Глава 17 Карпаты

 Глава 17

       
В один из отпусков Любава с Галей решили ехать в Карпаты, как впоследствии оказалось, это была их последняя совместная поездка.
Они смогли даже запланировать поездку на следующий год на теплоходе по реке Каме и заранее заказали путёвки. Собирались ехать вчетвером, Люша хотела взять с собой Митю, но за два дня до отправления в отпуск он, находясь в пионерском лагере, порвал селезёнку, и Любава всё свое время посвятила ему.
Когда-то она уже путешествовала так по Волге до самой Астрахани и получила от поездки истинное наслаждение, посмотрев почти все города, кроме Череповца (она отравилась рыбой и не смогла сойти на берег).
Но в этот раз их ждали Карпаты. Доехав на поезде до Ивано-Франковска, сели на местный автобус и добрались до местечка в горах под названием Ясиня. Пришли на турбазу, оформили документы, расположились в комнате и в ожидании остальных туристов из своей группы, решили побродить по окрестностям.
Неожиданно для себя, довольно далеко от базы забрели в заведение одиноко стоящее на открытом месте, название Любава уже точно не помнила; то ли Тошиба, то ли Точиба.
Но то, что оно одиноко, казалось только снаружи. Когда они вошли внутрь, увидели круглое помещение в середине с круглым огромным мангалом, больше напоминавшее фонтан, по крайней мере, с такими же бортами как у него.
Вокруг мангала стояли столики, и все были заняты. Они с трудом нашли место и выяснили, что шашлыки нужно купить у двух женщин в окошечке и жарить самим у мангала. Приготовив шашлыки, взяли бутылочку сухого вина, посидели и заскучали. Посетители сидели, как-то молча, скучно. Любава с Галей люди активные весёлые сначала начали что-то напевать, потом кто-то к ним присоединился, и так потихоньку – потихоньку разбередили весь ресторанчик.
Многие присоединились к ним, и в результате все, взявшись за руки, стали отплясывать вокруг мангала знаменитую тогда Летку – Енку. Женщины, уже было захотевшие закрыть своё заведение, сказали, что у них ещё никогда не было так весело, и попросили их всех ещё ненадолго остаться.
В результате все туристы возвращались на базу очень поздно. Было темно, в окнах свет уже не горел, а они с азартом отдыхающих, ввели строем всю группу на территорию под песню: «А, ну-ка, солнце, ярче брызни!»
База вспыхнула огнём и зашумела, думаю, что многие сожалели, что не были с ними, а утром, разумеется, они с Галей проспали поверку, но всё закончилось благополучно.
И вскинув рюкзаки, группа пошла в горы, а гуцулы, одетые в национальные одежды, провожали их звуками трембит. Знакомились уже в пути, им предстоял тринадцатидневный переход по Хребту.
Шли вдоль Хребта. Места открытые, деревьев не было, по левую руку расстилалась Полонина – огромный зелёный массив, с виду как бархатный ковёр.
По дороге подкреплялись лишь шоколадом, идти с непривычки было нелегко, всё-таки люди все городские, но никто не ныл, хотя рюкзаки были тяжеленными. Знали, на что шли.
Палатки, провиант на тринадцать дней всё несли поровну.
Женщины страдали больше всего оттого, что негде было помыться, отсутствовали даже намёки на речки, не то, что на Кавказе. И вдруг после многих дней остановились у маленькой, но очень быстрой и удивительно чистой речушки. Именно в такой чистой воде только и может водиться форель. Люша, не задумываясь, вошла в воду. Вдруг инструктор резко выхватил её из воды за руку. Она чуть не упала:- Ты, что, ошалел, что ли? – а он показывает ей плывущую в воде толстую змею, оказывается, эти змеи ядовиты, и змея проплыла прямо у Люшиных ног.
В первый день они прошли довольно много и с непривычки устали и рвались скорее отдохнуть, но в группе был один деятель – Володя, любитель выпить, и из-за этого вечно тащившийся сзади, так он куда-то пропал. Все, конечно, забеспокоились, но выяснилось, что он успел уже где-то приложиться, неизвестно, где он мог найти спиртное? Уходил куда-то, наверное, к местным жителям….
- И, как это они всегда находят, где и на что выпить. Но в этот раз его решили немножко проучить.
В рюкзаке у каждого было понемногу консервов, и когда он заснул, все банки перекочевали к нему в рюкзак.
Следующий день как на заказ был очень жарким, места открытые, всё просматривалось далеко вперёд. Он бедный, после поддачи ничего не понимая, тащил всё молча, думая, что тяжело ему, наверное, от излишеств. Отстал он от всех изрядно, обогнав его, мы остановились на взгорке и оттуда наблюдали, как он тащит всё, но ничем помочь ему уже не могли, ушли далеко. Когда он появился, все стали над ним подтрунивать: «Вот, дескать, надо б меньше пить» - но, как говорится; как волка ни корми…….
       Это его пристрастие впоследствии сослужило ему плохую службу.
Пока мы шли среди полонин, к нам на стоянках из близлежащих горных селений прибегали мальчишки и частенько подворовывали, правда, мы были об этом предупреждены. Население в горах было очень бедное, но со знанием нескольких языков оттого, что они постоянно находились под властью разных государств: то Польши, то Румынии….
Наконец-то, спустились в большое немецкое поселение, называвшееся, так же как и речка Усть-Чорна. Речка была удивительно быстрая, как и все горные реки, совершенно чёрная по цвету воды, и оказавшаяся до ужаса холодной. Но женщинам так хотелось вымыться, что мы, несмотря на обжигающий холод, разделись и нырнули в воду, стараясь прятаться за кустами. За тринадцать дней мы наконец-то вымылись, и, что удивительно никто не простудился, должно быть, закалились.
Станица оказалась очень аккуратной, домики ладные, отделаны каменной крошкой и выкрашены, как новые.
Выйдя из магазина, Любава обратила внимание на группу женщин, копающих глубокий ров, а над ними, как надсмотрщик ходил немец с хлыстом (Любушка в детстве таких навидалась) и орал на них. Он, конечно, не был одет в форму и больше походил на бюргера, но у Люши первым порывом было подойти поближе и заступиться за женщин. Её вечно тянуло защищать кого-то, но они даже не подняли головы, и она подумала: « если я это сделаю, им потом будет хуже. Я-то уйду, а они останутся здесь в горах, и видимо, в чём-то они сильно зависят от него».
Столько времени прошло после войны, и как такое могло быть?
Любаве стало противно, ей захотелось поскорее уйти от этой аккуратности, сделанной чужими руками и, посовещавшись, они решили как можно быстрее покинуть это забытое богом место.
На следующий день, спустившись вниз, вышли к очень красивому месту: зелёная поляна и где-то рядом протекавшая красавица Тиса, и наконец-то, появившиеся огромные вековые деревья буки, грабы. Место, располагающее к отдыху, видимо, здесь и останавливались всегда туристы.
Инструкторы купили где-то уже разделанного молодого барашка, и устроили им отдых и шашлыки. После тринадцатидневного неожиданного «поста» это было прекрасно и незабываемо.
Спустившись с гор обратно в цивилизацию и выйдя на шоссе, они, неумытые и голодные, бросились к придорожному магазинчику и увидели черешню. Радости не было предела….
Когда-то с сыном, он был ещё подростком, они оказались в Джанкое на сборе фруктов. Митя как лучший знаменосец от Дома пионеров был награждён путёвкой и Любава, побоявшись отпустить его одного (он был после операции), взяла отпуск и оформилась туда же воспитательницей.
К сбору черешни они уже опоздали, и им досталось собирать летние яблоки. Их оказывается, чтобы они не потеряли товарный вид нужно собирать особенным образом: согнуть локоть, поставив кисть вертикально и выгнуть её, как бы назад, подставить под яблоко и повернуть ладонь на сто восемьдесят градусов, приподнять, и яблоко ляжет в кисть и будет без пятен. Так собирают только летние яблоки, так как они очень нежные.
Но зато им на откуп достались черешни, считавшиеся некондиционными (переопылившимися), а Люша почему-то на рынке именно такую и любила покупать: жёлтую, с красным бочком.
Дни стояли безумно жаркие, и очень хотелось пить, тогда-то мы и узнали, что черешню нельзя запивать водой, но можно вином (какая прелесть), а они, не зная этого, не вылезали из кустиков.
Дав проголодавшимся ребятам вволю поесть, Любава рассказала им об этом и ещё, о том, что в каждой черешне непременно есть маленький червячок – уж больно она сладкая.
Любаве никто, как всегда не поверил, (вечно ты всё знаешь!) но все, благо наелись, стали разламывать ягоды, и когда уходили из магазинчика то, на столах остались лежать горы черешни.
В Мукачево подъехали на автобусе, идти пешком ни у кого уже не было сил. Разместились в гостинице и пошли ужинать в ресторан. В ресторане играла скрипка. Седовласый цыган пел так душевно, что у Любавы стонало в душе: она не могла спокойно слушать цыганские мелодии особенно в сопровождении скрипки, они заставляли её то, срываться в танец, то почти рыдать с ними вместе, ей всегда казалось, что-то в ней есть от вольных просторов зовущих её вдаль.
Через день съездили на экскурсию в маленький, но очень опрятный и приятный городок Ужгород. Посетили дегустационный зал.
Любава бывала в дегустационных залах и в Ленинграде, и в Одессе, и в Ялте, но этот был необыкновенный: подвал, похожий на грот; в глубине стояли бочки с вином; на столах, казалось, веками оплывавшие свечи и рубиновые вина, игравшие сквозь свет свечей. Мистика!
Выйдя оттуда, пошли в кафе, где подавали кофе по-венски. Хозяин был родом из Вены, и кофе, и его пирожные, и всё остальное Любаве, больше никогда не казалось таким вкусным.
Здесь же недалеко в маленьком магазинчике она купила для себя набор мельхиоровых ложек, вилок, ножей и чайных ложечек, которые сохранила до сих пор, подавая их к столу только на праздники.
Возвращаясь в Мукачево, недалеко от румынской границы остановились у памятника солдатам, а через пару дней уже уезжали домой, но кто-то ещё успел посетить и мужской монастырь. Любава в нём не смогла побывать, почему она не помнила, и сожалела об этом.
У нашей достопримечательности, Володи, не осталось денег на билет. Ему никто не сочувствовал, знали, на что они ушли, у всех денег было только на обратную дорогу, поэтому собрали ему на телеграмму домой, и он остался ждать денег в Мукачево, пытаясь продать фотоаппарат. Позже кто-то рассказал Любаве, что самолёт, на котором он летел, застрял на три дня по погодным условиям, и Владимир был вынужден в самолёте попрошайничать. Вот, уж поистине, охота пуще неволи.
Так закончилась их последняя совместная с Галочкой поездка. Все последующие отпуска Любава ездила преимущественно с Митей. Они ездили с ним в Крым, Сталинград, по Днепру, пока Митя не повзрослел и не начал ездить со стройотрядом.
С Галей их жизнь надолго развела, и они лишь изредка перезванивались.
Любава не знала ни её мужей, ни родившихся сыновей, знала о них только, по её собственным рассказам и, однажды вдруг прозвенел звонок.
Это был Галин муж, поинтересовавшись, кто она (телефон он нашёл в Галиной записной книжке) сказал, что Галя умерла от воспаления лёгких – это было так неожиданно, - всегда весёлая красивая ладная…..
Нелепая череда случайностей: они поссорились из-за сына от её первого брака, и Галя ушла вместе с ним к своей тётке и там заболела, и как всегда, мы по своей глупости предпочитаем лечиться самостоятельно.
Муж рассказал, что когда он зашёл к ней для того, чтобы поговорить заметил, что Галя была очень красная и, предложил вызвать скорую помощь, но его прогнали, сказав: - справятся и без него – скорую вызвали, но поздно. В тот день она почему-то не пришла: на другой день пришла, но с большим опозданием и наутро он получил её одежду.
Смерть никогда не приходит во время, но такие нелепости в голове не укладываются.
Люша отругала мужа, считала, что в таких ситуациях нужно уметь брать ответственность на себя и не обращать внимания на обиды, что толку сожалеть об этом потом, когда бывает уже поздно. Он плакал и говорил: «Каким же дураком я был, и эта моя глупая ревность, сейчас я простил бы всё, лишь бы она была жива».
Любава вспоминает Галю до сих пор, какое же счастье, что есть то, о чём можно вспоминать.
Даже те необыкновенные события, которые начались с Любавой после их первого с Максимом кризиса, были мистически связаны и как ни странно, именно с Галей. Вероятно, их связь сохранялась не только в физическом мире, она тянулась значительно дальше. Невидимая энергетическая связь – этот нескончаемо безмерный клубок невидимых ниток, проходящий через миры и не имеющий ни начала, ни конца. В замкнутом пространстве Вселенной ничто не исчезает и всё имеет своё предназначение. О продолжении их необычной энергетической связи Любава хотела бы написать отдельно, так как об этом невозможно было бы рассказать в двух словах.