Диалог о творчестве

(из подслушанного по поводу прочитанного)


Действие происходит в городском парке, напротив филфака:

- Здравствуйте, Роман Фёдорович!
- Здравствуйте, Мишенька, здравствуйте…
- Как поживаете?
- Спасибо, хорошо поживаю.
- Роман Фёдорович!
- Ау!
- Хочу с Вами посоветоваться по одному вопросу. Можно?
- Отчего ж нельзя? Давайте присядем и вместе посоветуемся. Вы у меня, а я, может, у Вас.
- Ха… н-да - у меня… Я много времени не отниму. Я по поводу задания… ну, о связи философской литературы…
- Да-да, помню. Давайте поговорим… Вы ведь прочли?
- Прочёл.
- И как Вам это очаровательное произведение, которое некоторые считают сказкой?
- Потрясающе. Но я не считаю его таким уж очаровательным. Да и сказкой, конечно, тоже не считаю.

- Согласен - это достаточно серьёзная вещь. Что скажете о центральном образе - образе изгоя и идеалиста?
- Он очень точен психологически, и вместе с тем достаточно свеж. Кажется, что этот персонаж должен был появиться вместе с возникновением литературы, в самом начале, а вместе с тем… именно в таком разрезе… его создали лишь в Х1Х веке и лично меня это восхищает. То есть, восхищает автор…
- Вот как? А как Вам показался этот персонаж с точки зрения окружающих его лиц? Действительно странен и гадок?
- Мне показалось, что он гадок прежде всего для самого себя.
- Вот как? Неплохо…
- Да. Но эта его низкая самооценка, на мой взгляд, прямое свидетельство его… как бы это сказать… его особости, что ли. Ведь он не просто низко себя оценивает, но и ещё предъявляет к себе высокие требования. Стремится стать лучше, приносить пользу, он не злится на окружающих, как, может, следовало бы, а старается их понять. Старается разобраться в себе, в людях, а главное… Главное - он явно существо высшего порядка, так мне кажется…

  - Очень хорошо. А что Вы думаете по поводу финала произведения?
- Он неочевиден и, одновременно, логичен.
- А разве автор не к тому подводил фабулу? На мой взгляд, концовка просматривается с самого начала, но это нисколько не портит ощущение воодушевления в тот миг, когда она приходит: «Нет! О таком счастье я и не мечтал…» . Помните?
- М-м-м… Угу… Ну не знаю - мне всё же финал показался неочевидным.
- И как Вы считаете, каково влияние этого произведения на будущие книги?
- Думаю очень сильное – на «Фиесту» Хемингуэя, э-э-э… «Постороннего» Камю, мне кажется…
- Глубоко копаете, Мишенька.
- Ну, почему, Роман Фёдорович? Я думаю – у них общий корень, он в схожем духе главных героев. От них какой-то неприкаянностью веет, какой-то несчастностью…
- Спорно, но допустим… Ещё что-то?
- Да много можно назвать, Роман Фёдорович… В литературе всё взаимосвязано… Ну, «Мистерии» Гамсуна, пожалуй…
- Тоже интересно. А источники произведения, по-вашему, где следует искать?
- Не знаю… Может, в Библии?
- Полагаю, что в Библии можно отыскать источники любой книги, да и вообще – начало мировой литературы.

- Да, наверно так оно и есть… Но я как раз хочу с Вами об этом посоветоваться… Если помните - эта же тема связана с моей курсовой, а истоки главного образа я вижу пока только в Библии, да ещё в Иванушке–дурачке, пожалуй… И всё! Хотя с Иванушкой, конечно же, связь очень поверхностная, ведь суть-то у них довольно разная. Иванушка – пройдоха и бездельник, а наш – юродивый… с явной христианской философией к тому же. Как Вы считаете?
- Не думаю, что истоки появления датского перепончатого лежат в русском Иванушке. Тут скорее нечто автобиографическое…
- Что Вы имеете ввиду, Роман Фёдорович?
- Я не думаю, что корни именно в этом…
- Нет. Я имею ввиду о чём Вы… вообще?
- Вообще, Миша, я о Вашем домашнем задании: «Связь философской литературы с детскими сказками». А Вы о чём?
- Так ведь… и я о том же самом. О конкретном философском романе… Фёдора Михайловича… «Идиот».

- Вот как? Любопытно… любопытно… А Я о чём?
- Не знаю, Роман Фёдорович… Думаю – о том же.
- Спасибо, Мишенька, спасибо, голубчик, на добром слове…
- Не за что, Роман Фёдорович, я всегда к Вам хорошо относился.
- Я знаю, Миша… Это я знаю. Но закавыка-то состоит в другом. Я толковал Вам о домашнем задании – о связи философской литературы с детскими сказками… Но не о классическом романе, а о классической сказке…
- Какой… сказке?
- Такой, Мишенька… О «Гадком утёнке».
- Ха-ха-ха!
- Что Вы смеётесь?
- Ха-ха… извините, Роман… ха-ха-ха. Извините, Роман Фёдорович, я не думал…
- А здесь, Вы ошибаетесь, Михаил, думать надо всегда.

- Нет, я не о том… Я имею ввиду, что… А Вы меня не разыгрываете, Роман Фёдорович?
- Сказки – слишком серьёзная вещь, чтобы разыгрывать.
- Нет… просто мы так долго разговаривали о… Не знаю… О психологии, о влиянии на мировую литературу, о философии наконец…
- Да-да. И это всё есть в хороших сказках, но оно зашифровано простыми словами и простыми вопросами. И «Идиот», в некотором роде, - тот же «Гадкий утёнок», но с трагическим концом. Достоевский просто усилил драматизм «странного человека», князь у него в отличии от утёнка не расцвёл, вместо героя расцвели его мысли, его идеи дали ростки, люди, знающие его, изменились… Помните: Евгений Павлович… Коля Иволгин… Не князь, а они - ожили лебедем. И оба эти произведения о том… что есть такие люди, которые… В общем – которых нельзя оценивать по общим канонам, с точки зрения среднего человека, а тем более спрашивать с них за их непохожесть. Потому что… они находятся несколько в иной системе координат и… они не виноваты в этом, они… видишь ли, им особенно трудно. Их понимать надо, а не оценивать…Вот о чём «Гадкий утёнок». И такие серьёзные вопросы не только у датского сказочника… В нашем народном творчестве много чего поучительного есть, в сказках Пушкина, баснях Крылова…
- Я знаю, но все эти сказки мало походят на реальную жизнь.
- Не скажите, не скажите… Это жизнь не в полной мере походит на реальные сказки.
- Хм… Перефраз Оскара Уайльда?
 
- Не знаю, может быть и Оскара Уайльда, да только жаль… понимаете, очень жаль, что великие литературные вещи редко когда всерьёз меняют сознание взрослого читателя и не делают его похожим на себя. Прочитают – и забудут. А сказки в этом всё же эффективнее будут… дети – благодарный читатель…
- Не совсем согласен с Вами… На меня очень повлияли многие философские произведения…
- Вам, извините, Михаил, сколько сейчас лет?
- Девятнадцать… будет. А что?
- Понятно. Ничего, я просто соразмерил… И какие, скажите, философские вещи оказали на Вас влияние в этом, безусловно взрослом, возрасте?
- Ну… Тот же «Посторонний»… Сартр - «Тошнота», «Игра в бисер» Гессе… Да много чего. Вот Достоевский сейчас…
- Достоевский – это хорошо. А вот остальные… Большой вопрос.
- Так ведь… всемирно признанные авторы и не одним поколением уже.
- Ну и что, что всемирно… ну и что, что не одним. Этого, Мишенька, ещё недостаточно.
- Я понимаю, признание – субъективная сторона гениальности писателя, но ведь… признание читателей по истечению многого времени говорит о том, что… как минимум, очень талантливы были писатели.
 
- Видите ли, писатели – очень сильные, но и очень опасные существа. От них многое зависит в этой жизни. И то, о чём они напишут, а главное, как они это сделают, имеет свойство случаться в будущем. И мастерство в построении композиции и создании памятных образов здесь не главное. И уважение потомков после смерти – тоже. Главное – прозрение механики вещей. Понимаете? Писатель – чувствительный орган Земли. А ещё - он в ответе за тех… для кого написал.
- Даже не знаю…
- А Ваш Камю ни за кого отвечать не хотел. Он хотел владеть и нравиться…
- Почему? В «Постороннем» например…
- Да что Вы со своим «Посторонним», Миша! Человеку веры надо! Веры! Как в «Идиоте»: берег нужен! маленький берег… чтобы руками потрогать и лицом в тепло зарыться. И чтобы в книге путь хороший был: к себе, к Богу, к солнышку.
- Извините, Роман Фёдорович, но это менторством отдаёт.

- А нравоучительность в литературе не мешает, Миша. Совсем не мешает… Скорее наоборот. Хотя лучше, конечно, чтоб мораль была скрытая… Тут Вы правы, Мишенька, явные морали только отвращают. А надо так написать, чтобы человек сам дошёл до сути прекрасного, до жажды хорошего… Не знаю, знакомо ли Вам ощущение оглушённости, когда читаешь книгу и понимаешь, что она написана воздухом, которым ты дышишь, а действие в ней… Действие неважно, потому что ты знаешь, что главный в книге - ты… Твоя жизнь, твоя любовь… Вот тогда это ВЕЩЬ… Тогда это ПИСАТЕЛЬ. И его читатель уже не читатель. Он – ЧИТАТЕЛЬ. Понимаете? Соприкасатель с вечностью. Постигатель тайны Вселенной, которая в нас самих…
- Вы просто… поэт, Роман Фёдорович…
- …но это только в том случае, если книга о прекрасном полёте духа. Знаете, о таком полёте, который словно последний в Вашей последней жизни. Я иногда думаю, что каждый человек рождается хотя бы для одного такого полёта, но забывает об этом или боится… Так хоть почитает о себе возможном… И мне кажется обязательно в великой книге должно быть об ошибках человека… Обязательно, размышления об ошибках…
- А почему обязательно об ошибках?
- Потому что все гениальные произведения – они об ошибках человеческих… А ещё - о том, как их не допускать снова… А из ошибок человеческих состоят ошибки человечества. Ведь мы сейчас в процессе самоистребления…
- Извините, Роман Фёдорович… Мне передают на мобильный… Очень ждут меня – какая-то у них там проблема.
- Да-да, конечно, Миша, бегите… Вам нужно бегать, а я тут посижу ещё немного.
- Спасибо, Роман Фёдорович! Вы мне очень помогли, но мне надо бежать… Огромное Вам спасибо! До свиданья!

- До свиданья, Миша… До свиданья…

(один на один с собой)

- Вы только читайте сильнее, и всё будет в порядке… Да не всё подряд, а только выстраданное читайте, людьми сильными духом написанное, и может что-то у нас и получится. Хотя вряд ли… А может и нет, надежда-то есть всегда. Так что… Читайте сильнее, Миша… Читайте сильнее…