Человек которому не до смеха. Главы 18-20

Глава 18.

Зима не принесла облегчения. По-прежнему экспедиция балансировала на грани закрытия, грозя выбросить на улицу многочисленный отряд геологов, привыкших к своему особому образу жизни, к тому же, не умеющих, да и не желавших учиться другим, более полезным для рыночной экономики профессиям. По-прежнему не выплачивалась зарплата, спустя рукава велась обработка полевых материалов, сворачивались темы изысканий, проекты и отчеты... Все разговоры велись на тему выживания предприятия, непонимания правительством исключительной важности геологии, как основы экономики всей страны, о зарплате и рухнувших надеждах. Начальство отмалчивалось, либо разводило руками. Мужики в туалете нервно курили, матерясь и многозначительно вздыхая, а женщины сидели с каменными лицами за рабочими столами в камералках и бухгалтерии, успев по десятому разу перемыть косточки и мужьям, и властям, совершенно забыв о собственных служебных обязанностях. Трудные времена принесли в некогда дружный, сбитый коллектив недоверие, подозрительность и обреченность...
Сергей не был, как все. Он один знал нечто такое, о чем не догадывались его коллеги. Странным образом, он нашел умиротворение, оставшись один на один со своей тайной, и даже был рад, что Витек и Юлька не восприняли всерьез его откровения. Напротив, ощущение собственной исключительности и причастности к великим открытиям будущего приподняло его в собственных глазах. Еще не совсем ясные желания завладели его помыслами. Все больше хотелось размышлять и мечтать, обрести независимость и возможность путешествий. Для этого нужны были деньги, но молодой человек, обуреваемый заманчивыми перспективами грядущих перемен, уже свершившихся в его голове, но еще не претворенных в суровую реальность, не мог более томиться в бесконечном ожидании лучшей доли. Скрытая, но мощная сила выталкивала его куда-то за пределы привычного круга общения и образа жизни, обещая новые впечатления, открытия и эмоциональные переживания.
Как-то на глаза Сергею попалась книжка иностранного автора под многообещающим названием: «Миллионы - под ногами!». Брошюра неожиданно захватила его и еще более укрепила в желании вытащить себя из болота бедности любыми способами. Крепче всего поразило Сергея утверждение автора о вреде стандартного образования, направляющего рядового обывателя по стезе раболепия перед законом, чиновником, хозяином и прочими властителями мира. Оказалось например, что скромность и терпимость являются крайне опасным заболеванием психики, несовместимым с бизнесом, а жадность и наглость, именуемые в книге расчетливостью и напористостью, преподносились как его основа. Экономические тезисы, иллюстрируемые схемами и диаграммами, так же были интересны своей доступностью и внушали уверенность в относительной простоте достижения материального благополучия. Кругом и всюду он стал усматривать многочисленные подтверждения тем выводам, которые были сформулированы в книге. Ее мог прочесть каждый, но Сергей Ложкин себя чувствовал так, будто ему одному открылись истина и потайная дорога к процветанию.
Как же раньше не рассмотрел он такого очевидного, понятного всякому работяге, закона суровой действительности? Одной фразой этот закон никак не формулировался, хоть убей! Но в его смысл включались многочисленные пословицы и прочие народные мудрости, такие как: «Наглость – второе счастье!», « Кто успел – тот и съел», « От работы кони дохнут», «Работа не волк - в лес не убежит» ( в том смысле, что можно не торопиться ее производить), «Кто везет, на том и едут», «Хочешь жить, умей вертеться», «В кругу друзей не щелкай клювом», «Человек человеку волк»... И так далее, и тому подобное... Собственно говоря, Сергей увидел картину жизни такой, какая она есть на самом деле, то есть без прикрас. Посмотрел вокруг себя не с сочувствием, а с подозрительным пессимизмом. Теперь, если он видел начальника геологоразведочной партии, хватающегося за сердце, то уже не испытывал к нему жалости, как раньше, раз и навсегда догадавшись о его пристрастии к алкоголю, но презирал за слабохарактерность. К чиновникам, греющим свои насиженные стулья в многочисленных учреждениях, появившихся на благодатной почве демократического попустительства, он перестал относиться с былым трепетным уважением, при встрече называя каждого из них про себя то боровом, то коровой, а то и вовсе крокодилом или гоблином. К проблемам учителей, врачей и прочих «ботаников» стал относиться скептически, ровно как и к своим собственным, резонно отгораживаясь сентенцией: «Каждый – кузнец своего счастья». С растущим раздражением он читал в газетах сообщения о бесконечных угрозах забастовок этих категорий граждан, которые обычно не начинались вовсе, либо превращались в никчемные однодневные акции протеста, позволяя властям и далее платить им нищенскую зарплату, закрывать школы, больницы и библиотеки...
Все эти перемены в философии мировоззрения Сергея Ложкина произошли довольно быстро, практически сразу же после того, как он почувствовал острую потребность разбогатеть и, тем самым, завоевать независимость от произвола начальства и бюрократии. Желание, конечно же, естественное для каждого индивидуума, однако следует разобраться, в чем тут дело?
Ну, во-первых, он жалел Юльку... Во-вторых и в-третьих, он ее все таки любил и мечтал осчастливить ее и детей материально. Впрочем, были и другие желания, связанные, например, с мечтами о путешествиях или о посещении знаменитых на весь мир музеев живописи. Но в них он не осмеливался признаваться даже самому себе. Однако главнейшей причиной его новейших устремлений послужило элементарное самолюбие и понимание того, что добиться к себе уважения и любви невозможно иным способом. Почему-то раньше Сергей недооценивал материальный фактор, полагая, как и всякий интеллигент, что счастье не в деньгах. Кардинально поменяв это мнение, Ложкин пришел к выводу о необходимости финансового успеха.
Вместе с наступлением весны, дух протеста в его сознании вырос до критической отметки. Не смотря «на мудрое и тонкое» разоблачение низких основ окружающего мира, в его голове была каша и полнейшее отсутствие каких-то бы ни было конкретных проектов. Днем он выглядел таким, как все, – озабоченным, задумчивым и хмурым, и это никого не удивляло в свете навалившихся на коллектив производственных трудностей. Но вечерами и ночами перед его глазами роились, сталкивались и внезапно самоуничтожались идеи то организации деревообрабатывающего производства, то строительства типовых дачных домов. Вырисовывались остроумные схемы операций с недвижимостью и торговлей автомобилями или планы создания коммерческой экспозиции художников народного промысла и живописи и т. д. Все это были не более чем пустые намерения, не подкрепленные реальными шагами. Единственное, на что решился Сергей твердо и бесповоротно, так это уволиться и приобрести свободу! Интуитивно он чувствовал неизбежность данного поступка, но готовился к нему трудно и долго. Он не искал поддержки со стороны жены или друзей, опасаясь выглядеть в их глазах идиотом, избегая преждевременных объяснений, и не мог не понимать рискованности своих действий, обрекая семью на еще большие финансовые затруднения. Однако изменить своей новой вере в себя и в прекрасное завтра был уже не в силах.
В середине марта он зашел в кабинет начальника экспедиции. Тот сидел, развалясь на мягком стуле лицом к двери и всматривался в экран компьютера, свернув губы трубочкой и насупив брови. Шеф слыл человеком не очень умным, не очень решительным и не совсем здоровым, но вопреки постоянным слухам об его уходе на пенсию, ожидания прогрессивной части коллектива все как-то не оправдывались. То ли он имел связи в Управлении, то ли был хитер и изворотлив, однако большинство склонялось к тому, что эта кандидатура по каким-то неведомым параметрам, скорее всего, устраивала вышестоящее руководство. Как говорил Андрей Андреевич, значительно указывая перстом в потолок: «Осторожность вышестоящего руководства суть непотопляемости нашего шефа. Как бы чего не вышло! Одним словом – суть...». В смысле живучести Владимир Семенович Суриков был подлинным профессионалом. Он расцветал во время наезда комиссий и начальства, являя собой образец бодрости и оптимизма, и уходил «в подполье» сразу же после их отбытия. С подчиненными держался сугубо официально и холодно, нередко даже грубо, поддерживая таким образом дисциплину и субординацию производственных отношений...
- Чего вам, Ложкин? - спросил Владимир Семенович, неохотно оторвавшись от компьютера, переводя усталый, натруженный, взгляд на посетителя.
- Вот... – Сергей протянул свернутое пополам заявление.
- Ну, ну! Посмотрим... И что же?..
Его взгляд приобрел отсутствующее, скучающее выражение:
- Будете требовать расчет? Учтите, денег в кассе нет.
Сергей подошел ближе и скосил глаза на экран компьютера, где в режиме «пауза» застыло изображение игры «шарики». Заметив это, Владимир Семенович как бы невзначай выключил монитор...
- А когда же будут? – упавшим голосом спросил Ложкин.
- Делаем все возможное... Однако вы должны понимать. В первую голову мы должны помогать работающим, а не сбежавшим...
«... с корабля крысам!» - ясно прозвучали в голове Сергея слова шефа, хотя тот дипломатично молчал.
- Мне семью кормить надо, - упрямился геолог.
- Ну, знаете ли! – перешел в контрнаступление начальник, заметно повышая голос, - вы, Ложкин, желаете и на хер сесть, и рыбку съесть?! Позвольте узнать, вы дописали отчет?
- Нет, но срок только через два месяца!
- Вот видите! Хотите поставить экспедицию на колени, а туда же – зарплата!.. Кто, по-вашему, будет завершать работу? Дядя? Завтра прибегут увольняться еще десять человек, наплевав на все свои обязательства, и что же прикажете делать мне? Думаете, за красивые глазки там, наверху, дают деньги?..
- Я лично этих денег не вижу уже пол года, - дерзил Сергей, чувствуя как кровь приливает к лицу.
- Понимаю, трудно. Но надо потерпеть, Ложкин! Учтите, уволитесь – пеняйте на себя! – начальник надорвал и швырнул бумажку с заявлением через стол.
- Идите и подумайте как следует... Возможно, на следующей неделе будет небольшой аванс...
И снова молодой человек явственно услышал непроизнесенную мысль Владимира Семеновича: «Тьфу, черт! Тянули меня за язык? Разнесет сопляк на всю Ивановскую, а мне отдувайся! Теперь придется ехать в область, делать вид... А откуда они возьмутся, эти деньги, кто-нибудь подумал? Вот же, придури замороженные!.. Ну, ничего – смотаюсь... Заодно справлю, наконец, Зинке этот, как его... караоке, что ли?..»
Очевидно, при воспоминании о внучке у ласкового дедушки потеплело на сердце и он невольно улыбнулся. Тут же, спохватившись, нахмурился:
- Ну, иди, Ложкин, иди...
Сергей сдержался, чтобы не наговорить грубостей, но выйдя из кабинета, запсиховал. Гневные слова и неприличные выражения в его голове наталкивались друг на друга, складываясь в целый обличительный памфлет. Однако произносить зажигательные речи, хоть и в уме, было поздно, поэтому Ложкин уселся за стол писать повторное заявление, в котором дал волю чувствам, обозвав начальника самодуром и приспособленцем одновременно. Не удержавшись, в конце сделал приписку: «А музыкальный центр с караоке, между прочим, продается у нас в городе – в магазине на Чехова!». Не перечитывая написанного, он ворвался к шефу, положил заявление перед его носом и гордо удалился, хлопнув на прощанье дверью...
Таким не тривиальным способом Сергей Ложкин получил таки долгожданную свободу, презрев шкурнические сомнения и страх нищеты, и остался наедине с тяжелыми сомнениями относительно того, как поступить в дальнейшем.
Имелись два варианта развития событий: пойти домой и во всем признаться Юльке, либо отправиться к Витьке, чтобы выпить с горя (или со счастья?) и закусить. Ничего другого на ум как-то не приходило, поэтому ноги понесли его к Булавину. Того дома не оказалось. Сергей с грустью вспомнил о том, что у друга в типографии аврал – срочный заказ. Потоптавшись у подъезда, он все же не решился идти восвояси сразу и отправился бродить по вечернему городу, дабы в уединении с самим собой составить некий план действий.
Подумать следовало – и было о чем. Неприятный статус нищего, безработного и несостоятельного отца семейства не могли не отразиться на ходе его мыслей в виде холодного, отрезвляющего душа. Как-то неожиданно перед ним возникла вполне конкретная задача, не терпящая отлагательства, и заключалась она в немедленном поиске источника существования. Радужные мечты на долгосрочные проекты отметались автоматически. Поиски работы по роду профессии представлялись не логичными и бесперспективными. Оставались только лишь мелкий бизнес да копеечная коммерция, типа торговли семечками. Более всего его привлекала живопись и торговля собственными пейзажами, которые, по мнению близких знакомых, получались у него совсем неплохо. Данный симбиоз творчества и коммерции вполне его устраивал, если бы не глубокие сомнения в достойной прибыльности этого дела.
Прогуливаясь по главной улице города, Сергей с интересом вглядывался в вывески и фасады магазинов, фирм, фирмочек и киосков, размышляя на новую для себя тему – сколько все это может стоить? Он замечал такие подробности, на кои раньше никогда не обращал внимания. Каждая деталь интерьера, отделки стен зданий и тротуаров, окна, двери и прочие элементы, все это под пристальным взглядом бывшего геолога превращалось в цифры и суммы, которые все более его удручали. Получалось, что для накопления денег на какой-нибудь заштатный магазинчик ему понадобилось бы продать тысячу своих картин!.. Впрочем, подсчет он производил весьма условно, и это хорошо, ибо реальные затраты, на самом деле, удивили и совсем бы его не обрадовали своими настоящими заоблачными величинами...
В большом, красивом продуктовом магазине, куда он зашел погреться и поглазеть на цены, его заинтересовала молчаливая кучка народа, тусующаяся вокруг двух удлиненных параллелепипедов, поставленных «на попа». Это оказались игральные автоматы, установленные недавно. Основную массу играющих и любопытствующих составляли пенсионеры и школьники. Благочестивые бабушки и в меньшей степени дедушки дожидались своей очереди, просовывали трясущимися руками в щель несколько монет... Посетовав на неудачу, отходили в сторонку, чтобы покопавшись в потайных карманах и сумочках, извлечь драгоценную купюру и обменять ту на вожделенные металлические кругляши в кассе. Затем они дисциплинировано вставали в хвост очереди и впивались глазами в мелькавшие на табло цифры и аляповатые изображения овощей и фруктов... Молодые люди и пацаны были более разговорчивы и развязны. Они сновали вокруг с деловым видом, но и в их глазах горел плохо скрываемый огонек алчности.
 Спустя пять минут пребывания Сергея в зале магазина, раздался характерный громыхающий звук ссыпающихся монет, и мгновенно вся заскучавшая было толпа народа сжалась в тесный клубок и затихла. Ложкин тоже не удержался и вытянул шею, в надежде разглядеть выигрыш. Краем уха услышал горячий, возбужденный шепот: «У, деду повезло! Тыща, не меньше!». Сергей испытал нечто вроде азарта и машинально пошарил по карманам, в которых давно гулял ветер. Обнаруженная в джинсах завалявшаяся мятая десятка выглядела настолько жалко, что молодой человек неожиданно для себя отдал ее заросшему щетиной мужику-побирушке, торчавшему за стеклянной дверью, в холодном «предбаннике» гастронома, напялив на глаза драную заячью шапку. Тут же закурив, Ложкин сказал, обращаясь то ли к нищему, то ли разговаривая сам с собой:
- Во, дела! Старики-старушки, ушки на макушке... А говорят, бедно живут!..
Бомж, до того изображавший уныние и скорбь на морщинистом личике, встрепенулся и вдруг ощерился ехидной улыбкой, сверкнув из-под шапки лучиками голубых глазенок:
- Дурачье, потому и бедные! Щас пенсию продуют и того... А мне рублик дадут - и то хлеб!..
Голос у него был чистый и располагал к беседе.
- И че, выигрывают часто? – спросил Ложкин.
- Бывает... Но не впрок. Обычно, спускают все. Соображалки, видишь, не хватает... Но мне подают малость, не обижают... А ты чего, тоже хочешь попытать? Не, паря, ты здеся не играй - обманут!..
- Да кто ж обманет-то? Это ж железяка!
- Ее человеки сделали, - мудро произнес бомж, - им тоже кушать хочется. Давеча бабка пять штук сняла, народ и повалил. А энти – хлоп!.. Чего-то там подкрутили - и снова в дамках! Голова варит - у них-то!..
- Неужто, так и дурят нашего брата? – искренне удивился Сергей.
- А ты не лезь, коли тямы нету! – резонно заметил мужик. – Я-то тута не играю, выгоды нету. А вот в «Огнях ночи» – там можно!..
- Ты?!. Чего-то я не понял! Ты что же, посещаешь казино?
- Да так... – замялся мужик – захожу иногда за ручку подергать. Не, в карты и рулетку – не мое!..
- Ну, ты даешь, блин горелый! И как успехи?
- Я те вот чего скажу, паря... Если хочешь попытать - дуй туда! Правда, там все для своих - трудно попасть, но можно. Хошь, я тебя с Григоричем сведу?
- А это кто такой?
- Да швейцар тамошний. Человек хороший, меня не обижает. Сунешь сотку и станешь ему товарищем...
- Лихо!.. – Сергей с нескрываемым любопытством разглядывал прикид бродяги, задумчиво затягиваясь сигаретным дымом.
- Слышь, мужик, - вдруг сказал он, - у тебя выпить нету?
- Да чего ж, сообразим! – подивился бомж и расплылся в еще большей улыбке, обнажив редкие, желтые зубы.
Бомж оказался вовсе не бомжом, обитая в собственной квартирке на первом этаже панельного дома, расположенного напротив магазина.
- Жинки пять лет, как нету, - предупредил мужик, заводя гостя в хату, вполне прилично обставленную мебелью, хотя и ветхой.
В помещении пахло по стариковски или, вернее сказать, по холостяцки, было не прибрано, зато тепло и до обалдения уютно. Степан, так звали хозяина, переоделся в чистое, побрился и преобразился совершенно, превратившись в не очень пожилого, щуплого мужчину с добрым лицом и лучистыми глазами.
- Ты сам-то шибко не переживай, - говорил он, доставая из старенького холодильника «Бирюса» бутылку мутноватого самогона, - молодой еще, наверстаешь! Мне-то уж все нипочем, пристроился тута на работенку непыльную... На жизть хватает, да и недалеча... Притерпелся.
- С чего ты взял, что я переживаю? – запротестовал Сергей и расправил плечи. – На лбу написано?
- О-хо-хо, Сережа! Да разве ж стал бы ты толковать с голодранцем, кабы не печаль какая? Человека по походке определить запросто, а уж по разговору!.. Мне-то че делать, покедова стою? Наблюдаю!..
Степан нарезал соленых огурчиков, соленого сала и ржаного хлеба. Разлил по стаканам самогон, наполняя тару на треть.
- Самоделку-то потребляешь? – участливо спросил он, заглядывая Ложкину в глаза. – Из верных рук взята, не обидишься. Сам-то я водку не пью, голова от нее болит. А от ентой – одно просветление!
- А, все равно!.. – махнул рукой молодой человек и опрокинул содержимое стакана в рот не чокаясь.
- Ну и правильно! Полегчает, - согласился Степан и последовал примеру гостя.
Забрало Сергея после третьей. Язык еще не развязался, зато собеседника он слушал теперь с большим участием, немало удивляясь разнообразию проявлений жизни в тихом и давно изученном, казалось бы, городе.
- Я-то сам строитель, - делился тот перегоревшей жизнью, - прорабом был, ага! Котельную четвертую знаешь? Три года возводили, а сдали вовремя! К сентябрю... Это потом уже – началось!.. Строить ничего не строят, только рушат, а говорят – перестраивают! Тепереча и котельную закрыли... А чего? Хорошая, красивая была котельная...
Он на минутку пригорюнился, искренне огорчившись людскому неуважению к главному детищу его трудовой деятельности, до поры до времени остававшейся в его глазах грандиозным символом прежней, радостной страны и собственного благополучия.
- А после уж – старый стал, халтуркой все перебивался. Ну, и это дело - тоже... – он постучал по петушиному кадыку. - Нинка, жинка моя, как померла от цирроза, так я завязал... Стал богу молиться, у церкви подаяние просить. Да и свыкся...
- Церковь далеко, а ты здесь - в гастрономе?..
- То-то и оно. Шибко далеча таскаться, да и конкуренция там...
- Слышь, Степа, мне вот всегда хотелось полюбопытствовать: много ли подаянием можно заработать? Говорят всякое...
- По разному... Мне-то хватает. И за квартирку, и за энергию заплатить. И покушать... Кабы не «трясогузки», так подкопил бы чего...
- Кто это – «трясогузки»?
- Вован с ребятками, кто ж еще? Дань дерут, а когда и по морде настукают. Вон, видал, зубьев вверху нету? Они, родимые!..
- Рэкетиры, значит?
- Ага, они самые... Менты-то не трогают и то ладно...
- Дети есть у тебя?
- Эх-хе... Были, да сплыли. Одного в тюрьме убили, другого – в армии...
Сергей помолчал, потом спросил:
- Потому и пить снова стал?
- Да не... – отозвался Степан, - после уже... Квартиру у меня вознамерились отмести, а я им – во!
Он показал кукиш и поводил им в воздухе перед носом воображаемого противника.
- За долги, что ли? – догадался Ложкин.
- Да нет же, говорю! – осерчал Степан, кося нетрезвым взглядом. - Вован с ребятками. Документик подписать заставлял, гнида! Каждый божий день являлись, голуби. А я нажрусь - и во им!...
Процедура с кукишем повторилась в точности.
- В ментовку надо бы, - сказал Сергей, выпивая очередную порцию горячительного.
- Упаси Бог!..
- И чем дело кончилось?
- А ничем, Сережа. Уплатил я Григоричу штуку, тот и попросил добрых людей... Вован-то про хату не вспоминает, да только меня не забыл. Думаешь, по своей воле я от церкви дернул? Да мало ли еще откедова?..
- Расклад понятен, - кивнул Ложкин, переходя на бодрый голос, - но не будем о грустном, Степа! Скажи-ка лучше, чем ты занимаешься в свободное, так сказать, от работы время? Ты знаешь, что такое хобби, а?..
- Обижаешь, Сережа. Я песни пою!
- Ты? Да не свисти, мужик!
Степан принес гитару и дал гостю:
- И ты спой – полегчает-то на душе небось?
- Вот это да! Как ты узнал, что я могу на ней?..
Мужичок пожал плечами и улыбнулся:
- Человек хороший...
Сергей тронул струны и дурашливо проговорил: «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла...»
Степа терпеливо дослушал песню до трагического конца и отобрал инструмент:
- Я-то песни все больше душевные люблю... «Черный во-о-орон, что ты вье-о-ошься, над моею головой?..»
Голос лился неожиданно чисто и звонко, выделывая замысловатые коленца, нисколько не сбиваясь с верной тональности. Самое поразительное было в том, что Сергей и сам любил эту песню, приберегая ее всегда к подходящему настроению. Сейчас оно было именно таким, и Степан словно прочитал его мысли...
Через два часа хозяин крепко спал на продавленном диванчике, заложив маленький кулачок под щеку.
Сергей засобирался. Честно говоря, уходить ему вовсе не хотелось, но заставлять Юльку волноваться он не имел права. От выпитого самогона и спетых песен добавилось уверенности и оптимизма, а потому растаял страх перед неприятными объяснениями с женой. В конце концов, неужели он не способен найти с нею общий язык? Нужно просто набраться терпения!
Покидая гостеприимный дом, Ложкин оставил записку, нацарапав на клочке старой газету короткую фразу: «Буду должен!».

- Веселишься? – холодно спросила Юлька, скользнув по лицу мужа острым взглядом. - Давай! Давай! Чего теперь остается?..
- Ты уже знаешь?..
- А разве это секрет? Ну, и что же дальше? Будем жить на мои три тысячи?..
Она выговаривалась, а Сергей отворачивался, храня достоинство.
- Чего ты молчишь?! – в отчаянии восклицала девушка и сама замолкала в немом ожидании.
- Так продолжаться больше не может, Юля, разве не понимаешь?.. – он отвечал тихо и этим раздражал супругу вдвойне.
- Мама дорогая, революционер отыскался! Хорошо, объясни, на что мы будем жить? Сейчас сядь и объясни!
Сергей разделся, прошел на кухню, прикрыв двери в детскую, и уселся за стол.
- Не кричи, пожалуйста, - сказал устало, томно прикрывая глаза, - детей разбудишь... Бизнесом займусь... В крайнем случае, другую работу подыщу.
- Ты – бизнесом?! – Юлька прямо взвилась. – На какие шиши?.. Работу он найдет! Какую, интересно? Вон, нянечки в больницу требуются, уборщицы... Пойдешь? Нет, мы же гордые!..
- Что ж, по-твоему, я совсем ничего не умею? – обиделся Ложкин. – Я, может быть, картины буду писать, чем не дело? Потихоньку, полегоньку - и все образуется...
- Ну, вот что!.. У нас двенадцать тысяч долгов. Как хочешь, так и объясняйся с кредиторами. Это раз!.. Во-вторых, у меня и копейки не проси – не дам! Живи, как хочешь... Я лучше Светку с Дашкой накормлю, чем тунеядца-мужа!..
- Мне уйти?
Юлька осеклась, растерялась, наморщила лобик и смахнула слезу. Поднялась и направилась в спальню, уронив напоследок:
- Как знаешь...
Сергей вновь оделся и вышел на пахнущий талым снегом воздух.

По тому, как встретил его Витька, он понял, что тот не один. Они разговаривали полушепотом в коридорчике.
- Я с работы уволился, - сказал Сергей и вопросительно глянул в сторону комнаты.
- Да ты что?! – восхитился Булавин. – И куда теперь?
- Не знаю... Ты, помнится, хотел бизнесом заняться? Я готов!
- Так сразу? – удивился Витька. – Надо подумать... Слушай, Серый, давай завтра вечерком, а?.. Нет, лучше в воскресенье. У меня сейчас в типографии завал – не продохнуть. Приходи, покумекаем.
- А сегодня нельзя?
- Да устал я чего-то... И это... не один я...
- Вижу... Переночевать у тебя - никак?..
- Опять поругался? – Булавин замялся. - Ты бы это...
- Понятно... Послушай, Вить, ты насчет бизнеса – серьезно? Или так?..
- Мне зарплату подняли, понимаешь... Машину новую приобрести грозятся... Может и не стоит?..
- А! Ну, тогда конечно!..
Сергей переминался с ноги на ногу под тягостное молчание. Он хотел было пожаловаться другу на то, что его прогнали из дому, но посчитал это лишним.
- Ну, ладно, - бодро сказал он, - пойду мириться!
- Вот это верно! – обрадовался Витька и охотно протянул руку для прощания.
Перед уходом Ложкин попросил взаймы сто рублей.
  Однако домой он возвращаться не собирался, а на Булавина затаил крепкую обиду, ощущая себя всеми брошенным и крайне несчастным.

Будто и не уходил никуда Сергей из квартиры Степана.
Последний по-прежнему почивал на диванчике, не меняя положения своего щуплого тельца. Входная дверь оказалось беспечно открыта, и Ложкин подумал о том, что сон хозяина квартиры потому крепок и безмятежен, что в жилище не было ценных вещей, и сам Степан принадлежал к миру поистине свободных граждан, не обремененных заботами о собственном имуществе. Главной осязаемой ценностью была сама квартира, дававшая тепло и уют, но это сокровище унести было нельзя.
Он был рад, что Степан не обнаружил его отсутствие, и устроился в кресле, погасив свет и возложив ноги на стул. Чтобы не озябнуть, Сергей прикрылся курточкой и мгновенно согрелся. В темноте чуть светился фиолетовым только прямоугольник окна, занавешенный вытертым, почти прозрачным ситцем, иногда освещаемый светом фар проезжающих по улице машин. Ему стало хорошо и спокойно. Странным образом, именно здесь Сергей не опасался быть непонятым, мог расслабиться и неспешно размышлять, под мерное сопение Степана. Атмосфера, окутавшая его в этот миг, напомнила то жутковатое одиночество детской комнаты, когда он, будучи мальчишкой, лежа ночью в кровати, зачарованно наблюдал за бегущими от стены к стене белыми бликами, придумывал себе всякие небылицы и точно знал, что завтра будет новый день, в котором будут и мама с папой, и школа, и футбол, и много хорошего, чего стоило ждать. Ночная комната и окно в его памяти ассоциировались со счастливой детской жизнью, став со временем ее символами. Они обещали прекрасное завтра и дарили надежду!..
Засыпая, он и не предполагал, что квартира эта станет его домом на достаточно долгий период, правда, отдадим должное, тогда он вообще ничего не загадывал наперед.
Вот так, в течении одного дня, жизнь Сергея Ложкина совершила крутой вираж и покатилась в каком-то ином, перпендикулярном направлении...

Глава 19.
 
Неделю спустя Степан предложил:
- Давай-ка, Сережа, поди-ка ты поработай к Коляну. У него грузчик захворал, так ты пока за него... А далее присмотришься. Я-то не гожусь, а ты-то сдюжишь! Да ты не боись, работенка там не шибко пыльная, зато при бабках будешь мало-мало. Где, чего прихватишь... Тебе занятие, да и в хату прибыля!..
Ложкин согласился и очень скоро втянулся в новую для себя атмосферу полу рабочей, полу торгашеской среды.
Колян оказался старшим грузчиком в том самом магазине, где стояли новоиспеченные игровые автоматы. Это был невысокий крепенький мужик с вечно синим носом и весьма скверным характером. Командовал он тремя помощниками, распределяя их по рабочим местам и обладая над ними безграничной властью, куда большей, чем заведующая или сам хозяин гастронома. Он же выплачивал рабочим еженедельное жалование, руководствуясь только лишь своими собственными соображениями, когда наказывая нерадивых, а когда и премируя добросовестных. Происходило это оттого, что все грузчики, кроме самого Коляна, на работе официально не числились.
Работа действительно оказалась не трудной, хотя и требовала постоянного присутствия, и сводилась к простецкой формуле: «принеси – подай». Трудовая деятельность в подсобных помещениях магазина, укрытая от людских глаз, пришлись Сергею по вкусу. Не то, чтобы он был в восторге от своего стремительного превращения в пролетария, скорее, все это позволяло ему, с одной стороны, отвлечься от невеселых мыслей, а с другой, в свободное время размышлять и обдумывать планы своего воскрешения из пепла.
Степана он не обижал, наоборот, стал относиться к нему, как к равному. Постепенно привык к его нетривиальному образу жизни, а поступив в грузчики и вовсе уравнялся с ним по своему социальному положению. Иногда Сергей очень удивлялся, насколько быстро адаптировался к новым условиям проживания. Это его не пугало. Внутренне он был убежден, что из этой среды сможет легче стартовать в единственно возможном направлении – вверх. Вниз, как ему казалось, падать было некуда.
На третий день знакомства Ложкин во всех подробностях поведал Степану о своих снах, рассказав также всю прочитанную им историю Георга Левина. В ответ услышал что-то про «третий глаз» и «божий дар». Понял, что не очень-то впечатлил Степу своим повествованием, ибо тот слышал от старух-прихожанок и не такое. Его больше заботили внешние, осязаемые проявления жизни, такие как наличие или отсутствие в хате еды и спиртного, а также жизненные перипетии постояльца, к которым он относился с великим сочувствием.
- Эка как человека долбит! – сокрушался он, имея ввиду Сергея, но вовсе не себя. – Жинка есть, детки здоровы, чего еще надомно? Ну, ничего! Поживи-ка, Сережа, охолонись!..
- Оно полезно, - соглашался бывший геолог, - чтоб жизнь медом не казалась! Да?
- А чего? – скрытно обижался Степан, - разве ж, тебе у меня плохо?..
Из чего Ложкин заключал, что является гостем желанным. Этого было вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя комфортно.
Выбрав момент, он забрал кое-какие необходимые вещи из дома. Для Юльки оставил записку, где просил о нем не беспокоиться, обещая в недалеком будущем поправить материальное положение семьи и вообще наладить дальнейшую жизнь. В это он сам верил свято! Проблема состояла лишь в том, что и по прошествии месяца определенного плана разрешения ситуации, в которой он оказался, по-прежнему так и не сложилось...
Каждый из дней, проведенных в новом пристанище, заканчивался небольшой попойкой. От продолжительного запоя Сергея спасало лишь то, что Степан отключался после второй же порции спиртного, а пить в одиночку Ложкин как-то не привык. Частые возлияния, случавшиеся и на работе, незаметно превращали его бренное существование в цепочку не зависящих от него самого случайных событий.

 Апрель выдался щедрым на сюрпризы. То снегу навалит по пояс, то реки талой воды потекут по всей ширине улиц, а то мороз ударит такой, что весь город превращается в один сплошной каток...
В слякотный субботний вечер Сергей возвращался с работы в прекрасном настроении. В кармане приятно шуршали купюры, врученные ему Коляном за прошедшую неделю, и заработок был не мал. В экспедиции за эту же сумму ему бы пришлось сначала работать месяц, затем ждать получки - еще три... Опомнился уже у калитки собственного дома. Это было настолько неожиданно, что он растерялся. Ноги сами принесли туда, где осталось его сердце. Зайти внутрь не решился. Поглазел в занавешенные окна, покурил в отдалении, хоронясь в тени забора, словно партизан, да и засобирался обратно. Воровато оглядевшись, сунул свернутые трубочкой деньги в замочную скважину и вознамерился исчезнуть с чувством исполненного долга.
Что-то его остановило, будто пригвоздив к месту. В желтом прямоугольнике окна кухни, выходящем на улицу, вдруг мелькнула мужская тень, в которой невозможно было не узнать силуэт Витьки Булавина. Тут же слух уловил родной и знакомый смех жены...
Его охватили обида и злость! В одну секунду все существо оборвалось в ледяную пустоту. Почти забытое чувство ревности затмило все другие его помыслы.
Ложкин побрел по скользким, заледенелым тротуарам в обратный путь. Миновав пару кварталов, встряхнул головой и устыдил себя за минутную слабость. Попытался успокоиться. Что, собственно, произошло? Глупо и смешно было бы представить Юльку и Витьку вместе! Даже в присутствии Сергея они не могли найти общего языка... Но колкая заноза засела крепко. Он растирал лоб, отчаянно выдумывая ответы, которые сам себе задавал, и много курил. Наконец, у подъезда пятиэтажки остановился, смачно выругался вслух и махнул рукой, словно отметая от себя тягостные мысли. «Дурак! Просто дурак!»...
Час был поздний, но Степана дома не оказалось. Это показалось Сергею необычным и тревожным. Переодевшись, он отправился к гастроному. Отношения свои с нищим он не афишировал, поэтому у продавщиц справился о нем невзначай. Оказалось, тот покинул «рабочее» место еще днем. Пришлось идти к казино, где иногда бывал Степан, уповавший на крупное подаяние от какого-нибудь везучего клиента.
Ложкин уже был знаком с Юлием Григорьевичем - вышибалой казино. Человеком тот был молодым и мощным, обладавшим квадратной челюстью и грозным, туповатым взглядом.
- Не присутствовал блаженный, - писклявым голосом ответил швейцар, почему-то не глядя Сергею в глаза.
- Странно, пропал куда-то! На него не похоже, - пожал плечами Ложкин, но расспрашивать далее не стал.
- Зайди - поиграй, - вдруг предложил Григорьевич тоном, напоминавшим приказ.
Подивившись необычному поведению швейцара, Сергей прошел в зал игровых автоматов. Народу было немного. К нему моментально подплыла барышня, облаченная с иголочки в сине-белую униформу, мило улыбающаяся и тактично сдержанная:
- Желаете приобрести жетоны? К вашим услугам свободные игровые компьютеры, бар. В верхнем зале вас ожидают покер и рулетка. Вход бесплатный...
- Спасибо, - он вытащил из кармана мятые пятьсот рублей и протянул их девушке.
- В кассу, пожалуйста, сэр. Если пожелаете, я объясню правила игры.
- Благодарю, я знаю...
Через пять минут Сергей подозвал барышню и попросил помощи. На карточке, прикрепленной к лацкану жилетки, он прочитал ее имя.
- Светлана Игоревна, - сказал он нежно, тщательно выговаривая отчество, - будьте добры, научите меня выигрывать!
- Вы первый раз? – не удивилась девушка, привычная к заигрываниям клиентов.
- Нет. Но именно с вами, я думаю, мне повезет!
Она невозмутимо закинула жетон в приемную щель автомата и заученным текстом, без запинки и остановки проговорила:
- Этот простой вид покера не предусматривает джокеров. Игра начинается с выбора размера ставки. Минимальная ставка – один жетон, максимальная – пять. Выигрышными являются различные комбинации карт. Наименьшая – пара картинок, наивысшая – королевский флэш...
Сергей заслушался и залюбовался, глядя на точеный профиль девушки и ее длинные, холеные пальчики с перламутровыми ноготками.
- Простите, не совсем понял?..
Следующий жетон полетел в щель.
- После того, как выпали карты, можно заменить некоторые из них. Ну, вот пожалуйста, повезло! У вас три дамы.
- И много мы с вами выиграли?
- Три жетона, - она повернулась и ослепительно улыбнулась. - Вы можете удвоить выигрыш, поставив на черное или красное.
- Давайте!..
- Вы снова выиграли!
- Почему же я? – запротестовал Сергей. – Везет-то вам! Продолжаем!
На экране мельтешили красные и черные масти, дамы, тузы и шестерки. Светлана Игоревна беспечно надавила кнопочку:
- К сожаленью - проигрыш... Желаю удачи, сэр!..
Она вновь улыбнулась и отошла к очередному посетителю, ступая словно профессиональная манекенщица, небрежно и лихо покачивая бедрами. Ложкин в восхищении обвел глазами соблазнительный ракурс и повернулся к экрану...
Игра проходила с переменным успехом, но через полчаса Сергей обнаружил существенную недостачу жетонов. Оказывается, медленно и верно те все же перетекали из его кармана в ненасытное чрево игрового автомата. Это заставило его напрячься и сосредоточиться. Он собирался дождаться очередного выигрыша и на этом закончить игру. Он надеялся еще разок пообщаться со Светиком...
Но тут случилось одно неприметное для окружающих происшествие, которое весьма возбудило молодого человека и вынудило его на время забыть обо всем.
 Он поставил максимальную ставку. Тут же выпала пара тузов. Решил во что бы то не стало доиграть партию до конца, пытаясь угадывать масть, тем самым с каждым разом удваивая выигрыш...
Собрав волю в кулак, Ложкин до боли в глазах всматривался в быстро мелькавшие на экране монитора карты, чутко держал палец на кнопке, выбирая удобный момент. Удача ему улыбнулась: дважды он ставил на черное и оба раза увеличивал выигрыш вдвое...
Встряхнув головой, Сергей пуще прежнего сосредоточился. Ему показалось, что скорость чередования карт снизилась... И вдруг он услышал гул в голове и ощутил необычайную легкость тела. Послышался едва различимый щелчок... Пиковый король на мгновение застыл на месте! Одной доли секунды хватило Ложкину, чтобы нажать клавишу «черное». Получилось! Он оглянулся, не веря в реальность свершившегося события. Неужели машина подчинилась его воле?.. Посидел, успокаивая дыхание, и продолжил эксперимент...
 Сердце бухало в груди... Стоило большого труда, чтобы достичь нужной концентрации и вновь добиться стагнации работы программы. Снова щелчок: бубновая восьмерка зачаровано замерла под цифрой «восемьдесят»!.. Невероятно! Сергей вытер со лба пот и попытался взять себя в руки... Пальцы руки настолько дрожали, что Ложкин опасался допустить ошибку при нажатии заветной кнопки. Но и в третий раз все прошло удачно!.. Выигрыш составил сто шестьдесят жетонов или восемьсот рублей. Сам по себе, результат не являлся столь уж значительным. Не сумма, но необычность способа ее обретения давала Сергею все основания для оптимизма и сулила в будущем невообразимые перспективы!.. Он не совсем понимал, что именно происходит, но с первой же секунды подумал: феноменальная способность управлять своим биополем ему дарована вместе с посланием Георга Левина!..
Поменяв жетоны на купюры, он легкой, почти парящей походкой, направился прямиком к Светлане Игоревне, обхаживающей какого-то седовласого хмыря.
- Вы принесли мне удачу, - едва сдерживаясь, сказал Сергей, - разрешите отблагодарить вас? – он воровато протянул деньги.
- Не положено, извините, - все так же невозмутимо ответила девушка, не удостоив молодого человека взглядом.
- Ну, хотя бы, угостить вас коктейлем?..
- Извините, нет, - она деловито, по-прежнему грациозно и неторопливо направилась через весь зал к очередному посетителю, заманчиво двигая бедрами под синей форменной юбкой. Ложкин несколько растеряно и скованно засеменил следом.
- А если я приглашу вас... куда бы вы хотели?
- Куда я хожу, вам не по карману!
- Неужели? – обиделся Сергей. – А если средства найдутся, пойдете?
Она неопределенно пожала плечиком и ласково заговорила с клиентом...
Через минуту Ложкин вновь восседал на высоком стульчике перед тем же экраном монитора, вперив в него хмурый, холодный взгляд.
В соответствии с избранной тактикой, он терпеливо дожидался фул-хауза, флэша, стрейча или, на худой конец, трио, справедливо рассчитывая потратить свои биоэнергетические силы наиболее эффективно. Играл он по максимуму. Поставленная цель и острое желание завоевать доверие Светланы Игоревны заставили-таки его по настоящему сосредоточиться. Это принесло впечатляющие плоды. При обмене трех карт Сергей получил пару королей к имевшимся двум. Покер!.. Теперь он знал, как заставить автомат подчиняться своему биополю, и достаточно легко многократно увеличил выигрыш... Скоро четыре тысячи жетонов до верху заполнили приемный бункер, вызвав в зале легкий ажиотаж. Еще бы! За десять минут счастливчик сорвал банк в двадцать тысяч!..
- Поздравляю, сэр! Хотите играть по крупному? – взгляд Светланы Игоревны сделался внимательным, улыбка обворожительной.
- Ну, нет уж! – покачал головой молодой человек, победно ухмыляясь. – Я думаю этого хватит, не правда ли?.. Я приглашаю!
- Хорошо! Завтра вечером, в «Аэлите», - она капризно наморщила носик и добавила: - противный!.. – и снова удалилась, не сказав более ни слова.
С лихорадочным блеском в глазах покидал Сергей казино. Прощаясь с швейцаром, он вдруг вспомнил об истинной цели посещения заведения. Вынув из кармана фиолетовую купюру, спросил:
- Ничего не припомнил, Григорич?
Громила «сфотографировал» гонорар и призадумался, придерживая открытой входную дверь. На его лице отразилась внутренняя борьба, ему не свойственная. Это-то и озадачило Ложкина. Он и так, не задумываясь, вознаградил бы Юлика, но сейчас неожиданно понял, что тот имеет «за пазухой» некую важную информацию...
- Ступай, парень, не лезь на рожон! – выдавил швейцар, впервые в жизни отказываясь от вожделенных чаевых. - Я человек маленький, место свое знаю!
- Ты – маленький? Я бы так не сказал!.. – при этих словах на свет божий была извлечена еще одна ассигнация...
- Конечно, Степан – мужик не плохой, хоть и блаженный... – засомневался громила, но лишь на мгновение. - Ладно, иди за мной!..
Они проследовали в гардеробную, где вышибала погрозил пальцем-сарделькой перед носом Сергея:
- Я тебе ничего не говорил, понял? Пикнешь где – закопаю!
- Базара нет, Григорич!.. – поклялся Ложкин.
- Ну, так слушай сюда! Был твой Степа, был... Я ему позволил тут поторчать - за половину навара. Ну, как всегда... После уж глянул: его нет! Я уж думал - смылся болезный. А тут, Русик подруливает. Говорит, мол, про Степу этого – ни слова! Чего ж, спрашиваю, такого? А он кувалду свою мне в харю тычет и говорит: мол, забудь - и все тут!.. Ну, ты понял, парень? Учти!..
- Кто такой, этот Русик?
- Да ты че, в натуре?! То ж начальник охраны нашей, Руслан Мансурович! Не слыхал? Мой тебе совет: жить хочешь – не суйся!
- Все?
- Что знал!.. За бабки благодарствую. А теперича иди вперед, я уж после...
- Погоди... Что ему надо от Степана?
- Откуда мне?.. Слыхал, я блаженного отмазал от Вована?
- Ну?
- Тогда как раз Русик и помог. А вчера глядь – базарят меж собой, как кореша. Чего-то мутят!..
- Где видел-то?
- Здеся, где ж еще? Вона, в баре горилку цедили... Вован частенько тут отирается. Любит в картишки перекинуться, боров!..
- Вижу, не любишь ты его. Кто он такой, вообще?..
- Фраер! На него, урода, даже шеф, Рахим Мансурович, зуб имел. Но тот отмазался, не знаю как...
- В последнее время Вован заходил в «Огни...»?
- Да, каждый день!
- Где еще можно его найти?
- Ну, в «Аэлите», конечно, - там тоже играют... На Советском – в китайском «Фонарике»... А где проживает - не ведаю... Ты сам-то - русский, парень?
- Да... русский! - кивнул Сергей, - а что?..
- И русский язык знаешь, и жить, поди, хочешь?
- Намек понял, не дурак!.. Ладно, спасибо!..
Он вышел в темную, безлунную ночь и закурил.
Его собственные проблемы, связанные с материальными затруднениями, практически разрешились, благодаря неожиданной, но закономерной, как ему представлялось, удаче. Тем больше усилилась тревога за Степана. Оставалось только гадать... Учитывая состав заинтересованных лиц, одно было совершенно ясно: дело пахло керосином, притом очень мерзко. Вероятно, виной всему был пресловутый квартирный вопрос!..
Сергей достал ключ от Степиной квартиры и в раздумье подкинул его на ладони. Через минуту он поспешил в круглосуточный магазинчик, где по его воспоминаниям, кроме сигарет, пива и прочей ерунды, продавались наборы немецких кухонных ножей...
Слабая надежда на то, что Степан окажется дома, не оправдалась. На спинке стула сиротливо висел его домашний костюм, зато рабочая одежда отсутствовала.
Сергей закрыл дверь на ключ, накинул на петлю толстый стальной крюк, предусмотренный хозяином в былых сражениях за жилище. Перевернул кверху ножками обеденный стол и подпер им дверную ручку. Занавески задернул и выключил свет. Пару хозяйских ножей с длиннющими и широченными лезвиями положил на тумбочку в изголовье дивана...
 Он не особо представлял, что будет делать дальше, однако возможную осаду выдержать собирался с честью. Завтра он придумает некий план, а сейчас просто требовалось не допустить врага на священную территорию и не дать ему здесь закрепиться!..
От избытка впечатлений прошедшего вечера Ложкину не спалось. Пришлось встать и выпить привычную порцию самогона, после чего веки его набухли и через некоторое время закрылись сами собой...

В милицию Сергей не обращался. Пока... Было бы смешно надеяться на возбуждение уголовного дела по факту исчезновения человека, славящегося своей неприличной, антиобщественной деятельностью. Настаивать на этом не имело бы никакого смысла, приняв во внимание всю хлипкость оснований, по которым сам Ложкин проживал в квартире Степана.
Пришлось идти в гастроном, где в воскресенье предполагался укороченный рабочий день. Впрочем, Сергей трудиться не собирался, а совсем даже наоборот, хотел предупредить Коляна о своем увольнении...
- Как?! – заорал старшой. – Ты че, козел, по сопатке захотел? Машину кто за тебя разгружать будет, я? Свалить захотел? Предупреждать за день надо, а не сейчас! А ну, подпрягайся!
К крикам и оскорблениям Сергей порядком притерпелся и воспринял увещевания Коляна с точки зрения логической справедливости. Действительно, во дворе у склада стоял груженный КамАЗ, а остальные грузчики сегодня отдыхали. (Можно было себе представить, что это был за отдых: на следующий день работяги выглядели так, словно их переехали зерноуборочным комбайном!). Одним словом: замены не было. Пришлось засучить рукава...
Водила торопился и за задержку транспорта наговорил грубостей заведующей. Та оторвалась на Коляна... Естественным образом волна гнева докатилась до Ложкина, таскающего коробки и ящики в одиночку. Старшой только принимал груз и складировал его тут же, у машины. Сергею приходилось периодически спрыгивать с фуры на землю и перетаскивать товар в склад.
- Че копаешься, урод обдолбанный?! – больше для порядка замахнулся Колян на Ложкина, проходящего мимо. – Шевели батонами! Видишь, люди ждут!..
В другой ситуации такой наезд был бы в самый раз...
Сергей скинул с плеча длинную и влажную, дурно пахнущую коробку с мороженной сельдью, и выпрямился:
- Сам ты урод! Понял, да? Бери и тягай, пендрос - синий нос!..
Он сплюнул под ноги, развернулся и направился к выходу. Колян настиг его в два прыжка и схватил сзади за шиворот.
- Стоять! – победно заорал бригадир. – Щас ты мне ответишь за носа!..
Вся скопившаяся в Сергее ненависть выплеснулась наружу в считанные секунды. Он извернулся, перехватил ладонью запястье Коляна и кулаком нанес ему точный удар в солнечное сплетение. Пока противник сгибался пополам и заваливался ничком на землю, Ложкин провел еще несколько яростных, довольно беспорядочных оплеух в безвольно обмякшее тело. Тяжело дыша, он поднял глаза на заведующую и водителя грузовика, застывших в изумлении, и сказал:
- Извиняйте, но дальше без меня!..
Он вышел в подворотню и повернул к реке. На ходу закурил, жадно затягиваясь дымом. Состояние души было тревожное, нервное, но приподнятое. Все таки – победа! Не только над этим алконавтом Коляном, но главным образом, над собой, над своей робостью перед дракой и физическим унижением. Шаг его становился все уверенней и тверже.
Он сделал очередной, ясный и очевидный вывод. Оказывается, миром правят не только деньги, но и грубая физическая сила. От осознания сего постулата, в его голове вдруг сам собой сложился вполне определенный план действий, касающийся поисков Степана...

В магазинчике «Арсенал», расположенном в полу подвале панельной пятиэтажки, Сергей нашел то, что нужно. Купленный им пневматический пистолет китайского производства выглядел солидно, словно какой-нибудь «ТТ», сделанный из вороненой стали. Взводился он с большим усилием, а значит имел вполне приличную убойную силу. Испытания оружия были проведены в квартире Степана и на речке, на берегу которой, шагов так с пятнадцати, была подстрелена ворона, причем с первого же выстрела. На двадцать метров металлический шарик, посылаемый силой сжатого воздуха в цель, на вылет пробивал пустую консервную банку... Результаты испытаний вполне удовлетворили Сергея, и он даже подивился тому обстоятельству, что такая довольно грозная и опасная игрушка свободно реализуется населению без всяких разрешительных документов. Снарядив пистолет магазином, набитым шариками, он сунул его во внутренний карман куртки. С холодком в душе понял: с этого момента вынужден ступить на скользкую криминальную дорожку, убегающую за горизонт нормальных человеческих отношений туда, где доверять приходится только себе, оставив в стороне надежды на помощь и поддержку со стороны общества и милиции. Эта мысль не столько напугала Сергея, сколько взбудоражила и посулила свободу действий.
К вечеру он отирался у казино, зорко рассматривая каждого, кто входил и выходил из дверей заведения. Заметил коренастого человека, обладавшего явно выраженной татарской внешностью и поведением, не свойственной постороннему. Одет человек был в коричневую кожаную куртку с меховым воротником. Перекинувшись в дверях парой слов с Юлием Григорьевичем, внезапно сделавшемся подобострастным и как будто ниже ростом, татарин исчез за дверью...
Сергей подошел к швейцару.
- Здорово, Григорич! Как служба?
- Нашелся болезный, али нет? – вместо ответа спросил вышибала, подозрительно сверля Ложкина глазами.
Тот неопределенно покачал головой и вздохнул:
- Где его черти носят?..
- Ты бы не крутился здесь, паря. Дело-то склизкое, убойное!
- Чего?!
- Я говорю – ступай отседова, не маячь! Схлопочешь невзначай, не излечишься... Руслан Мансурович спрашивал, не интересовался ли кто блаженным? Я конечно про тебя молчать буду, сам виноват. Но чтоб тебя больше не видал! Усек?
- И на том спасибо, Григорич. Ну, я пошел...
Обойдя здание вокруг, Сергей приблизился к казино с противоположной стороны, притаившись за рядом красивых иномарок, переливающихся в отсветах вечерних огней.
Спустя четверть часа Руслан Мансурович нарисовался на выходе и направился к припаркованному «Лэнд Крузеру». Ложкин сориентировался быстро. Изловил частника, решительно вытянув вперед руку с зажатой купюрой.
- За тем джипом! – коротко бросил он и положил пятьсот рублей на колени опешившему водителю жигуленка. – Угонишься?
- В городе – попробуем, дальше – нет!
- Поехали! Только, чур, с умом!..
- Ясен перец!..
Гнать, очертя голову, не пришлось. «Крузер» ехал осторожно, соблюдая правила. Притормозил рядом с украшенным красными шарами входом китайской кухни там, где остановка автотранспорта была запрещена.
- Похавать приехал, - сказал водила, провожая злобным пролетарским взглядом Русика, скрывшегося в ресторанчике. – Ничего не боится, гад!.. Что, ждем?..
- Да нет... Езжай, пожалуй...
Жигули рванули с места и умчались.
Ложкин втянул голову в плечи и прошел мимо джипа со стороны проезжей части, украдкой дернув за ручку задней двери. Открыто! Сделав крюк, повторил маневр, стараясь действовать естественно и незаметно. Выбрав подходящий момент, юркнул в машину и затаился за креслом водителя. Достал пистолет и взвел затвор. Оставалось подождать и, приставив ствол к затылку Русика, как следует порасспросить того насчет Степана...
Однако все пошло не так, как ему хотелось. Передние двери распахнулись с обоих сторон, салон машины на время озарился светом. Автомобиль качнулся: с правой стороны на сиденье втиснулся грузный пассажир, при этом он громко сопел и отдувался. К счастью, он был так озабочен собственным обустройством, что не глянул по сторонам до тех пор, пока не захлопнул за собой дверь. Свет погас... Сергей, стараясь не дышать, вжался в самый уголок, за спинкой шоферского кресла.
 Джип заурчал и мягко выкатился на проезжую часть.
- Говори! – нарушил молчание водитель. В его голосе звучала угроза.
Пассажир закряхтел...
- Я ж и базарю!.. Все будет ровно, Руслан, отвечаю! Обождать надо бы, пока...
- Сколько конкретно?
- Пару дней, Рус...
- Слушай сюда, Володя! Последнее слово Рахима такое: завтра до полуночи! Молчать!.. И еще... Вся сумма сразу, иначе послезавтра ты отдашь вдвое больше. Или!.. Ну, ты понял?
- Да ты че, Русик!.. – заканючил толстый.
- Руслан! – резко оборвал его собеседник. – Меня зовут Русланом! А лучше – Руслан Мансурович!
- Ну, да! Да!.. Не потяну я завтра, Руслан! Там юрист копается, талдычит, что не все так просто. Время надо на оформление...
- Это твои проблемы. Рахим сказал – завтра! Что ты просил, я для тебя сделал, или этого мало?
- Что ты!.. – испугался пассажир и залебезил: - Я больше ничего не прошу! Что ты!.. Но ты пойми, завтра я смогу только половину...
- Хорошо, - сквозь зубы произнес начальник охраны казино, - завтра в шесть у меня. Успеешь - будешь жить до вторника. Ну а дальше – пеняй на себя!
- Заметано, Руси... Руслан Мансурович! Все будет ровно! Ребятки собирают по сусекам, стараются... А насчет квартирки как, не думали?
- На хрена мне сдалась твоя хрущеба? Ты связался, ты и расхлебывай! А мне бабки отдай и не греши!
- Все ровно, Руслан! Все ровно...
- Смотри, Вован, не подведи! Кстати, с люмпеном-то что? Хотя... мне-то это на хрена?! Нет, лучше не говори! Твои проблемы...
- Нормалек! Отдыхает пока. Да ты не переживай, все будет ништяк! Погасится у Черкиза сколь надо, водку попьет вволю... И пусть гуляет!..
- Вован - ты болван! – скаламбурил водитель джипа. – Отпускать его нельзя, лишний шум поднимет...
- Да кто его слушать будет, блаженного? Не посмеет!
- В углу и крыса кусается, запомни!
- Как скажешь...
Автомобиль остановился.
- Гляди, Вова, мои деньги-то не трать! Помни: пока ты мне должен, твои бабки – мои бабки!.. Пойдем-ка, я побеседую на эту тему с Петушком Ивановичем...
- Что ты, Руслан! Что ты! Играть сегодня я не собирался, меня Лана ожидает.
- Ничего! Береженого бог...
Руслан с Вованом вышли. Сергей вздрогнул от громкого клацанья замков всех четырех дверей джипа, сработавших от дистанционного пульта. Он перевел дух и осторожно выглянул через затемненное стекло на улицу. Машина была припаркована на автостоянке у центрального кинотеатра, к зданию которого с запада прилепилась постройка белого кирпича с кричащей ядовито-зеленой, неоновой вывеской: «Аэлита». К входу в ночной клуб, именуемому в народе «Лолитой» (по известным причинам), вела широкая бетонная лестница. По ней-то и подымались оба фигуранта, минуту назад ведших столь любопытную для Ложкина беседу. Сергей вылез из укрытия и аккуратно прикрыл за собой дверь. Отряхнулся и с независимым видом двинулся следом.
В фойе клуба он снял куртку и оглядел себя в зеркало. Вид был слегка небрежный, но мог вполне сойти за молодежный стиль, отличающийся независимостью и презрением по отношению к классическим «тройкам», галстукам и смокингам. У Сергея в кармане водились деньги, и он нисколько не тушевался, входя в заставленный столиками сумрачный зал, в центре которого располагалась круглая по форме сцена с танцующими на ней девушками. Он расплатился за вход и сходу одарил официанта щедрыми чаевыми, абсолютно не представляя их должный размер. По тому, как о нем позаботился гарсон, Ложкин понял, что не ошибся...
Среди немногочисленных гостей заведения он не обнаружил интересующих его Руслана и Вована. Но заметил лестницу, ведущую на второй этаж, по которой иногда спускались и поднимались люди, явно имеющие отношение к обслуживающему персоналу клуба. Сомнений не оставалось: эти двое - там, в гостях у некого Петушка Ивановича, очевидно, одного из владельцев или управляющих клуба.
Из состоявшегося в машине разговора Сергей выяснил для себя многое. Главное, что его сейчас заботило, было местонахождение упомянутого всуе некого Черкиза, удерживающего у себя Степу. Это можно было попытаться выяснить у самого Вована, либо у его корешей, выявить которых, посредством слежки, он и собирался...
Взглянул по сторонам и на часы... Нет, судя по времени, Светлана Игоревна прибудет не ранее, чем через час. Сергей ждал ее с нетерпением, однако при необходимости выбора между встречей с ней и поисками Степы, не задумываясь склонился бы ко второму варианту...
 Пока же оставалось ждать, потягивать через трубочку мерзкий, приторный коктейль, слушать музыку и пялиться на девиц, лишающих себя одежды.

Глава 20.

Руслан действительно спустился по лестнице, примеченной Сергеем. Он проследовал к выходу прямо через зал в одиночестве. Вован не появился. Ложкину скоро надоело пассивное ожидание, и он поднялся наверх.
При входе в фойе второго этажа, путь ему перегородил охранник:
- Куда-нах?..
- Мне сказали, здесь играют... Вот, - он достал из кармана пачку денег и вытянул из нее пару купюр, - это вам!.. Мне бы пройти...
- Кто сказал?
- Руслан Мансурович. Рекомендовал обратиться к Петру Ивановичу. Деньги, как видите, у меня есть. Всегда мечтал рискнуть и сыграть по крупному! Чем черт не шутит, а?..
- Имя? – охранник достал сотовый телефон.
- Мое?.. Серега. А что?
- Я говорю, как представить?
- Сергей Сергеевич... Шарапов!
Охранник хмыкнул и набрал номер...
- Такого не знают, - пожал он плечами. – Но если бабки есть, проходи!..
Ложкин вошел в широкий короткий коридор. За слегка приоткрытой дверью послышались голоса. Он решительно вошел в помещение...
- Вы?!. Вот уж не ожидала! – прямо перед ним с бокалом в руке стояла и хлопала глазками Светлана Игоревна. На ней было умопомрачительное, обтягивающее платьице в блесках, а голову венчала высокая белокурая прическа с золотистыми завитками.
За ее спиной Сергей успел разглядеть обширное, сумрачное помещение, освещенное только несколькими бра и фонарем, свешивающемся над круглым столом, застеленным зеленым тканью. Там играли в карты. Несколько мужчин и женщин расхаживали по комнате и сидели на маленьких диванчиках за миниатюрными столиками, потягивая спиртное...
- Вас было трудно найти, мадемуазель! - сказал Сергей, нацепив на лицо хищную улыбочку. То, что девушка просто играла с ним тогда, в казино, он уже не сомневался. Здесь, в интимной обстановке она явно была не одна...
- И все же, как вам удалось? – спросила Светлана Игоревна. - Вы следили за мной?
- Да, дорогая! И теперь я все знаю! Как вы могли так со мной поступить, коварная Дездемона?!. – он картинно закрыл глаза тыльной стороной ладони.
Она рассмеялась и расслабилась.
- А я уже напугалась, что вы восприняли все всерьез! Кстати, я даже не знаю вашего имени!..
- Зовите меня - Серж. И если не трудно, при случае, порекомендуйте меня, как вашего старого приятеля или родственника. Договорились?
Она снова рассмеялась, посматривая на Ложкина с интересом.
- Вы веселый человек, Серж! И необычный... Я уже начинаю подозревать...
- Нет! Нет! Не стоит фантазировать. Я просто хочу попытать фортуну. Вы же помните, как мне, вернее нам с вами, повезло в «Огнях»? Я вдруг понял, что по натуре - игрок, причем весьма страстный! Если вы не против, давайте отойдем в сторонку и присядем. Ведь вы мне поможете и расскажите, что здесь происходит, во что играют? Учтите, я в этом заведении впервые...
- Ну, что ж, - она нерешительно обернулась, ища кого-то глазами, - прошу!..
Светлана Игоревна усадила Сергея за свободный столик, а сама накоротке переговорила с высоким человеком в потрепанном, но импозантном смокинге, видимо распорядителем. При этом, она повела ладошкой в сторону Ложкина, и человек кивнул, приложившись губами к ее руке...
- Итак, что вас интересует? – ей явно было приятно общение с Сергеем, хотя пять минут назад она и не вспоминала об этом удачливом молодом человеке, выигравшим в казино крупную, по мнению обывателя, сумму денег...
  Собственно, привыкшая к прилипчивости некоторых клиентов, она поступила стандартно, приглашая Сергея в элитный клуб. Обычно эта уловка позволяла отделаться от большинства воздыхателей - трусоватых и прижимистых. Если когда и находился настырный клиент, который решался на посещение «Аэлиты», найти девушку ему все равно не удавалось по той простой причине, что время она проводила наверху, в обществе людей богатых, известных и азартных, куда мало кто из посторонних проникал. С одной стороны, поступая так Светлана Игоревна была покойна за кристальную чистоту своей совести, с другой, давала шанс настоящим мужчинам проявить свои гусарские способности. Не смотря на свой богатый жизненный опыт по части мужиков, она тайно, как всякая девчонка, мечтала о прекрасном принце, который добивался бы ее, не взирая на препятствия, и однажды приплыл бы за ней на красивом многомачтовом корабле с алыми парусами!.. К счастью или сожаленью, таковых не находилось. Девушкой она была не свободной и не замужней. Зато, благодаря влиятельному бойфренду, могла позволить себе дорогие развлечения и наряды. В устоявшейся повседневности ей не хватало только настоящей любви. Ей хотелось бы ее заполучить, но не теряя, при этом, прежних завоеваний и не меняя сложившегося образа жизни. В ее маленькую, прелестную головку не приходило, как этого можно было бы добиться, но она особо и не затруднялась, справедливо полагая, что мучительные раздумья - дело вовсе не бабье!..
Сергей ей понравился, так как был первым, кто отыскал ее в «Аэлите» в назначенный час и кого не очень смутило или расстроило существование у девушки такого неординарного бойфренда, как Владимир Владимирович Петляков. Она твердо вознамерилась посмотреть, что из этого выйдет дальше...
- Меня интересуете, прежде всего, вы, Света! – сказал Ложкин, прикладывая руку к своей груди. - Можно я буду так вас называть?.. Кроме того, мне всегда хотелось посмотреть на игру карточных профессионалов и, быть может, однажды поучаствовать в этом священном действии. Должно быть, это так будоражит кровь!..
- Зачем вам это нужно? Неужели так не терпится расстаться с деньгами? Вы могли бы потратиться на полезные вещи...
- Да, но как же быть с адреналином? Мужчине необходим риск, вы понимаете?
- Я этого понять не могу, но мне это в них нравится, вы правы!.. А что нравится в женщинах вам? – ей захотелось завязать разговор.
- Ну!.. – Сергей обвел глазами фигурку собеседницы с головы до пят. – Как же без вас-то?
- Я не о том, глупый!.. Какие, по-вашему, мы должны быть? Умными, нежными, честными?..
- Я не рассчитывал на столь серьезную беседу, мадам!
- Отвечайте! Вас это не к чему не обязывает, - приказала она.
- Послушайте, Света, давайте перейдем на ты! На брудершафт?..
- Считайте, что уже... Итак?..
- Честными!.. Ну, и остальное - тоже... - пожал плечами молодой человек.
- Вот так, да?.. Что же это такое – честность?
- Женщина должна быть преданной, любящей, по возможности бескорыстной в любви! Иначе...
- О! Ты имеешь в виду проституток?
- Как раз наоборот! Их я ставлю выше тех особей, которые спят с мужиками якобы по любви, а на самом деле...
- Спасибо! Все вы мужики одинаковые... – обиделась девушка. - Вам хотелось бы заполучить товар подешевле, не так ли? И женитесь вы только для этого! Чтобы пользоваться бесплатно, да? А потом распускаете сопли, жалуетесь! Где, мол, та девочка, которую я так любил?.. Бесплатный сыр - только в мышеловке, а за удовольствие нужно платить!..
- Странный разговор у нас получается, - сказал Ложкин, с усмешкой рассматривая порозовевшее личико девушки. – Выходит, если удовольствия нет, то и платить не надо, так что ли?
- Разве бывает и такое? – рассмеялась Света.
- Вот видите!.. То есть, видишь?.. Ты тоже рассматриваешь мужчин, словно каких-то сексуальных маньяков... Ну, как же? Представь: поженились, он ее любит и приносит всю до копеечки зарплату домой, дарит ей подарки...
- Да, да! А потом: шиш тебе, дорогая! Я нашел другую и вообще – разлюбил! Так, да?
- Что, разве не правильно?..
- А ты считаешь – так и надо? – удивилась девушка.
- Но ты сама только что говорила именно это, не правда ли?..
Она снова похлопала длинными, кукольными ресничками, под которыми горели задором глаза отнюдь не пустоголовой глупышки.
- Глупости! Я такого не говорила... Вернее, имела в виду совсем другое!..
Он положил ладонь ей на руку и проникновенно сказал, закатив глаза:
- О, прелестная из женщин! Вы неподражаемы в критике мужчин, но я не могу с таким же отчаянием осуждать дам, извините! Поэтому, я сдаюсь и предлагаю...
Договорить он не успел. Света отдернула руку и поднялась навстречу вошедшему в помещение Вовану. Он появился в сопровождении пожилого, щуплого мужчины, одетого с иголочки, на затылке которого торчал упрямый хохолок жестких волос, а лицо украшал тонкий, крючковатый нос. Вел себя тот по хозяйски. Не оставалось никаких сомнений относительно его личности. «И, правда – Петушок!» - отметил про себя Сергей, также приподнимаясь с диванчика...
- Кто это? – резко спросил Вован, подозрительно прищурив и без того заплывшие поросячьи глазки.
- Это мой троюродный брат, Вовчик. Познакомьтесь, пожалуйста... Это Владимир Владимирович... Это Сергей...
- Что надо?
- Интересуется игрой, вот я и позволила...
- Катала, что ли? – хохотнул Вован, оборачиваясь к Петушку. – Видал, ободрать всех хочет, сволочь! Бабки-то есть?
- Имеются немного! – пролепетал Ложкин. Ему действительно стало не по себе.
- Нет, нет, Вовчик! – запротестовала Света. – Он только посмотреть!..
- Жаль, нельзя мне... А то перекинулись бы в дурачка! Да, катала? – он было захохотал, но тут же осекся и быстро заговорил с девушкой совершенно иным тоном, нисколько не стесняясь присутствующих. – Так, Ланочка, пупсик мой, ласточка моя!.. Придется нам сегодня уединиться у меня! А что делать? Что делать? Играть мне не дозволяют! Вот он - Петя-то... Ни в какую! Ничего, кисуля моя, оттянемся! Хочешь, Леську позовем, а?..
Уста Сергея раскрылись сами собой:
- А вы могли бы мне помочь в игре, Владимир Владимирович?
- Чего, придурок?.. – угрожающе переспросил тот.
- Понимаете, я первый раз... Предлагаю: деньги мои, а вы мне подсказываете. Выигрыш – пополам, проигрыш – мой...
- Чего-то я не догоняю, - обратился к девушке Вован, - он че, в натуре, братан твой?
- Ага!.. – пожала та плечами и часто-часто заморгала ресницами.
- И че у тебя там? – уже заинтересовано спросил Петляков.
- Ну, пол штуки баксов найдется...
- Не густо... А чего, Петр Иванович, на чужие гаситься запрета-то не было, как считаешь?
- Молодой человек, - повернулся к Ложкину Петушок, - позвольте уточнить? Весь проигрыш вы берете на себя, не так ли?
- Да, конечно!
- В таком случае, - развел руками Петр Иванович, - не смею препятствовать!..
Сергей присоединился к четверым игрокам, вполне солидным мужчинам, играющим по высоким ставкам в покер. Владимир Владимирович Петляков, без труда договорившийся об игре и расположившийся за его спиной, беспрестанно чмокал губами и тыкал толстым пальцем в карты Ложкина, указывая на те из них, которые следовало, по его мнению, менять. Он же шипел на ухо размеры ставок... Таким образом, Сергей исполнял роль статиста.
Как водится, игра проходила с переменным успехом. В зависимости от удачи или неудачи, резко менялось настроение Вована.
- Ты чем думаешь, козел гребанный, ж...й? – не стеснялся он в выражениях, когда деньги уплывали на сторону. – Не могешь, так стебай тачки подмывать или улицы мести, тебе полезно!..
Если же получалось выиграть, он тяжелой лапищей хлопал Ложкина по спине, отчего у того заходилось сердце, и самодовольно заявлял:
- Так-то, салага! Учись, пока я жив!..
Тем не менее, казна Сергея довольно быстро оскудела. Его несколько тысяче рублевок, сиротливо сложенных в тонюсенькую стопочку, выглядели очень не солидно, в сравнении с небрежными собранными в кучи аналогичными бумажками и сто долларовыми купюрами партнеров. Вдохновение, на которое он рассчитывал, никак не приходило. Ему требовалось сосредоточиться, но мешал Вован. Улучив момент, Ложкин шепнул Светлане:
- Отвлеки его!.. – и умоляюще сложил брови домиком.
С трудом, но все же ей удалось выполнить эту просьбу.
Со следующей же раздачи Сергей выиграл, заставив себя войти в транс. В момент наивысшего напряжения мысли в его голове заработал эфемерный тумблер, сознание перескочило на другой уровень... Он совершенно отчетливо рассмотрел карты двух не пасовавших игроков. У одного из них была пара, у другого - две пары. У Ложкина на руках также было две пары, но рангом повыше... Ставки он поднимал осторожно, дабы не спугнуть удачу. Игроки были не лыком шиты и очень скоро его раскусили, бросив карты на стол.
Вернулся Вован и бабахнул Сергея по спине:
- Ну, что я говорил? Чайникам, говорю, везет! Давай, давай, салага! Карта три минуты прет! Ты в курсе?..
Не смотря на присутствие Петлякова, Ложкин через три кона снова сорвал банк, сумев собраться и разглядеть карты соперников. Вован раздобрел, что выразилось в его желании посидеть за рюмкой чая на диванчике. Взяв Светлану за талию, он удалился, бросив напоследок:
- Смотри, салага, мои бабки не продуй! Вернусь – накажу!..
Седовласому соседу напротив, справа от которого покоился целый ворох ассигнаций, повезло. После обмена он заполучил флэш-стрейч, то есть пять карт, достоинством от пятерки до девятки одной масти. Перебить такой расклад представлялось почти невозможным. Сергею пришли джокер, две восьмерки, король и туз. Наступила его очередь обменивать карты. В этой ситуации, несомненно, следовало бы заменить последние две карты, в надежде заполучить покер на восьмерках. Ложкин поступил иначе, оставив на руках короля с джокером. Дело в том, что сверху нетронутой колоды он «рассмотрел» два короля. Снизу, откуда попеременно также извлекались карточки, «разглядеть» ничего не удавалось. Получалось, что если Сергей обменяет три карты, за исключением короля и джокера, у него, по меньшей мере, окажется покер. Проблема состояла лишь в том, что такой расклад был все равно ниже, чем у Седого. Оставалось надеяться на чудо...
 На этот раз ему действительно сопутствовала удача. Все три пришедшие карты оказались королями!..
Стараясь не суетиться, Сергей умело изобразил радость, а затем и сосредоточенность. Он первым поднял ставку. Седой поддержал осторожно, после психологически выверенного раздумья. Его задачей было раскрутить Ложкина на максимальную сумму. Тот поддался... Скоро они остались вдвоем. Украдкой поглядывая то на партнера, то на разбухший от денег банк, Сергей трясся и утирал пот со лба, всеми силами изображая смятение, но молил бога лишь о том, чтобы не подошел сзади господин Петляков, способный в мгновение ока разрушить выстроенную психологическую комбинацию. По этой причине, глубоко страдальчески вздохнув, Ложкин торопливо сгреб оставшиеся купюры в центр стола и предложил вскрываться...
Он успел вовремя, так как через секунду за его спиной раздались шипение и ругательства Вована:
- Ты че сделал, козел?!. Ланочка, он же спустил все наши бабки! Да где ж ты его отрыла, чмошника этого, дебила недоношенного?..
Наконец, он сфокусировал взгляд на картах Сергея и замолк на полуслове. Но было уже поздно. Своим вмешательством он спровоцировал Седого. Тот взял внушительную стопку ассигнаций и швырнул ее в центр стола:
- Вскрываемся!..
Радости Вована не было предела! Он быстро-быстро собрал деньги в неаккуратную, пухлую пачку, приговаривая:
- Ты молодец, молодец, салага!.. На сегодня хватит, а то ты меня до инфаркта доведешь! Как мы тебя, Петрович?!. – последние слова были адресованы в издевательской манере Седому.
- А как же – отыграться? – спокойно спросил тот, затягиваясь сигаретой.
Вован скрутил кукиш, напоминавший уродливую тыкву:
- Во, видал?! Мне сегодня не дозволяется, сам знаешь!..
Ополовинив пол пачки Сергею, «забыв» о начальном его капитале, Петляков быстро спрятал свою долю в карман кожаного пиджака.
- Ну, чего... Заходи на огонек, салаженок! Ты фартовый, как я погляжу! Слышь, Ланка? Братан, говорю, у тебя в детстве г...о жрал, не иначе!..
Он скрылся за дверью, оставив Сергея и Светлану на некоторое время наедине.
- Ты с ним, с этим уродом? – вполголоса спросил Ложкин. – Не страшно?
- Он не такой, каким кажется, - девушка не отрывала взора от пепельницы, которую тщательно стряхивала сигаретный пепел. – Со мной он шелковый...
- Неужели?.. – ухмыльнулся он. - А почему он называет тебя Ланой?
- Светлана, Лана... – пожала она плечиком. – Меня так папка в детстве звал. Ты ведь тоже - Серж?
- Какой там!.. Как был Серега, так им и помру... Послушай, Свет, ты знаешь некоего Черкиза, где его можно найти?
- А-а!.. Это китаец-полукровка, держит ресторанчик на Центральной. Такой, с красными фонариками, знаешь? А что?..
- Так... Дело есть. Только Владимиру Владимировичу ничего не говори, ладно?
- Я в его дела не лезу!..
Они умолкли. Незримая нить взаимной симпатии влекла друг к другу двух молодых людей, не имевших твердой, надежной опоры под ногами. Но зловещая тень Вована возвышалась между ними, не разрешая даже мечтать о продолжении каких бы то ни было отношений. Каждый из них чувствовал, что сейчас, через пару минут все закончится. Жирный, самодовольный боров вернется и своими похабными, безапелляционными предложениями Лане перечеркнет все то возвышенное и хрупкое, что так естественно образовалось между молодыми людьми...
Петляков вбежал в помещение, на ходу переговариваясь по мобильнику.
- Все! Все! Я сказал: хорош базарить! Сегодня я занят! – он подмигнул Светлане, почмокал губами и продолжил: – Завтра обскажешь... Что-о?.. Я ему башню снесу! Ты где?.. Ладно, жди!..
Спрятав трубу, он глянул на Сергея так, будто видел того впервые.
- Ты еще здесь, салага? Дергай домой, пока бабки есть!.. Лана, мы валим к Черкизу! Там и похаваем...
- А мне можно с вами? – спросил Ложкин. – Угощаю!..
- Вот говнюк! – восхитился Вован. – Ладно, приглядишь там за сеструхой, пока я дела буду делать. Поехали!..
Светлана удивленно подняла глаза на Сергея, едва заметно улыбнувшись.

Вован оставил их в отдельной кабинке с круглым, крутящимся столом, сам же присоединился к невзрачному человеку в очках, ужинавшему в полном одиночестве в самом уголке зала. К ним то и дело присоединялся сам хозяин кухни Черкиз, которого легко можно было распознать по азиатским чертам лица. Иногда подходили накаченные парни в коротких кожаных куртках, вставали, опустив руки по швам, и молча выслушивали какие-то наставления. Владимир Владимирович Петляков явно имел здесь вес...
- Чем он занимается? – спросил Сергей, с интересом наблюдая за происходящим.
- Просто деловой человек, - сказала Светлана, коротко вздохнув.
- Да уж!.. Этот деловой человек собирается убить другого, вполне не делового человека, и отобрать у него квартиру. Тебе это известно?
- Мне это совсем не нужно знать, Серж! – она была напугана. – Ты в этом уверен?
- Абсолютно!.. Послушай, ты не хочешь от него сбежать? – он посмотрел на нее в упор - жестко и почти беспощадно.
- Не смей! Это страшный человек!..
- Неужели? Еще недавно ты мне твердила, что с тобой он ниже травы, - Сергей перегнулся через стол. - Если хочешь знать, я объявил ему вендетту! Он, правда, этого еще не знает... Решай сейчас: ты с ним или со мной?..
Она в страхе отшатнулась.
- Не надо!.. Не смей!
- Хорошо, - Ложкин поднялся, - подумай пока... Я выйду на минуту, покурю...
В гардеробной он достал из внутреннего кармана куртки пневматический пистолет и упрятал его за поясом, прикрыв длинным свитером. Толкнув ранее примеченную дверь, убедился, что та открывает путь к подсобным помещениям и кухне ресторанчика. Коридор был пуст, но из двух раскрытых боковых дверей в него попадал яркий свет, доносились голоса людей, и тянуло специфическими китайскими специями, горячим подсолнечным маслом и жареным мясом… Озираясь и осторожно ступая, Сергей благополучно миновал оба проема, не обратив на себя внимания со стороны обслуживающего персонала, и свернул по коридору налево, где находились еще две двери. Одна из них была явно заперта на замок, другая слегка приоткрыта. Там, сидя на стуле, расположившись спиной к входу, и пялился в телевизор парень в такой же черной кожаной куртке, как и те, что подходили в зале к Вовану. Сергей отпрянул назад в коридор, намереваясь вернуться, но тут же услышал из-за соседней двери знакомый голос, вытягивающий:
- Черный во-орон, что ты вьешься!..
Охранник, не оборачиваясь, добродушно проворчал:
- Заткнись, падла! Ща язык обрежу!..
Степа был навеселе, это чувствовалось по его бесшабашности, поэтому вокальные упражнения бросать не собирался...
Сергей прижался спиной к стене, держа пистолет наготове. Неприятный холодок струился по противно подрагивающим ногам. Охранник не заставил себя долго ждать. Тихо выговаривая ругательства и позвякивая ключами, он беспечно подставил свой бритый затылок под выстрел, прозвучавший слишком ненатурально, чтобы его могли услышать. Голова парня дернулась, как у тряпичной куклы, и ударилась о косяк, оставив на крашенном дереве мокрую, алую полоску. Обмякшее тело сползло вниз, завалившись головой обратно в комнату. Взяв себя в руки, Ложкин пригляделся к кровоточащей ране братка. Блестящий, металлический шарик отчетливо просматривался под кожей, а значит, черепа не пробил. Противник был просто контужен.
- Надо же, мозг не задет!.. - пробормотал Сергей, не к месту вспомнив фразу из избитого анекдота.
Нервное напряжение внезапно уступило место отчаянному, холодному рассудку. Он обшарил карманы охранника и нашел револьвер, тридцать девятого года выпуска, барабан которого был полностью снаряжен патронами. Сунув оружие в карман, Ложкин подобрал с пола ключи и отворил дверь.
Картина, открывшаяся ему, была не из приятных. Вдрызг пьяный Степа валялся на раскладушке среди какого-то тряпья. На тумбочке, единственном предмете мебели, и возле, были раскиданы бутылки и остатки пищи. В нос Ложкину ударил резкий запах мочи и затхлости - окно в этом помещении предусмотрено не было. Не особо церемонясь, он отхлестал по щекам блаженного и рывком поставил того на ноги.
- Идти можешь, Степан?
- Это ты, Сережа? – удивился «люмпен», глупо улыбаясь. – Я усе могу!..
- Только не спи, понял?! Надо драпать, иначе нам обоим хана!
- Усек, Сережа! А как же!..
Степу пришлось буквально нести на руках. Ложкин втолкал его в комнату охранника, туда же втащил и контуженного. Дверь запер на замок изнутри. Окошко, выходящее на боковую улочку, легко поддалось и раскрылось. Через пять минут мучений, под прикрытием темноты, Сергей вывел Степана к стоянке такси. После короткого и бурного разговора с таксистом, удалось того уговорить отвезти «папашу» в ментовку, чтобы его там привели в чувство и отмыли. Решающим аргументом вновь послужила волшебная, зеленая бумажка с тремя нулями. Ложкин понимал: Степе нельзя появляться дома, поэтому надеялся на то, что тому предоставят в милиции или в вытрезвителе не очень удобное, но вполне надежное укрытие...
В туалетной комнате Сергей привел себя в порядок и вернулся в зал. Свет был приглушен, музыка звучала достаточно громко, народу прибавилось. Светлана скучала одна, доедая мороженое.
- Ничего себе – минутка! Я подумала: ты бросил меня, испугался. Между прочим, твое отсутствие затянулось на... тринадцать минут!..
- Вован подходил? – спросил Ложкин, не реагируя на игривые упреки девушки.
- Да. Но про тебя не вспоминал...
- Долго был?
- Коньяку выпил и убежал...- она напряглась, заметив в глазах Ложкина неладное. - Что случилось, Серж?..
Он ответил как можно мягче:
- Ничего, мамзель... Ничего! Только прошу тебя... Больше никому ни слова, относительно того, когда и сколько я пробыл... в нужнике. Хорошо?
Она серьезно кивнула, прикусив зубками уголок губы, и обречено спросила:
- Вендетта началась, да?.. Ты должен сказать! Иначе я не смогу тебя покрывать, ты понимаешь?!
- Пожалуй, ты права... Значит так. Сейчас я расплачусь и уйду. Если Вован твой спросит, скажешь: смылся, мол, домой воздыхатель тайный мой!.. Типа, отшила ты меня. Понятно? Ну, в общем, правду скажешь!..
- Вот не ожидала... А ты, оказывается, обидчивый! Но непонятливый...
Они старались рассмотреть друг в друге ложь, но не находили ее. Оттого их губы непроизвольно растягивались в улыбки, глаза глядели широко и ясно, а души взаимно стремились навстречу. Каждый из них не хотел терять другого вот так скоро...
- Ты со мной? – снова спросил Сергей. – Или?..
- Хорошо - с тобой! А дальше?.. Что ты предлагаешь? Убежать? Уволиться с работы, да? Он найдет и... Ты понимаешь?!
- Значит, я был прав, - заключил Ложкин, - не такой уж он шелковый! Я могу только удивляться, почему он еще не зовет тебя рабыней Изаурой?.. Пойми, с этим можно покончить либо сразу, либо никогда!.. Я не знаю, смогу ли защитить тебя, но буду биться до смерти, поверь!
- Ты не правильно все понял! Вовчик действительно не причинит мне вреда, потому что меня любит. Дело не в нем, а во мне, понимаешь?..
- Понимаю!.. – кивнул Ложкин и упрямо переспросил: - Идем?..
Она усмехнулась и покачала головой:
- Увы!
Сергей встал, бросил на стол сто долларовую купюру и молча вышел вон.
Оказавшись снова один на ночной улице города, в двух кварталах от китайского кафе, он почувствовал облегчение. Приостановившись в тени уличного ларька, закурил и задумался. Украдкой вынул револьвер и сунул его под шиферную крышу киоска. Пневматический пистолет запихал за пояс и запахнул куртку. Поразмышляв, надумал возвращаться домой к Юльке. Теперь, слава богу, этому ничего не мешало. Деньги приятно оттягивали карманы, можно было забыть о материальных затруднениях, надеясь на то, что феноменальные способности не покинут Сергея и в дальнейшем... Каким-то чудом, но Степана он из беды вызволил...Что же еще?... Пора!.. Пора домой!..
Однако смена формы существования всякого живого организма в природе-матушке происходит отнюдь не мгновенно. Вот и гражданина Ложкина мучили сомнения. Не мог он в одну минуту выбросить из головы хозяина квартиры и саму квартиру, в которой проживал последнее время. Не мог сразу забыть Светлану Игоревну, Вована и всех тех прочих людей, с которыми общался в этот период. А главное, он не хотел терять ощущения полета. Этот самый полет назывался свободой и дарил радость безбрежной перспективы. Вернуться в семью тоже счастья, и еще какое, но!..
Чуть скрипнув тормозами, у тротуара остановилась белая Тойота-Камри с зеленым огоньком на лобовом стекле.
- Серж, это ты?.. – послышался из-за приоткрытой дверцы голос Ланы. - Скорее же, прошу тебя!..
Сергей обошел машину и сел на заднее сидение рядом с девушкой. Кроме водителя, в такси больше никого не было.
- А где же наш интеллектуал Владимир Владимирович? Как ты могла бросить его на произвол...
- Тише!.. – зашептала Светлана, делая страшные глаза. – Ты не представляешь, что там началось! Ты молодец, что ушел вовремя, прямо как в воду глядел! Всех посетителей стали шмонать, а меня Вовчик прогнал домой...
- Про меня спрашивал?
- Что ты! Ему не до тебя! Там такое!..
- Я ж говорю – интеллектуал, – пробормотал Ложкин. – Шея длинная, резьба мелкая!..
- Ты о чем?
- Я к тому, что наш дорогой Вовчик непременно вспомнит обо мне. Даже более того, он наверняка заподозрит и тебя. Так что, зря радуешься, Светлана Игоревна! Тебе бы откреститься от меня руками и ногами, а не вылавливать по улицам среди ночи... Ладно, мне здесь недалеко, дойду! Шеф, тормози!..
- Подожди, - она поймала его за рукав. – А как же я?
- Забудь. Ничего не было и не могло быть. Я возвращаюсь в прежнюю жизнь. И ты тоже!
- Можно спросить, что это за жизнь такая?
- Долго рассказывать... Впрочем, ты ведь не знаешь и нынешней, не так ли? Мы вообще ничего не знаем друг о друге! Не стоит и начинать...
- А если попробовать? – девушка смотрела на него испытующе, открыто и просто.
Сергей не выдержал этого взгляда и отвел глаза.
- Что ты предлагаешь? – глухо спросил он.
- Пойдем ко мне. Вот мой дом, квартира сорок шесть...
Они вышли из машины, и Сергей оглядел четырехэтажный кирпичный дом с немногочисленными горящими окнами.
- Извини, Свет... У меня жена, двое детей... Вот такие дела...
- А-а! Это и есть твоя прежняя жизнь?
- Скорее - настоящая!..
- Это не имеет никакого значения. Настоящее – сейчас, в эту минуту! Понимаешь?
- А как же Вовчик?
- Здесь он не был, представь себе! Кажется, адреса я ему не оставляла...
- Нет, - решительно мотнул головой Сергей, - не могу тебя подставлять. Слишком опасно! Прости и... прощай!
- Как знаешь! – она повернулась и пошла к подъезду, уткнув нос в воротник коротенькой норковой шубки.
Он подождал, когда девушка скроется за дверью, выдохнул полной грудью и быстро зашагал домой.
Отворив калитку, Ложкин вошел в ограду и никак не решался нажать на кнопку звонка. Потоптавшись на крыльце, отошел в глубь двора и присел на скамеечку под развесистой рябиной. Здесь, скрытый темнотой, он курил и пытался настроиться на новый, вернее старый лад. Вспоминал первые встречи с Юлькой, заново переживая волнительные юношеские впечатления и забавные истории, связанные с пустяшными ссорами с молодой женой, их медовый месяц у родственников на море, случившийся через год после рождения старшей Дашульки, а еще – походы, лыжи, пещеры... Как он мог забыть столько прекрасных моментов их совместного существования?! Вот о чем стоит завести беседу с супругой именно сейчас, ночью! Он жалел, что пришел без подарка, но считал это мелочью. Главным сейчас было совсем не это!..
В прихожей зажегся свет. Сергей невольно притаился за стволом дерева. Скрипнула дверь и на крыльцо вышел человек в светлой курточке, без шапки. Донеслись слова Юльки, произнесенные вполголоса:
- Иди же, иди!.. Девки проснутся – что я им скажу?.. Завтра не приходи. Понедельник у меня - сумасшедший день...
- Когда? – прошептал человек, и Сергей тотчас узнал в нем Витьку Булавина.
- Не знаю. Позвони на работу, только поаккуратнее...
- Само собой... Юльца, про Серегу-то - что слышно?..
Ответа на последовало, только вздох.
- Ну, ладно, ладно! Извини... Блин, сволочь я все-таки, да?..
- Иди уже! – прошептала девушка. – Ты не виноват ни в чем... Пока!..
Витька ушел. В окошке погас свет. А Сергей все оставался в своем укрытии, не в силах разжать стиснутые в судороге зубы...