Два пана

Два пана

 Мы жили на улице Солнечной в девятиэтажном доме, а напротив нас находился пионерский лагерь «Юный Гагаринец». Когда-то здесь была далекая окраина города, но город рос и вот уже высокие дома соседствуют с кусочками обеспокоенной, ужимаемой природы.
 Пионерский лагерь услаждал наш взгляд зеленой стеной деревьев, это был медленно исчезающий оазис природы среди утверждающегося асфальта и бетона. Но этот оазис довольно чувствительно допекал всех жильцов близлежащих домов. Каждое утро ровно в 7.00 производилась побудка всех жителей: оглушительно пели пионерские горны, гремели барабаны. Лагерь просыпался.
 Проходило минут 15 в тишине, как раз столько, чтобы разбуженные
отпускники могли повторно уснуть и вновь начинали вопить горны, а к ним присоединялся еще и грохот барабанов. Лагерь выходил на линейку. После чего две сотни юных голосов хором яростно выкрикивали речёвку:
 - Слушай, партия, слушай народ:
 «Юный Гагаринец» рапорт дает!
 Были потом и другие речёвки, но местный народ их уже не слушал, а сокрушаясь, что не удалось как следует выспаться, принимался за домашние дела. Жильцы жаловались правлению кооператива на шумного соседа, писали коллективные петиции руководству лагеря: ничего не помогало. Шумная утренняя побудка неукоснительно соблюдалась. В тот год к нам должен был приехать пан Станислав из Варшавы с женой Ханей. Мы их с нетерпением ждали. Познакомились мы с ними в прошлом году в Варшаве.
 Мы с женой, завершая свой вояж по Польше приехали в Варшаву с двумя адресами - рекомендациями. Первый адрес не сработал, человек был в отпуске. На такси едим по второму адресу, людей мы не знаем, имеем к ним только записку от наших друзей. Больше запасных вариантов у нас нет, поэтому настроение тревожное. Приезжаем и видим: люди сложили чемоданы и должны уезжать «на урлопу», по нашему, в отпуск. Мы очень огорчены.
 - Ниц! – говорит пан Станислав, - вот ключи от квартиры мамы, дверь рядом, вот ключи от нашей квартиры, а вас, если хотите, мы часок сможем повозить по Варшаве на нашем «Трабанте». Всё это пан произносит по-польски, по-русски пан «не розумие».
 Так началось наше знакомство с паном Станиславом, симпатичным блондином 55 лет, благожелательным, добродушным, доверчивым.
 И вот с ответным визитом пан и пани приехали к нам на Черное море. Этому предшествовали многочисленные расспросы и опасения поездки в «Звёнзок Радецкий», как мы потом поняли, не лишенные серьёзных оснований.
 Пан в свое время был бойцом Армии Крайовой, имел боевые награды, но много натерпелся после окончания войны и знал о польских событиях такое, о чём мы тогда даже не подозревали.
 Вообще, пан Станислав (ударение на втором слоге) безмерно удивлялся, как могут быть такие хорошие люди в нашей стране при таком не симпатичном правительстве. Правительству нашему он очень не доверял. Как, впрочем, и своему тоже.
 Первый день пролетел быстро. Мы показали Хане и Станиславу интереснейшие места Одессы из окна их машины «Трабант» с обязательными пешеходными выходами на Приморском Бульваре, Оперном театре, Соборной площади, Костеле, Дерибасовской.
 Вечером было застолье, обмен впечатлениями дня. И хотя на столе были деликатесы, Станислав попросил дать ему «червону зупу» - красный борщ, который он ел у нас в обед и который ему очень понравился. У нас как-то было не принято есть борщ поздно вечером, но гостю тут же выдали тарелку душистого красного борща, а Неля блаженствовала от такой высокой оценки её кулинарного мастерства.
 За разговорами, проходившими на польско – русско – украинском языке, мы засиделись за час ночи.
 - Ниц, завтра встанем позже, все же на «урлопе», - говорил пан Станислав, отправляясь с Ханей в выделенную им комнату.
 А завтра, как всегда, утреннюю рань прорезали звуки горна. Лагерь просыпался и будил всех вокруг. Из своей комнаты вышел не выспавшийся пан Станислав и обратился с искренним удивлением к Неле: - Цо то есть?
 Пришлось объяснять, что это такой распорядок дня пионерского лагеря, это пионерские традиции и ничего нельзя с этим поделать. До спокойствия жильцов никому нет дела.
 После завтрака мы должны были идти на море, но пан Станислав неожиданно куда-то исчез. Не было его минут сорок, и мы уже начали волноваться. Наконец он появился, и на лице его сияло «чувство глубокого удовлетворения».
- Я договорился с начальником лагеря, с завтрашнего дня по утрам
будет тихо, - буднично произнес пан Станислав. Мы ничего не понимали: каким образом можно об этом договориться за пол часа, если солидный кооператив Политеха несколько лет не в состоянии решить эту проблему.
 Пан Станислав сначала пошел в свою комнату и все рассказал Хане, а
уже после они вышли и поведали нам о происшедшем.
 Станислав решив побеседовать с начальником лагеря, пошел прямо в лагерь. На входе его задержали дежурные пионеры и вызвали начальника.
- Пан Милевский, - сказал Станислав и протянул начальнику руку
для знакомства. Это был смелый, но бесцеремонный поступок, протягивать руку незнакомому человеку, да к тому же начальнику.
 - Пан Любомирский, - неожиданно ответил начальник и с достоинством пожал протянутую руку. Дальнейшая беседа протекала в домике начальника. Она касалась предков панов и уходила в глубину веков. Предки начальника были из Варшавы и то, что его собеседник живет в Варшаве, казалось фантастическим.
 Где –то, хотя паны были в том не очень уверены, но их роды пересекались. В заключение беседы паны договорились еще раз встретиться и Станислав пожаловался, что утром его будит лагерный шум.
 Пан Любомирский вздохнул, задумался, а потом решительно заявил:
- Будет тишина, пан и его жена могут спать спокойно!
 Мы недоверчиво отнеслись к рассказу пана Станислава. Ну что же, посмотрим, время покажет.
 На следующее утро в лагере была тишина, горны безмолвствовали. Весь наш девятиэтажный дом был в недоумении: что произошло? Мы наслаждались утренней тишиной все время, пока у нас гостил Станислав.
 К хорошему привыкаешь быстро и мы уже думали, что так будет всегда. Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Наступил день, когда наши поляки сели в свой старенький «Трабант» и трогательно попрощавшись, укатили к себе в Варшаву.
 На следующее утро наш дом вздрогнул от резкого рева горнов. Затем опять зазвучали забытые речёвки. Все вернулось на круги своя.

Шапарев Н.К., – Одесские миниатюры, - Одесса: Принт – Сервис, 2002.