Maledetta primavera

«Senza l’amore l’uomo che ce?» («Что есть мужчина без любви?») – поет в пиццерии Аль Бано. Подумалось: «Senza l’amore la donna che ce?» То есть тоже, но про женщину.
С утра в кафе пусто. Стайка молодых официанток в черных фартучках флиртует с поварами. Время от времени, со стороны кухни доноситься смех. Я в пиццерии единственный посетитель. Облюбовала себе столик у окна. Смешные здесь столики. Они когда-то были швейными машинками. Снизу до сих пор сохранилась подставка для ног. Думала ли когда-нибудь машинка «Зингер», что станет столом, покрытым клетчатой красно-белой клеенкой в пиццерии «Феличита»? Такая вот судьба…. А думала ли я когда-либо, что в свои тридцать два года, вместо того, чтобы готовиться встречать с детьми и мужем Пасху, буду сидеть одна за столиком-машинкой, пить пиво и смотреть в окно?
Заказала пиццу и неизвестный мне десерт «тирамису». (Что это такое?) Завтра Пасха. Воскресение Господне. Сегодня все готовятся. Красят яйца, пекут пасочки и колбасу. Мне не для кого это делать, а с собой я уже договорилась. Спросила себя: «Чего ты хочешь?» И ответила: «Хочу позавтракать в пиццерии». Вот такой огромнейший плюс одинокого существования. Нет никого, от кого бы ты зависела, и никто не зависит от тебя. Вопиющая свобода.
На праздник Воскресения по телевизору любят показывать фильмы про страсти Христовы. Вот и сегодня увидела в программе, что вечером будет идти подобное кино от Мэла Гибсона. Прошлый год я видела его. Почему люди так любят упиваться чужими страданиями? Смаковать каждый грамм чьей-то боли и крови? Лучше себя, чтоль, чувствуем оттого, что кто-то страдает? Фильм мне не понравился. Не люблю слишком акцентированного натурализма. Да, Христа распяли, и Он умер. Но! Воскрес! Вот и давайте радоваться, что жертва Божественной Любви оказалась не бесполезной.
В этом году я не ходила на исповедь. Бабушка меня спросила: «Наталю, ты вжэ посповидалася?» А я соврала, что да. Мне совсем не хотелось идти в переполненную народом церковь и выстаивать несколько часов только для того, чтобы поп на пару мгновений набросил на мою голову парчевую тряпицу, и устало промымрил: «Прощаются тебе грехи твои, раба Божья, Наталия». Священник не будет слушать моей исповеди. Вернее, он не будет ее слышать. (Это просто физически невозможно при таком-то обилии желающих излить в его уши свои грехи.) Подобные посредники мне не нужны. Лучше уж я как-нибудь сама с Богом договорюсь. Разве смогу укрыть что-то? Вот, к примеру, не расскажу, что Великий Пост соблюдала не строго, или о том, что язык – мой враг, и я сквернословлю. Так что, это Ему, Всевидящему, не известно?
Раньше я любила Большие Праздники. Рождество и Пасху особенно. Мы собирались своей небольшой семьей за столом, делили свяченные накануне продукты и праздновали как, собственно, празднуют все. Мне нравилось разрисовывать воском яйца в замысловатые узоры. Получались очень симпатичные писанки, которыми я задаривала друзей и знакомых. Сейчас, все по-другому. Больше не рисую писанки и не люблю праздники. Мой лучший день – понедельник, когда наконец-то можно пойти на работу, чтобы отойти от выходных. А худший – пятница, ибо конец рабочей недели. Нет, меня нельзя уличить в трудоголизме, разве только в нежелании идти в пустую квартиру.
Вот и сегодня я не готовлюсь к Пасхе в традиционном понимании. Не делаю Великой Уборки. (А убирать-то особо нечего в полупустой квартире.) И не собираю корзинку с вышитым полотенцем, чтобы идти на всенощную службу. Потому, что НЕ пойду. Я решила, что Господу будет приятнее, если я высплюсь, нежели стану промерзать всю ночь под собором, думая о постели, а не о чем-то высокобожественном. (Ему же известны мои мысли!)
Принесли тирамису. Не плохая штука! Нравиться. Такие десерты мне, однозначно, не по карману, но вчера же была зарплата, потому сегодня во как себя балую. Из колонок на стене доноситься уже женский голос: «Maledetta primavera!!!....» («Проклятая весна!!!....») Ну, как же весна может быть проклятой? Она прекрасна. Задерживаю взгляд на светло-изумрудных сережках березы, что растет у пиццерии. Понапридумывают эти итальянцы! Кажется, в кафешке только я слушаю и понимаю те странные песни. Официантки с поварами все еще веселятся.
Весна не может быть «maledetta». Как и любовь...