Глазами войны

ГЛАЗАМИ ВОЙНЫ.

- И как в первый раз? Страшно было?
Сегодня мы, пятнадцатилетние пацаны, собрались пить водку. Для нас это еще один повод показать нашу взрослость и самостоятельность.
Я листаю пухлый военный билет, изредка посматривая на его владельца.
Владелец военника нетрезв, это видно в первую очередь по глазам.
Его зовут Серега и он уже почти год работает у нас в школе охранником. Высокий, под два метра, с толстыми мускулистыми руками. Верхняя губа у него опухла. Удивляюсь, у кого хватило смелости с ним подраться.
- Как это было в первый раз?
Конечно, любому парню интересно поговорить о войне, особенно с живым ее участноком. И тому же любому парню хотелось бы узнать, как это - первый раз убить.
Серега слабо улыбается, а у меня от этой улыбки мороз по коже.
- Боишься, - медленно говорит он, - что сделаешь что-то не так. Резанешь, например, с недостаточной силой.
- Слабо? - не унимается мой однокласник Миша. Мне хочется зашить ему рот. - А как надо?
Честно говоря, я начинаю бояться, что Серега сейчас покажет как резать горло, чем, откуда и до куда. Этакий мастер-класс по снятию часового в условиях обычной кухни, со всеми подробностями и возможными жертвами.
Серега поднимает брови. Медленно берет со стола большой кухонный нож. Демонстративно вертит его в руках.
- Ничего сложного...
Молниеносное движение, и Миха опрокидывается, заливая все вокруг густой кровью...
Я мотаю головой: привидится же такое. Наш охранник спокойно сидит все там же, Миха целый и невредимый напротив него.
- А говорят, что лучше бить в легкое. Смерть мгновенная, и закричать не успеет.
Эрудит, блин.
Серега спокоен как танк. Может, он не страдает пресловутым чеченским синдромом?
- Так тоже делают, - соглашается он с нашим военным экспертом, - только чечены часто носят броники. А так завсегда... Выпад, и мой одноклассник с хрипом на него валиться. Из груди торчит деревянная рукоять.
Тру переносицу. Наверное, сегодня я хватил лишнего. Мерещится всякая ерунда.
- И сколько ты их...того?
Смотрю на Серегу. А он, вдруг, поднимае лицо, и наши взгляды встречаются.

Темно и холодно. От этого еще страшнее. В темноте за каждым деревом кажется мужская фигура с оружием.
Где вы, теплые ласковые южные ночи?
- Чем глубже войдет лезвие, тем лучше, - вспоминаю наставления "старичка" Колобаса. - И старайся резать под кадыком, под голосовыми связками: кричать можно и с перерезанным горлом.
В нескольких метрах впереди, на самой границе аула, вижу широкую спину, затянутую в камуфлированную ткань.
Бесшумно подкрасться - это еще пол-дела.
Последнее расстояние преодолеваю одним прыжком. Левой рукой хватаю за подбородок, поворачиваю голову в сторону. Правая, с зажатым ножом, делает режущее движение.
Силищи у часового дай Боже. Он резко разворачивается ко мне. Его лицо в десяти сантиметрах от моего. Глаза дико выпучены, рот некрасиво раскрыт.
Он же русский, понимаю я.
Сильный пальцы сжимают мое горло. Я начинаю вслепую бить ножом куда-то в корпус. Мой взгляд прикован к тонкому порезу на широкой шее, почти у самого подбородка. Края пореза медленно расходятся, обнажая красное мясо. Начинает пузыриться кровь. Вместе с кровью из пореза появляется что-то толстое, похожее на червя. Не сразу понимаю, что это язык...

Я стою, привалившись к кухонному косяку. Тело покрывает липкий пот. Серега все там же, рассказывает о привратностях военной службы Михе.
Поворачиваюсь и иду в зал, спиной чувтвуя взгляд школьного охранника. И размышляю, сыграла ли со мной злую шутку госпожа беленькая или виноват кто иной?