Все, что осталось... Часть 4

Женины отношения с Айметовым приносили ей и радость и печаль, что вполне естественно, но печали и даже огорчений было больше.
Руслан приходил к ней не так часто, как хотелось бы, а в часы, дни, иногда и целые недели, его отсутствия она просто сходила с ума. Постоянные ожидания, что вот-вот он постучится в дверь, стали вызывать слуховые галлюцинации, выдающие желаемое за действительное. Тогда посреди ночи она подходила к двери, прислушивалась, порой выглядывала на лестничную площадку, и, обнаружив ее пустой, возвращалась в постель. Зачастую после этого она не могла уснуть до самого утра.
Женя по просьбе Руслана не звонила ему на рабочий телефон, не говоря уже о домашнем, и поэтому ей ничего не оставалось, как говорить с ним мысленно. Она рассказывала ему о том, что происходит с ней, что она чувствует. О том, что часто вспоминает их первую ночь, и она все больше напоминает ей сказку…
Она похудела, под глазами от недосыпания легли тени.
Светлана не узнавала подругу. Снова обретя любовь, она должна бы светиться, такова была Женя, но глаза были потухшими и грустными. На все попытки выяснить в чем дело, Женя уклончиво отвечала – все нормально.
Но все было как раз не нормально!
Женю и саму стало пугать то, что она чувствует ЕГО присутствие там, где его быть не могло. Что, учуяв где-нибудь запах одеколона, схожий с тем, которым пользовался Руслан, она пыталась отыскать его в толпе. А самое страшное было то, что она действительно сходила с ума, и сама это чувствовала.
Наконец она поделилась со Светланой своими страхами.
- Не мудрено! Так действительно свихнуться можно! Я то думала, что у тебя все в порядке!.. Живи ты своей жизнью… Придет, когда хочет! Уйдет, когда хочет! Возьми, да и не впусти его один раз!
- Ты с ума сошла! Он же тогда больше не придет!
- Это ты с ума сошла! Полюби ты себя, тогда и он тебя любить будет!
- Он любит, я знаю! У него работа такая.
- Какая работа?! Раньше же чаще приходил. Что изменилось?
- Не знаю. Чувствую, что что-то изменилось, но что?.. Нет его, думаю, все выскажу, что наболело. Даже зло иногда берет! Речь готовлю. А придет – куда все подевается. Одно только и могу сказать – соскучилась. Да, ведь и вправду соскучилась! А все остальное не важно!
- Нельзя так. Пойми ты!.. Хотя, не поймешь все равно.


Снова осень.
Евгения любила это время года больше остальных. Не весну, с ее зеленью и цветущими садами, когда природа оживает и оживляет. Не лето, с обилием солнца, которое горячит и возбуждает сердца.
Осень! Только в это время года взгляд поражало буйство красок, от которого захватывало дыхание. Даже, когда листья облетали с деревьев и застилали всю землю, природа не умирала, она готовилась к новому рождению. Предчувствие рождения чего-то нового вселяло в нее надежду. «Предвкушение – вот истинное наслаждение».
Осенью она любила бродить по улицам. Слушать хруст листьев под ногами, вдыхать осенние ароматы и ни о чем не думать.
Душа в эти мгновения, как бы очищалась и освобождалась для новых впечатлений, радостей, переживаний.
Весь свой отпуск Женя провела в городе. У Руслана отпуск был позже (да и вряд ли бы он с ней куда-нибудь поехал), а без него ей никуда ехать не хотелось. Наслаждаясь осенью, она гуляла по городу, заходила в музеи, в магазины, на рынки.
Ведь, если бы я оказалась в другом городе, я бы делала то же самое – говорила она себе.
Вечерами иногда приходил Руслан. Это случалось не так часто, как ей хотелось бы, но и редкая радость – все же радость.
К концу второй недели ее отпуска позвонила Лена Хромова (она вообще стала звонить периодически, после той встречи) и пригласила ее в гости: «Заходи. Посидим, поболтаем. А чтобы не торопиться останешься ночевать».
Женя приняла приглашение приятельницы, уж, наверное, в этот раз там не будет Якова Григорьевича. Но ночевать не согласилась - мог придти Руслан.
Она весело провела время за беседой с Леной и играми с ее маленькой дочкой. Это отвлекло Женю от бесконечно-печальных дум о ее жизни.
- Скоро у Виктора день рождения. Приходи – сказала Лена, прощаясь.
- Я даже не знаю...
- Приходи. Я тебя приглашаю.
Женя вспомнила Якова Григорьевича. Ей совсем не хотелось встречаться с ним еще, а, раз он был знакомым Лениного мужа, то вполне вероятно мог оказаться приглашенным в этот день.
- Неудобно. Если бы это был твой день рождения…
- Виктор тоже будет рад. Он сам предложил мне пригласить тебя.
Женя, не находя оправданий для отказа, решилась признаться.
- Ты знаешь, этот приятель твоего мужа, который сидел рядом со мной, он приставал ко мне. Я не хотела бы с ним снова встречаться. Он, наверное, тоже придет?
- А-а… Ты про Адина! Да нет. Он у нас никогда не бывает. Просто это он помог нам с квартирой, поэтому на новоселье его и пригласили.
- Хорошо. Я постараюсь придти. Если ничего непредвиденного не случится. Созвонимся еще.
- Приходи – настаивала Лена – будем гулять всю ночь, а устанешь, у нас есть свободная комната для тебя.
- Нет. Ночевать я предпочитаю дома.
- Это как получится – засмеялась приятельница.
Все-таки это было очень странным. Уже второй раз Лена приглашала ее в гости и второй раз намекала на то, что Женя может остаться ночевать.
Евгения вообще нигде никогда не оставалась ночевать. Руслан мог появиться в любое время (даже посреди ночи), и подавать лишний раз повод для ревности, она не хотела. Был велик страх потерять его.
Ладно, потом отговорюсь как-нибудь - сошлюсь на недомогание, или просто головную боль. Что-то придумаю – решила она – потом…


Руслан пришел поздно ночью, наверное, уже в два часа. Он был пьян.
В последнее время он все чаще приходил к Жене пьяным. Ей казалось, что она понимает, в чем причина: не возможно ему разорваться между двумя любимыми женщинами (матерью и ей, Женей), а вместе соединить их не возможно – одна из них (мать), была категорически против этого союза.
Он страдал, и только водка была способна заглушить эти страдания. Так думала Женя.
Отчасти она была права, пожалуй, что женщин было не две, а три, или даже четыре, если считать работу. Его действительно разрывало, и каждая его часть увязала в своем болоте все глубже. Ситуация казалась безысходной.
Айметов невероятно устал от стычек с матерью по поводу отсутствия дома по ночам. Он пытался отвоевать право на личную жизнь, но у матери были свои понятия о его «личной жизни».
Оставить ее одну, бросив все, уйти из дома, он тоже не мог – здоровье матери не было столь же стойким, как характер – и он не хотел стать виновником (не дай Бог) ее смерти. Иногда он даже думал, что, если матери не станет, жизнь вообще потеряет для него всякий смысл.
Отношения с Постниковой тяготили его, но каждый раз, когда он пытался разорвать с ней, возобновлялись телефонные беседы с матерью, в которых какая-то неизвестная, впрочем, представившаяся непременно Борко, говорила о скором появлении ребенка, или раскрывала другие подробности несуществующих событий. Руслан теперь уже был уверен, что звонила именно Тамара. Задавать же ей вопросы было бессмысленно, так как звонила, вроде бы, не она, а Борко, к которой Тамара не имела ни какого отношения.
Евгения Борко. Она любила его. Это было видно невооруженным глазом. Да и он сам любил ее. Только с ней он чувствовал себя мужчиной, сильным, уверенным. Но именно любовь к ней делала его незащищенным от самого себя, что раздражало и периодически возбуждало ненависть к «предмету любви».
Тогда Руслан напивался до беспамятства, желая забыться и ничего больше не чувствовать. Но, опьянев, он особенно остро чувствовал одиночество, всеобъемлющую пустоту и свою никчемность в этом мире.
Нахлынувшая тоска вызывала непреодолимое желание видеть ту, которая любила его, и оно боролось с, еще не совсем остывшим, чувством ненависти к ней же. Воспользовавшись занятостью разума и чувств этой борьбой, ноги самовольно приносили его по знакомому адресу, и он сам не замечал, как оказывался у Жениной двери…

Женя не понимала, как, слышала посреди ночи звонок в дверь. Наверное, постоянно ожидая прихода любимого мужчины, она пребывала только на поверхности сна.
Она открыла дверь. Руслан, покачиваясь, стоял на пороге, не решаясь войти – ноги уже успели его привести сюда, но борьба еще не закончена. Женщина молча смотрела на него и не торопила.
Прошло минуты две-три, но казалось - вечность. Так и не решившись перешагнуть порог, Руслан повернулся, и пошел вниз по лестнице.
- Не уходи! Ну, что ты делаешь?!
- Я, наверное, ошибся адресом…
Снова он ударил ее в самое сердце. За что?! За что он так мучает ее?! Она любит его больше жизни, и поэтому, каждый раз, умирая, все же не отрекается от него.
Не так давно Руслан спросил Женю: «А, что ты будешь делать, когда я перестану тебя жалеть?» Вопрос поразил ее, но она нашла в себе силы ответить: «Тогда я умру, чтобы родиться заново…».
…Родиться заново. Что это значит?! – Стать совсем другой? Полюбить кого-то другого? Совершить что-то, не свойственное ей нынешней? А может быть все вместе?..


Гостей, как и обещала Лена, было немного: самые близкие родственники и двое друзей Виктора, которых Женя уже видела на новоселье. За столом было весело и шумно. Наперебой говорили тосты в честь именинника.
Минут через сорок решили сделать перерыв. Мужчины пошли покурить. Женщины во главе с хозяйкой наводили порядок на столе: освежали посуду, обновляли закуски.
- Что, еще по одной, и будем танцевать! – с энтузиазмом предложил хозяин.
Он разлил в рюмки водку, но когда очередь дошла до Жениной, бутылка была уже пуста. Виктор достал новую, еще не начатую, но уже откупоренную бутылку, и налил ей.
Женя слегка опьянела. Пригубив, она уже хотела поставить рюмку, но именинник настоял выпить «до дна».
Музыку, которая до этого была фоном, сделали громче. Провозгласив: «Танцуют все!», Хромов взял Женю за руку, и буквально вытащил из-за стола, не дав закусить.
Женя не сопротивлялась. Танцевать – это именно то, что ей сейчас было просто необходимо. Энергия танца поможет забыть все плохое и возродиться.
Всего несколько па. Ее сердце раскрылось музыке, пропуская через все тело. Внезапно Женя уловила свое отражение в стекле серванта… и это последнее, что она видела в этот вечер.

Евгении снился просто сказочный сон. Руслан был рядом с ней, как в первый раз. Он ласкал ее, целовал губы, шею, грудь, спускаясь все ниже. Блаженство разливалось по всему телу. Она гладила его по голове, пропуская меж пальцев шелковистые волосы…
Внезапно в сон ворвалось детское хныканье. Женя резко открыла глаза. Это был не сон. Ее действительно ласкал мужчина, но этим мужчиной был не Руслан!
С минуту она лежала в оцепенении, а Виктора, по всей видимости, совсем не беспокоил тот факт, что на плач дочки может проснуться Лена.
- Ну, что ты? Обними меня! – сказал он.
Женя не шевелилась.
- Ты считаешь, что все это стоит спокойствия твоей семьи?!
- Я сейчас – Хромов поднялся и вышел.
Женя продолжала лежать, не шевелясь, как будто ее приклеили, уставившись в потолок. Она не понимала, как могло случиться, что осталась здесь ночевать? Она вообще ничего не помнила с того момента, как начали танцевать.
Одежда была на ней (единственно – блузка расстегнута).
Пролежав так некоторое время, Женя посмотрела на ручные часы. Пять утра. Она встала, привела одежду на себе в порядок и вышла в прихожую.
- Уже уходишь? – раздался Ленин голос.
Вместо ответа. Женя задала так мучивший ее вопрос - Как могло случиться, что я осталась ночевать?
- Ты просто сказала, что хочешь спать...


В дверь постучали. Адин выключил аппаратуру, убрал со стола документы и открыл.
- Я игрушку твою принес.
- Получилось?
- Нет.
- Что? Не записалось? Я же показывал, как!
- Да нет, все записалось, но… в общем сам послушаешь.
Адин выпроводил гостя и с нетерпением включил диктофон: «…ну, что ты… обними меня»… «ты считаешь, что все это стоит спокойствия твоей семьи»... «я сейчас…».
Он был разочарован. Расчет был на то, что удастся подменить аппарат, находящийся у Айметова. Он прекрасно знал, что тот никогда не стирает записи, предварительно не прослушав. И потом уже не важно будет, как попала к нему эта пленка, главное – произведенный ею эффект. Но пленка с таким текстом не имела смысла.

- Она святая, или полная дура?! – удивлялась Постникова – Перед ней мужик. Сильный, красивый! Другая бы сама на шею ему повисла! А эта?!