Глава 18 Поздно никогда не бывает

 

Глава 18


Кажется, у Максима прозвенел первый звоночек (слава богу, что не со здоровьем), как бы она к нему не относилась, плохого она для него не желала.
Когда Любава пришла домой, он сидел и ел, и сразу же не дав ей даже раздеться, доложил, что, получив новые назначения на судейство, для себя ничего не получил.
 Любаве стало его жалко, она никогда не была против его поездок и, увидев, как он вставляет скрепку в молнию брюк, отнесла их в ремонт. Раньше она бы это сделала сама, без проблем, но сейчас, несмотря на жалость к нему, делать этого не захотела. Расплатиться пришлось самой, ей было неловко просить у него деньги, и хотя на свою пенсию она вряд ли сможет так ему помогать, но деньги всё-таки не спросила.
Она попробовала сказать Максиму, что рано или поздно, это должно было случиться. Его возраст для спорта, даже в качестве комиссара, был слишком большим, но он другого и не мыслил, как всегда переоценивая свои возможности.
Любава много лет пыталась его убедить найти для себя ещё какое-нибудь занятие, иначе впоследствии ему будет очень сложно, но он никогда её не слушал и продолжал бесконечно качаться в кресле – качалка.
Сейчас этот момент, кажется, уже становится реальностью и для Любавы наступают не сладкие времена. Доставаться будет, прежде всего, ей и она ждала этого со страхом.
Увидев, что в нём клокочет злость, как можно мягче сказала: «Тебе бы не нужно срывать на нас злость. Динке и так уж досталось – мы с ней ни в чём не виноваты», - и ушла к себе в комнату. Их жизнь стала не очень многословной.
Утром, проснувшись, долго размышляла: наверное, по-хорошему, ей бы нужно было поддержать его, раньше она бы так и сделала – сегодня понимала, что ей этого совсем не хочется. Макс это не воспримет и, как всегда будет думать только о себе, и не дай бог сказать что-то не так, сорвёт своё зло непременно на ней.
В Максе всегда было много агрессивности, но и достаточно много невостребованного потенциала, и иногда Любаве казалось, что именно поэтому их соединила вместе неизвестная им сила. Она знала, что только она способна удержать его злость, и сама не понимала, как это у неё всегда получалось, да и он говорил: - Что никому не простил бы то, что говорит ему Любава. После их воссоединения Максим сразу стал, востребован, как будто она принесла ему то, чего как раз и недоставало. До этого он, как правило, всегда оставался на вторых ролях и при его амбициях – это было трагедией.
Когда, соединив свои судьбы, они купили машину и получили квартиру, а карьера у Максима в спорте пошла стремительно вверх, он часто говорил Люше, что она принесла ему счастье. Но это было тогда – тогда он это понимал, но позднее, как часто бывает у мужчин, получив всё, решил, что это только его заслуга.
Любава не требовала для себя лавров, она была к таким вещам равнодушна, но когда вместо неё он стал появляться в залах с другой женщиной, где все знали Любаву, и, говорил Люше, что та тоже любит спорт, а им просто по пути, она была унижена.
И, кажется, именно тогда, и потеряла к нему всякий интерес, перестав его щадить.
Жить с ним продолжала ради спокойствия сына, она понимала, что Макс нуждается в ней больше, чем она, он теперь боялся всё потерять. Люша же предпочитала развязывать узлы первой. Если бы она была одна…, но от неё зависело то, как сложится карьера Мити.
Максим был злопамятным и из-за неё мог ему всё испортить, однажды он это уже проделал, но, конечно, отрёкся от этого, и Любава не могла допустить повторения.
Она решила не форсировать события, если захочет пусть сам делает первые шаги, она натерпелась достаточно, а если и не станет ею дорожить, то, как говорится: - Бог ему судья.
       Мужчины вообще многие бесчувственны и бездумны и в большинстве своём «кукушки».
Но в последнее время Максим вдруг стал к Любаве более внимателен и, подъезжая к дому, даже начал звонить, чтобы она не выходила гулять с Динкой и дожидалась его прихода.
- Что мешало ему делать это раньше?! Любава страдала головными болями, когда-то в раннем детстве у неё была травма головы и, иногда ей было очень трудно в такие моменты выходить на улицу, и Любава не понимала, почему же он, освобождаясь раньше, не может ей позвонить? Теперь это произошло: - значит, мог, но не хотел и просто пытается вернуть её, только для неё это уже было неважно…. всё слишком поздно.
Она понимала: назад возврата нет, в душе так пусто никаких эмоций: ни обиды; ни ненависти; ни тем более любви – она равнодушна.
Она спокойно может жить рядом с ним не переживая за него, ей было всё равно дома он или нет, даже лучше если в отъезде, чувств уже не вернёшь.
У него чувств, скорее всего, тоже не было, иначе он бы так не поступал и не предавал её, просто он не мог пережить, что из рук уплывала его собственность, а к своим вещам он относился очень ревностно.
Такая жизнь как у него была, его вполне устраивала, и ему не хотелось что-то менять. С него никогда не требовали денег; он никогда ни за что не отчитывался; не проверяли его карманы; ему доверяли, – и это доверие он превратил во вседозволенность.
Жить отдельно от него хотела сама Любава, пусть и в одной квартире, только Макс этого допустить не мог. Одно дело блудить втихую, другое дело, когда все это будут знать. Многие их общие друзья знали каждому из них цену и считали, что их семья держится в основном на ней, Любаве. Сейчас Люше это больше не нужно… жить с человеком, которому не доверяешь, и на которого нельзя положиться было бессмысленно. Уходить было некуда и не к кому, но и его женой она тоже больше быть не хотела.
Макс же постоянно её пугал, чем её можно было напугать? Господи, какая глупость! Люшу прожившую такую трудную жизнь напугать уже ничем невозможно, но не далее как в новый год он, в очередной раз заявил: - Клянусь, что следующий год я точно не буду с тобой справлять! Всё произошло оттого, что Люша оказалась недовольна тем, что она с радикулитом должна была к празднику всё носить и делать сама, что кажется, происходило и каждый год, но в этот раз она возмутилась. Именно этим и был недоволен Макс, но было вероятно и, что-то такое, что позволило ему это сделать?
 Любава не стала в это вникать. Спокойно допекла пироги, приготовила салат, сделала, что нужно, и ушла в свою комнату, подумав: - Зачем же ей ждать следующего года? – она не накрыла, как это делала всегда (они много лет справляли новый год вдвоём) стол в большой комнате и справила новый год у себя, отвечая на телефонные поздравления, а Максим просидел один.
Как всегда он всё свалил на неё, как всегда у него виноватой была только Любава, - своей вины он не признавал. К своей вине у него была выборочная память.
Люша больше ничего этого не хотела, она слишком долго была терпимой ко всему. Она больше никому не желала принадлежать. И это было, наверное, необычно странно и страшно…. женщина сама захотела в этом возрасте разрушить семью, которой, по сути, уже не было, была только её видимость. Чувств уже не вернёшь, и хотя бы под старость ей захотелось ни от кого не зависеть.
 Любава всегда была свободолюбивой, но ради семьи, которой была лишена в детстве, их семью старалась сохранять, но, как оказалось, Макс уже давно не дорожил ею, и сохранять уже было нечего.
Он, вероятно, думал, что она никуда не денется, и он будет делать, что захочет.
Если бы у неё были деньги, она б купила себе квартиру и, не задумываясь, ушла, но денег не было, а искать себе какого-нибудь старичка, для того чтобы беречь его старость, даже в уме не держала – это было не в её натуре.
Люша вполне могла бы жить с Максимом мирно по-соседски, но понимала, что он от неё не отстанет и сам не уйдёт, менять жизнь всегда сложно. Он же не был совсем уж, как теперь говорят: - безбашенным – но и не предполагал, что на это может решиться она, Любава. Это его тревожило, он не понимал, что ему делать и не пытался даже оправдываться, зная, что она ему уже не поверит никогда. Люша же мучилась оттого, что хотела уйти, но не знала, как это сделать, эти события тревожили их обоих, только цель была разная.

Когда потеряешь, то вряд ли найдёшь.
Привык, что как будто бы было всегда.
Когда потеряешь, то вряд ли найдёшь,
Тогда лишь поймёшь, что это – беда.

Они оба пытались мирно разговаривать, стараясь не опускаться до скандалов, но их жизнь уже потерялась, и вернуть потерянное было невозможно, слишком много всего произошло – разъезжаться в их возрасте – всё равно, что уйти из жизни! Пустить всё на самотёк, а чего ждать?
Любава не понимала, как можно в старости не беречь семью, но и списать всё на старческий маразм тоже не могла, и оттого, не подавая вида, внутри была в постоянных метаниях и сомнениях.
Сожалеть о молодости, в которой всё можно было бы разрешить, не имело смысла. Молодость не вернёшь, но и так жить в унижении не могла, что делать?
Она пыталась своими воспоминаниями заставить себя думать только о, чём-нибудь хорошем, но слишком велик был тот срок, на который она пробовала закрыть глаза.
Из их длинной жизни, по большому счёту, счастья было намного меньше и чтобы сохранить семью ей приходилось ломать себя, постоянно подлаживаться, загоняя внутрь свои собственные желания. Стержень державший её всё это время, кажется, сломался, и ей не хотелось его больше чинить.
Да в их дом кошкой на мягких лапах вошла беда. Она ещё не дошла до своего заключительного аккорда, но жизнь уже внесла свои поправки. У Макса начали болеть ноги, и он старательно это демонстрировал, а Любава пыталась не обращать на это внимания.
Она знала, пока ему будет плохо, он как ребёнок будет ластиться к ней, но, как только станет легче, ей вновь придётся услышать его львиный рык. Она уже не однажды это проходила, и потому старательно не замечала его демонстраций.
Как же они оба глупы, играя так с жизнью! Но идти на поводу у его блажи…. тоже немыслимо, иначе придётся терпеть до самого конца.
В общем, в результате новый год они встретили, в разных комнатах, говорят, это плохая примета. Закончился очередной год, что будет дальше сказать трудно.
Как всегда, когда Люша просыпалась рано, ей в голову начинали лезть либо стихи, либо разные мысли, необязательно связанные с произошедшими событиями…, они были не предсказуемы.
Настроение пока что было совсем не праздничным, может быть, виновницей была тёмная Луна (новолуние), которая и испортила им всё… хорошо, что было на что свалить.
       Любушка не знала, что натолкнуло её на эти мысли, скорее всего, какая-нибудь банальность нашей суетной жизни, но мысли были о Боге, и ей хотелось об этом поразмышлять. Мысли были о так называемом Божьем наказании, почему о «так называемом?»
Ей подумалось, что всё-таки это вещь скорее относительная, так как и добро и зло присутствуют в каждом человеке: если в ком-то только одно зло (что нереально), то это даже не зверь, звери тоже бывают разными – это просто космическая пыль, как теперь часто говорит молодёжь – отморозок, безбашенный.
Если в человеке лишь одно добро – это тоже ненормально, таких называют «юродивый – святой человек».
В земной повседневной жизни нужно уметь выживать и приспосабливаться к новым условиям, а не гнуться перед жизнью, научиться ладить с нею по-доброму.
Любаве казалось, если человек совершил что-то плохое: предал друга, отбил любимого или своими интригами разрушил отношения между друзьями, преследуя свою корыстную цель – он будет помнить об этом всегда, боясь, что правда выйдет наружу. Это и есть, тот червячок, который будет съедать его всю жизнь, пока он не покается и не попросит прощения.
Вот что, вероятно, и является божьим наказанием. Такое наказание неотвратимо и человек, рано или поздно, накажет себя сам.
Нельзя притвориться добрым и праведным, зная, что у тебя на душе, кто это знает лучше нас же самих. Твоя совесть, твоё осознание, пусть иногда и на смертном одре, заставят, раскаяться в содеянном. Поэтому лучше исправлять ошибки сразу и жить с лёгким сердцем.
Грех жжёт, и человек не может унести его с собой, наверное, в этом что-то есть!
Человеку, к сожалению, не дано увидеть себя со стороны, именно поэтому мы, и не можем разглядеть людей, живущих рядом с нами, и часто пренебрегаем ими, предпочитая отдавать своё тепло другим, и только потеряв, понимаем, что мы потеряли, но всё это случается слишком поздно, когда вернуть уже ничего нельзя. Не зря говорят: остановиться должен тот, кто умнее и чаще это бывают женщины: ими движет материнское начало.
Любава пыталась понять, в чём же смысл всего этого, (в природе просто так ничего не бывает), вероятно, сохранить чувства можно, лишь ощутив всю боль утраты. Память хранит, наиболее сильные чувства остальные уходят в забвение.
Чувство потери оставляет на сердце шрамы, не поддающиеся лечению. Почему же лишь боль утраты даёт нам осознание ценности того, что мы потеряли? Нам начинает казаться, что мы живём уже по привычке, надоев и устав друг от друга и, не подумав, мы ищем, что-то на стороне восхищаясь чужими мужьями и жёнами. Чужая жена нам кажется слаще. К своей жене привыкаешь как к поизносившейся мебели, и, кажется, что никакой ремонт ей уже не поможет, но отчего же мужчины так часто приходят умирать к своим брошенным жёнам – не задумывались об этом!?
Как же мы не умеем любить и ценить то, что у нас есть! Только любовь даёт нам тот свет в душе, который может осветить нашу жизнь.
Может быть, это именно мы, не научившись любить, обвиняем в этом других и, принимая за любовь обычное увлечение, и сами слишком далекие от совершенства, пытаемся свалить все проблемы на своих любимых.
Любовь это не страсть, посещающая нас временами – любовь более сильное и повседневное чувство, заставляющее бросаться на амбразуру за близких тебе людей – любовь многообразна: любовь к матери, любовь к жене, детям к родине к животным и ко многому другому – это чувство, без которого нельзя жить!
Любава размышляла об этом, и обида потихоньку уходила из её сердца: «Саму себя не перепрыгнешь», но очень захотелось изменить что-то и в себе, и в своём спутнике жизни и начать с нового листа, неужели всё так поздно? Поздно никогда не бывает!?
Нет, к, сожалению, бывает – бывает смерть, через которую не перешагнёшь.
Думать об этом не было сил, а память возвращала в те незабвенные годы, когда всё было так хорошо.
Она понимала, что вина лежит на них обоих; не научившись, беречь друг друга, они растеряли то, чем когда-то восхищали своих друзей: той жаждой к жизни, и той любовью, которая вызывала зависть у других.
Потерять легко – найти трудно, а вернуться совсем нельзя. Жизнь потерялась и некуда плыть!
Макс пытался в спорте ухватить те отблески света, когда-то сопутствующего ему, а Люша, к счастью начала писать стихи совершенно неожиданно для себя. Видно, её постоянные размышления о жизни накопили массу материала, который требовал выхода наружу, и она, подумав, что это, может быть, кому-то пригодиться отдала свои способности на откуп этому благу. Ей показалось, что именно это разделило их ещё больше.
Макса в ней устраивала просто домохозяйка, но в Любаве сидела какая-то заноза, которая постоянно её тревожила и заставляла искать, что-то новое в жизни. Её интересовало многое, чему даже она сама удивлялась, и замыкаться на домашнем хозяйстве она совсем не хотела.