19 мы - чемпионы!

Вечерний небосвод Дродии, раскрашенный велением Ибита в оранжевый цвет – не вызывал в сознании Иженова притока позитивных эмоций. Над головой не было видно не единого облака: все тучи собрались на душе Сервена и Иженова. Транспортное средство гонца зла, плавно взмыло вверх. Иженов, с немым укором, взглянул на оставшееся внизу морское общежитие: здание, опорожненной надежды, с мёртвой Любовью внутри. Странное архитектурное сооружение, которое, к своей радости и огорчению, он никогда больше не увидит.
 Закрыв глаза, гонец зла глубоко вдохнул, сразу став свидетелем рождения замечательного наблюдения, которое, так и хотелось где ни будь записать. Краткая строчка угловатого поэтического наблюдения – растрогала гонца зла до слёз:
«Умру сегодня, или нет? Всё виденное мною – не даст мне покоя мне, не здесь, не под землёю». Бойцы, явившиеся за носителями Азано, оказались весьма кстати. Парадный эскорт был тут не при чём: цель воинов, была гораздо прозаичнее. Без воздушного сообщения с дворцом правосудия – в резиденцию попасть было весьма затруднительно. Все близлежащие улицы Авуцаны, прилегающие к дворцу правосудия, не говоря о самой площади– были заполнены людьми очень плотно.
Граждане Дродии, плывущий над собственными головами транспорт гонца тьмы, воспринимали крайне недружелюбно. Иженов с высоты десятка метров, без труда мог видеть поднятые к небу лица горожан, омрачённые волчьей ненавистью.
- Нет повести печальнее на свете, чем повести о Сако и Ванцетти, - угрюмо обронил себе под нос Иженов, после чего обратился к Сервену: – Похоже, что мы с тобой крайние, за нами не занимают. После тяжёлой паузы, Иженов легкомысленно шмыгнул носом и поинтересовался:
- У тебя клок есть?
Сервен, управляющий транспортным средством, был погружён в омут личных размышлений. Ему стоило не малых усилий сосредоточиться на незамысловатом вопросе:
- Через пару минут, за ужином бокал клока выпьешь: потерпи.
Территория дворца правосудия, окружённая массивной железной оградой – словно для придания пущей устойчивости, была опоясана живой изгородью из граждан Дродии. Люди, взявшись за прутья – безучастно взирали на людей, вышедших из приземлившейся машины. Иженов подошёл к решётке ближе, посмотрел на людей, невольно сравнив их с мертвецами – в действительности походили на манекенов, сбежавших из магазинов. Гнетущая психику тишина, подсказала, что собрались здесь люди, отнюдь не для свершения добросердечных намерений. Время, будто укрыв участников событий вязкой пеленой тягучей действительности – точно усыпило их, до неприличия замедлив реакцию.
- Что с ними? – обернувшись к Сервену, спросил гонец зла, но не получив ответа, сплюнул себе под ноги и обогнав своего помощника, направился к входу во дворец правосудия.
Вид пищи, в избытке размещенной на столе, ещё до появления едоков, аппетита у Иженова не вызвал. Сев на стул, гонец зла, ожидал появления отставшего по дороге Сервена. Единственно, чем он смог себя занять – так тем, что долго рассматривал хрустальный графин с клоком, изливающий искромётный блеск. Пустота в голове и тишина на улице – ничего хорошего не предвещали. Неудовлетворённо помотав головой из стороны в сторону, налил в бокал клок и неторопливо осушил его. Раздались приближающиеся к столовой шаги. Стоило поставить бокал на стол, как явившийся Сервен - уселся напротив Иженова. Еда его тоже не взволновала. Вопросительно посмотрев на почти не тронутый графин с клоком – Сервен доложил своему шефу:
- Всех, кого ты приказал доставить – уже привезены: они размещены в большом зале правосудия. Ты действительно хочешь устроить массовую казнь и убить всех этих людей?
Иженов, неуверенно пожав плечами, недолго подумал, после чего – кивнул головой:
- Да, казнь будет: я намерен казнить не людей, а преступников. Не буду – же я слова на ветер кидать: сам видел, столько людей собралось. Видно со зрелищами здесь совсем плохо.
Сервен, налив себе бокал Клока – залпом выпил его, задав другой вопрос по теме:
- Ты уверен в правильности принятого тобой решения?
- Нет! Но это единственное, что пришло мне в голову! Хранитель мудрости – прав: Дрод повсюду. Или ты думаешь, что столько зрителей, сюда пришедших – пришли не по его воле?
- Это его орудие, но не сам Дрод! – возразил Сервен.
- Я бы и их всех с радостью убил, - простодушно признался Иженов, наливая себе второй бокал клока.
Криво улыбнувшись, Сервен тоже потянулся к графину с клоком. Плеснув себе в бокал рубиновой жидкости – немедленно поставил её на пол, ближе к себе.
- Хорошо. Предположим, ты их всех убиваешь: что дальше?
- Дальше? Не знаю, что дальше. Может быть во мне появится уверенность в том, что я лишил Дрода оружия. Пусть не на долго: но осознавать этот факт всё равно приятно.
- Кажется, ты попал в лабиринт глупости, - уныло констатировал Сервен. – Я не вижу из него выхода.
- Выход есть, - грустно улыбнулся Гонец зла. – Выход – там, де вход. Я казню преступников. Пусть они ему безразличны. Но далеко не все ему по барабану! Есть хранитель мудрости: мы выловили его, повинуясь лишь охотничьему азарту. Вот и получилось, что действие – опередило мысль!
- Настолько опередила, что за действием мысль – до сих пор не поспела. А с тех пор, как это случилось – прошло более пяти часов!
- Фигня, - успокоил расстроенного Сервена, Иженов. – Вот срублю я хранителю мудрости голову – может быть мысль меня, какая и посетит.
- Это тот самый лабиринт глупости, который нам напророчил Дрод, - уверенно кивнул головой Сервен. – Подобное – не лечится подобным! Уподобившись Дроду, ты будешь лить кровь, но его в этом деле – не переплюнешь! Вспомни:
А к смерти злого врага
Тебя приведёт Охверга.
Ты не собьешься в пути,
Легко его будет найти.
- Ну и что? Что ты предлагаешь мне делать? То, что я пока жив – уже хорошо! Я сделал всё, что мог сделать за это время: собрал всех преступников в одном месте. Теперь – должна быть развязка!
- А при чём здесь Охверга? Она ни как не ввязывается в цепочку с преступниками, - с долей ехидства, верно призванной для того, что бы посрамить самонадеянного гонца зла – вопросил Сервен.
- Ты считаешь, что Охвергу мне тоже нужно убить? – вздёрнул в удивлении брови Иженов, но, видя, что эти слова привели Сервена в состоянии ступора – объяснил: - Шутка.
- Ты шутишь? У нас менее черырёх часов осталось! Ты думаешь, что толпа будет стоять как заговорённая вечно?
- Не думаю, что они будут стоять здесь вечно, - улыбнулся Иженов. – Но что мне остаётся делать? Скоро я выйду на площадь и буду рубить головы преступникам: хорошо постараюсь - за час справлюсь! Кстати: чем в вашем измерении принято рубить головы?
- Сирокоцем: подобие вашей сабли. Им рубят головы у рогатого скота. До недавнего времени, в нашем измерении, людей не рубили.
- А где ты видишь людей? Уж не считаешь - ли ты Анну Равель человеком? Она убила не в чём не повинную девочку, ровесницу своей дочери! Да, она человек, но лишь физиологически. Её поведение – хуже, чем у животного.
- Это Дрод. – парировал Сервен, явно заводясь от непонятливости своего собеседника. – Она не может отвечать за свои поступки, или объяснить их!
- В Анне находится Дрод? – лукаво улыбнулся Иженов, видом своим передав провокационность вопроса.
- Возможно был! Но он в ней не остался! Мне дано его видеть и я готов подтвердить слова Хранителя мудрости: Дрод везде!
- В преступниках, не отвечающих за свои поступки – Дрода немного больше, чем в других! – твёрдо возразил Иженов и по выражению его лица, стало ясно: спорить с ним бессмысленно. - Маньяками – Дрод управляет словно марионетками! Именно маньяки, однажды почуяв свою безнаказанность – совершают зло до бесконечности: разум у них – под контролем животных инстинктов! Ты считаешь, что Хранитель мудрости, любимый ученик и наперсник Дрода – не преступник? Разве он, зная о совершающихся преступлениях – не был безмолвным соучастником? Разве он заслужил того, что – бы его обезглавили?
- Может и заслужил, - согласился Сервен. – Он, в отличие от других – знал о всём происходящем.
- Если распустить нюни – то и его можно посчитать жертвой и хранителя мудрости: им тоже дёргали за ниточки и он – тоже марионетка. Хочешь, оставим его в живых? Тандем Дрод – Хранитель мудрости – будет великолепен! Я, собираюсь хирургическим вмешательством удалить раковую опухоль и посмотреть, что из этого получится.
- Не знаю, что из этого получится, но я и мои бойцы, обещаем быть с тобой до самого последнего, - с надеждой посмотрел на своего командира Сервен.
- Не нужно бессмысленных жертв, мы с тобой это уже обсуждали! – запротестовал Иженов.
Однако, для продолжения спора – момент был выбран не подходящий. Болотное затишье, царившее за окном до этих пор – было нарушено могучим рёвом толпы: на площади явно что-то начиналось.
Поспешно подскочив к окну – носители Азано разглядели там ту картину, которую увидеть явно не ожидали: многотысячная толпа, расступившись в разные стороны – образовала перед собой два коридора, по которым следовали те самые дикари, несущие охрану границ Дродии. Самое удивительное было то, что они обладали грозным оружием: по внезапно образовавшимся дорожкам, впереди себя, они толкали огромные катапульты, ростом своим достигавшие второго этажа дворца правосудия.
- К бою? – вопросительно посмотрел Иженов на Сервена, но тот лишь отрицательно помотал головой:
- Просто включи ионный разветвитель, он нам поможет.
Иженов, поспешно достав из кармана хитроумный прибор, устройство которого по-прежнему было для него туманным – хотел, было нажать на выступы в нём, но был остановлен окриком Сервена:
- Стой, дурья голова! Я же тебе говорил, что при полном включении прибора – появляется энергетическая плазма, срывающаяся с разветвителя при его сотрясении. Его нужно включить и оставить где – то в одном месте: иначе - сам пострадать можешь.
- Противников здесь хоть отбавляй, - хмыкнул гонец зла, но с Сервеном спорить не стал: уж он, наверное, знает, если так говорит. Поспешно спустившись по лестнице – Гонец зла выскочил из парадного входа на улицу. На половину не добежав до ограды – активизировал прибор вдавливанием двух стержней. По началу, сам сомневался, что разветвитель заработает. Больно уж вид у оружия незамысловат: в таком приборе и работать не чему – примитив сплошной. Однако, после того, как стерженьки были вдавлены – замысловатое устройство в руках гонца зла затрепетало словно живое, вслед за этим блеснула яркая вспышка, очертив своим видом видимую границу, метров на двадцать по радиусу. Гонец зла, глянув за спину, обнаружил там Сервена:
- Лучше всего, если ты бросишь его в колодец.
Иженов так и поступил: осторожно подойдя к колодцу – броском, с почтительного расстояния отправил на дно включенный прибор.
- Разветвитель, сейчас работает в максимальном режиме, это плохо для безопасности окружающих. Скопившаяся в его поле энергия – может, словно молния, поразить кого угодно: и нас в том числе. Теперь его не выключишь: даже подходить к колодцу – опасно!
- Не понял: когда это чудо механизм теперь заглохнет?
- Сам не знаю. Думаю на пару суток, при обычной ситуации, его – бы могло хватить. Но сейчас, когда в дело собирается вмешаться Ибит: думаю, что на разветвитель, можно надеяться только до 23-00. – то есть, до окончания срока отпущенному тебе Дродом.
Гонец зла, с любопытством наблюдал за слаженной работой пограничников Дродии, готовящих метательные орудия к бою. Варвары работали слаженно и грамотно: с немецким педантизмом, без спешки, монтировали катапульты, надёжно крепя их к мостовой, удлинением платформы. Громкий шум, исходящий от орущей толпы – наблюдать не мешал. Посмотрев на часы, Иженов резюмировал:
- Другими словами, ближайшие три с половиной часа – нам ничего не угрожает. Я правильно понял?
- Да, - согласился с умозаключением своего шефа, Сервен. – Разветвитель сможет защитить нас от любого оружия. На территорию Дворца правосудия ни кто из посторонних не проникнет: экранировка начинается несколько дальше видимой черты: скорее всего по периметру металлического ограждения. Мы при необходимости – уйти сможем: всё как в системе ниппель. У нас есть чуть больше трех с половиной часов.
- Проведём их с толком? – криво улыбнулся Иженов, радуясь появлению вновь пришедшей мысли. – Сервен, мне нужна помощь. Думаю, что ты не будешь в восторге от той бредятины, что я тебе предложу… Но ничего другого мне в голову не пришло. Давай запоминай, что мне нужно:
Первое: каким оружием мы можем здесь разжиться, или создать? Сирокоцем, насколько я понял – мне столько тупых голов срубить тяжеловато будет.
Второе: мне нужен мегафон.
Третье: в своём заплечном мешке, с которым я явился в твоё измерение – есть МП3 проигрыватель с целой кучей песен. Плеер – мне тоже потребуется.
Четвёртое: давай твоих людей к работе привлечём. Нужно соорудить перед публикой – подобие театральной площадки из столов, мне нужно возвышение, иначе меня многие не увидят.
Пятое: кажется последнее. Давай скоренько всё решим: нужно организовать это мероприятие, пусть оно пройдёт зрелищно, без соплей. Возможно, потребуется разбить преступников, на группы.

Стоило носителям Азано скрыться за дверями дворца правосудия, как работа на площади – закипела. Обслуживающий персонал здания, не покинувший рабочие места в трудное время, в купе с бойцами Сервена – скоро стали выносить большие столы и лавки, устанавливая их неподалёку от ограждения, после чего сколачивали из них небольшой помост. Работа шла без проволочек: на выполнение поручения, потребовалось чуть меньше часа.
Вместе со спустившимся на Авуцанну сумраком, на площади показался Иженов.
Стоило ему выйти из дворца правосудия к публике, как она наградила его своим диким рёвом. Спустившись с лестницы, гонец зла, одетый во всё красное - спешил к лобному месту. Встав лицом к свидетелям назревающей драмы, он поднял руки вверх. Поданный им сигнал, вызвал из поднебесья музыку и яркий свет. Подобный эффект - озадачил граждан Дродии, приведя их в замешательство.
«Похоже о Фреди Мэркури здесь не слышали», - улыбнулся Иженов, пройдясь возле ограждения, походу рассматривая лица враждебно настроенных граждан. Композиция «Мы чемпионы», вселяла в Гонца тьмы непримиримый оптимизм. Людей, настроенных особо агрессивно, Иженов миролюбиво приветствовал помахиванием руки и звёздной улыбкой. Музыка с небес – была столь категорична, что силой своего превосходства – она буквально подавила звуки идущие от негодующих граждан. Поднявшись на постамент – Иженов, в такт мелодии раскачивался и повторял губами текст песни: данная композиция была его любимая. Словно дирижёр, Гонец зла размахивал руками, всеми телодвижениями – выражая глубочайшую гармонию с мелодией.
Словно по приказу, нечаянно им отданным – сверху посыпались огромные камни, пущенные стражами границ Дродии из своих орудий. Иженов, не чуть не смутившись – грозящий опасностью момент заставил работать себе на пользу.


Внимательно следя за действиями противника, Иженов видел каждый пущенный в него из катапульт валун. летевший в его сторону валун. Тыкая пальцем в рассекающие воздух снаряды пальцем, Иженов старался делать это в такт с песней. Каменные наряды, дружно рассыпающиеся в прах, произвели неизгладимое впечатление на людей. Никто и догадываться не мог, что снаряды, приблизившись к Иженову, уничтожаются защитной сферой разветвителя, но не волей носителя Азано. Лишь стоило смолкнуть музыке – Иженов насладился тишиной и воспользовался ею для закрепления своих позиций:
- Я рад видеть на площади правосудия, столь огромное количество друзей деда мороза и снегурочки!
Произнесённая шутовская фраза, грянула с небес на землю: были поражены.
Выдержав паузу, Иженов улыбнулся, в пол голоса добавив: - Шутка! Но шутка не в том, что я не рад вас видеть! Понимаю, что развлечениями у вас здесь совсем видно хреново, раз вы пришли посмотреть на казни, которые я обещал устроить.
Толпа, очнувшись от потрясения – взревела стозвучными проклятьями, смысл которых разобрать было невозможно. Возмутитель спокойствия, продолжил свою речь, без церемоний подавив многоголосое возмущение своим многократно умноженным голосом (спасибо Сервену).
- Чему вы возмущаетесь? Я лишь собираюсь лишить жизни тех, кто брал их у вас и ваших близких.
Кто привёл вас сюда? В тех людях, которых я решил предать смерти – есть угроза для вашего и моего измерения. В нашем измерении, долги принято платить той – же мерой. Преступники – сеяли смерть и ужас: сегодня они пожнут те плоды, что сами посеяли. Где и в чём, вы видите несправедливость?
Возможно слова гонца зла, оказались понятны многим; шум утих, но не на столько, как того хотелось - бы Иженову. Огромный валун, размером не меньше хорошего памятника – был выпущен из алебарды: он вновь врезался в энергетическую защиту разветвителя, охраняющего дворец правосудия. Каменный снаряд, медленно съехав по невидимой сфере – рассыпался песком по мощённой камнем мостовой, подняв пыль. Иженов, видя к себе такое пренебрежительное отношение - зло возмутился, вызвав своей последующей угрозой, явное замешательство:
- И это кто среди вас такой умный?! Ещё один выстрел с вашей стороны и я вам обещаю бойню устроить. Граждане, уймите провокаторов! Не стоит забывать, что поддержки вашего Ибита – я лишусь только в 23-00, а до этого момента, моё терпение лучше не испытывать!
Тишина наступила почти мёртвая. Удовлетворённо кивнув головой, Иженов остался доволен произведённым на публику эффектом:
- Все вы стали свидетелями того, чего раньше не было: разгула лютой, бессмысленной смерти. И сейчас вы станете свидетелями другой смерти: смерти преступников! Между казнями и убийствами – две большие разницы! Убийцы, собранные по моему приказу со всей Дродии, не достойны сострадания: они лишь разрушительный инструмент, не способный на созидание. Все, кто лишал других людей жизни, сеял среди вас страх: умрут. Это я считаю справедливым! Там (встав спиной к публике – гонец зла пальцем указал на первый этаж дворца) - те, кто приговорён к казни. Поначалу я хотел зарубить всех преступников сирокоцем, ведь именно им, вы убиваете скот! Но нет, слишком много им чести! Право умереть от моей руки – будут удостоены лишь двое. Вот они, счастливчики! – рукой показал Иженов на двух людей с мешками на головах. Стоящие в окружении солдат Сервена приговорённые преступники, поникли, услышав эти слова.
Бум! – скомандовал Иженов и вслед за тем – дворец правосудия с неистовым грохотом рассыпался, будто был построен из карт. Тяжесть обрушившейся многотонной конструкции – не давала не единого шанса на выживание, собранным там преступникам.
Убийцы, заживо погребённые под каменными глыбами – вызвали на лице Иженова довольную улыбку. Лица Сервена и его бойцов – оказались под хладнокровной маской невозмутимости.
Прислуга дворца правосудия, стоящая по правую сторону от места обрушения здания явно не ожидала подобного развития событий и потому, вместе с толпой – с изумлением смотрела на гору строительного мусора, минуту назад ещё бывшую блестящим архитектурным сооружением. Задача красивого обрушения здания, была успешно решена Сервеном: невозможно сказать, как именно это носителю Азано удалось, но удалось блестяще – даже пыль в воздух не поднялась.
Иженов, находящийся в эпицентре событий, видел что всё идёт по плану, потому и приободрился:
- Шоу продолжается! – с комсомольским задором в голосе провозгласил гонец зла, после чего, улыбнулся и выкрикнув в толпу: «И-охо!».
Гонец зла махнул рукой в сторону Сервена рукой - тот был ответственен за музыкальную поддержку мероприятия. Сервен среагировал, словно истинный диск-жокей, ждать его не пришлось: с небес – хлынула динамичная музыка румбы, приведя публику в немалое замешательство: таких задорных наигрышей, точно не слышали. Зажигательная румба – оказалась до неприличия хороша в этой ситуации: Иженова так и подмывало пуститься в пляс. Ратники Сервена вывели на помост приговорённого к смерти. Чуть навалившись на него тяжестью своих тел, они повалили его не колени. Гонец зла, подойдя к преступнику, сорвал с его головы мешок: хранитель мудрости, ослеплённый ярким светом прожекторов, щурился, испуганно крутя головой из стороны в сторону. В руки к Иженову от солдат, перешёл предмет, завёрнутый в блестящую материю. Звук музыкальной композиции стих, оставив гонца зла наедине с шумом толпы.
Иженов, размотав тряпицу, аккуратно скрывающую под собой «Сирокоц» - обнаружил земное, виденное в каком-то фильме оружие: турецкий кривой клинок – «ятаган».
Восторженно улыбнувшись, гонец зла картинно положил себе на плечо холодное оружие и видно для того, что бы произвести на толпу более сильное впечатление - завыл, меняя тональность голоса: «УУУУууУ»! Незамысловатый трюк – удался: народ на площади перед дворцом правосудия стих.
- Страшно? – с вопросом в глазах поинтересовался Иженов, глядя на ничего не понимающих людей. Второй номер шоу, судя по поведению гонца зла, обещал не уступить своей жестокостью первому. Зрители сосредоточенно ждали продолжения. Кто он для них? Безумный варвар, стремящийся уничтожить их измерение, кровожадный вандал, убивающий людей без объяснений и доказательств. Иженов прекрасно понимал, что люди видят в нём само воплощение зла, явившееся для свершения несправедливостей: о таких жестокостях, сторонником коих он являлся, здесь и в сказках не слышали. Облизав губами пересохшие от волнения губы, Иженов, прежде чем обратиться к народу Дродии – собирал волю в кулак, разогнав страх по уголкам своей души.
- Я объявляю хранителя мудрости – соучастником всех совершённых в вашей стране преступлений! Хранитель мудрости – должен был предотвратить катастрофы, но в силу своего малодушия и глупости – не предпринял для этого должных мер! Как носитель Азано и гонец зла, я вынужден предать его смерти: только в этом случае в меня вселится уверенность, что в будущем, он не нанёсёт вреда гражданам Дродии и моему миру.
Сирокоц, скользнув по плечу Иженова – завис над головой хранителя мудрости, после чего, спрятавшись за спиной палача – ринулся к шее жертвы. Раздался стройный вздох топы: будто ей причинили боль. Шатёр безопасности, созданный под разветвителем, был раскинут не напрасно: контур охранной зоны задрожал от напряжения потемнев, видно ощутил нахождение рядом с собой энергетики Дрода. Голова, срубленная острым оружием – откатилась на пару метров от стоящего на коленях тела, отчётливо шепнув:
- Жаль.
Иженов, не удивившись произошедшему казусу – словно футбольный мяч пнул ногой голову, та с неожиданной для неё лёгкостью – полетела в толпу.
«Может, этого делать не стоило» - подумал Иженов: пальцы на ноге ныли от свежеполученной боли, да толпа, взбешённая изуверским поведением гонца зла – надрывалась от бессильной злобы и страха. Судя по поведению собравшихся людей, которыми вернее всего управлял Дрод – Хранитель Мудрости действительно был его любимый ученик. Народ бился в истерике.
 Воткнув сирокоц в повалившийся на бок труп хранителя мудрости – Иженов подал отмашку Сервену и тот, кивнув головой - включил плеер. Первые наигрыши, заполнившие собой пространство – показались Иженову не знакомыми: музыкальное сопровождение было совершенно иным, чем он запланировал. «Оставь!» - промолвил гонец зла неудавшемуся ди-джею: голос его, громом прокатился по площади. Булат Окуджава пел свою лучшую песню: о Арбате.
 «Коней на переправе не меняют» - утвердился в правильности своего решения Иженов: «пусть будет Окуджава, раз так карта легла. Будет не смешно, если Сервен нужную композицию с пол часа искать будет. Вот ведь человек, из воздуха может любую хрень сделать, а нужную песню на плеере отыскать – не смог. И ведь показал, как пользоваться, чего включать! Может техника для них допотопная или название песни не запомнил?». Наблюдая, как к нему, словно на голгофу, ведут последняя жертву этой безумной ночи, Иженов слушал песню. «Ах Арбат», он слышал и раньше, но тогда, песня Окуджавы проходила мимо сознания, не оставляя в душе тепла. Теперь, каждая строчка исполнителя – словно раскалённый нож, заходил в масло ледяного сознания:
Ты течешь, как река. Странное название!
И прозрачен асфальт, как в реке вода.
Ах, Арбат, мой Арбат, ты мое призвание.
Ты – и радость моя, и моя беда.
Ах, Арбат, мой Арбат, ты мое призвание.
Ты – и радость моя, и моя беда.

Пешеходы твои – люди не великие,
Каблуками стучат – по делам спешат.
Ах, Арбат, мой Арбат, ты моя религия,
Мостовые твои подо мной лежат.
Ах, Арбат, мой Арбат, ты моя религия,
Мостовые твои подо мной лежат.

От любови твоей вовсе не излечишься,
Сорок тысяч других мостовых любя.
Ах, Арбат, мой Арбат, ты – ты мое отечество,
Никогда до конца не пройти тебя!
Ах, Арбат, мой Арбат, ты – ты мое отечество,
Никогда до конца не пройти тебя!
Как только стихли гитарные наигрыши Окуджавы, Иженов, вновь взял в руки холодное оружие. Подойдя к краю постамента, гонец зла хотел, было прочесть сохранённое в сознании обвинительный приговор убийце Любы, но песня, затронувшая струнки Гонца – решила за него иначе:
- На совести казнённых мной 153 преступников – более сотни тысяч жизней. В каждом из нас – есть свет! – держа грозный сирокоц на плече, проникновенно обратился Иженов к беснующейся толпе. Голос, громом прокатился по площади, заставив людей, смолкнуть.
– Свет есть в окнах, глазах, душе. Все, кто был мной казнён сегодня – не имели в себе света: их поглотила тьма. Мне и самому осталось немного жить, может быть потому, что я взял на себя смерти ваших врагов? После одиннадцати ночи, если не вы, так ваш Ибит убьет меня. Вы считаете меня исчадием ада, пусть будет по-вашему! Но когда ни будь, ваши дети может быть поймут, что я убивал тех, кто хочет отнять у вас свет! Я пришёл к вам, как боец с тьмой, не путайте меня с бойцом против света. Передо мной, опустившись на колени – стоит женщина, которую я обвиняю в смерти ребёнка, печально известного жителям Авуцаны. Кто скажет с чистой совестью: есть после всего случившегося свет в душе Анны Равель? Кто скажет: жестокий убийца ни в чём не повинной девочки, достоен, жить среди вас? Анна, в тайне от своей семьи – совершила страшное преступление. Морское общежитие – место где совершено преступление до сих пор утопает в энергетике боли и ужаса. Гангрену – удаляют только хирургическим путём, я именно это и делаю. Встань с колен, - приказал палач своей жертве.
Женщина поднялась, низко опустив свою голову.
- Смотри мне в глаза! – последовало распоряжение Иженова, адресованное жертве.
Тому, что глаза Анны – были на мокром месте – Иженову удивляться не приходилось: ситуация её к этому обязывала. Уличённая злоумышленница, не смела встретиться взглядом с глазами гонца зла. Лицо преступницы дёргалось в истеричных конвульсиях, глаза по-прежнему смотрящие вниз, изливали потоки слёз. Анна, не в силах держаться на ватных от страха ногах - вновь рухнула на колени, словно моля палача о помиловании.
Толпа безмолвствовала: так Дрод, внимательно следил за происходящим, глазами тысяч людей, находящихся в его власти. Истинный виновник, не мог знать течения мыслей гонца зла: они были надёжно от него куполом разветвителя. Говоря на прямоту, мыслей у Иженова не было: в душе звучала грустная музыка Окуджавы, да разный несущественный вздор на ум лез.
 «Пешеходы твои, люди не великие»… И чего я к пешеходам цепляюсь. Ведь эту дуру мне не жалко, но Охверга, её дочка. Не поймёт она меня. Да и как тут меня поймёшь, если я сам ничего не понимаю! «Бей, чего ждёшь. Иди до конца! Это Дрод держит тебя!» – стучала кровь в висках, но обрушить холодное оружие уже вкусившее человеческую кровь на новую жертву, Иженов не мог: мешала неловкость, мысли об Охверге. Маленькая танцовщица, словно находилась перед его глазами, её укоризненный взгляд ангельских глаз - мешал привести суровый приговор к исполнению. Убить её мать – означало погасить свет в её окне.
В сознание, вслед за сумбурной чушью и вовсе замельтешили картинки, с поспешностью иллюстрирующие всё случившееся за последние дни.
Музыка Булата Шаввовича: вовсе не гармонируя с происходящими событиями, обрушилась на Иженова так же, как дворец правосудия на преступников. Под лирическим текстом гениальной песни, оказалась притиснута самоуверенность Иженова. Выйти из этого дурного положения, ни как не удавалось: тревога на сердце с каждой секундой лишь множилась.
Охверга, получив от матери платье, осталась в общежитии, ждать её возращения. А он. Он, не предоставив ей даже возможности проститься с любимым, самым дорогим человеком. Анна Равель – над которой он держит меч, совершила одно преступление, совершит – ли она другое, если оставить ей жизнь?
Всё, что произошло в следующее мгновение – явилось большой неожиданностью для всех: гонец зла, опустив сирокоц – обратился к своим многочисленным зрителям с ироничной улыбкой на лице.
- Рубить иль не рубить: вот в чём вопрос? Думаю, что ваш разлюбезный ибит ошибся, избрав меня гонцом зла. Я – проиграл!
Люди, стоявшие на площади правосудия – были ошеломлены заявлением гонца зла: по толпе прокатился злорадный шёпот, не предвещавший для Иженова ничего хорошего.
- Живите, как знаете, подонки! – выкрикнул в толпу Иженов, лихорадочно думаю о путях к отступлению. Взгляд упал было на лежавший по близости сирокоц, но вид грозного оружия – его, увы, не порадовал: для совершения самоубийства оружие абсолютно не годилось. Отсечь самому себе голову или взрезать живот? Эффектно, что тут скажешь, но слишком уж по-азиатски, да и духа на подобную шалость не хватит. Вот если бы Сервен помог ему с головой расстаться, всего то и нужно, что по шее ятаганом рубануть и вся недолга. Взглядом, Иженов быстро нашёл старшего охранника границ Зибалолии: тот стоял неподалёку закрывая руками лицо, верно скрывая позор от вспышек фотографов, которых на площади было в избытке.
Сорвав с себя Азано, Иженов бросил его себе под ноги, принявшись отплясывать на нём чечётку: желание смерти от собственного бессилия было велико.
«Дрод, Ибит, чёрт лысый: да убейте меня хоть кто ни будь! Я устал всё это нести в себе, мать вашу!» - с нескрываемой злобой крикнул Иженов, обращаясь в сторону бездонного неба, и его незамысловатая молитва была немедленно услышана. Раздался пронзительный писк, воздух и земля пришли в движение, генерируя видимую глазу зыбь и на площади неведомо откуда, материализовались с десяток огненных шаров. Словно по команде, плазменные тела слились в один большой диск, смертоносное тело с сатанинской поспешностью взмыло вверх, затем, ринулось вниз.
К несущейся из поднебесья огненной стихии, Иженов, отнёсся безмятежно, прекрасно понимая, что к нему неумолимо несётся смерть и лишь мгновение разделяет его от встречи с нею.

Послесловие, являющееся финальной главой данного повествования: