Абсурдность

 Глава Красная.
Нам солнце не счастье, нам ночью ненастье, хотя под луною мечтается легче…
Но что мечта – лишь отраженье страха, счастье – выдумка пустыни…
Вновь, больным сусликом, орет будильник – как очумевший археолог я откапываю свое ошпаренное ночью тело в по-египетски гипнотическом завале огненных языков одеяла. Беспредельная, немая, всепоглощающая скорбь, связанная с нечеловеческой, мучительно-назольевой необходимостью отринуться от медового сновиденья, заполняет всё мое существо.
Активизируясь, ошметки совести начинают безжалостно тиранить покрытое кровоподтеками сознание. Правая нога, словно ожившая мумия фараона, медленно ступает на пол, постепенно растягивая ссохшиеся за сотни лет жилы, тело, находившееся в покое столь долгое время, заполняется жизнью неохотно, изо всех сил сопротивляясь напористым и по-своему наивным её потугам. С ироничной усмешкой полной абсолютной уверенности в своей конечной победе темный двойник убирает покров сновидения и на короткий срок позволяет жизни захватить меня в свои беспокойные воды. Словно ток пронзает все тело – через секунду я срываю казавшееся столь неподъемным одеяло, выстреливаю обеими ногами в тапки и почти твердо стою – возвышаюсь над постелью, как символ торжества светлого разума над мрачной дымкой подземных этажей сознания, берущих верх лишь, когда человек устает и тем самым показывающих свою слабость или может хитрость…
 Глава Оранжевая.
Когда холодная логика объединяется с теплой иллюзией счастья, у вас в руках оказывается почти универсальный инструмент воздействия…
 Когда на земле чистый снег, когда дождь ритмично танцует, когда облака становятся столь плотны, что грозят обрушиться с неба, когда звезда, давшая нам жизнь, орошает голову квантами света, этот мираж дает нам смысл. Он не от чего не зависит, но на все влияет, даже любовь порою ходит у него в прислугах. С ним я вооружен до зубов, хотя не могу не кому навредить. Однако всё дело в отношении…
Быть счастливым, значит понимать себя через мир или мир через себя…
Нужно верить в то, что ты хоть что-то понимаешь. Через веру достигнуть счастья, через счастье любовь, затем все основательно разрушить и начать заново…
Вот ведь…
 Глава Желтая.
Что есть прощенье? Что грех? Если дело в отношении, то не значит ли это, что человек, чистосердечно простивший сам себя, не несет ответственности? Значит ли это, что миссия наказаний возложена на самого нарушителя? Что не просто все добро и зло возвращаются назад, как физический откат наших деяний, а что мы сами возвращаем это себе? Не значит ли это, что адские мучения есть лишь постепенный мучительный распад некоторой части нашей личности, не требующей специального места типа ада? Так, что, дело только в отношении?
Я иду в церковь, словно жутко больной человек, вконец запутавшийся в диагнозах поставленных ему родными и близкими, знакомыми, гадалками, докторами, жаждущими направить чей-то поезд под откос «с наилучшими пожеланиями»…
Забор, похожий на тюремные решетки, как будто предназначенный для сдерживания всего светлого и чистого, что есть на белом свете – здесь, в храме; желтые плюсики-крестики на каждом объединяющем звенья столбике – огромный пример сложения чего-то, а может наглядная агитация, демонстрирующая в первую очередь отсутствие минусов. С каждым шагом растягивающимся в пространстве, пульс – влюбленный танцор, подгоняет дыхание, словно лошадь, дабы скорее достигнуть искомого. Приветливые купола – в них скрыта чья-то, до боли в сердце, знакомая улыбка, причем не понятно: вызвана ли боль именно неузнанностью, или же она является проявлением неудовлетворения потребности увидится с тем, кого я не могу узнать?
Церковное кладбище – оно ощущается совсем не так, как обычное…
Перекрестился у ворот – душа словно разрывается: тревога, присланная инкогнито из неоткуда, радость словно маленький, теплый, фыркающий котенок уснул на груди, у сердца…
Несколько шагов и… чувства пропадают – первая граница преодолена и вроде бы должна остаться неуютная пустота, но что-то не покидает левую половинку груди; пульсирующая энергия бьет из земли фонтанами, но я впускаю лишь крохотную часть, потому что несознательно останавливаю её. И все-таки эта сила не дает мне опустеть. Зайти в храм и преодолеть вторую границу, а затем исповедаться и причаститься – третью; это проще, как гораздо проще убедить себя зайти в кабинет стоматолога, когда уже зашел в клинику и совсем просто, уже сидя в кресле, согласиться на пломбирование.
 Глава Зеленая.
Два грецких ореха прильнули к моим вискам и давят! Давят! Давят! Глаза ещё ворочаются, но сдерживающие их движение, предательски капитулировавшие веки, сильно утяжеляют их движение. Вендетта разрывает лишившиеся чувств уши – так то – допоздна не ложиться спать.
Невидимый, но, кажется – хорошо слышимый призрак детских воспоминаний, потусторонние, относительно здравого смысла, мысли невыраженно-эксклюзивным эскортом уносят сознание в мир ещё не сна, но уже не здравого рассуждения с адекватной реакцией на вывернутое мышление.
Не чего делать… Эта проблема, после порога сонливости, удивительным образом влияет на мой алгоритм преодоления трудностей. Она сама предлагает решения, которые оказываются парадоксально сволочными. Я делаю что-то в час, два, три, делаю от нечего делать, но спросите меня, когда я занят этим - зачем? Я решаю проблему бездействия действием, которое нечего не решает, Наверное, не там ищу проблему…
Такт, ток, шаг…
Жизнь смерть… какая ерунда…
Надо спать…
О, хорошая песня. Надо спать. Нечего делать. Ложись спать. Да - я иду…
…Холодная подушка, горячая голова… аннигиляция.
Дай мне руку,- говорит темный двойник, но, что-то не так – мысли ворох, ком.
Э-э-эх, каково зимой на санках, да с горки, прямо в сугроб!
Куда же? Куда же ты, Тень?!
Знакомые лица, алгоритмы, алгоритмы, алгоритмы, но – нет, ночью они не действуют!
Поступки, терзания…
Человек долго шел по зимнему лесу, наступила ночь, он замерз, он голоден, он слаб…
Вот тут то и накинуться на него волки…
Сейчас, когда он беззащитен, когда он один они растерзают холодное тело…
Но даже отдельные куски будут все чувствовать, потому что они будут оставаться живыми,
Сегодня, завтра, послезавтра…
Силясь в попытках объединиться в новое тело – прочное и сильное, ловкое… такое изящное…
И дойти, дойти до города, там, там будет новая жизнь, там средства и возможности, но путь, этот человек его не знает, да и что увидишь в такую пургу?!
Помощь, помощь…
Чья то темная рука, огромная темная рука накрывает его. Сон вновь подоспел вовремя.
 Глава Голубая.
Никто не может вернуться к своему рождению иначе, как через смерть.
Мечты… Мечты… Мечты… В темном замке бессознательного так называют полупрозрачных призраков, что живут в левой половине. Их сила велика: и день и ночь они летают по кругу, добираясь до огромного сияющего Источника, наполовину замурованного в стену. Там они заряжаются энергией бытия.
Страхи… Страхи… Страхи… В меняющем цвета храме сознательного так называют странных почти существующих тварей, что обитают в правой половине. Их мощь внушительна: сутки напролет они ходят по эллиптическому коридору осознанных проблем, многие из них частенько заглядывают в крайне правую комнату, где расположен величественный сияющий цилиндр – святыня «Наполняющая», посередине входящая в камень, недалеко от окна, в котором видится мрачное здание. Порою, страхи видят в нем размытые тени, метающиеся к чему-то, что соединяется со святыней и возвращающиеся обратно.
Застарелые мысли, вместе с твердолобыми стереотипами твердят, что там и рождаются страхи, а ещё они говорят, что эти призраки рождаются здесь, потом великие правители обоих зданий совершают равноценный обмен. Они следят за тем, чтобы тех и других было поровну и если где нарождается больше чем надо – их скрывают до поры. А когда кому-то удаётся сбежать и этот кто-то добирается до противоположной стороны Святыни-Источника – баланс нарушается, начинается война. Два войска мыслимое и немыслимое соединяются в великой битве. То из них, что подкреплено перебежчиком, теснит противника, но эта драка фатальна – никто ни может вернуться к своему рождению иначе, чем через смерть. Поэтому, когда войско победитель входит в дом противника и кто-нибудь из мыслимых касается Источника или наоборот немыслимый взаимодействует с «Наполняющей» - небо темнеет, а земля, разверзаясь, поглощает оба здания. Так все, что идет против заведенного порядка обречено быть смятенным силой…
Силой инерции?
 Глава Синяя.
Когда нет физического труда – нет и осознания значительности его воздействия. Это дает нам ложный повод рассуждать о тех, кто этим трудом занят…
Взгляни в зеркало, что ты там увидишь? Только себя самого, ведь это твое отражение.
Посмотри на свою руку, что ты увидишь? Только себя самого, ведь это часть тебя.
Посмотри на творенье рук своих, что ты там увидишь? Только себя самого, ведь нет связи крепче, нежели связь между твореньем и творцом.
Обрати взор вовнутрь, на свои мысли, что ты там увидишь? Только себя самого, ведь твои мысли тоже твое творение.
Посмотри на дерево, что растет во дворе, что ты увидишь? Только себя самого, ведь ты видишь это дерево таким, каким его не видит никто, ведь ты пропускаешь то, что слышишь, что видишь, что ощущаешь через всего себя, дабы правильно оценить и понять – так ты придаешь ему характеристики, которые, в таком виде, к такому предмету, в данном случае дал бы только ты – по сути, образ дерева в голове есть твое творение.
Посмотри на другого человека, что видишь? Только себя, ведь то, что ты видишь – не есть сам человек.
Посмотри на небо! Ты чувствуешь, что утопаешь в нем?!
 Глава Фиолетовая.
Идти… Спокойно гулять межъ травъ, касаясь ладонями стебельковъ. Ловить лицомъ струи воздуха гонимого неустаннымъ ветромъ. Вдыхать ихъ при свете дня…
Но день ли это?
 Идущий во мраке съ начала временъ не ведаетъ, что светъ; лишь узревший путь, видящий входъ, различаетъ сумракъ своего положения.
В левой руке амбиции, в правой – возможности. Голова отказывается думать, принимать решения, взваливать на себя ответственность.
Лишь противный электрический гулъ постояненъ. Онъ - константа моего положения. Онъ неминуемъ, какъ размышления о Боге, какъ битва со стереотипами, какъ поискъ решения… счастье, любовь, власть. Три кита мировоззрения, три призрачныхъ иллюзии, что прочнее алмаза. И только гулъ, какъ верный другъ, что поможетъ взобраться на подоконникъ. Онъ же въ преодолении себя выводитъ на новый уровень понимания. Ты всегда знаешь, что если сможешь о немъ забыть, если напишешь пару строкъ – нужные мысли прольются влагой на обезвоженную землю сознания. Главное не уступить, главное бороться, барахтаться, словно рыба, выпрыгивающая изъ умирающей лужи и скачущая по мертвой корке до нового пристанища.
Главное помнить о важности созидания. Я мыслю – значитъ, я существую, - сказалъ Рене Декартъ; я создаю – значитъ Живу.
И кто бы что не говорилъ – я буду жить (Дельфинъ)…
 Ведь мне все фиолетово, а моя жизнь – радужная сказка