17 ноября, неделя до тридцатника

Если не включать дворники, то через пять минут езды по МКАДу лобовое стекло покрывается слоем грязи. Что за грязный город. Грязный и дурной. Здесь я родился, вырос, прожил почти тридцать лет с малыми перерывами, и все не привыкну к серому небу, толпам людей и машин, сырому промозглому воздуху. Промозглому… мой бывший босс говорил, что от корня этого слова и произошло название города. Забавный человек. Высчитывал сколько бензина ушло по счетчику. Тоже интеллигент. С новым проще, этот не мелочится. Только любит, чтобы машина чистая была. А как ей тут быть чистой? На одни автомойки денег уходит. Да и время теряешь.

Утром у меня более менее все путем – сегодня ставлю машину в ремонт и до послезавтра я свободен. Можно будет расслабиться.

Как всегда увидел сержанта мечущегося на остановке в ожидании автобуса. Как всегда тормознул:
- Ну что, тебе опять туда же? Опять на службу опаздываешь? (как всегда хочется прибавить «мусор ушастый»)
- Ага, здрасте.
Год назад увидел его, тормознул – подвез, и повелось. Почти каждый день помогаю родной милиции - доставляю до отделения ее сотрудника, благо мне по пути. Зачем? Не знаю. Просто кажется забавным: ушастый сержант едет на работу в лексусе, а его палкаш на галимой бешке.

Сегодня 17 ноября. Через неделю мне исполнится тридцать. Исполнится… если к тому времени в меня не влетит шальная фура, или какой-нибудь чудак на известную букву не «саданет под сердце финский нож». Что-то на грустные мысли пробивает. Наверно у всех так перед тридцатником. В общем-то я ничего, совсем не старый еще. Есть какие-то деньги, какая-то работа, жена, ребенок скоро в школу пойдет. Есть сила в ручонках, в целом здоров. Правда есть профессиональные болячки, но как говорит мой кореш «геморроем не болеют только геи».

Через неделю придут тесть, теща, Валентина сестра жены – эта плюшка с рыбьими глазами, ее муж Виталик. Из всей компании единственный нормальный человек – Виталик. Нормальный – это когда слегка навеселе. Когда трезвый, то он просто никто, чмо затюканное бабами. Даже не здоровается когда приходит. Потом сидит молчит с бледным лицом, изредка переминается из угла в угол. Зато как выпьет, сразу преображается, начинает общаться, шутить. Рассказывает как служил в ПВ, анекдоты про евреев и новых русских. Другой человек.

Для себя я давно понял: все женщины делятся на кошек и сучек. Сучки скулят во время секса, кошки мурлыкают. Бывают правда еще бабы которые не бабы, а куклы с подогревом, но те не в счет. Сучки сильнее заводят, зато кошки ласковее. Жена, ясное дело, кошка. Она даже внешне похожа на сытую, довольную мурку. Скоро ни в одно из своих старых платьев не будет влезать. Другое дело Сонька – типичная сучка. Холодная похотливая стерва. Зато какое-то разнообразие. Как говорит мой кореш: «в одной дырке даже гвоздь ржавеет». А покупать любовь нынче – дело стремное. Спид, знаете ли, гуляет.

13-42. Я свободен. Время есть, надо его с толком потратить. Обедаю в кафе. «Война войной, а питание по распорядку». Сонькин мобильник не отвечает.

В троллейбусе киваю бывшему однокурснику. Я кстати когда-то закончил техникум, даже в институт собирался идти. Жизнь сложилась иначе. Миша, который бывший однокурсник, коренастый низкорослый, начинающий лысеть осетин. Когда-то вместе ходили в секцию борьбы. Я через пару лет бросил, а Миша уже не то кандидат, не то мастер. Я с ним редко общаюсь. В основном привет – привет. Человек он положительный. Не пьет, не курит. Терпеть не может азербайджанцев. Почему азербайджанцев, а не грузин? Я как-то не спрашивал.

Пью пиво на Чистых. Знакомое место. Раньше я его любил. Были у меня тут свидания. Где они сейчас эти женщины? Грязная вода. Снега еще нет. Да и будет ли снег? Что-то зимы пошли непутевые. Ни о чем и ни о ком не жалею, просто странная штука жизнь.

В ноябре рано темнеет. С Сонькой облом, домой рано. Иду с корешем пить пиво.