гл. 11 Индивидуальная вибрация

11
Индивидуальная вибрация

       Сейчас, когда Любава пишет стихи уже три года, она стала подходить к ним более осознанно, и поняла, что вначале практически не только не правила, но и не умела выстраивать их. Её тесты не укладывались в привычные строки.
       Зато сейчас она правила их так много, что потом и самой трудно было разобраться, настолько её черновики бывали, перечёркнуты и старалась как можно быстрее вносить их в компьютер. Благодаря стихам Люша освоила даже компьютер.
       Очень часто бывало, что она писала их рано утром, а потом могла ещё поспать. И вот, что удивительно: в первый раз, записав стихотворение, ей казалось, что оно очень легко укладывается в определённый ритм; когда же, проснувшись, начинала перечитывать его, то, не попадала в прежнее звучание, и начинала править и править. Получалось, что прежде она их писала в какой-то другой вибрации, словно записывая наброски.
       А, начав править, стремилась добиться более лёгкого звучания, (другой вибрации), не меняя слова, если только не хотелось найти более ёмкого слова.
Это происходит и сейчас, но теперь она как бы отпускает стихи, отстраняется от них, на пол дня, день или два, а то и на пару часов и уже при внесении в компьютер они словно созревают и начинают ложиться сами собой. По ходу текста приходят новые слова, и фразы и получается то, что её в конце концов удовлетворяет.
       Теперь она пишет их просто на слух, в своей особой интонации, и даже если размеры бывают разные (в чём она не уверена, потому что больше не проверяет), то музыкальный ритм, как ей кажется, один и тот же.
– Вы замечали, что порой, нас ранят не просто слова, а скорее интонация. Хорошие слова, сказанные, с унижающей интонацией ранят, гораздо больше. Редко кому удаётся это сделать под видом шутки, - для этого надо обладать очень лёгким юмором.
       Занимаясь правкой, без умения Люша, конечно, очень многое себе напортила; в какой-то момент, ей показалось, что много пишет лишних - Я и, И, и стала их убирать.
Когда же ей подарили книгу Всеволода Рождественского, она обнаружила, что пишет разными размерами, и не хватает именно того, что она убрала, и порадовалась тому, что кое-что, уже было напечатано.
Поняв суть своих ошибок, стала просто писать на слух (он у Люши абсолютный, когда-то она пела в хоре).
Порой, она сама не понимала, почему правит, просто ей что-то не нравилось в звучании. Бывало, что, оставляя те же слова, она их, видоизменяла….. ну, не знаю, это не поддавалось объяснению.
Вероятнее всего, это и есть индивидуальная вибрация, по которой можно отличить автора произведения.
Так же бывает и в живописи. Каждый цвет несёт свою неповторимую вибрацию и, может быть, человеческий глаз способный видеть только трёхмерное пространство и не может её отличить, но специально изобретённый чувствительный прибор отличит наверняка.
       Любава уже давно поняла, что именно первая строка у неё бывает самая правильная, задающая и размер и ритм но, часто продолжая развивать стихотворение, она порой не знала, во что оно выльется; всё, как-то начинало цепляться одно за другое, и заключительный момент получался совершенно неожиданным.
Как сказала ей одна женщина: - Вы всё пишете, пишете, и вдруг что-то написали!» - Забавно, правда? Простые слова, но в самую суть.
       Впоследствии она всё у того же Шри Ауробиндо, прочла, что мы не можем получить чистую вибрацию, и чистую мысль из-за нашей глухой материализации, а собственная наша вибрация имеет и спады и подъёмы и первый абзац, как правило, бывает самый чистый.
       Начав править стихи, мы и пытаемся добиться той чистоты, которую чувствуем где-то глубоко внутри, на тонком плане.
       Сейчас Люша ждала последнюю книгу и боялась, что, начав перечитывать спустя долгое время, ей опять будет казаться, что всё не так, как надо. Она хотела заняться правкой уже написанных ранее книг, хотя ей говорили, что не стоит этого делать, но она уже сама чувствовала, что это не так. У неё уже появился кое-какой опыт, и ей хотелось просто выстроить их иначе, для лучшего прочтения и кое-где подправить самой, не полагаясь на чужой вкус: убрать лишние восклицательные знаки, которые ей так хотелось ставить вначале. В тот момент её захлёстывала эйфория, и надо было испытать то, что испытывала она Люша.
Она пробовала найти специалиста, который мог бы ей помочь, но как-то не получалось. Время сейчас сложное, не сказать бы для неё странное и, наверное, можно было бы пойти поучиться, но Люша по жизни самоучка и, в общем-то, это выходило у неё неплохо, хотя может быть, и более длинным путём.
Любава всегда всё постигала опытом, получив только азы, но, как говорят: «Так сложилась жизнь» - а, может быть, это совсем и неплохо. Она любила влезать в самую суть проблемы, над ней не довлели никакие ограничения, она обладала хорошим чувством меры, которое её не подводило.
Но когда без конца перечитывала стихи, они начинали замыливаться, размеры путаться. Конечно, было бы лучше, если бы кто-то другой помог отредактировать, но видно ей это уже не грозит, а жаль! Надо справляться самой.
       Предыдущей осенью и этой весной Люша обнаружила, что абсолютно чётко реагирует на все землетрясения, а уж в этот год трясёт почти без перерывов…. реагирует даже на небольшие толчки.
Правда, когда только начала писать стихи тоже ощущала землетрясения, и это тоже было связано с головными болями, но тогда они были более интенсивные.
Когда она написала своё первое стихотворение, у неё ужасно болела голова.
В тот период у них гостила молодая девушка, а Люша пытаясь унять головную боль, ходила и писала, и писала и говорила той: «Маша, вот, посмотришь, будет землетрясение».
Первую книгу писала практически без остановки. Приходила в голову начальная строка, и она знала, что её надо записать, иначе она исчезнет.
       Иногда, просыпаясь утром, чувствовала, что пришёл какой-то новый ритм – это повторялось неоднократно, и только позднее стихи сами стали выстраиваться в четверостишья. До этого Люше хотелось писать их вертикалью и рвать и рвать….
Несмотря на головные боли, она не выходила из потрясающей эйфории и восторга!!!
Ей хотелось выделять каждое слово…. она рвала и рвала предложения, и бесконечно ставила восклицательные знаки.
Сейчас, по прошествии времени, перечитывая всё спокойно, удивлялась тому, что это она написала!?
Писала настолько легко и удивлялась, что кому-то это непонятно, а сейчас и сама удивлена: «Откуда это у меня… и почему всё так поздно и неожиданно» - иногда ей казалось, что она родилась заново.
Она стала очень чувствительным человеком, отсюда и её энергетическая незащищённость, но идёт время, и она замечает, что становится крепче, но при большом скоплении людей, всё-таки, не может долго находиться. Стихи ещё пишутся….
       Две последние книги отдала на конкурс: - она ведь хотела, чтобы посмотрели профессионалы. Посмотрим, что из этого получится.
Результат будет только в мае, а она, уедет на дачу (громко сказано), но для неё это очень важно. Раз уж она этим занимается, то хотелось бы делать хорошо. Постоянно думает, что пришло это к ней не зря и зачем-то нужно…. ну, не просто же для удовольствия?
       Здесь было бы уместно вспомнить, так называемый закон 100 обезьян. Кто с этим не знаком, напомню: предположим, на каком-то острове, одна обезьяна решила помыть батат; другая, на то она и обезьяна тоже помыла батат, и если 100 обезьян, вдруг одновременно помыли батат, потенциал становиться достаточным для того, чтобы где-то в Австралии обезьяны начали мыть бататы. Примерно так информация распространяется по миру, и если определённое количество людей станет думать одинаково, то невидимые нити соединят всех вместе; но пока ещё, мир всё дробится и дробится.
К сожалению, все развиваются не единовременно: кто-то отстаёт; кто-то опережает; и пока мы видим лишь световые точки, но может быть, когда-нибудь осветлится всё наше тело и наступит единство, - это длинный эволюционный путь.
В Союзе писателей Люшу не поняли, хотя некоторые отнеслись положительно и кто-то (общалась она в основном по телефону из-за своей непереносимости транспорта), успокаивая её сказал: «вы не переживайте Блока тоже не сразу приняли» - одно это сравнение дорогого стоило!
Больше она никуда не предлагала своё творчество.

       Единство может быть.
       Когда-нибудь, но не сейчас.
       У каждого своё безумство,
       Отличие и смертный час.
       Мы всё дробимся, и дробимся
       На естество.
       У каждого своя победа,
       Свой долг, своё лицо.
       
Люди, в большинстве своём неосознанно движутся к этому пути, и каждый человек, рано или поздно, пройдёт его – в этой жизни или в другой, но это должно произойти, - а иначе в жизни нет смысла…