Письмо миру 5. Последнее

 Раздался треск, и цепочки трассирующих пуль потянулись к лежащим на земле. «Девчат, как же мы будем Бородаевой экзамен сдавать?» - мелькнуло в голове у санинструктора Агафоновой. «Там же вообще жопа: и объект, и метод, и все дела…» Сделав ещё один заход, фашист улетел, а бойцы встали и растворились в тумане так же неслышно, как и появились. Но один солдат так и не поднялся с земли. Это был Ленин.
 Если бы вы знали, доблестная Елизавета Петровна, как часто я вскакиваю среди ночи в холодном поту и потом подолгу курю, нервно трясясь, не в силах избавиться от этого кошмарного наваждения!.. Прошу вас, не стройте на мой тщедушный счёт никаких догадок и обобщений. «Не нужно видеть во мне врага, и защищаться тоже не нужно». Я всего лишь хотел сказать вам, что наивысшее счастье в своей, пока ещё такой маленькой, жизни я испытал тогда, когда мы с вами стучали молотками во Владивостоке, мастеря детские кроватки и стульчики.
 Где вы теперь? И что с вами? Вспоминаете ли вы с усмешкой похождения вашего наивно-беззащитного Одиночества?! Скатывается ли вниз по вашей щеке горькая старческая слезинка при мысли о том, что был когда-то и у вас шанс пробиться к Свободе и который вы так благополучно проебали?!! «Теперь, в мои 75, - думаете, наверное, вы, - даже как-то смешно воспринимать такие странные судорожные экзистенции бумажного бунтаря, навечно оставшегося в Октябре…»
 Я пишу вам, Елизавета Петровна, ночью в землянке при тусклом свете керосиновой лампы. Сейчас у нас небольшая передышка. Враг рвётся к Волге, не жалея средств… Только что доложили, что они готовятся к наступлению на нашем участке! Прощайте, ненаглядная Елизавета Петровна! Если останусь в живых, отправлю вам это письмо с полевой почтой.

15 декабря 1942 г.
 
п. п. 37 663 к
Потапову Г. М.