Демон. Заключение

* * *
 Ник внимательно наблюдал за Колдуновым два последних дня. Тот отчего-то стал нелюдим и задумчив. Ник пытался узнать у друга, что произошло, но Лео только отмахивался, погруженный в себя.
 Впрочем, причины для мрачного настроения были у всех. Ведь новость о таинственной рыжей проститутке в кабинете Кабанова непонятным образом расползлась по части. А теперь еще явственней стала угроза смещения командира с должности или того хуже – расформирования.
 Кроме того, испортилась погода. Целыми днями дождь лил, как из ведра, сопровождаясь страшным ветром. Часть занятий на улице отменили.
 Утром, незадолго после завтрака, солдаты сидели в казарме, чистили оружие. Лео, против своего обыкновения, сидел молча.
 – Эй, Колдун! – подколол его Бобов. – Что скис? Ленка не в духе?
 – Не твое дело! – огрызнулся сквозь зубы Лео. Пожав плечами, Бобов вернулся к работе. Собственно, он начал разговор с одной целью – развлечься хоть как-нибудь.
 А сам Лео явно был не в духе. До такой степени, что умудрился поранить палец шомполом. На это не обратили бы внимания, если бы Ник не бросил случайный взгляд на этот шомпол. Конец его, на который попала капля крови Колдунова, оплавился, словно его сильно нагрели. Воронин посмотрел на друга, но Лео, казалось, не заметил повреждения на шомполе. Но все-таки Нику стало не по себе. Зайдя днем зачем-то в каптерку, он увидел на столе какую-то газету, а в ней – объявление: «Приворот, отворот по фото, лечение, очищение дома или офиса от злых духов. Качество услуг гарантировано. Оплата только по получении результата». Далее давались адрес и телефон экстрасенса Игната Громова.
 В другое время Ник Воронин не обратил бы внимания на подобное объявление. Но теперь он взял газету и как следует запомнил адрес и часы приема. После вечернего построения он крадучись пробрался к забору и перелез за пределы части. Квартиру, где принимал экстрасенс, он нашел быстро. Позвонил. Ему открыл невысокий крепкий мужчина с проницательным смуглым лицом и небольшой острой черной бородкой. Это и был Игнат Громов.
 – Проходите, молодой человек, – маг говорил со странным акцентом. – Я немного занят, но у вас, кажется, мало времени?
 – Да, – Ник настороженно посмотрел на экстрасенса. – Откуда вы знаете?
 Громов проводил его в небольшую комнату. Ник ожидал несколько другого. В комнате не было ни восточных свеч, ни пластмассовых черепов, ни других магических символов. Она была аскетически просто обставлена – маленький кожаный диван, письменный стол, офисное кресло возле него и стул напротив.
 – Садитесь, молодой человек, – пригласил колдун. – Вы запыхались, пока добрались до меня. А значит – торопились. Кроме того, время позднее, так что я заключаю, что вы, извините, вышли из части, позабыв в спешке оповестить начальство, – маг тонко усмехнулся. – Итак, к делу. Что у вас?
 – Понимаете, Игнат… простите, как ваше отчество?
 – Александрович.
 – Так вот, Игнат Александрович, у нас в части, кажется, что-то завелось. Я даже не знаю, как назвать.
 – Вот как? – в глазах экстрасенса засветился интерес. – Когда началось?
 – Чуть больше месяца назад. К нам тогда перевели одного парня, Лео Колдунова.
 Воронин рассказал консультанту все, что произошло в части. И о дерзости новичка по отношению к «дедам», и о криках из каптерки, и о скандалах, которые произошли в среде командования, и о загадочном коте в шкафу старшины и, главное – о неожиданном излечении матери от смертельной болезни. Громов внимательно слушал. Наконец, он быстро спросил:
 – Скажите, а как выглядит ваш новый друг?
 Ник описал Лео. Маг вдруг вскочил, в его темных глубоких глазах мелькнуло странное выражение, выражение затравленного зверя. Лицо выражало смертельную муку.
 – Неужели? – с ужасом проговорил он. – Неужели?
 – Что с вами? – удивился Воронин.
 Экстрасенс тяжело опустился в кресло, провел рукой по лицу. Рука его подрагивала.
 – Простите мою вспышку, молодой человек, – извинился он. – Просто вы не знаете, с кем связались.
 – С кем? – Ник почувствовал, что страх колдуна передается ему.
 – Знаете, вам очень повезло, что вы смогли стать его другом. У него есть одно качество – крепкая и преданная дружба, хоть она у них и не принята. Но горе тому, кто станет его врагом. Нет ничего страшнее этого. Врагам он не прощает.
 Ник уже не смел перебивать речь Громова.
 – Командиры и прапорщики, видимо, поплатились за свое головотяпство и за воровство. А угрозы старослужащих только позабавили его. Остроумием он тоже отличается, если не изменился за это время. Но повторяю, ваши сержанты очень легко отделались. Они не перешли к прямым оскорблениям – он горд и не терпит их.
 – Но кто, кто он такой? – с нетерпением спросил Воронин.
 – Он, – тихо и раздельно ответил экстрасенс, – сын самого дьявола. Имя его – Люций.
 – Что? – Ник привстал. – Но ведь… Их же не существует!
 – Понимаю, понимаю, поверить трудно. Но, тем не менее, это так. Вам нужны какие-то доказательства, возможно? – Громов пристально посмотрел ему в глаза.
 – Какие еще доказательства?
 – Ладно, садитесь и выслушайте. Кстати, присмотритесь, сколько лет вы бы мне дали?
 – Ну… лет сорок, – ответил Воронин на неожиданный вопрос. Маг понимающе улыбнулся.
 – Вот именно. Между тем, с Люцием мы познакомились в тысяча семьсот пятьдесят втором году в Мадриде.
 Ник искоса взглянул на колдуна. Но в глазах того не было ни малейшего признака сумасшествия. Он невозмутимо продолжал:
 – Он очень помог мне тогда. Не буду утомлять вас подробностями и своим прежним именем – за эти годы я уже очень много раз менял его. Мы сдружились, тогда я еще не знал, кто он такой. Но однажды он открыл мне свою тайну. Более того – дал силу, которая не могла, конечно, сравниться с его силой, но, однако, – тут маг раскрыл ладонь. На ней плясал небольшой огонек. Ник, завороженный, смотрел и слушал. Погасив пламя, Громов продолжал: – Но меня сгубила моя трусость. Я испугался его могущества, его сущности и предал его дружбу, которой раньше так дорожил. Как только Люций в очередной раз меня оставил, я вскочил в седло и помчался к святым отцам. Я спешил, страх подгонял меня. Но он был быстрее моего коня. Встретил меня на полпути и… вот, – маг закатал рукав. На коже предплечья горело изображение, будто выжженное чем-то. Перевернутая звезда, обведенная кругом.
 – Что это? – спросил Ник.
 – Пентаграмма. Это клеймо Люций оставил мне на память. – Экстрасенс опустил рукав и устало положил голову на руки. – Вот уже почти три века я живу на свете. Кем и где только не был.
 – Неужели жизнь вам надоела? – Ник уже не мог не верить.
 – Знаете, молодой человек, я никому не желаю своей участи. Я уже сотни раз хотел исповедоваться, возможно, это сняло бы с меня проклятие Люция. Но он и об этом позаботился – стоит мне хотя бы прикоснуться к священным символам, клеймо вспыхивает, и я уже не могу ни сказать что-либо, ни шевельнуться от боли. Сколько раз я пытался покончить с собой, но раны заживают, веревка рвется, а я… остаюсь.
 Он помолчал немного, а потом, встряхнув головой, извинился:
 – Простите, молодой человек, что я здесь распространяюсь перед вами. Вы пришли за советом, а я зачем-то пустился в откровения.
 – Нет, мне интересно, – поспешно ответил Воронин. – Но, все-таки, что делать? Как его можно остановить?
 – Никак, – покачал головой маг. – Поверьте, никто не сможет помешать той силе, частью которой он является. И вам я не советую пытаться встать поперек его дороги. Люций показал вам свой истинный характер. Он опасен еще и тем, что не боится никого и ничего. Впрочем, ему и нечего бояться. Он никому не подчиняется, кроме своего отца и хозяина. Так что, молодой человек, не нам с вами пытаться изменить что-либо в его планах. Я вот уже попытался, и знаете – с меня хватит. И вам не советую.
 – Ясно, – Ник встал. – Но мне, наверно, пора. Ого! Уже десять часов.
 – Я, пожалуй, подвезу вас в часть, молодой человек, – экстрасенс тоже поднялся. Вам уже не стоит в такое время ходить по улицам. Да еще, – он бросил взгляд в окно, – гроза началась.
 И действительно, на улице происходило нечто страшное. Порывы ветра буквально сбивали с ног. Хлестал ливень. Небо то и дело перерезали тонкие молнии. Они словно вспарывали с громовым треском черную материю туч, и из прорех спадали потоки воды. Ник поблагодарил Громова, и они бегом бросились к машине.
 * * *
 Лена, снова заработавшись допоздна, собиралась уходить. Когда она уже направлялась к выходу, дверь открылась, и вошел Лео. Лена удивилась – он не заходил уже два дня.
 – Привет, – растерянно поздоровалась она.
 – Привет, – Лео закрыл дверь и подошел к ней. Девушке показалось, что за пеленой дождя показался чей-то силуэт, направляющийся к санчасти. Она выглянула в окно – нет, никого не было. Но, когда она обернулась, Колдунов изменился.
 Черты его бледного тонкого лица по-прежнему оставались родными и необыкновенно красивыми. Но что-то изменилось. Коротко остриженные волосы превратились в гладко зачесанные назад. Изменился и взгляд. С зеленых глаз Лео словно сорвали какой-то покров. Теперь Лена видела всю глубину и силу странного, демонического взгляда. Солдатская форма исчезла, будто и не было ее. Лео был одет в просторную черную мантию.
 Девушка потрясенно смотрела на него.
 – Ты… Лео, что… – прошептала она.
 – Не бойся меня, – тихо, прежним голосом сказал он. – И, кстати, Лена, не зови меня больше Лео. Меня зовут Люций.
 – Кто ты? Зачем ты пришел сюда? – она отступила. Он улыбнулся прежней мягкой улыбкой.
 – Ты уже поняла, кто я. А зачем пришел – это не должно волновать тебя. Но то, что я люблю тебя – чистая правда, Лена.
 – Как я могу тебе верить? – с горечью спросила девушка. – Как, если я до сих пор не знала, кто ты?
 – Я должен уйти, – он приблизился к ней. – Но ты одна держишь меня здесь. Ты можешь представить себе власть того, кому я имею честь служить, власть моего отца.
 – Да, – шепотом ответила Лена.
 – Помнишь, как-то я заметил, что ты занимаешься не своим делом?
 – Помню.
 – Так вот. Я предлагаю тебе уйти со мной. Я люблю тебя и клянусь, если ты согласишься, то у тебя будет все, чего ты достойна – сила, власть и свобода, не безграничная, конечно, как и моя, но свобода. Тебе станут подчиняться создания, которые могли бы легко стереть эту часть с лица земли. И я буду с тобой, все, чего ты захочешь – все это будет у твоих ног. Ну же, Лена! Ведь ты одинока, и я знаю это. Тебе нечего терять здесь, но нечего и найти. Неужели ты хочешь всю жизнь прозябать в санчасти, с солдатней? – помолчав, он спроси: – Так ты согласна?
 – Да! – с жаром крикнула она. – Я согласна! Согласна лететь куда угодно! Хоть в самую Преисподнюю, только не расставаться с тобой, любимый!
 – Хорошо, – улыбнулся он. – Тогда надень, – он снял с шеи темный рубиновый медальон и надел ей на шею. И медленно наклонился к ее лицу.
 Всего мгновение Лена чувствовала прикосновение огненных губ. А потом что-то острое и раскаленное кольнуло ее прямо в сердце. Обжигающее пламя опалило каждую клетку тела неимоверной болью, а дальше… Дальше была черная пустота… и холод… смертельный холод, сковавший ее…
 * * *
 Но это был не конец. Люций знал это и потому хладнокровно подхватил безжизненное тело девушки, осторожно положил на кушетку и занялся приготовлениями к уходу. Взяв на столе лист бумаги, он почерком медсестры написал на нем несколько слов. Закончив, молодой демон обернулся и увидел, как прекрасная амазонка в серебряных доспехах и черной шелковой накидке встала с кушетки и потянулась.
 Елена мало изменилась. Разве что в карих глазах теперь горела та же нечеловеческая сила, что и в глазах Люция. Длинные каштановые волосы расплелись и густыми волнами упали на плечи. Гордую голову дьяволицы украшал серебряный обруч. Люций улыбнулся.
 – Ну? Ты готова?
 – Да, – ответила амазонка, кладя руки ему на плечи. Поцелуй был долгим и страстным.
 Из-за окна послышалось конское ржание. Люций оглянулся.
 – Слышишь, Лена? Нас просят поспешить.
 – Ну, тогда идем! – оскалилась она. И улыбка у нее была уже не та. Простая девичья улыбка сменилась красивым, но хищным, ведьминским оскалом, оскалом молодой львицы, вырвавшейся из клетки на свободу.
 Демоны вылетели в окно. Гроза бушевала больше прежнего. Ураганный ветер взметнул черные плащи и волосы дьяволицы. Стало совсем темно. Но эта темнота часто на долю секунды нарушалась вспышками молний. Гром грохотал, словно в небе взрывали что-то, и в этом грохоте и в свисте ветра ничего не было слышно, в словно вымершей ***ой части воцарился ад.
 Два крупных вороных коня бесновались перед санчастью. Благородные, горячие животные были истинными воплощениями разыгравшейся стихии – вставали на дыбы, нервно всхрапывали, взрывали копытами землю. Елена взлетела в седло.
 – Подожди меня здесь, – крикнул ей Люций. – Я хочу кое-с кем попрощаться.
 Она кивнула, придерживая взбешенного коня. Демон повернулся и через мгновение бесшумно вошел в расположение третьей роты. Скользнул взглядом по лицу дневального – и тот мгновенно заснул, привалившись к стене.
 Люций прошел в казарму. Там в темноте шептались трое солдат. Ник Воронин только что прокрался в расположение. Ахеджаков и Бобов тихо ругали его за то, что ушел без предупреждения.
 – Ник, ты бы хоть нам сказал, что в самоволку идешь! – проворчал Бобов.
 – Вот-вот! – подхватил Карен. – А что, если бы деды или ротный пронюхали бы? Еще этот Колдун чертов, свалил куда-то!
 Ник хотел сказать что-то в свое оправдание, но его товарищи вдруг, безмятежно зевая, упали в кровати и мирно заснули. Воронин оглянулся – за его спиной, улыбаясь, стоял Люций.
 – Привет, Ник, – поздоровался он, присаживаясь на край ближайшей кровати.
 – Привет, – Ник настороженно взглянул на демона. Он смутно чувствовал какую-то вину за собой. Но Люций улыбался по-прежнему.
 – Что ж, пересказывать тебе свою историю не буду. Ты, кажется, успел сегодня познакомиться с Бартоломеу?
 – С экстрасенсом?
 – С ним самым. Интересный по-своему тип, – лицо демона слегка потемнело.
 – Послушай, Люций, – нерешительно начал Ник. – Это ты выжег у него на руке клеймо?
 – Я, – Люций оперся подбородком на руку. – Он точно описал тебе меня – предательства я не прощаю.
 – И это ты вылечил мою маму?
 Люций молча кивнул.
 – Спасибо, – тихо сказал Ник.
 – Не за что. Слушай, что там с Бартоломеу?
 – Разве ты не знаешь?
 – Я не наблюдал за ним.
 – Он мучается, Люций, – глухо сказал Ник. – Мучается, потому что уже устал жить, а смерть не идет.
 – Да, – протянул демон, – людям не нужен этот дар – вечная жизнь. Они не могут им пользоваться.
 – Послушай, Люций, я, наверно, не смею просить тебя еще о чем-то, но… если ты пожалел мою маму, которую первый раз видел… то над ним, пусть над бывшим другом, пусть над предателем – неужели ты не сжалишься?
 – Я ухожу, Ник, – ответил Люций. – Но за Бартоломеу можешь не беспокоиться так. Это такая ночь, когда отпускаются все долги. Он доживет последнюю человеческую жизнь и умрет ровно через месяц.
 – Ты уходишь? А как же… Лена?
 – Ты обо мне, Ник? – амазонка появилась рядом с Люцием.
 – Лена?
 – Она самая, – улыбнулась дьяволица. – Так что, не удивляйся, когда завтра будут искать Лену Астахову и Лео Колдунова.
 – Хорошо, – улыбнулся Воронин, – не буду.
 Снова с улицы раздалось далекое конское ржание. Демон поднял голову.
 – Нам пора, – сказал он. – Прощай Ник, – он протянул руку, и Ник крепко ее пожал.
 – Прощай, – прошептала Лена, тоже пожимая руку солдату.
 – Прощайте, – тихо сказал Воронин вслед уходящим демонам.
 
 Экстрасенс гнал машину по пустому шоссе, спеша вернуться домой. Его машина была единственной на дороге – позднее время и разъяренная стихия загнали горожан по домам. Громов скользнул взглядом по стенам зданий.
 Вдруг, в момент очередной вспышки молнии, он увидел, как над крышами домов мелькнули шесть темных фигур. Прищурившись, маг с ужасом разглядел в пелене дождя шестерых всадников в черных плащах, летевших прочь от города. Один из них отделился от остальных, и рядом с экстрасенсом в машине появился Люций. Громов резко нажал на тормоз. Тяжелый страх завладел им, глаза встретились с прямым взглядом демона.
 – Ну, – изрек тот наконец, – здравствуй, Бартоломеу.
 Маг молча кивнул. Демон продолжал:
 – Мы с тобой не виделись давно, по человеческим понятиям, и очень недавно, по нашим. Помнится, во время нашей последней встречи ты смотрел на меня таким же взглядом. Ты помнишь, Бартоломеу? Вижу по глазам, что помнишь. Ты на коленях умолял меня о пощаде, просил только сохранить тебе жизнь. Мне кажется, что сейчас ты просил бы об обратном, если бы не боялся сказать хоть слово.
 Экстрасенс чувствовал, как дыхание его сводит какая-то невидимая сила. Этой силой был страх – живой еще с того времени, о котором небрежным тоном вспоминал Люций.
 – Да, Бартоломеу, ты прав – врагам я не привык прощать. Кроме крепкой дружбы, есть у меня еще одно качество – стойкая память на предательство. Но нашелся кое-кто, кто просил за тебя. И, как бы странно это не звучало из уст демона, я прощаю тебя, Бартоломеу.
 С этими словами Люций крепко сжал руку Громова. На мгновение клеймо на ней осветилось, а затем пропало. Демон кивнул магу.
 – Ты получишь то, чего так жаждал все это время – покой. Ровно через месяц, на этом самом месте, тебя пристрелит по ошибке наемный убийца. Проклятие снято.
 И Люций медленно растаял в воздухе, покинув город, часть и друга-предателя.
 * * *
 Остается только вкратце рассказать, что произошло наутро в ***ой мотострелковой части. Таинственного солдата, рядового Лео Колдунова, искали долго, но в части его не было. Искали дезертира в округе, но и эти поиски не увенчались успехом. Лео пропал без следа.
 Не нашли и медсестру Астахову. Только на столе в санчасти лежала короткая записка: «Прощайте навсегда. Не ищите меня. Я ухожу. Ваша Е. С. Астахова»
 Только один человек в части знал, что произошло на самом деле. Но Ник Воронин молчал.
 Предупреждение подполковника Мухина было приведено в жизнь. Майор Кабанов был уволен из вооруженных сил РФ. Корнеев, получивший освободившуюся должность, хоть и сожалел об уходе друга, но зато начал активную борьбу с дедовщиной в части.
 Впрочем, в третьей роте эта борьба уже была не нужна. Старослужащие после исчезновения Колдунова снова получили, было, свободу, но вот какое письмо, найденное ими на столе в каптерке, заставило «дедов» бросить издевательства над «духами»:
 «Привет, деды! Что? Вы, небось, успокоились, духов-то поприжали, а? Ладно, придется вас разочаровать – я теперь буду очень внимательно за вами следить. И поверьте мне, товарищи сержанты и прочие старики, вам же будет лучше, если вы, как и при мне, подожмете хвосты и будете тихими и мирными. Ну, а если захотите снова поиграть в дедовщину, придется мне повторить вам сцену в каптерке (надеюсь, не забыли?). Что ж, я закончил. Прощайте, старички! Искренне ваш
 Лео Колдунов»