь-то всё время ты. (Напевает). Баю, баю, баю, бай…

Зажигает свечу. Комната озаряется сумрачным светом, в котором становятся различимы лица.

МАТЬ. (Склонилась над коляской). Уснул. Ох, ты, мой сладкий. Как же я тебя люблю.

Дочь прилегла на диван.

МАТЬ. Ты почему легла? А бельё полоскать, кто будет?
ДОЧЬ. Завтра. Там всё равно ничего не видно.
МАТЬ. Свечку возьмёшь. До завтра оно ещё должно высохнуть. Полностью. У нас же нет возможности его прогладить. Лишь бы на диване валяться. Лишь бы ничего не делать.
ДОЧЬ. У нас много сухих пелёнок.
МАТЬ. А вдруг не хватит? Да мало ли что? Всегда надо иметь запас. Всё может случиться. Вдруг завтра ещё и воду отключат. Тогда что?
ДОЧЬ. Завтра отключат, завтра и будем думать.
МАТЬ. Завтра будет поздно. Надо же всё предусмотреть заранее.
ДОЧЬ. Всего не предусмотришь.
МАТЬ. Ты должна думать о будущем. Ты мать. Мать!
ДОЧЬ. Ты сама тоже мать и что?
МАТЬ. Что? Когда я тебя растила, у меня всё было в порядке: свет, газ, электричество, телефон, телевизор.
ДОЧЬ. Тогда время было другое.
МАТЬ. Время всегда одно. Надо работать и всё будет в порядке. У меня не было матери с персональной пенсией. Я тащила тебя одна. И вытащила. Вот дылда какая вымахала. Балбесина. Лежит с утра до вечера, ничего делать не хочет.
ДОЧЬ. Отстань. (Поворачивается к стенке).
МАТЬ. Ну-ка встала быстро и пошла полоскать бельё! Я кому сказала. Что, мать за тебя должна всё делать? Я, когда тебя родила, вообще не спала. Я работала, я стирала, кипятила, гладила, но ты у меня в мокрых пелёнках не лежала.
ДОЧЬ. Тихо, мама.
МАТЬ. Ты избалованная тунеядка. Ты привыкла только получать. И ничего не отдавать. Не смогла заработать на памперсы, иди теперь, полоскай пелёнки. Я кому сказала!
ДОЧЬ. Тихо же.
МАТЬ. Орёшь-то всё время ты.

Дочь накрывает голову подушкой.

МАТЬ. Ах, так? Хорошо. Очень хорошо. Я пойду и прополоскаю пелёнки сама. Мать-пенсионерка будет работать, а её великовозрастная дочь, будет лежать на диване и думать о мужиках!
ДОЧЬ. О каких мужиках?
МАТЬ. О таких. Только о мужиках и думаешь. И додумалась вот. Перед соседями стыдно. Позор. Дитё без отца.
ДОЧЬ. По нынешним временам это как раз уже норма.
МАТЬ. Как тебе не стыдно? Как тебе не стыдно? Развратница. По нынешним временам. Как тебе не стыдно?
ДОЧЬ. Можно подумать, что у меня был отец.
МАТЬ. Был. У тебя был законный. С печатью в паспорте.
ДОЧЬ. Какая разница.
МАТЬ. Разница. У тебя неизвестно кто, а у меня был муж официальный.
ДОЧЬ. Он даже из роддома тебя не взял.
МАТЬ. Да, не взял. Потому что ты родилась девочкой. А он хотел сына.
ДОЧЬ. Извините, не получилось.
МАТЬ. Но он был муж. Со штампом. А у тебя мужа нет. И не было. Ты – развратница.
ДОЧЬ. Не понимаю, какой-то придурок решил, что его дочь это не человек… Чем гордиться? Чем он лучше-то?
МАТЬ. Не смей так говорить о родном отце. Ему было тогда всего 23года. Что он мог понимать. Ребёнок. И не смей плохо говорить о родителях. Это грех. А-то строишь из себя верующую, а мать не уважаешь.
ДОЧЬ. Причём тут мать? Мы же об отце сейчас говорили. Вернее о твоём официальном муже. Первом и последнем.
МАТЬ. Как тебе не стыдно? Как тебе не стыдно?
ДОЧЬ. Опять.
МАТЬ. Упрекать мать… Родную мать… Ой, Бог тебя покарает.
ДОЧЬ. Уже покарал.
МАТЬ. Вот и правильно. Это потому что ты мать не уважаешь.
ДОЧЬ. Отстань.
МАТЬ. Да, я была замужем только один раз. И пусть это длилось недолго. И пусть я выходила замуж уже беременная. Да, он не хотел жениться, он был слишком молод. Его нужно было убеждать. Но я всё-таки убедила. И ты родилась в законном браке. И мы сказали соседям, что ты недоношенная. Всё было бла-го-при-сто-йно! Не было этого хамства! Этого вопиющего разврата.
ДОЧЬ. Кошмар.
МАТЬ. Вот именно! Нельзя плевать на всех. Ты живёшь в обществе. Твоё поведение – это пример для других. Ты утверждаешь порок, пропагандируешь соответствующий образ жизни.
ДОЧЬ. Можно подумать, что у тебя ничего такого в жизни не было.
МАТЬ. Такого – нет! Чтобы меня бросили с маленьким ребёнком и не давали ни копейки – никогда. Потому что меня уважали.
ДОЧЬ. Особенно Борис Исакыч.
МАТЬ. А что ты имеешь против человека, который подарил мне целое состояние? Да, он не захотел жениться. Не убедила я его. Не смогла. Но он, зато, обеспечил меня на всю оставшуюся жизнь. Да на худой момент, продадим мы эти его бриллианты. Мало ли что, вдруг война или голод? Упаси Бог, конечно, но у нас есть бриллианты, которым цены нет.
ДОЧЬ. Ты в этом уверена?
МАТЬ. Ты просто мне завидуешь. Мне кавалер подарил бриллиантовое ожерелье, а тебе - шишь. Меня уважали, а тебя нет. У меня был известный ювелир, а у тебя вообще, непонятно кто. Наверное, студент какой-нибудь, лимитчик. Со смазливеньким лицом.
ДОЧЬ. Ну ладно всё, хватит. Заткнись.
МАМА. Как ты с матерью разговариваешь? Как? Строишь из себя верующую, а нарушаешь пятую заповедь.
ДОЧЬ. Не только пятую.
МАТЬ. Уж это само собой. Уж это вся улица теперь обсуждает. Весь проспект.
ДОЧЬ. Если бы это обсуждала вся страна, ты была бы довольна. Но я не Алла Пугачёва.
МАТЬ. О, это тебе не грозит. Если бы ты могла хоть раз в жизни совершить поступок. Да с твоими данными и твоим образованием, давно бы уже всё имела. А ты ничего не хочешь делать. Ну-ка иди, полоскай пелёнки.
ДОЧЬ. Завтра.
МАТЬ. Хорошо. Очень хорошо. Я пойду и прополоскаю пелёнки сама. Мать-пенсионерка будет работать, а её великовозрастная дочь будет лежать на диване и думать о мужиках.
ДОЧЬ. Опять.
МАТЬ. (Почти визжит). Иди полоскать пелёнки! Иди полоскать пелёнки! Иди полоскать пелёнки!
ДОЧЬ. Ты победила. Иду. (Встаёт и уходит в ванную).
МАТЬ. (Одна). Полчаса я уговариваю её пойти и прополаскать пелёнки. Уговариваю её сделать то, что она делать обязана. Я родила в 20лет. И я это понимала. А она в 33 ничего понимать не хочет. Ведь воду постоянно отключают. Ребёнок может остаться мокрым без чистых сухих пелёнок. Ведь ничего же не работает. Всё сломано. Пробки перегорели, света нет. Гладить тоже невозможно – нет электричества. Телевизор не работает. Телефон сломался. Живём как в каменном веке. Нет, конечно, когда я получу пенсию, я пойду в ЖЭК, я вызову слесаря, монтёра, электрика. Только бы пенсию не задержали. А то придётся занимать. А занимать уже не у кого. Хорошо хоть я свечками запаслась. Сидели бы сейчас в темноте. Зимой темнеет быстро. Не люблю зиму. Потому что у меня зимних сапог нет. Вернее есть, но они дырявые. Ноги всё время мёрзнут, потому что промокают. И шуба порвалась. И починить уже нельзя. Мездра плохая. До чего же слово неприятное – “мездра”. Тоже мне – не могли, какое другое придумать “Шуба”, вроде слово такое благородное. А тут “мездра”. И сразу всем неудобно. Скорей бы уж лето. Поедем на дачу. Правда, босоножки у меня тоже порвались, зато летом хоть можно ходить босиком. А зимой босиком не походишь. Ну, где она там, сколько можно полоскать?
ДОЧЬ. (Возвращается). А ты всё выступаешь? Прокурор.
МАТЬ. Ты всё прополоскала?
ДОЧЬ. Всё.
МАТЬ. Небось, плохо сделала. Мне переполаскивать придётся.
ДОЧЬ. Плохо. Разве я могу что-то сделать хорошо.

Ложится на диван.

МАТЬ. Опять легла. Да, что ж это такое. Ты почему легла?
ДОЧЬ. Я устала.
МАТЬ. От чего?
ДОЧЬ. От всего. От жизни. От тебя.
МАТЬ. От того, что я правду тебе говорю?
ДОЧЬ. Мне всё равно, что ты говоришь. Я устала от тембра твоего голоса.
МАТЬ. Да у нас с тобой один тембр.
ДОЧЬ. Тише, мама.
МАТЬ. Когда ты была маленькой, я всё время думала, вот вырастет моя девочка, моё сокровище, и всё у нас будет хорошо. Надо только чуть-чуть ещё потерпеть. Ты была такая талантливая, умненькая, хорошая, училась на одни пятёрки, все мне завидовали.
ДОЧЬ. А теперь ты всем завидуешь. Отстань.
МАТЬ. Я ухожу. Всё, я ухожу к Элеоноре Матвеевне. На пятый этаж. Приду через час. (Над детской кроваткой). Кусечка, я приду к тебе через часик. (Дочери). Только не смей оставлять ребёнка одного. И следи за свечой, чтобы пожара не было.

Открывает входную дверь. В дверном проёме стоит мужчина маленького роста с тортом и большим портфелем. Он может быть одет, например, в синтетическую шубу и высокие кожаные сапоги. На голове, вероятно, кепка, или вязаная шапочка.

МАТЬ. (Пугается). Ах. Вы кто?
МУЖЧИНА. А кто Вам нужен?
МАТЬ. Мне?
МУЖЧИНА. Вам. Ведь я же к Вам звоню.
МАТЬ. Звоните?
МУЖЧИНА. Звоню к Вам в дверь. Вот. (Демонстрирует, как он нажимает, а звонка нет). Где же звон?
МАТЬ. А звонок не работает.
МУЖЧИНА. Ах, вот оно что? А я то думаю, почему не открывают. Я уже собрался уходить. А почему он не работает?
МАТЬ. Пробки перегорели.
МУЖЧИНА. Вы в этом уверены?
МАТЬ. Нет. Но мне так кажется.
МУЖЧИНА. Где у Вас тут щит?
МАТЬ. Вот.
МУЖЧИНА. Ну, дорогая моя. Для меня это высоко. Стремянка есть?
МАТЬ. У меня?
МУЖЧИНА. У меня есть. Но я в Митино живу. В Жулебино. Не поеду же я туда за стремянкой.
ДОЧЬ. (Из комнаты). Мама, что там?
МАТЬ. У нас есть стремянка?
ДОЧЬ. Да. А что?
МАТЬ. У нас есть стремянка. Дочь моя сейчас принесёт. Минуточку. (Бежит в комнату). Тащи стремянку.
ДОЧЬ. А что там?
МАТЬ. Там какой-то… с виду электрик.
ДОЧЬ. Что значит с виду?
МАТЬ. Неважно, тащи стремянку. Когда ещё так повезёт?
ДОЧЬ. Ты мне можешь объяснить, что случилось?
МАТЬ. Говорят тебе, электрик пришёл. Нужна стремянка.
ДОЧЬ. Как это он пришёл? Мы же его не вызывали.
МАТЬ. Значит, он что-то почувствовал.
ДОЧЬ. Идиотизм.
МАТЬ. Пришёл человек, надо этим пользоваться. Помоги мне. (Выносит стремянку на лестничную площадку). Вот, пожалуйста.
МУЖЧИНА. Спасибо. (Осматривает дочь с ног до головы). Так вот значит, какая…
ДОЧЬ. Что “значит какая”?

Мужчина лезет на стремянку. Открывает щит. Достаёт из-за пазухи какие-то слесарные инструменты и влезает с ними в щит по пояс. Внезапно по всей квартире загорается свет.

МАТЬ. Вас нам Бог послал!

Мужчина спускается со стремянки, подходит к звонку. Что-то там подкручивает. Нажимает на звонок. Он звонит.

ДОЧЬ. Не надо звонить. У меня ребёнок спит. (Забирает стремянку, возвращается в квартиру и опять ложится лицом к стенке).
МУЖЧИНА. Ах да ребёнок. Я и забыл. (Поворачивается к матери). А я к Вам не один.
МАТЬ. А с кем же?
МУЖЧИНА. С тортиком. И шампусиком. Со свиданьицем.
МАТЬ. О, как это прекрасно. Мы сидели тут в полной темноте без телефона и телевизора и вдруг пришли Вы, починили свет и ещё принесли с собой торт. И шампанское. Как в кино.
МУЖЧИНА. А что с телефоном и телевизором. Можно посмотреть?
МАТЬ. Пожалуйста.

Мужчина снимает свою шубу. Хочет снять сапоги, но ему разрешают остаться в них, предварительно вытерев ноги. На нём чёрный полосатый костюм с голубой рубашкой и очень ярким разноцветным галстуком. Он тщательно вытирает сапоги и проходит в комнату. Подходит к телефону, что-то крутит в аппарате.

МУЖЧИНА. Готов. Можете звонить. Всё работает.

Подходит к телевизору и проделывает с ним то же самое. Включает.

ДОЧЬ. Только тихо. У нас ребёнок спит.
МУЖЧИНА. Да, да, я знаю. Это я так, чтобы проверить.
МАТЬ. Спасибо Вам, спасибо. Мы вообще телевизор не смотрим, но без него всё-таки тоскливо. Идёмте на кухню. Вот что такое настоящий мужчина. Руки можно вымыть здесь. Полотенце вот. Дорогой товарищ, простите, я не знаю вашего имени.
МУЖЧИНА. А неважно. Зовите меня просто… Вася.
МАТЬ. Дорогой Вася, Василий… Вы озарили нашу жизнь, Вы принесли в наш дом свет.
МУЖЧИНА. Давайте выпьем что ли. Я же тут шампанского принёс. И торт.
МАТЬ. Мне так неудобно. Это мы Вас должны угощать. Но у нас ничего нет.
МУЖЧИНА. А стаканы?
МАТЬ. Бокалы подойдут?
МУЖЧИНА. Давайте. (Открывает бутылку).
МАТЬ. Какой Вы ловкий. Оно обычно так устрашающе стреляет. Я всегда нервничаю.
МУЖЧИНА. Фирма гарантирует. (Разливает шампанское по бокалам). За Вас.
МАТЬ. И за Вас. (Поднимают бокалы).
МУЖЧИНА. Спросить забыл: остальное-то всё работает.
МАТЬ. Да, пока всё работает. Может лучше чаю горячего?
МУЖЧИНА. Опосля. Ну, тогда будем. (Чокаются. Он выпивает залпом весь бокал).
МАТЬ. Хорошее шампанское.
МУЖЧИНА. Кислое.
МАТЬ. Всё равно. Я счастлива, что Вы нас посетили.
МУЖЧИНА. Я сначала цветы хотел купить, а потом передумал. На улице мороз, они всё равно повянут. Да и, вообще, какой с них прок. Ни съесть, ни выпить их ведь нельзя. Так – баловство. Подумал, подумал… И купил торт.
МАТЬ. Вы всё правильно сделали. Конечно, торт хоть можно съесть.
МУЖЧИНА. Давайте ещё обновим.
МАТЬ. Давайте. Только мне совсем каплюшечку. Я вообще не пью.
МУЖЧИНА. А я звоню, звоню, сначала по телефону – никто не подходит. Даже ночью. Ну, думаю, дела. Померли, что ль все? Решил сразу приехать. Достал адрес, приезжаю, звоню и здрасьте-пожалуйста. Опять двадцать пять. Ну, прям мистификация. Никто не отвечает, понимаешь. И глазок тёмный. Я даже принюхиваться стал. Вроде ничего. Уходить собрался. Но тут, Вы раз и дверь открыли. За Вас.
МАТЬ. Спасибо.

Чокаются, выпивают. Всё это время она пытается найти возможность спросить у него, кто он такой, и зачем явился. Но это у неё как-то не получается. Вероятно, она боится разрушить это внезапно свалившееся счастье. А может, просто не может найти подходящую паузу.

МУЖЧИНА. Тортику? (Начинает раскрывать торт).
МАТЬ. О, Вы угадали мои мечты. Это же мой любимый торт. (Начинает его резать).
МУЖЧИНА. Разрешите мне. Резать это мужское занятие.
МАТЬ. Как всё-таки хорошо, когда в доме есть мужчина.
МУЖЧИНА. (Он очень доволен, просто счастлив) М-да.
МАТЬ. Я уже не помню, когда я в последний раз пила торт с шампанским. Вернее ела шампанское с тортом.
МУЖЧИНА. А квартира значит однокомнатная?
МАТЬ. Да, а что?
МУЖЧИНА. Но дом кирпичный?
МАТЬ. Да.
МУЖЧИНА. Потолки 3?
МАТЬ. 3. 20.
МУЖЧИНА. Хорошо. Санузел?
МАТЬ. Раздельный.
МУЖЧИНА. Хорошо. Мне раздельный больше нравится. По-моему так удобнее. Хотя сейчас все почему-то норовят объединять. Но я этого не понимаю. А если семья, например, большая, и кто-то засел и не выходит? Что другим делать? Так хоть ванна есть. Про запас. Не, по мне – санузел должен быть раздельный.
МАТЬ. (Растерянно). Возможно, Вы правы. Ешьте торт.
МУЖЧИНА. Или вот сейчас ещё манеру взяли объединять кухню и комнату. Ну, это я Вам доложу совсем. Кухня есть кухня, а комната она на то и комната. Как их можно объединять, скажите, Вы мне на милость? Чтобы в комнате потом котлетами воняло? И тараканы бегали? Ну, уж тогда лучше сразу всё вместе объединить: кухню, комнату и туалет с ванною туда же. И живи как в свинарнике.
МАТЬ. Вы что, меняться с нами хотите? Так мы никуда не поедем. Мы тут привыкли. У нас тут… Родина.
МУЖЧИНА. Да нет, я так, в порядке ознакомления. Интересуюсь. Чтоб беседу поддержать. А Вы значит мамочка?
МАТЬ. Я бабушка. Уже второй месяц пошёл. Не могу привыкнуть. Как будто это у меня второй ребёнок родился.
МУЖЧИНА. Вы ещё молодая, вполне.
МАТЬ. Ну что Вы. Прошла жизнь. Назад не воротишь. Многое для меня уже невозможно. Да и что люди подумают. И так уже… отличились.
МУЖЧИНА. А дочь Ваша почему к нам не присоединяется?
МАТЬ. А у неё настроение сегодня неважное.
МУЖЧИНА. Вот дела. Но я же к ней приехал.
МАТЬ. К ней? Зачем?
МУЖЧИНА. Как зачем? Жениться. Жених я. По объявлению. (Достаёт из внутреннего кармана пиджака и протягивает ей газету “Из рук в руки”).
МАТЬ. По объявлению? Ах, вот оно что! А я всё сижу и думаю… Кто Вы? Откуда? А спросить не решаюсь. Так вот значит в чём дело. Я действительно дала объявление в “Из рук в руки”. Но я не думала… не предполагала, что кто-то откликнется. Так скоро. Но почему Вы предварительно не позвонили? Ах, да, телефон же не работал. Я совсем забыла. Так вот значит в чём дело!
МУЖЧИНА. А я, значит, по телефону к Вам звоню, звоню. А никто не подходит. Ну, думаю, не может быть. Чтобы маленький ребёнок и всё время никого дома не было.
МАТЬ. Да, я писала в объявлении про нашего Кусю.
МУЖЧИНА. Куся. Хорошее имя.
МАТЬ. Нет, это мы так его зовём. Вообще-то он Дмитрий.
МУЖЧИНА. Дмитрий? Тоже ничего. Но не так оригинально. Я люблю детей. И маленьких, и вообще. Они чудные. (Он ставит ударение на “ы”).
МАТЬ. Очень. Чудные. (Она ставит ударение на “у”). Дети - это такое чудо. А сколько Вам лет?
МУЖЧИНА. А сколько бы не было все мои.
МАТЬ. А поточнее?
МУЖЧИНА. 30 стукнуло уже. Но и сорок не за горами. Мужчина, что говорится, среднего возраста в самом расцвете сил.
МАТЬ. И нам столько же. А образование?
МУЖЧИНА. И образование имеется. Выше среднего.
МАТЬ. Не поняла – высшее или среднее?
МУЖЧИНА. И то, и другое.
МАТЬ. А высшее что?
МУЖЧИНА. Академия.
МАТЬ. Какая?
МУЖЧИНА. Высшая академия жизни.
МАТЬ. Понятно. А по какой специальности?
МУЖЧИНА. Короче рабочая у меня специальность – столяр-плотник я.
МАТЬ. О… Прекрасная специальность. Н-да. И где Вы работаете?
МУЖЧИНА. Какое это имеет значение?
МАТЬ. М-м-м. Ну как же?
МУЖЧИНА. На заводе я работаю. Ну и что?
МАТЬ. (Неуверенно). Прекрасно. М-м-м…
МУЖЧИНА. Что ещё?
МАТЬ. Какой у Вас рост? Только не обижайтесь. У меня дочка, видели, какая вымахала.
МУЖЧИНА. Метр с кепкой я. Разве не видите? Но какое это имеет значение? У меня первая жена вообще баскетболистка была. И ничего. Жили, душа в душу. Пока не развелись. Но это не из-за того. Я вообще высоких женщин уважаю. Я так считаю: мужчина должен быть мужиком, а женщина должна быть высокой.
МАТЬ. Да, возможно Вы правы.
МУЖЧИНА. Как говорил артист Ярмольник: “В постели все равны”.
МАТЬ. Это когда же он такое говорил?
МУЖЧИНА. Было дело. Это хорошо, что я пришёл к вам неожиданно, так сказать. Вы такие, какие есть. Не разодетые, не размалёванные. И дочка Ваша – очень даже ничего, даже в таком затрапезном виде. Строгая, серьёзная… Именно такой я её и представлял… Ну, значит что ещё: жилплощадь у меня имеется, маленькая, но моя, отдельная, в Митино, Жулебино. Зарплата стабильная, правда, не высокая. Зато ещё есть халтура. Вот это и есть, что называется, мой основной заработок. И на хлеб, как говорится, и на масло. И по праздникам на икорочку. Не пью почти, не курю совсем, в браке состоял, но можно сказать не участвовал.
МАТЬ. Это как?
МУЖЧИНА. Не сложилось счастье. Короче опыт имею трагический. Другого такого опыта иметь не хочу.
МАТЬ. Ну, кто же такое захочет пережить во второй раз.
МУЖЧИНА. Вы меня понимаете.
МАТЬ. Но видите ли…
МУЖЧИНА. Понимаю. Вас настораживает моё… социальное положение. По нынешним временам лучше быть бандитом, чем рабочим. Но я не стыжусь. И не скрываю. Семью прокормить я смогу. По дому всё тоже у меня работать будет. На Жигули я накоплю. А без Мерседеса прожить можно. На кой он ляд, этот Мерседес, там на одни запчасти всё бабло уйдёт. Извиняюсь, за выражение. А то, что дочь у Вас кандидат наук, так это и хорошо. Пусть меня образовывает. Взамен за прокорм. А что, не так?
МАТЬ. Да нет, всё так. Хотя это как-то не очень звучит: “За прокорм”.
МУЖЧИНА. Ну что ж. Не подхожу, значит? А я не обижаюсь. На нет и суда нет. Ну, я пошёл. (Сидит).
МАТЬ. Погодите. Сидите здесь. Разве я могу Вас так отпустить. На мороз. Я сейчас. Умоляю, не обижайтесь. Съешьте торту.

Выходит с кухни. Входит в комнату.

МАТЬ. (Дочери). Повернись к матери. Ты слышишь. Я кому сказала. У меня к тебе разговор.
ДОЧЬ. Кто этот тип? Он случайно не вор-домушник?
МАТЬ. Тихо ты. Как ты могла такое подумать. Человек пришёл, починил тут всё, принёс торт с шампанским, а она - вор.
ДОЧЬ. Это и подозрительно. Чего он сюда пришёл такой распрекрасный. Ну, прям жених.
МАТЬ. Да, это так.
ДОЧЬ. Что?
МАТЬ. Это жених. Я дала объявление в “Из рук в руки”. И вот, он откликнулся и приехал.
ДОЧЬ. Ты что замуж собралась? Ну, ты даёшь.
МАТЬ. Не совсем так.
ДОЧЬ. И что вот за этого красавца? Ну и ну. Надеюсь, жить молодые будут не здесь?
МАТЬ. Это не я собралась. Это тебе надо замуж. Понимаешь. Он пришёл к тебе.
ДОЧЬ. В каком смысле?
МАТЬ. Я дала объявление про тебя. В “Из рук в руки”. Всё описала. И про то, какая ты сама. И про Кусю.
ДОЧЬ. А меня ты спросила? Прежде чем пускать меня из рук в руки?
МАТЬ. Не кричи на мать. Ты, понимаешь, что мы с тобой на грани. Что нам завтра нечего будет есть. А тут человек. Вполне порядочный. Почти интеллигентный.
ДОЧЬ. Ты с ума сошла.
МАТЬ. Рассуждает здраво. Не пьёт. Имеет работу. Тянется к знаниям. К культуре. И детей он любит. И ты ему понравилась.
ДОЧЬ. Что ты несёшь?
МАТЬ. Но надо же что-то делать. Нельзя всё время лежать на диване.
ДОЧЬ. Да я лучше милостыню пойду просить в переходе, чем свяжусь вот с таким.
МАТЬ. А кто тебе нужен? Ален Делон? Это только в кино они красивые. А в жизни нужно искать тех, кто может взять на себя ответственность. Ален Делон небось и слов таких не знает. А этот пришёл и сразу, где тут у Вас щит?
ДОЧЬ. Ну, уж слово “щит” Ален Делон не знает наверняка. Он же по-французски разговаривает.
МАТЬ. У тебя юношеские идеалы. В жизни всё должно быть иначе.
ДОЧЬ. Гони его в шею, немедленно.
МАТЬ. Это неприлично. Он нам тут всё починил.
ДОЧЬ. Чтоб жениться, этого недостаточно. И вообще мне даже неприятно об этом говорить.
МАТЬ. Ты можешь хотя бы посидеть с нами для приличия? Нельзя оскорблять человека, только потому, что он тебе не нравится. Посидеть-то ты можешь?
ДОЧЬ. Хорошо, я посижу. Но хоть одно лишнее слово, и я спущу его с лестницы.
МАТЬ. Это всё гордыня твоя непомерная. Идём.

Заходят в кухню.

ДОЧЬ. (Наигранно вежливо). Здравствуйте.
МУЖЧИНА. Спасибо, что пришли к нам.
ДОЧЬ. Я? Пришла к Вам? Как это мило.
МУЖЧИНА. К нам на кухню.
ДОЧЬ. Ах, это Ваша кухня? Простите, я не поняла.
МУЖЧИНА. Вы будете пить?
ДОЧЬ. Конечно. Я обожаю выпивать. А покрепче ничего нет?
МУЖЧИНА. Нет. Но я могу сбегать.
МАТЬ. Не надо, она шутит.
ДОЧЬ. Я никогда не шучу. Это мама у нас шутит. У меня же напротив полностью отсутствует чувство юмора. Тяжёлое детство, понимаете ли. Безотцовщина.
МУЖЧИНА. Это хорошо. То есть, хорошо, что у Вас чувства юмора нет. Я тоже шуток не люблю.
ДОЧЬ. Отлично. У нас с Вами много общего. Я чувствую, мы поладим. Какой приятный у Вас одеколон. Запах – зашибись. Я с него улетаю прямо без шампанского. Отольёте мне мензурочку? На память.
МУЖЧИНА. А у меня с собой нет. Он у меня в Митино. В Жулебино.
ДОЧЬ. Хорошо, отложим до следующего раза. Как Вас величать?
МУЖЧИНА. Вася, Василий.
ДОЧЬ. Банально. Можно я буду звать Вас Бронтиком?
МУЖЧИНА. Почему?
ДОЧЬ. Мой папик очень хотел сына. Но родилась почему-то я. До сих пор не понимаю, зачем я родилась? Так было хорошо там, не родившись. Но меня призвали и заставили. Объяснили, что это мой долг. Перед человечеством. Быть. Существовать. Но мой папик с этим не согласился. Ему был нужен друг для игры в казаки-разбойники. Он даже имя ему заранее придумал: “Бронтозавр”, в честь вымершей породы динозавров. Можно я буду звать Вас Бронтей, в честь вымершей мечты моего папика, в связи с рождением дочери?
МУЖЧИНА. Зовите.
ДОЧЬ. У Вас потрясающе покладистый характер. Мы, безусловно, поладим. А меня зовите Аделаида.
МУЖЧИНА. Но в газете было написано…
ДОЧЬ. Там опечатка. Аделаида я. По сути.
МУЖЧИНА. Ну что ж, красиво. Аделаида. Давайте…
ДОЧЬ. Давайте. Вам кто больше нравится Маркес или Борхес?
МУЖЧИНА. А-а-а. Оба ничего.
ДОЧЬ. Да вы правы. Оба ничего. Ничего хорошего и ничего плохого. Так, пустая трата времени. А кто Вам больше нравится Шостакович или Рахманинов?
МУЖЧИНА. М-м-м.
ДОЧЬ. Мне Рахманинов.
МУЖЧИНА. Мне тоже.
ДОЧЬ. Прекрасно. У Вас хороший вкус. Впрочем, о вкусах не спорят. Просто у нас с Вами много общего. Ну, так о чём будем дальше беседу разговаривать? Разве что о погоде? (Пародируя диктора телевидения). А теперь о погоде. Хорошая погода, не правда ли?
МУЖЧИНА. Да, не… погода сволочь. Я прям взмёрз. Околел весь.
ДОЧЬ. Весь? Как это мило, что вы не стали перечислять по порядку все взмёрзшие части своего тела. Судя по всему, Вы недурно воспитаны, не правда ли? Моя матушка замечательная женщина: добрая, умная, спокойная. Хозяйственная. Умеет превосходно готовить яичницу. А как она варит сосиски – это вообще уму непостижимо. Вы будете довольны.
МАТЬ. Причём тут я?
ДОЧЬ. Кстати, она у нас девушка с приданым. У неё целый чемодан драгоценностей, которые ей достались от одного её поклонника, известного московского ювелира. Борис Исакыч – не слыхали?
МУЖЧИНА. Что-то такое, кажется, да. Слыхал.
ДОЧЬ. Вот видите, какие известные в народе личности уважали мою матушку. Причём заметьте, именно уважали. Ничего такого не было, а чемодан бриллиантов подарили. Это надо уметь. Так мужиков раскручивать.
МУЖЧИНА. Да это… молодец.
ДОЧЬ. И лет маме всего каких-то 33 года. Меня она родила в 16, а я вот припозднилась, в 17 только... У нас вообще в роду все ранние. Но и семейная жизнь тоже у всех хронически не складывается. Это и естественно. Вспомните хоть одну гениальную женщину, у которой была бы счастливая семейная жизнь? Женская гениальность это уродство, ошибка природы. Женщина должна быть воспроизводительницей рода и хранительницей очага, проще говоря, самкой-домработницей. А генератором идей должен быть самец. Но у нас гениальность в роду именно по женской линии. Это какое-то наказание. И несмотря на это, я всё-таки настаиваю на том, что всё у Вас может сложиться вопреки всему. Глядя на Ваше волевое лицо, сразу можно догадаться, что Вы способны на жертвы. То же самое свидетельствует Ваш галстук. Какая расцветка! Умереть – не встать. Сопоставив все эти факторы, можно заключить, что Вы способны сделать счастливой даже гениальную женщину. Такую, как моя мама. Так что я не возражаю. Если нужно моё согласие, я даю его Вам – совет да любовь, дорогие товарищи жених и невеста. Ну, я пойду, ещё полежу.

Она уходит в комнату. Следом за ней выскакивает её мать.

МАТЬ. Ты омерзительна.
ДОЧЬ. Это моё жизненное кредо.
МАТЬ. Зачем обижать человека?
ДОЧЬ. Кто тут человек?
МАТЬ. Причём тут его галстук? Одежда не имеет никакого значения.
ДОЧЬ. Форма неотделима от содержания.
МАТЬ. Гордыня у тебя непомерная, и мать не уважаешь.
ДОЧЬ. Тише, мама.
МАТЬ. Ну, как я теперь ему в глаза смотреть буду?
ДОЧЬ. Никак, просто. Почему бы тебе действительно не выйти за него замуж? Он же тебе нравится.
МАТЬ. Он мне не нравится. Но он починил нам свет.
ДОЧЬ. Вот и выходи за него теперь за это. А меня оставь в покое. (Отворачивается к стене).
МАТЬ. Грубиянка.

Мама возвращается в кухню.

МАТЬ. Не обижайтесь на неё. Она очень нервная. Понимаете, что такое родить одной? Все соседи обсуждают. Осуждают. Давайте выпьем ещё шампанского. А может лучше чаю? Горячего?
МУЖЧИНА. Я в принципе ничего не имею против.
МАТЬ. Против чая?
МУЖЧИНА. Против того, что сказала Ваша дочь. Я в принципе жениться хочу и ничего против Вас тоже не имею. Тем более что 33 года это как раз тот возраст, на который я и рассчитывал.
МАТЬ. Но она пошутила. Я несколько старше.
МУЖЧИНА. Какая разница? Вы мне тоже нравитесь. Я от своих слов не отказываюсь. Ну, так как? Может, обсудим?
МАТЬ. (Ошарашено). Мне надо подумать.
МУЖЧИНА. Хорошо, думайте. Я именно хочу попасть в такую семью, как Ваша. Мне, что больше всего в женщине нравится… Сложно это объяснить, что мне нравится… Я и слов-то таких не знаю. Но Вы вот с дочкой точно такие. Я не всё понял, что она тут говорила, но я это очень чувствую. Так что не обижайтесь, что я так прямиком. Где тут у Вас можно? Отлить.
МАТЬ. Что?!!
МУЖЧИНА. А-а-а. В-в-в. Т-л-л…
МАТЬ. Там. (Он уходит). Какой ужас.

Пауза. В это время дочь лежит в комнате на диване лицом к стенке. Мать сидит на кухне, уронив голову на руки. Мужчина возвращается.

МУЖЧИНА. Что приуныли? Может гапака?
МАТЬ. Что?
МУЖЧИНА. Или цыганочку? (Поёт и пританцовывает).
“Эх, яблочко, куда ты котисся,
упадёшь, пропадёшь, не воротисся”.
МАТЬ. Только это не цыганочка.
МУЖЧИНА. А, какая разница? Или вот я ещё знаю (Опять поёт, причём делает это ужасающе, но, вероятно, смешно):
“Увезу тебя я в тундру, увезу тебя одну,
Белой шкурою медвежьей брошу их к твоим ногам,
По хрустящему морозу поспешим на край земли,
И среди сугробов дымных, затеряемся вдали”.
И припев хором давайте: “Мы поедем, мы помчимся,
По аллеям утром ранним”…(Она засмеялась). Почему Вы смеётесь?
МАТЬ. Как Вы сказали: “По аллеям утром ранним”?
МУЖЧИНА. А как надо?
МАТЬ. Да, нет, так мне тоже нравится. “По аллеям утром ранним” – в этом что-то есть.
МУЖЧИНА. А хотите, я борщ сварю? Я такого борщака варить умею – закачаисси.
МАТЬ. У меня ничего нет. Ни мяса, ни свёклы. Только картошка.
МУЖЧИНА. Могу сгонять в один момент.
МАТЬ. Спасибо. Мы и так Вам должны за свет и за всё остальное.
МУЖЧИНА. Что Вы? Я ж не за деньги. Я от чистого сердца.
МАТЬ. Спасибо.
МУЖЧИНА. Скажите, а бриллианты у Вас, правда, всамделишные?
МАТЬ. Да, только не чемодан, а ожерелье. Всего одно ожерелье. Но оно очень дорогое и красивое.
МУЖЧИНА. Никогда настоящих бриллиантов не видел.
МАТЬ. Могу показать.
МУЖЧИНА. Не надо, что Вы. Неудобно.
МАТЬ. Нет, нет, я покажу. Пожалуйста.

Она идёт в комнату. Достаёт откуда-то бархатную коробку и приносит её на кухню. Дочь в это время по-прежнему лежит лицом к стенке.

МУЖЧИНА. (Открывая коробку). Круто. А чемодана нет?
МАТЬ. Ну что Вы? Это же подарок. Я бы и не взяла.
МУЖЧИНА. Богатая, значит, Вы женщина.
МАТЬ. Это всё, что у меня есть. Не считая, дочери и внука. Это всё моё богатство.
МУЖЧИНА. (Про ожерелье). Тоже ничего. Только продать это будет тяжело. Хотя можно, если постараться.
МАТЬ. Я не собираюсь ничего продавать. У дочери хорошая профессия. Она кандидат наук. Её уволили за то, что она беременная. Знаете, у нас сейчас стали, как на Западе, беременных увольнять. Но я думаю, с Божьей помощью, всё наладится. Кусю отдадим в ясельки, Лена найдёт работу, всё устроится. Надо только ещё немножко потерпеть. А эта бриллиантовая красота уж на самый экстремальный случай. Если война или голод. Но, надеюсь, до этого не дойдёт.
МУЖЧИНА. Хорошие Вы какие. Даже жалко.
МАТЬ. Зачем нас жалеть? Всё у нас сносно. Бывает и хуже. Есть больные слепые, парализованные. Слава Богу, у нас всё неплохо.
МУЖЧИНА. А меня, кстати, отец бросил, тоже потому что я не тем родился. Мой батя, наоборот, девку хотел. А мать мужиков строгала. Так на мне и остановился мой батяня. Разочаровался в материных возможностях. Когда я пятым мужиком родился, он, как узнал об этом, так сразу и уехал не знамо в каком направлении. Ни к нам с матерью в роддом не зашёл, ни домой - с братьями моими попрощаться. А может, ему просто погулять от нас захотелось, а он повод искал. Так мы и остались все на матери, пятеро голодранцев. Шпана, конечно, были страшная. А что мать могла с нами поделать? Ей бы только нас прокормить и все заботы. Не до воспитания уж, поди. Вот так мы все, повзрослевши, по очереди и сели, на одну скамеечку. Кто на год, кто на пять, а кому и вышку дали.
МАТЬ. Вы сидели в тюрьме?
МУЖЧИНА. Сидел, а как же. У нас все сидели. Но сейчас я всё - завязал. Баста. На заводе работаю. Как порядочный. Квартиру вот получил в Митино. В Жулебино. Телевизор вечерами смотрю. Но одному тоскливо. Не хватает домашнего уюта. Да и дело даже не в уюте. Я и сам весь уют могу обустроить. Мне поговорить охота. Так охота поговорить с человеком – я те передать не могу. Не как раньше мы на нарах собачились, а по-человечески, культурно, обсудить проблемы разные. Но не с кем.
МАТЬ. Я понимаю Вас.
МУЖЧИНА. Конечно, хочется не дуру какую-нибудь подзаборную, а культурную. Чтобы дети были потом… Не такие как мы с братьями, а чистые, зашнурованные. Я как прочёл про Вашу дочь, так сразу понял - моё. Ну, думаю, главное, чтобы первым быть. Чтоб не опоздать. Я ведь за адрес Ваш даже денег выложил. Чтоб по одному телефону адрес узнать – это определённые связи иметь надо. Ну, я навёл. А про звонок не сообразил. То, что он не работает. Думал, что дверей у Вас тут много понатыкано. Что через них мне не слышно, как он там у Вас в квартире отзывается. Хорошо, Вы первая дверь открыли. А то бы так и ушёл, не познакомившись.
МАТЬ. Уважаемый Василий. Дорогой, Вася. Я так рада, что Вы пришли. Вы озарили нашу жизнь. И в прямом и в переносном смысле. Я уверена, что всё у Вас будет хорошо, и Вы встретите, наконец, ту единственную и неповторимую, которая составит Ваше счастье. За Вас.
МУЖЧИНА. За меня? Мне что уже уходить?
МАТЬ. Ну что Вы? Нет. Сидите, пожалуйста. Но сейчас… уже скоро проснётся Куся. И мы все забегаем. Его надо будет кормить, с ним надо будет общаться. И мы уже не сможем уделить Вам должного внимания. Давайте встретимся ещё. Как-нибудь запланировано. Вы позвоните, и мы сходим с Вами куда-нибудь, в музей или в консерваторию. Не думаю, что у нас с Вами что-то может… а впрочем, зачем загадывать? Вспомните Галатею.
МУЖЧИНА. Не помню.
МАТЬ. И не надо. Главное, что помню я. До свиданья, Вася. До новых встреч.
МУЖЧИНА. Спасибо. Можно я ещё раз схожу в этот, который раздельный? Как об этом надо говорить, убей - не знаю.
МАТЬ. Неважно. Идите. Я буду ждать Вас в прихожей.

Они встают из-за стола. Он идёт в туалет. Она медленно направляется к прихожей, напевая: “По аллеям утром ранним, по аллеям утром ранним”. Смеётся. Появляется мужчина.

МУЖЧИНА. (Одеваясь). Спасибо. Очень приятно было. (Икает). Простите.
МАТЬ. Ничего. Мне тоже было приятно. До свиданья.

Мужчина, наконец, уходит.

МАТЬ. Уф. Какой кошмар.

Проходит в комнату.

МАТЬ. А ты всё лежишь. Мать вкалывает, а она отдыхает.
ДОЧЬ. Ты вкалывала? Интересно.
МАТЬ. Конечно! Всё, что он нам починил, стоит денег. Которых у нас нет. Но ему деньги не нужны. Ему нужно только человеческое общение.
ДОЧЬ. И ты его отрабатывала?
МАТЬ. Представь себе. Хотя он мне понравился. Забавный такой, поёт смешно. А, в сущности, несчастный человек, одинокий, с такой трудной судьбой.
ДОЧЬ. Бедняжка.
МАТЬ. А тебе на всех наплевать. Тебя только твои проблемы интересуют.
ДОЧЬ. Лучше проверь, не стырил ли он у нас что-нибудь.
МАТЬ. Только плохо о людях думаешь. И люди отвечают тебе тем же. Добрее надо быть. Человечнее. (Заглядывает в шкаф).
ДОЧЬ. И все ко мне потянутся?
МАТЬ. Да. А то строишь из себя кандидата наук… (Идёт на кухню и что-то там ищет).
ДОЧЬ. А я и есть кандидат наук…
МАТЬ. Ну и что? А ты забудь об этом. Не гордись. Есть и поумнее тебя. И позначительнее. И профессора, и лауреаты Нобелевской премии. Тем более, что на небесах ты будешь отвечать за то, как ты ближних своих любила. А какая у тебя научная степень была, там это значения не имеет. (Продолжает что-то искать).
ДОЧЬ. Ты сама заставила меня защитить диссертацию.
МАТЬ. Правильно, потому что для жизни это надо. Для карьеры. Чтобы было на что кормить нашего Кусю. Но для вечности нужно совсем иное…
ДОЧЬ. Что ты ищешь?
МАТЬ. Я ищу, я ищу… (В растерянности). Боже, мои бриллианты. Их нет.
ДОЧЬ. Что?!!

У мамы подкашиваются ноги. Дочь усаживает её на диван.

ДОЧЬ. Объясняй по порядку. Зачем тебе вдруг понадобились бриллианты?
МАТЬ. Они… мне… вдруг? Нет. Но я доставала их. Я их показывала. Этому… Васе. Жениху. Я думала. Я не могла поверить, что он может их взять. Это же так непорядочно.
ДОЧЬ. Ты уверена, что положила их потом на место? Может быть, они где-то в квартире. На кухне.
МАТЬ. Нет. Я там смотрела. Но я же помню, что положила их туда, откуда взяла. На их место. Но их нет. Он украл… Он украл моё счастье.
ДОЧЬ. Мама спокойно. Я сейчас догоню его. Он не мог далеко уйти.
МАТЬ. Не смей! Я тебе запрещаю. У тебя маленький ребёнок. А он рецидивист. Слава Богу, что он нас всех не укокошил.
ДОЧЬ. Почему рецидивист?
МАТЬ. Он мне про жизнь свою рассказывал. На кухне. Он сидел в тюрьме. Он уголовник. Но он говорил, что с этим покончено. Он обманул меня. Он украл мои бриллианты. Как это подло.
ДОЧЬ. Подожди, давай посмотрим, может, он ещё что унёс.
МАТЬ. Главное, что Куся на месте.
ДОЧЬ. Куся спит и в ус не дует. Вот нервы. Вот характер. Даже завидки берут. Все вокруг орут, а ему хоть бы что. Послушай, а шуба твоя где?
МАТЬ. Шуба? А-а-а… Где? Неужели. И шубу украли. А-а-а…Моя шуба! И сапоги. О мои зимние сапоги!
ДОЧЬ. Спокойно мама. Шуба была плохая, у неё вся мездра сгнила, а сапоги дырявые.
МАТЬ. Но других у меня всё равно нет. Босиком же я на улицу не пойду. И в шерстяной кофте.
ДОЧЬ. Ничего. Будем ходить по очереди. У меня сапоги и дублёнка вполне сносные. Слава Богу, что они были не на виду. Мама, спокойно. Не паникуй. Шуба у тебя всё равно была поганая, сапоги такие же. Не велика потеря. А бриллианты твои… Мама, бриллианты твои были липовые. Так что не плачь.
МАТЬ. Как липовые? Борис Исакыч не мог липовые… Боря был известный ювелир.
ДОЧЬ. И тем не менее.
МАТЬ. Что ты несёшь?
ДОЧЬ. Я эти бриллианты месяц назад в ломбард носила. Тайком от тебя. И там мне сказали, что это фуфло, подделка. Впрочем, подделка хорошая. Мне за них даже предлагали 100 долларов. Но я думаю, что 100 долларов в нашей ситуации ничего не решат.
МАТЬ. Зачем ты носила в ломбард мои бриллианты?
ДОЧЬ. Чтобы оценить их. Я хотела понять, можно ли за них получить какие-то реальные деньги, чтобы купить тебе шубу, сапоги, чтобы протянуть какое-то время без работы. Я без твоего ведома не собиралась их продавать. Но я, конечно, хотела, всё поняв, потом тебя уговорить.
МАТЬ. Тебе не кажется, что это неэтично, оценивать чужие вещи?
ДОЧЬ. Да, неэтично. Я виновата. Прости. Но зато я узнала, что бриллианты ненастоящие. И нам теперь не так обидно их лишиться.
МАТЬ. Этого не может быть. Не может быть.
ДОЧЬ. Мама, не переживай, но это так.
МАТЬ. Почему ты мне сразу не сказала?
ДОЧЬ. Не хотела тебя расстраивать.
МАТЬ. Боря! Как он мог? Зачем? Какое предательство! Эх, Боря, Боря. Как ты не прав, Борис, как ты не прав!
ДОЧЬ. Не смеши меня, мама, это же известная цитата из нашей истории.

Мама начинает горько плакать.

ДОЧЬ. Мама, не плачь. Что от них можно требовать? Один подарил подделку, другой её украл. Третий не захотел воспитывать дочь, четвёртый отказался от сына. Таковы они все.
МАТЬ. Неправда.
ДОЧЬ. Правда. У тебя - это юношеский максимализм. Надо смотреть в лицо фактам.
МАТЬ. С таким отношением, ты останешься старой девой.
ДОЧЬ. Ты, наверное, хочешь сказать, что я не выйду больше замуж? И не надо. Зачем? У меня есть Куся, ты, мои идеи и профессия, для их реализации. Мне больше не нужен никто. Вы - мои самые любимые детки. Потерпи ещё немного, я тебе обещаю, всё наладится, Господь поможет, обязательно поможет, ведь Он есть.
МАТЬ. Есть, конечно, есть, конечно, есть.
ДОЧЬ. Считай, что мы просто заплатили за починку. Всё что он украл, не стоит света в нашем доме.
МАТЬ. Может быть, всё-таки вызвать милицию?
ДОЧЬ. Обойдёмся. Не плачь, моя дорогая, любимая мамочка, не плачь, самая добрая, самая хорошая, самая наивная, самая беззащитная.
МАТЬ. Боря, как ты мог, Борис…

Звонит телефон.

МАТЬ. Ах. Как я испугалась. Я уже отвыкла от этих звонков.
ДОЧЬ. (Снимает трубку). Алло, да, сейчас. Мам тебя.
МАТЬ. Кто?
ДОЧЬ. Какой-то мужчина.
МАТЬ. Кошмар. Ещё один мужчина, я не выдержу. (Берёт трубку). Алло, да. Это я. Кто? (Меняется в лице). Не может быть. Ну, здравствуй. Телефон только починили. Мы всегда были дома. Да, это так. Как ты узнал? Разведка? Какая разведка. Да, наконец, дождался мальчика. Но он уже твой внук. С сыном проехали. Хотя... Как назвали? Дмитрием. Тебе нравится? Ну, Слава Богу. А то мы все так волновались, что тебя спросить забыли, как нам ребёнка нашего назвать. Ты хочешь приехать с подарками? Приезжай. Что купить? (Дочери). Что нам надо? Это твой отец.
ДОЧЬ. Деньги пусть привозит. И побольше.
МАТЬ. Неудобно.
ДОЧЬ. Удобно.
МАТЬ. Привези денег побольше. Это Лена говорит. Да она такая. В сущности, она права. Дело в том, что нам нужны памперсы определённого размера, определённой фирмы-производителя. Ещё всякие разные специфические штуки… Ты же с маленькими детьми никогда дела не имел и в этом, соответственно, ничего не понимаешь. Значит, обязательно купишь не то. Только не обижайся. Привезёшь денег? Но хочешь что-то ещё купить? (Дочери). Он всё равно что-то хочет купить.
ДОЧЬ. Шубу тебе пусть купит. И сапоги.
МАТЬ. Ну, это… Он сейчас обидится и вообще никогда не приедет.
ДОЧЬ. Ну и пусть. Тоже мне - заговорил. Через 33года. Ещё правила свои нам будет диктовать. Переживём и без его подарков.
МАТЬ. (Дочери). Не занудствуй, с мужчинами так нельзя, они обидчивые. (В трубку). Велосипед? Гоночный? Зачем? Чтобы мужик на нём гонял? Но он ещё… Хорошо покупай гоночный велосипед. Куся будет счастлив. В смысле Димочка. Ждём. (Вешает трубку). Идиот.
ДОЧЬ. Гоночный велосипед – это как раз то, что нам сейчас надо. Но всё равно пусть везёт. Если будет чек, мы его запросто потом сдадим. Вот видишь, дела у нас, кажется, идут на поправку.
МАТЬ. Причешись и оденься.
ДОЧЬ. Вот ещё. Пусть лицезреет меня такой, какая я есть. Чудовище.
МАТЬ. Это же всё-таки твой отец.
ДОЧЬ. Очень приятно. Здравствуй сперматозоид.
МАТЬ. Молчи! Как ты можешь говорить такие пошлости?! Я воспитала тебя культурной, интеллигентной барышней. А ты уже стала, ну прям как наш телевизор. Лучше лежи лицом к стенке. Всё. Я пошла переодеваться и мыть голову шампунем. А может, и не буду мыть, но всё равно что-то надо сделать обязательно. Что-то кардинальное. Пусть он знает, сволочь. Пусть знает! (Уходит в ванную.)

Звонит телефон.

ДОЧЬ. (Снимает трубку). Да. (Её лицо становится каменным). Да, я тебя узнала. Ну, здравствуй, хорёк. Очень приятно. А как я должна говорить? С каким чувством? Я говорю, так как есть. Это твои подчинённые будут с тобой так разговаривать. С любовью в голосе. А я уже не из их числа. У нас просто телефон не работал. Я была дома. (Слушает его). Что ты сейчас говоришь? Я не вынуждала тебя, меня увольнять, хорёк, ты меня с кем-то спутал. Ты мне зачем звонишь? Я же к тебе претензий не имею. Чего ты оправдываешься? Я понимаю, что твой папа был бы недоволен и лишил бы тебя многого. Ах, он тебя даже убил бы? Бедный мальчик. Конечно, кто я такая? Тем более разница в возрасте. Это очень хорошо, что ты так уважаешь мнение своего отца. Пятую заповедь не нарушаешь. Не то, что я. Увидеть кого ты хочешь? Зачем? Похож, конечно. На обоих. Почему это должен только на тебя? Ты с клонированием перепутал, хорёк. И какое это имеет значение, воспитание же будет моё, единоличное. Ты всё-таки, хочешь приехать? (Раздумывает). А приезжай. Что, не ожидал? Прямо сейчас. Только матери ни слова. Моей матери. Приедешь, как мой бывший сослуживец. Должность свою называть необязательно. Только гоночный велосипед не вези. Нам один уже почти подарили. Кто подарил? Да, мужчина. Не ты же один такой, вокруг придурков много. Что не расслышал? Я говорю, вокруг мужчин много, все что-то дарят. А чего ты заволновался? Не стоит, хорёк. Почему не называть? Раньше тебя это не раздражало. Хорошо, хорёк, я постараюсь больше не называть тебя “хорьком”. Что привезти? Деньги можешь подарить. А можешь даже не дарить, а выплатить мне компенсацию за увольнение и премию, за ту научную работу, с которой ты победил на конкурсе в Швейцарии. У тебя скоро новый конкурс? Ах, вот оно что? Конечно, помогу. Нет, не по старой дружбе. Потому что по-дружбе денег не берут. Хорошо, приезжай, я позволяю. Тебе крупно повезло, хорёк, прости, вырвалось, больше не буду… у меня сегодня отличное настроение. Привет.

Мама выходит из ванной с полотенцем на голове. Она напевает.

МАТЬ. “Мы поедем, мы помчимся по аллеям утром ранним,
По аллеям утром ранним, по аллеям, ля-ля-ля”…
ДОЧЬ. Мама, ты что поёшь?
МАТЬ. “Мы поедем мы помчимся по аллеям утром ранним”. Это так ворюга наш пел сегодня на кухне. Правда, смешно?
ДОЧЬ. Обхохочешься.
МАТЬ. А ведь действительно, могло бы быть и хуже. Хорошо хоть не маньяк.
ДОЧЬ. Конечно.
МАТЬ. Всё познаётся в сравнении. (Напевает). “По аллеям утром ранним”. Я не могу понять, что мне так нравится в этой фразе: “По аллеям утром ранним”? Правда, красивая картинка? Аллеи – это высокие деревья и свод из веток, как галерея с шелестящей листвой, если летом… Но и зимой – это тоже достаточно живописно. Впрочем, зимой это уже графика. Представь, такая длинная, длинная аллея, гипертрофированно длинная, и параллельные линии деревьев, которые на горизонте пересекаются, как у Лобачевского… И всё это рано утром. Раннее утро – это чистый воздух… пронзительно чистый. Ты не замечала, что когда воздух чистый, кажется, что он звенит. И всё это в дымке, и не понятно проснулась ты или всё ещё спишь. Какая-то поэзия, одухотворённость, молодость, влюблённость, свежесть, надежда… Мандельштама напоминает. Тебе не кажется?
ДОЧЬ. Нет. Не кажется. Совсем. (Начинает сочинять прямо на ходу):
По аллеям утром ранним,
Наяву или во сне
На прекрасное свиданье
Буду я бежать к тебе.
Надоела ожиданья
Нерушимая стена,
По аллеям утром ранним
Побегу к тебе сама.
Устремлюсь к заветной цели
Предрассудкам вопреки,
Пусть деревьев параллели
Заключат меня в тиски.
Пусть вдогонку осужденье
И недобрая молва,
Заслонят меня деревья
И шуршащая листва.
Побегу я через ревность,
Через сотни “не могу”,
Через боли каждодневность,
Побегу я, побегу.
Будет зной, а может вьюга,
Ведь дорога далека,
Я от севера до юга.
Добегу наверняка.
Не устану, не заплачу,
И не перейду на крик,
Я люблю тебя и значит,
Побегу я напрямик.
По аллеям утром ранним
Понесусь я, как мираж,
На прекрасное свиданье…
Только встреча нереальна…
Ты - нездешний персонаж,
Мир аллей – не твой пейзаж.
Нет, финал плохой. Финал надо искать.
МАТЬ. (Пауза). Что это?
ДОЧЬ. Экспромт.
МАТЬ. Что?!! (Пауза). Боже мой! Какая ты у меня талантливая! Это же ужас! Кошмар! Ты никогда не будешь счастлива! Ни-ког-да!
ДОЧЬ. Ладно, не каркай. Подумаешь… ничего особенного. Прям сказать ничего нельзя. (Начинает переодеваться).
МАТЬ. Ты всё-таки решила переодеться?
ДОЧЬ. Да, ко мне сейчас тоже заедут… ненадолго.
МАТЬ. Кто?
ДОЧЬ. Никто. С бывшей работы.
МАТЬ. Мужчина?
ДОЧЬ. Неважно. Что ты на меня так смотришь? Как будто я не знаю что.
МАТЬ. Хорошо, не буду смотреть. Мне очень нравится на тебе тот розовый комбинезон с атласными пуговицами.
ДОЧЬ. Мама, мы сейчас опять начнём ругаться.
МАТЬ. Одевай, что хочешь.

Мать уходит в ванную с платьем на вешалке в руках. Звонит телефон.

ДОЧЬ. Аллё. Да. Какая Аделаида? Какой Бронтик? Что, значит, позови маму? Дядя, Вы кто? Василий? Который только что был здесь? Что?!! Это Вы? И Вы ещё звоните? И Вам не стыдно? Стыдно? Не может быть. Но я должна Вас предупредить, что шуба гнилая, сапоги дырявые, а камешки фальшивые. Что? Вы уже сами это поняли и хотите вернуть? Да нет, спасибо, можете забрать себе. На порог этого дома Вас всё равно уже не пустят. Ах, Вас совесть замучила. Вы же завязали, но не смогли удержаться. Понимаю. Если бы камешки были натуральные, небось совесть бы Ваша не сработала. А так Вам наша дружба дороже? Как это мило. Вы, наверное, решили, что мы с матушкой полные идиотки? Нет, дружок, дружбе нашей конец. Куда приехать? А ты не боишься, что у нас уже весь подъезд в ментах? Боишься? Поэтому и звонишь? Короче, слушай меня внимательно, если ты сейчас, в пять минут, успеешь, всё принести к порогу моей квартиры, то милицию ещё не застанешь. Сделаешь отрывистый звонок в дверь, чтоб никого не разбудить, ты понял, и беги без оглядки в своё Митино Жулебино. Чтоб я в глазок даже тени твоей не увидела! И звони коротко. Гони. Бронтозавр.

Она бросает трубку, берет стул, стремительно выносит его на авансцену и садится прямо лицом к зрительному залу, лоб в лоб.

ДОЧЬ. Удивительная штука жизнь. Всё проходит. Надо только немножко потерпеть. И всё когда-нибудь будет хо-ро-шо. Впрочем, хорошо тоже будет ненадолго. А потом начнутся новые сложности, и их тоже надо будет преодолевать. Но и они пройдут. И всё опять повторится вновь. И так всю жизнь. До самого конца. По всем театральным законам эта история уже давно должна была закончиться, потому что слишком хороший конец выглядит не натурально. Приторно. Лучше вообще было остановиться в том месте, где мы с мамой помирились. И сидели, обнявшись, на диване и плакали. Хороший финал для спектакля. Все плачут и очищаются. Катарсис, одним словом. Но я настаиваю на том, что это ещё был не финал. Сейчас принесут украденные вещи. Потом заявятся отцы. Сначала один, потом второй, а может, и вместе придут. Принесут деньги, подарки… и новые сложности, которые снова надо будет претерпевать. Приезд двух отцов - это уже начало нового спектакля. А сейчас, сейчас надо ещё закончить этот. Его надо закончить достойно и хорошо. С некоторых пор я не приемлю плохие финалы. Ни в жизни, ни на сцене. Наверно, я безвозвратно повзрослела. Это дети любят трагедии, как источник острых чувственных ощущений. Как мотылёк однодневка, летящий навстречу собственной гибели. Но всё это фальшь, неправда. Шиза, крэзи, суицид, клиника, аут, финиш – юношеские представления о финале. Настоящий финал должен быть хорошим. Потому что так всегда и бывает в жизни. Если сможешь претерпеть до конца.

Отрывистый звонок в дверь. Дочь бежит в прихожую, смотрит в глазок, открывает дверь. На пороге лежат украденные вещи.

ДОЧЬ. А я что говорила.

 Она быстро раскладывает всё по своим местам. Убирает стул с авансцены. Из ванной выходит мама. Она восхитительно хороша собой. На ней ярко красное атласное платье.

ДОЧЬ. Ну, это уж слишком.
МАТЬ. Пусть знает. Пусть плачет кровавыми слезами.
ДОЧЬ. Этого не выдержит наш паркет.
МАТЬ. Сделаем ремонт. Какие наши годы?
ДОЧЬ. К этому наряду как нельзя, кстати, подошло бы твоё бриллиантовое ожерелье. Даже фальшивое. Кто бы это понял? Согласись?
МАТЬ. Не сыпь мне соль на раны.
ДОЧЬ. Оп-ля. (Она как фокусник достаёт бархатную коробку).
МАТЬ. Где ты его нашла? Где ты его нашла?
ДОЧЬ. Мы просто плохо искали, мама. Никто у нас ничего не воровал. Все вещи просто немножечко поменяли свои места.
МАТЬ. А шуба? А сапоги?
ДОЧЬ. Конечно. Всё находится в квартире.
МАТЬ. Какой кошмар. Бедный Василий. Сколько дурного я про него сегодня подумала и сказала. Сколько плохой энергии.
ДОЧЬ. Ничего, он этого не почувствовал.
МАТЬ. Как же это нехорошо, с моей стороны. Так обидеть невинного человека. Так оскорбить.
ДОЧЬ. Не такой уж он невинный. Наверняка. Ты же сама сказала, что у него уголовное прошлое.
МАТЬ. Но он покончил со своим прошлым. Покаялся. Пошёл работать на завод. Хотел жениться. На образованной. Ну и что, что он такой? Господь смотрит в сердце человека. А я? Ох, Бог меня покарает.
ДОЧЬ. Мама, хватит.
МАТЬ. Надо будет обязательно сходить с ним в консерваторию, или в музей, он так хотел окультуриваться. А потом, в конце концов, почему бы и нет? Всё могло бы сложиться самым невероятным образом. Влюбился же Пигмалион в свою Галатею.
ДОЧЬ. Только не это.
МАТЬ. Ведь это он, именно он изменил сегодня всю нашу жизнь. Какой человек!
ДОЧЬ. По-моему ты преувеличиваешь его значение.
МАТЬ. Ты понимаешь, что бы сейчас было, если бы он к нам сегодня не пришёл? Ведь ничего бы не было.
ДОЧЬ. Мама, сосредоточься. Если ты сейчас заплачешь от умиления, то всё испортишь. Ведь к нам едет этот… с гоночным велосипедом. Не отвлекайся. Иначе, зачем было так наряжаться?
МАТЬ. Да, ты права, надо выглядеть. Пусть знает. Пусть плачет кровавыми слезами.

Вдруг в коляске начинает пищать ребёнок.

МАТЬ и ДОЧЬ. (Хором). Кусечка.
МАТЬ. Мальчик ты мой любименький. У-сю-сю. Ты мой, ласточка, ты мой умница, мой зайчик, котик, рыбка… ты мой красавец.
ДОЧЬ. Проснулся? Что приснилось?
МАТЬ. Кушать хочешь? Кушать хочет, наш Кусечка. Ой, ты мой сладкий, мой прожорливый бегемотик.
ДОЧЬ. Сейчас, Куся, подожди. (Дочь бежит в ванную).
МАТЬ. До чего ж они хорошие, когда маленькие. До чего ж хорошие. Ты мой хорёк, мой любимый хорёк.
ДОЧЬ. (Внезапно и резко возвращается) Что?!!
МАТЬ. А что?
ДОЧЬ. Это ещё что за имя у нас такое новое появилось “хорёк”?
МАТЬ. Просто внезапно меня посетило… на уровне подсознания… (Она теряется).
ДОЧЬ. Включи сознание. Не надо называть моего ребёнка этим словом.
МАТЬ. Почему?
ДОЧЬ. Не нравится оно мне. (Стремительно уходит в ванную).
МАТЬ. Хорошо не буду. Что-то маме не понравилось. Ну, раз не понравилось, значит, не будем. Мама, наш главный начальник. Её надо слушаться. Она хорошая, умная, кандидат наук.
ДОЧЬ. (Возвращаясь). Дай сюда.
МАТЬ. Ой, ты, мой Кусечка, моя радость. Умница ты мой. Ожерелье моё тебе понравилось? Блестит? Я тебе его подарю, моё золотце. Только не описай бабушку, у бабушки свидание с дедушкой. Она в выходном платье. Маму вот можешь описывать. Моё сокровище. (Передаёт ребёнка дочери).
ДОЧЬ. Спасибо. Писай, Куся. Не стесняйся. У мамы никаких свиданий быть не может. Ты моё главное свидание.
МАТЬ. (Делая большие глаза). Ты что, мне завидуешь?
ДОЧЬ. (Сдержанно). Сходи к зеркалу и поправь свою причёску. А то опять поругаемся.

Дочь садится спиной к залу и начинает кормить ребёнка грудью. Звонок в дверь.

МАТЬ. Ага. Пришёл… принц. Я пошла открывать.
ДОЧЬ. Только посмотри в глазок.
МАТЬ. Не учи мать. Корми ребёнка.
ДОЧЬ. Может это ещё ко мне с бывшей работы пришли.
МАТЬ. Как-нибудь разберусь. (Воинственно напевает). “Мы поедем, мы помчимся по аллеям утром ранним”…
ДОЧЬ. По такому случаю больше подошла бы ария тореадора.

Мама идёт к входной двери. Распахивает её. В дверном проёме стоят двое импозантных мужчин в карнавальных масках. Один - в маске быка, а другой - в маске хорька. У них с собой масса всяких свёртков и гоночный велосипед.
 Дочь в это время сосредоточенно кормит ребёнка грудью спиной ко всем.
И это финал.
 Всё.


10-15 декабря 2001г