Романтики Большой дороги

Романтики Большой дороги

 Жулики бывают разные. Со времен Бени Крика и до наших дней эта категория людей значительно изменилась, расширилась география ее обитания и значительно повысился интеллект. Появились интеллектуальные романтики той же дороги.
 Примерно в 1968 году ведущий конструктор СКБ-3 блистательный Сеня Кричевер сообщил мне через друзей, что хотел бы видеть меня по очень конфиденциальному делу.
 Когда я подошел к Сене, то он, покраснев и замявшись, сообщил мне, что обнаружил в последнем номере «Бюллетеня изобретений» описание авторского свидетельства, как две капли воды похожего на то, которое я представил на экспертный совет от своего имени.
 Сеня был очень совестливым человеком, членом экспертного совета и ему было крайне неудобно за меня, как я мог дойти до такого позорного поступка – заимствовать чужие идеи.
 Всего этого Сеня, конечно, не сказал, он был очень хорошо воспитан, но вся сложная гамма чувств отразилась на его лице.
 - Сегодня об этом знаю только я, но завтра узнает все бюро, не могу понять, зачем Вам это понадобилось? – вполголоса сказал Сеня и хмуро посмотрел на меня.
 Я поблагодарил Сеню за сообщение, каким бы неприятным оно для меня не было, заверил, что разберусь и понесся в техническую библиотеку знакомиться с опубликованным авторским свидетельством.
 - Какая-то ерунда, - думал я на ходу, - что-то там перепутали, или Сеня ошибся, ничего, сейчас все прояснится!
 Удивлению моему не было пределов, когда я действительно прочитал формулу предмета изобретения, слово в слово повторяющую мою заявку. Автором, конечно, был не я, но кто-то со страшно знакомой фамилией.
 То, что я делал разработку устройства сам, а не занимался копированием чужих идей, для меня было бесспорным. Поэтапность и постепенность разработки, зафиксированные в рабочей тетради, исключали саму возможность заимствования идеи.
 То, что это случайное совпадение, отпадало, так как мое предложение было не просто похожим, а оно воспроизводилось дословно.
Правда, у меня был еще второй пункт в формуле изобретения, а в публикации его не было. Недоукрали? Голова пошла кругом.
 Как-то уже подсознательно я решил сверить даты приоритетов. Выходило, что приоритет публикации на пол года позже приоритета моей заявки.
 Определилась и фамилия автора – им оказался один из внештатных экспертов института патентной экспертизы.
 Начальник патентного отдела СКБ-3 Исаак Эльяшев узнав о случившемся сначала скрупулезно начал сверять даты на моей приоритетной справке с датами публикации.
 А сверив и осознав, рассвирепел: - Это же грабеж среди бела дня! И он зафиксирован самой экспертизой! Надо, надо подавать в суд! Дело беспроигрышное.
 - Я был уверен в Вашей порядочности, - заявил мне гордо Сеня, узнав о вскрывшихся результатах, - Желаю успеха, следует поставить точки над «и».
 Тут уж смущаться пришлось мне: как-никак обстоятельства заставили человека задуматься о моей порядочности.
 Но хотя дело было и беспроигрышным, судиться мне крайне не хотелось. У меня на носу защита кандидатской диссертации и влезать в судебную волокиту не было ни времени, ни желания. Тем ни менее, надо было восстановить порушенную справедливость и добиться выдачи авторского свидетельства.
 Поэтому было написано изящное письмо в Госкомитет по делам изобретений, в котором выражалось наивное удивление, что по моей заявке еще не принято решение, а на аналогичную с более поздним приоритетом выдано авторское свидетельство. В письме не подчеркивалось, кто является автором опубликованного свидетельства и то, что оно по сути идентично, а не аналогично моей заявке.
 Экспертиза ответила молниеносно, из Москвы мне пришло положительное решение, отпечатанное на бланке с красным уголком. Этот красный уголок, расположенный на бланке справа сверху позволял узнавать о положительном решении экспертизы одним лишь взглядом сразу же по вскрытии письма. Черный же уголок свидетельствовал о том, что предложение отклонено.
 Мне неизвестно, что было предпринято в отношении лжеавтора изобретения. Но, как курьез, существуют по сей день два одинаковых опубликованных авторских свидетельства на одно и то же устройство с разными авторами и приоритетами. И об этом известно экспертизе.
 Следующая заслуживающая внимания встреча на Большой дороге произошла в Одессе. Для того, чтобы остановить электродвигатель и вращаемое им устройство, нужно дать команду на его отключение за доли секунды перед тем, как его скорость в процессе торможения станет равной нулю. Если дать команду раньше, то остановка затянется за счет выбега, если дать команду позже, то двигатель остановится и начнет вращаться в противоположную сторону.
 Для решения этой задачи мы с Борей Шкловским разрабатывали автоматическое устройство для контроля скорости вращения двигателя. Работа была инициативная, нужная в первую очередь мне для кандидатской диссертации, поэтому делали мы ее не в рабочее время, а во время обеденных перерывов. А чтобы наш начальник Мих. Пал. не подозревал нас в халтуре, что очень не приветствовалось в СКБ, он был введен в курс дела и как бы покровительствовал нам.
 Схема была составлена, собрана и налажена. В обеденные перерывы я переключал датчик импульсов испытательного стенда на работу со схемой и мы доводили ее до совершенства, многократно запуская и тормозя асинхронный двигатель. Наконец схема заработала четко, без сбоев.
 После работы нами были оформлена на придуманную схему заявка на авторское свидетельство. И вот на удивление быстро, с первого захода, нам приходит положительное решение о выдаче авторского свидетельства. Решение с красным уголком лежит на моем рабочем столе в лаборатории – подвале, где проводились эксперименты с двигателями и работали станки: токарные, фрезерные, шлифовальные. Красный уголок приятно ласкает взгляд.
 Но наша с Борей радость длилась недолго. Очень скоро нас вдвоем пригласил к себе Мих. Пал. Вид у него был насупившийся и очень недовольный. Оказалось, что один наш сотрудник проходил по подвалу, увидел лежащее на столе решение, прочитал его и выявил, что оно как две капли воды схоже с тем, что он собирался разрабатывать. Конечно, он тоже собирался послать заявку на авторское свидетельство, но теперь это стало невозможным. А это почему-то очень некрасиво с нашей стороны.
 – В общем, сотрудник считает, - говорит нам Мих. Пал., - что мы должны включить его в число авторов нашей заявки, а также еще трех человек, которые работают с ним над проектом станка и имеют отношение к их задумке. В свою очередь нас, чтоб мы не считали себя пострадавшими, обещают включить в список авторов ближайшей заявки, которую они будут готовить.
 Мы были потрясены; С какой стати нам эти дополнительные четыре соавтора? Это, между прочим, уменьшает и без того малое авторское вознаграждение. Для чего нам авторство в неизвестной нам заявке? Ссылка же в наших будущих кандидатских диссертациях на довольно скромное авторское свидетельство с таким мощным коллективом соавторов заметно теряла свою престижность. Зачем все это нам?
 - Я считаю, - сказал Мих. Пал., - что мы не должны допускать никакого шума, никаких обид, никаких склок. Включим их в наше авторское свидетельство, проявим благородство, и дело с концом.
 - Да, но на это устройство столько авторов многовато, оно не тянет на такой коллектив, А вообще-то говоря, поезд уже ушел, у нас есть решение экспертизы с указанием действительных авторов, - мрачно заметил я, считая, что надо проявить твердость и не поддаваться на всякую блажь других.
 - К тому же, как их включить в список авторов? На каком основании? – проворчал Боря.
 Мих. Пал. ухватился за последние вопросы: - Напишем письмо в Госкомитет, что их фамилии случайно выпали из списка, а теперь все авторы и заявитель просят восстановить справедливость.
 И «справедливость» была восстановлена. В Госкомитет ушло заявление с соответствующей просьбой. Госкомитет проявил чуткость и удовлетворил просьбу. Заявка была переоформлена на новый состав авторов.
 Скоро пришли авторские свидетельства, так называемые «помидоры» с красными круглыми печатями. А вот обещанного ответного шага наших коллег так и не последовало, впрочем, мы к этому и не стремились.
 Интересно, что Госкомитет по делам изобретений вскоре запретил изменять первоначальный список авторов.
 После этого случая я приобрел привычку: уходя никогда не оставлять на своем рабочем столе деловых бумаг.
 Вспоминается еще одна из встреч, произошедшая все на той же интеллектуальной Большой дороге.
 Я уже преподавал в Одесском политехническом институте, когда однажды, взяв в руки технический сборник статей по автоматизации, я оторопел: там были опубликованы наши рисунки.
 Не похожие, не переработанные, а воспроизведенные один к одному с сохранением масштабов. Текст статьи из Львовского сборника включал абзацы из нашей с профессором А.М.Корытиным публикации, которая затем была воспроизведена и в нашей монографии. Это была не какая-то там схемка, а концепция развития систем автоматизации металлообработки.
 Становилось интересно. Может быть наши положения были подвергнуты критике, или автор в чем-то не согласен с нами?
 Нет, критики не было. Автор соглашался, а вернее провозглашал то, что уже было провозглашено нами. Налицо унылый факт плагиата. В ссылках на библиографию наших работ указано не было.
 Мой научный руководитель Александр Михайлович внимательно просмотрел статью и коротко сказал: - Плагиат. Надо подавать в суд! Но сначала проверьте, может в своих работах, на которые автор ссылается, есть ссылка и на наши. Этим он себя как-то реабилитирует.
 В статье были две ссылки на работы автора, возможно в них повторены наши материалы и есть ссылки на первоисточники. Нам уже были известны подобные трюки, тогда формально предъявлять никаких претензий нельзя.
 Каково же было наше изумление, когда и в одном, и в другом журнале статей автора, на которые он ссылался, не оказалось.
 - Непостижимо! – воскликнул Александр Михайлович, - Но, прошу Вас, потрудитесь и просмотрите годовые комплекты этих журналов. Может быть здесь вкрались ошибки в номерах журналов.
 Внимательно просмотрел годовые комплекты, но ни этих, ни других статей нашего автора не обнаружил.
 После долгих обсуждений с Александром Михайловичем различных вариантов наших действий, решили, при моем активном одобрении, с судом не связываться.
 - Интеллигент несчастный! – усмехнувшись сказал мне Александр Михайлович, хотя наше решение пришлось ему по душе, - Нет того, чтобы достойно наказать порок.
 Написали мы письмо во львовскую редакцию, описали все художества, просили объяснить, как такое произошло?
 Из редакции сразу же пришел ответ: разберемся. Через пол года вновь получаем из редакции письмо, теперь уже вместе с объяснением автора.
 В своем письме в редакцию автор неуклюже извинялся, что мол так некрасиво получилось. Ссылки на несуществующие статьи он объяснял тем, что они должны были появиться в журналах, но в последний момент их вдруг сняли.
 Наверно, не стоило называть эту личность автором.
 - Рассматривайте случившееся как еще одну высокую оценку Ваших научных трудов, - опять шутя подвел итоги профессор Корытин, - Цените это, не каждый удостаивается такого признания.
 Тогда я не очень разделял подобную точку зрения. Но прошло десять, двадцать, тридцать лет. Какими мелкими из нашего 2000 года кажутся теперь те потери на Больших дорогах. Так, мышиная возня.

Шапарев Н.К., – Одесские миниатюры, - Одесса: Принт – Сервис, 2002.