7. Эк- кий колдун

Александр Муленко
ЭК- КИЙ КОЛДУН
(седьмая сказка цикла «Волшебное озеро»)

Дежурный инспектор был озадачен. В отделении милиции Солдат и козлёнок не оказались обескураженными, а, напротив, продолжали вести себя агрессивно. Один стучал по грифу гитары пальцами, как по барабану, а второй норовил зацепить её струны снизу рожками, дыбился и смеялся:
- Мме-ке-ке-ке-ке-е…
Нужно было поставить их на место, и дежурный достал из стола бумагу.
- Фамилия, имя, отчество?
Простодушный Иванушка признал в нём сотрудника, ведущего дело о мошенничестве Волшебника, продающего воду как лекарство от заикания. Летом, испив её, Иванушка стал козлёнком, и сестрица пошла по инстанциям в поиске правды. Строгий начальник не единожды приходил к ним домой с вопросами, обещал вернуть былую личину ребёнку, если только получит из министерства инструкции по снятию порчи. Вот и подумал Иванушка, что бумаги пришли, и остались формальности, которыми называют их заполнение.
- Я же Алёнушкин… - ответил он.
Офицер подпрыгнул на стуле и переспросил:
- Алёнушкин?
- Да-а… Я - Алёнушкин… Тот самый Иванушка-мальчик, который стал животным. Разве по мне не видно?

Дело зашло в тупик, а сестрица не хотела на компромисс. Столкнувшись с первыми отписками, она отослала письмо в администрацию Хрюкина-Поросяника - самого могущественного чародея Федерации, заклинаний которого боялись даже олигархи. Её бумага вернулась обратно и лежала у прокурора - дело усугублялось. В сердцах тот потребовал у милиции отправить злосчастного урода-козлёночка на заклание: «Если вы не можете найти Злого Волшебника по сущности спекулянта; сволочь, не заплатившую налоги на прибыль от продажи игрушек, то разберитесь, пожалуйста, с животными: привиты ли они, отмыты ли, плодовиты ли, и если да, то охолостите их кастрацией и… - на мясокомбинат, на колбасу для народа. Но чтобы жалоб подобного рода не было и в помине, нет козлёночка - нет проблемы».

Среди предпринимателей милиция не нашла ни одного похожего на волшебника торговца игрушками. В последнее время их стало много, проверить алиби у каждого было проблематично - всё равно, что искать иголку в стоге сена без миноискателя. Надо было решать вопрос иначе, уговорить Алёнушку, чтобы она забыла Иванушку, забрала заявление и смирилась по-христиански, как в старой доброй сказке, но истица упрямилась, продолжая писать во все инстанции жалобы, рассказывая миру о том, что милиция потакает злодеям. Сроки расследования продлили на две недели, потом ещё на месяц, и ещё, из инспектора сделали козла отпущения - наложили взыскание, но дело остановилось, а надо было что-то срочно писать прокурору.

- Иди-ка сюда, - приказал он Иванушке, - ты видишь цветок?.. Он вкусный.
У окна, раскинув ветви, стояла большая домашняя роза.
- Можно покушать? - спросил Иванушка. - Я непривередливый козлёнок.
- Угощаю… Только вот здесь.
Инспектор показал на самый верхний листочек. Роза была недавно полита уборщицей. Наивный козлёнок запрыгнул на деревянный ящик, откуда она росла, и увяз копытом в землице.
- Ай-яй-яй-яй, - заметил милиционер. - Набедокурил, острижен будешь.
- Сейчас… Обрасту до самого пола… - огрызнулся Иванушка.
- Ты не дома, - одёрнул его начальник, однако помог дотянуться до листочка, накормил и отправил в клетку для нарушителей, где звучала гитара. Солдат подкручивал колки, пробуя на ухо свежее пение струн.
- Чего ему надо? - спросил он козлёнка
- Я насорил, - похвастался тот, - моя бы сестрица поставила меня в угол.
- А это обезьянник…
- Я знаю, Солдат…

Милиционер открыл кладовку, достал резиновый полумячик - «посудину» для гипса, развёл в нёй раствор и залил следы, оставленные козлёнком в землице.
- С этим всё ясно…
Слепки он убрал в далёкий ящик для хранения улик. Повернувшись к столу, увидел пустой протокол и вспомнил, что опрос не закончен.
- Я же тебя, а не козлёнка, пытаю, Солдат!.. Кто ты, откуда?
- Контуженный воин, - ответил ему калека.
- Я вижу, что ты контуженный, - рассердился дежурный. - Деньгами кидался… А фамилия-то у тебя есть?.. Или ты сын лейтенанта Шмидта?
- Если бы я был сыном лейтенанта Шмидта, начальник, то я бы ответил, что сын лейтенанта Шмидта…
- Петров или Сидоров?.. Или Шумейко?
- Неизвестный солдат, - он подал ему между прутьями клетки свою наградную книжку и носовой платок, в котором лежала медаль «За боевые заслуги», почерневшая от войны.
- Я забыл своё имя…
В том месте, где стояла фамилия, было простреленное отверстие, бумага пожухла, и немногие уцелевшие буквы стали неразличимы. По идентификационному номеру медали можно было бы запросить военное министерство Волшебной страны и помочь солдату в установлении личности, но он оказался нарушителем правопорядка, а лишнее уголовное дело могло окончиться для инспектора новыми криками прокурора.
- Р-рядовой-разведчик, - зевнул дежурный. - Ты и на самом деле Неизвестный солдат. Так и запишем!.. - про себя он решил отправить его больницу, поглядел на часы, и, оставив бумагу в покое, поднял телефонную трубку.
- Алло!.. Больница? Ноль - три?.. Патологическое безумие третьей степени… А-а?.. Пострадавший?.. Солдат!
- Каждый второй солдат утверждает, что он безумец, - ответила трубка, - а потом выясняется, что его настоящий диагноз - отсутствие денег. Бензина сегодня нет!.. Што-о?.. Да-а... есть!.. Это письменная команда из нашего министерства - не выезжать без особых на то причин… Кто решает?.. Я решаю!.. Симптомы есть?
- Какие симптомы?.. Сидит себе сиднем и в ус не дует!.. А-а?.. Блеск его глаз?.. Да, нет, не селёдочный!..
- Что-о?.. Нет глаз?..
- Да живой он… куда он денется?.. Распевал на базаре песни, подстрекая людей к гражданской войне...
- Это не модно… Один?..
- Нет-т!.. с козлёночком!.. В-вашу мать…
- Мы не ветеринарная служба!.. Мы «Скорая помощь»!.. Вы-то сами здоровы, товарищ инспектор?
- Я дежурный по рынку… Через час у меня оканчивается дежурство, а это уважительная причина, чтобы забрать больного!
- Совершенно с вами согласен!.. А то - безумие третьей степени... Ждите, уже в пути!..

Видит сестрица Алёнушка - нет Иванушки. На рынке кутерьма. Люди рассказывают, что какой-то солдат торговок ругал: «Дурак и не лечится!..», что увели его - окаянного в отделение милиции: «Так, - мол, - ему и надо!» вместе с козлёночком, хулиганившим не меньше солдата. Испугалась сестрица за братца и пошла выручать.

Беспокойное дежурство заканчивалось, а за душой у инспектора не было ни гроша. По пути в отделение набедокуривший солдат разбросал деньги из шапки обратно людям и теперь сидел в заточении «пустой и честный». Он наяривал на гитаре польку, а козлёнок плясал вприсядку около инвалидной коляски.
- Двести тринадцатая статья! - начал начальник, едва Алёнушка открыла дверь. - Сейчас я заполню протокол нарушения общественного порядка.
- Что его ждёт? - испугалась сестрица.
- Исправительные работы от одного года и до трёх лет на фабрике пуховых платков в колонии поселения!.. Или скотомогильник…
Солдат прекратил игру на гитаре и рявкнул инспектору:
- Ты не имеешь на это право!
- Он ещё несовершеннолетний мальчишка, - возмутилась Алёнушка.
- Да-а!.. Я недееспособный, - Иванушка мотивировал не возрастом, а существом:
- Я - животное, на которое Уголовный кодекс Волшебной Федерации не распространяется, - он бойко процитировал инспектору ответ из прокуратуры города Колчеданова, что «в настоящее время в законодательстве не существует статьи, запрещающей превращение людей в животных, путём волшебства или заклинаний».
- Когда я был у вас, Алёнушка, в прошлый раз, вы изволили написать объяснительную записку и расписаться в ней, что братику полных шесть лет, а это - совершеннолетие. Насколько мне известно, козлята достигают половой зрелости спустя год после рождения.
- Он мальчик, - вмешался солдат, - а мальчики достигают совершеннолетия во время боя.
Кивая незрячей головой в сторону дежурного, он добавил Алёнушке:
- Ты ему больше не подписывай никакие бумаги, дочка!.. Шельмец он позорный!
- Привит ли козлёнок?.. А-а?.. Вы, Алёнушка, жалуетесь на волшебника, которого мы не можем найти.
Он развёл руками в стороны, встал, прошёлся по комнате и выкрикнул девушке:
- Да не было никакого волшебника! Вы его сами придумали!..
- Зачем, инспектор?
- Чтобы единолично овладеть наследством!
- Что вы несёте?..
- Послушайте!.. Пора бы девахе замуж… Рожать… Нашей стране нужны рабочие руки, а тут - Иванушка - братец! Ребёнок считается пропавшим спустя пять лет, а это большое время. Потом его официально признают умершим и все права на хозяйство, Алёнушка, переходят к вам… Только не говорите мне, что вы этого не знали. Я не поверю! Почему прокуратура до сих пор не клюнула на эти сигналы?.. Да и живут козлята не ахти…А вдруг поверят и не проверят, что он заколдованный мальчик.
- Ты что несёшь, начальник? - спросил солдат.
- Я дело несу… Есть ли у вас жених, а?.. Алёнушка? Добрый молодец?.. Што-о?.. Разве нет?.. Да и в самом деле: откуда же ему взяться в вашем доме? Вы живёте в антисанитарных условиях. Когда я последний раз заходил к вам в избушку, козлёнок на койке валялся.
- А где вы ему прикажете спать?.. На улице? У него есть своё место в доме и право на жилплощадь.
- Вот и я о том же!.. Оба вы уже совершеннолетние особи для размножения и если не вы, то он ни сегодня, так завтра козу домой приведёт. Но животные должны расти в сарае и пора бы вам избавиться от лоботряса!
- Я не лоботряс, - возмутился Иванушка. - Я каждый вечер дома произвожу для Алёнушки пух и шерсть, а она вяжет из меня варежки и продаёт их на рынке. Я общественно-полезный козлёнок!
- В отличие от тебя, инспектор, - добавил солдат. - Я знаю, что тебе надо - водки и денег!..
- Я выполняю ответственную работу, а ты поёшь и скандалишь… Не слышу тебя в упор!

Приехали санитары, и этот спор завершился не в пользу солдата. Его увезли в приёмный покой больницы. Тьма опустилась на старый город. За окошком невесело шуршали метёлки, шла уборка загаженной территории - базар опустел. Инспектору захотелось домой, но несговорчивая Алёнушка не спешила со взяткой. Она крепилась в надежде на милосердие власти и не показывала вырученные деньги. Тогда инспектор решился на новый шаг. Он поинтересовался у девушки, что у неё находится в сумке.
- Мои пожитки, - сказала она. - Одеяло, остатки товара, варежки…
- Ты не обессудь, Алёнушка, а досмотр я всё-таки проведу. Откуда у солдата соломка?.. Ни ты, ни твой козлёнок не знают об этом - а факт на лицо! Доставай-ка пожитки!

Некому было подсказать Алёнушке, что осматривать вещи её незаконно - нужны понятые. Зная руны, Солдат помешал бы заклинаниям инспектора, его горячие речи разбивали чары многих волшебников, но он задыхался в дороге, стараясь ослабить смирительную рубашку. Не сумел ударить по струнам, песня сгубила бы кривду, - сердобольные санитары подтягивали ремни и держали рот заклеенным лентой. Околдованная Алёнушка послушно доставала на свет паутинки и варежки, раскладывая их на милицейском столе.
- Покупают? - поинтересовался инспектор.
- Берут, - повинилась она.
В одной из рукавичек лежали деньги.
- Хватит! - сказал инспектор. Доставая на свет купюры, он спросил у девушки:
- Много наторговала?
- Пятьсот рублей. Это наши немногие деньги.
- Да ты не бойся!.. Последнее даже милиция не отбирает!
Он пересчитал её наличность и, возвращая, добавил:
- Ты ошиблась, Алёнушка.
- Не может быть?
Она поспешно выдернула деньги из рук у инспектора и удивилась:
- Четыреста пятьдесят... - в пачке лежало девять купюр.
- Было же десять, - пробормотала она. - Иванушка?
- Я, сестрица.
- А ну-ка убери свои копыта со стола… Ты не дома!
Но и под ними было пусто. Складывая обратно пожитки, Алёнушка заглядывала в каждую рукавичку, но пропавшие деньги не находились.
- Чудеса!.. Я же дважды считала!
- Пора бы домой… - надевая шинель, начальник добавил:
- Я, Алёнушка, не буду докладывать о хулиганстве вашего брата, но и вы нас поймите. Заберите, пожалуйста, заявление о его превращении в козлёночка и прекращайте сутяжничать, не пишите жалобы Поросянику.

Вышла сестрица на улицу осерчавшая, злая; вытащила горе-козлёнка за шкирку в степь и погнала хворостиной, причитая, что «он плохо кончит»:
- Безалаберный козлёнок!.. Я его кормлю и расчёсываю, чтобы шерсти клок да не впрок продать и выжить, - зарплату не платят - на улице рынок… А он, как угорелый, носится где попало и с кем попало!.. Хоть кол ему на голове теши… С дурными людьми якшается на короткой ноге - с бродягой, поющим песни!
- Как же тебе не стыдно, Алёнушка? Неизвестный солдат!.. Когда я опалился вечным огнём у его могилы на площади, ты не кричала… До сих пор ещё варежки пахнут палёной шерстью, но это не адский запах, ты же сама рыдала над ними…
- Он контуженный… Ни семьи у него, ни матери, ни отца, ни сестрёнки - без документов… Иждивенец, обуза для государства.
- Что такое контуженный, а, Алёнушка?..
- Значит безмозглый!.. Бодался, как ты, кувыркаясь, и разбил себе голову.
- Брат по несчастью, такой же обманутый…
- Деньгами кидался…
- Это война, Алёнушка!
- Вот и попали в милицию горе-воины… А тебе оттуда одна дорога - на скотомогильник.
- Ты пугаешь меня, Аленушка… У нас социальное государство!..
- Да!.. социальное, правильное! Но не для козлёнка, попавшего в лапы власти.

Дома она велела встать Иванушке в угол и строго настрого наказала ему:
- На улицу больше ни шагу!
- Уйду! - захныкал козлёночек. - Тебе матушка приказала меня любить и беречь, а ты хлещешь по спине хворостиной… Болят мои вавы!..
Но сестрица была строга.
- Иди, иди!.. Ищи ветра в поле, - сказала она Иванушке. - Один такой, как ты, жил у бабушки в деревне, бодался с нею, да волки съели. Остались от козлика рожки да ножки! Ты, наверное, думаешь, что у меня не поднимется рука огреть тебя тапочком? Я носки из тебя вязать буду, вонючий и вредный!..
- Вяжи и нюхай,- огрызнулся Иванушка. - Я мальчик!
И заплакал:
- Солдат меня никогда не называл козлёнком. Он добрый. Я видел его медали. Ты не име-ме-ме-ешь на это право!..

Вначале душа у дежурного ликовала. Он избавился от солдата и проучил Алёнушку - одумается деваха, перестанет скандалить, а если нет, то на этот случай в шкафу лежали слепки с копыта козлёнка. Правда, инспектор ещё не знал, что он с ними сделает завтра, однако милицейское чутьё подсказывало, что ход найдётся! Прожитый день оставил в жизни след. Когда перепуганная сестрица забирала деньги обратно, одна купюра прилипла к его ладони, зажатая пальцем. В кармане она отклеилась и, ближе к полуночи, напившись водки, в бреду начальник увидел нескладную жертву обмана - девушку, его глаза увлажнились, и угрызения совести выжали стоны раскаянья из милицейского сердца: «Как долго она искала пропавшие деньги!». Он оправдал себя тем, что не выписал штраф её братцу, хулиганившему на рынке, но когда напала икота, услышал солдата: «Я знаю, что тебе надо - водки и денег».
- Колдун, эк- кий колдун, эк- кая бестия… Ругает меня, зараза, недобрым словом…
Но об этом другая сказка - «Волшебный чулок»…