Проповедь Niksudу - и это вам совсем не аллилуйя

Настоящим представляется к всеобщему обозрению как рецензия на типа воспоминания «Молитва на чужом языке» некоего Niksuda Niksudovicha, пишущего о том, по его собственному определению, что его колышет. А что может еще так, уважаемый читатель, «колыхать», колебать, слегка, мерно качать, как не убаюкивающая колыбелька, люлька, в которой и предполагается находящимся в ней наш церковно-прикладной автор, он же Niksud. И будем к нему поэтому не столь строги, как хотелось бы. Как там у Макаревича из «Машины времени»? – Герои вчерашних дней! Ах вы, герои вчерашних дней! - Давайте будем снисходительны к героям вчерашних дней!
……………………………………………………………..........…...…
Вместо эпиграфа.

……………….I ne uidesh ti ot suda mirskogo,
……………….Kak ne uidesh ot Bozjego suda.

(A.S. Рushkin. «Boris Godunov»).
………………………………………………………………............…..
Можно было бы, конечно, и дальше продолжать в том же духе, в таком, в котором написан, к примеру, такой леденящий кровь пушкинский стих в качестве эпиграфа, предваряющий настоящий эпистолярный отрывок, в духе, так сказать, применения транслитерации, используемой, кстати, самим Niksud’ом для обозначения своего творческого имени и внося, тем самым, какой-то скрытый глубокий смысл, недоступный всем для понимания, и проявляющийся в признаниях того же Niksud’а о своих похождениях, описанных им почему-то на каком-то «чужом языке». Быть может, он писал его на языке транслитерации?
Не знаем. И если бы мы последовали этому транслитерационному принципу «по Никсуду» и далее, то могло бы создаться ощущение, почти такое же, как при чтении толстовского «Войны и мира», - будто опять находишься в салоне Анны Павловны Шерер… И может быть, тогда мысли, изложенные в первом варианте рецензии, могли бы получше дойти до ума, до сердца, до самых печенок транслитератора Никсуда, воспользуйся мы таким методом языкознания … Ведь этот, повторимся, транслитератор, этот наш «транс-» еще и кой-каких других экзотических направлений, а не только литературных, - этот борец за правду, за свободу совести, за права «меньшинств» изволил выступить в роли мелкого доморощенного цензора и уничтожил на своей странице аналогичную критическую заметку от «ограниченного» ( по В. Бенрату, тоже, кстати, «ограниченному» (то ли по-итальянски, то ли по-немецки)) скромного критика Ла Саля, тоже, кстати, человека с пером. Но тогда эта заметка предназначалась еще лично ему – хормейстеру-христопродавцу «семидневной выдержки».
 
И вот почему мы вынуждены переключиться с жанра литературной критики, построенной на основе диалога между критикуемым и критикующим в виде разбора и оценки литературного труда - на эпистолярный жанр в виде письма: меняются времена, меняется тактика. Как говорили в старые добрые времена: «Tempora mutantur et nos mutantur in illis» — времена меняются и мы меняемся вместе с ними. И, скорее всего, эта не аллилуйя предназначена уже не столько для самого нашего, выступающего хоть в чем-то в роли Бенвенито, но явно не Челлини, сколько для широкой русскоязычной публики и сделана она именно на языке русском, без применения в нашей речи всяких варваристических злоупотреблений.

Бенвенуто Челлини? Итальянец?
Да им тут, по нашему разумению, даже и не пахнет.
И нам, в свою очередь, представляется, что эти так называемые молитвы на чужом языке, но почему-то представленные широкой публике на обозрение именно на языке русском (т.е. русский язык для публикатора-грешника явно чужой. А какой язык - сразу возникает вопрос – для него является родным языком? – Тут может быть много гипотез, версий, догадок, предположений…), нам представляется, что идейным вдохновителем на написание данных откровений был никто иной как … Помните? Был такой шедевр под названием «Исповедь на заданную тему» автора, имя которого слишком известно в широких литературных кругах, чтобы его называть еще раз.
Так вот, рассматриваемые молитвы – это не что иное, как такой же антисоветский трёп (просьба не путать с понятием «троп» - словом, употребляемым в переносном смысле, когда как мы употребляем слово «трёп» именно в прямом толковании) в виде исповеди на заданную тему повзрослевшего малыша. Даже названия воспоминаний духовно близки – исповедь, молитвы… А нам говорят: Бенвенуто Челлини.

И вот наш молящийся читает из своего молитвенника: «Прожил я до сего времени без болей, без страданий. Жизнь, как говорят, мне улыбалась». Представляете, читатель, улыбалась! Еще бы не улыбалась, если благодаря строю, созданному Лениным-Сталиным, наш скромный церковный служитель получил великие социальные блага: счастливое сытое здоровое детство, прекрасное бесплатное высшее образование (а то и два), любимую высокооплачиваемую работу… Но, как оказывается, и этого безбедного существования «до сего момента» нашему «праведнику» было мало. Он мечтает: «Для полного счастья не хватало только высокой ограды из колючей проволоки и вышек с караульными». И вот, начиная уже с «сего момента», счастье вдруг в тишине постучалось в двери к избраннику по воле господа, услышавшего молитвы на понятном ему языке со стороны нашего псаломщика, - тут тебе и ограда появилась, тут тебе и вышки, тут тебе и другие разнообразные острые ощущения по божьей милости. Радуйся! И вдруг раздаются невнятные вопли типа: «Я пострадал за непонятное даже мудрецам дело». А ведь, как общеизвестно, самый лучший из мудрецов и вершителей судеб – это бог всемогущий и на все его воля, его воля, товарищ. Как там в Библии сказано? Наказания без вины не бывает – надо было вовремя разобраться со своими партнерами и не разбрасываться кое-чем как попало. А чтобы убедиться, так сказать, на своей шкуре в священной силе господней, посоветуем попробовать нашему кантору, самому свободному из свободных в одной из самых свободных стран мира, заиграть от рвущейся на свободу души какой-нибудь твист или фокстрот, джаз или рок-н-ролл на своем о’ргане во время проведения церковной службы или молитвы! Попробуйте, маэстро – а мы посмотрим, как вас спускают с лестницы взашей.

Но то, что было – то прошло. Давайте вернемся из прошлого на нашу грешную землю и заметим автору молитвы только уже не на чужом, а на русском, понятном ему с детства языке, словами одной из нянечек из его далекого счастливого дня рождения:
- «Что ж ты надрываешься, несмысленыш? Ведь родился ты под счастливою звездою в самой лучшей стране мира, где великий вождь товарищ Сталин заботился обо всех советских детях пуще, чем о своих собственных. Так что и тебе досталось от его любви».
Ему бы молиться на товарища Сталина, божьего помазанника, петь ему акафисты, слагать оды, как хотя бы Пастернак, Мандельштам, Ахматова, а он, грешник, пускается во все тяжкие…
Этого мало? Пожалуйста, на десерт, кушайте:
«От лица Русской Православной Церкви и своего выражаю самое глубокое и искреннее соболезнование по случаю кончины незабвенного Иосифа Виссарионовича Сталина, великого строителя народного счастья.
Кончина И.В. Сталина является тяжким горем для нашего Отечества, для всех народов его. Кончину И.В. Сталина с глубокой скорбью переживает вся Русская Православная Церковь, которая никогда не забудет его благожелательного отношения к нуждам церковным.
Светлая память о нем будет неизгладимо жить в сердцах наших. С особым чувством непрестающей любви Церковь наша возглашает ему вечную славу».
(процитировано обращение патриарха Алексия Первого к правительству СССР в марте 1953 года, - а это вам не какая-нибудь мелкая церковно-приходская сошка).
Вопросы есть? - Вопросов нет!
Так что все претензии, в случае чего, – к самому господу богу. И за это рецензирование – тоже.