Во власти времени

          Во власти времени


                (живи, покуда ветер дует, пока бокал рука сжимает…)
                Андрей Д.Б.

                Страшная это вещь – постскриптум,  тихий ужас до чего страшная…

Бабушка Варвара дотянула-таки до своих… восьмидесяти шести. Трепеща, погружаясь в бередившее душу состояние, лежала она на кровати, вспоминала и думала – ведь и она когда-то была молода, правда плохо в школе училась. Училась она так себе, пятёрки в её школьный дневник закрадывались изредка, как партизаны. Четыре класса только и было-то у неё образования, да и некогда ей было в то время учиться.
- Во-о-о-о-о-о-о-т такие вот у меня дела… - тяжело вздыхала старая бабушка.
Её память срывала пласты истории, вспоминая, как она растила сына, который уехал в город, да что-то о ней совсем позабыл. Лет двадцать как позабыл, в своей подлой душе открестившись от материи.
А она всё помнила, как рожала, и как бегал он голышонком. Как ударно кидалась она в колхозе выполнять тяжелую работу, и как таскали её за те самые колоски, за которые чуть не посадили при Сталине, без которых они с сыном не выжили. Так видать распорядилась судьба, что была она на том месте, которому соответствовала, заранее зная, что на этом замесе толку не будет, но верила она в лучшую жизнь и как птица каждый раз расправляла крылья.

А что теперь? Теперь лежит она всеми и Богом забытая, никто её не вспоминает. Никто не станет слушать того человека, который не в силах разгрести собственные проблемы. Обуревала бабушка от нахлынувших чувств, как Россия, что росой поутру исплакалась…
Была когда-то и в ней сила духа, а теперь она думала,  чего ей ждать от будущего и чего ей так не хватало в прошлом…? Нет, перед Богом она была чиста, не обжигалась она супом из чужой тарелки.
Но, как бы там ни было, всех нас уносит одна река…
В углу её хаты бубнил телевизор, в нём опрометчиво мелькали кадры программы "Время", а диктор сухо вещал: - Что охраняешь, то и имеешь! Солдаты приторговывали авиационными запчастями, перевыполнили план, более четырёхсот тонн продали… запчастей… - но ей до всего этого было, как до Бога… Впрочем, Бог ей сейчас был ближе.
Она жила так, как будто её забыли похоронить, представляя себе, что её уже нет, прекрасно зная и понимая, что её имя в истории будет потерянно, от чего на душе у неё было страшно, да так страшно, страшнее сметного греха. Жизнь её так и не обрела смысл, совсем не оставив место маленьким радостям. Она ещё пыталась что-то понять, но это была лишь простая иллюзия понимания. Она ещё думала о сыне, которого простить было некому, и мстить кроме ветра ему было некому.
Последняя осень за окном тем временем уже подожгла рябину, и всё это вместе взятое, и чувства бабушка Варвары, и память, и осень вместе с рябиной, всё это оставалось только в области понятия её величества времени. Того самого, которое молодых незаметно  делает старыми, того самого, чего нет страшнее и коварней на всём белом свете, которое резонировало сейчас в её голове непонятными отзвуками: - То там, то там… та-там, та-там…
Многое она повидала на своём веку.   Если кто-то чего-то не знает или чего-то не видел, это вовсе не значит, что этого нет или не было.
    Она помнила и пылкую любовь в стогу пахнущего сена, и запах, тот самый, летний, что бывает после дождя, который особенно бередил её душу… Какое-то непонятное чувство тянуло её домой. Нет, не туда, где она сейчас находилась и присутствовала на кровати, а куда-то туда выше и выше под самые небеса, а может быть и ещё выше - в космос. Не считала она родным домом земную жизнь, в которой она за свою длинную жизнь так намучилась. Родным домом она считала то место, где душа обретёт вечный покой без потрясений и переживаний. Глубокие морщины жизненными шрамами исполосовали её лицо, и в каждой из них оставалась память…

Она доживала свой век во власти времени. Ей было страшно подводить итоги прожитой жизни, да и подводить ей было особенно нечего. Ей было просто страшно, от того, что настанет новое утро и новый день, где её уже просто не будет… А всё остальное останется и будет по-прежнему, люди снова побегут на работу, будет всё так же бубнить телевизор передавая вечерние новости, будет идти дождь, будут птицы петь, летать самолёты, идти поезда, будет молчать сын, который наверное никогда не узнает, как умерла его мать, о которой он позабыл. Завертелся, наверное, он за делами там, в городе, да и позабыл о ней насмерть.
Из телевизора до её сознания долетела фраза великого мыслителя Конфуция, о котором она до этого совсем ничего не знала, да и где о нём было знать в колхозе? Но с которым ей велено было вот-вот встретится: – "Того, кто не задумывается о далёких трудностях, ожидают ближайшие неприятности…" – говорил он голосом диктора из старого телевизора, что, в общем-то, и стало постскриптумом её жизни, итогом, той самой жизни, где каждый день был  как в бою…

"Жизнь – это бой! Но с каждым шагом в том бою нам ближе дом в родном краю… "  слова из песни.

Все мы во власти времени… И бедные и богатые, счастливые и несчастные, добрые и злые, осуждённые и откупившиеся, властные и верноподданные, пьяные и трезвые, развратные и строгие, изменившие супружескому долгу или не изменившие, ворующие или нет, читающие, размышляющие на разные темы. Разные и всяческообразные, но так и не понявшие суть жизни, торопливо бегущие  по волнам  проклятого времени, кто в седле, а кто рядом у стремени…
Все мы в его власти, его величества - времени…

Андрей Днепровский – Безбашенный. (A.DNEPR)

                21 февраля 2007г