Астион

Глава один.

 Он шёл по дороге, по влажному от вечерней росы асфальту. Совершенно свободен и одинок. Он знал, зачем идет в город, но раньше он там никогда не был. Уже совсем недалеко мелькали огни фонарей и яркие вывески, витрины ночных магазинов и бесконечные цепи машин. Неужели, он, наконец, вспомнит жизнь?.. Его пугало только отсутствие крыльев за спиной: а что если он не будет знать, что делать? Как он доберется назад? Хотя, зачем назад? Его там всё равно никто не ждёт: одним крылатым больше, одним – меньше… Он отбросил все сомнения и пошёл вперед с удвоенной скоростью.
 Первые дома, пугающие своей тишиной, медленно проплывали мимо. Стайки запоздалых машин проносились на большой скорости – их владельцы спешили домой к своим семьям, теплу и уюту. Редкие фонари покачивались при легком дуновении ветра: тишина и спокойствие пригорода объявляли о конце очередного рабочего дня.
 Всего 10 минут быстрым шагом, и тихие улочки сменяются ночной жизнью города. Тени в подворотнях предупреждают об опастности ночных походов и ярко контрастируют с хорошо освещенной главной улицей. Даже сейчас, в без четверти двенадцать, тут много людей. Только это не те люди, которые спешат перекусить в кафе в середине рабочего дня, это люди другого мира: загадочные, тихие. Такие люди редко выходят из своих квартир днем, предпочитая скрываться в тени ночи, и вызывая тем самым непонятное скользкое ощущение у «обычных» людей.
 Он не относился к этим людям... Так же, как и не относился к «обычным». Он вообще ни к кому не относился и ни от кого не зависел: он пришёл сюда, что бы помочь.
 Он дошёл пешком уже почти до центра города, прошёл мимо парка, свернул во дворы и двинулся вглубь. Над аркой висел тусклый фонарь, едва освещая часть пространства. Внутри самой же арки было темно. «Отличное место для преступлений»,- подумал он. И никого вокруг: ни шороха, ни звука вокруг.
 - Неужели, я ошибся? – подумал он. – Нет, не мог...
 Он вышел из арки и прошёлся по двору. Из-за угла дома вышла девушка. Примерно одного с ним роста, с симпатичным правильным лицом... Она не заметила его, свернула на дорогу и направилась в сторону арки. Он внимательно следил за ней, не решаясь двинуться следом. Она дошла до арки, замедлила шаг, и, понимая, что другого пути у нее нет, несмело сделала шаг вперед. Она не успела заметить, что произошло в следующий момент. Сильный толчок в спину сбил её с ног, и она упала на влажный асфальт. Кто-то заломил ей за спину руки, навалился сверху и прижал к холодному полу. Она находилась в совершенно беспомощном положении и не могла даже закричать: голос пропал, и крик застрял в горле комом. Она лежала вниз лицом, когда что-то холодное и противное двигалось по ее спине ниже и ниже. Девушка не могла справиться с ужасом и закричать, она перестала даже дергаться, понимая безнадежность ситуации.
 Откуда-то сверху раздался глухой звук, и тяжесть с ёё ног вдруг исчезла. Она дрожала всем телом, но не могла заставить себя встать, или хотя бы посмотреть, что происходит. Она лежала почти без сознания и ждала боли. Сверху всё так же были слышны звуки борьбы и сдавленные стоны. В глазах девушки прыгали разноцветные точки... Вдруг всё прекратилось, так же неожиданно, как и началось. Всё затихло, она перестала ощущать холод улицы. Было темно и тихо.
 - Тише, не плачь, - услышала девушка прямо над собой тихий шёпот. Кто-то аккуратно перевернул её на спину, провел прохладной ладонью по лбу и стал поднимать на руки. - Я отнесу тебя домой.
 Она почувствовала, как кто-то поднял её на руки, подхватив под колени и спину, и прижал к себе. Холод улицы вновь вернулся в её тело, откуда-то стали слышны звуки проезжающих машин, и совсем рядом – тихий успокаивающий шепот, сливающийся со сладковато-терпким запахом мандаринов. Она пыталась переключиться на этот запах, что бы хоть на миг забыть о происходящем. Глаза её были закрыты: она просто боялась, боялась открыть их и увидеть того, кто на неё напал. Она чувствовала дорогу, по которой её несли. Ровная, без поворотов дорога... Но в какой-то миг её стало слегка потряхивать. «Ступеньки,»- пронеслось у неё в голове. В подьезде её снова стало колотить, она не знала, куда ее несут, так как так и не смогла заставить себя открыть глаза. А вдруг, ее несут не домой? И откуда кому-то вообще стало известно, где она живет? Значит... не домой... Девушка попыталась сползти с рук, но кто-то крепко держал её. Она попыталась вырваться, но снова безуспешно. Всё тот же голос раздался над ней:
 - Не бойся, ты почти дома. Я не сделаю тебе больно, - человек удерживал уставшую от безрезультатных попыток вырваться девушку.
 Темнота снова озарилась светом разноцветных «мух», и она потеряла сознание...

 
 Она открыла глаза. Минут десять лежала на кровати, приходя в себя и смотря в потолок, и судорожно вспоминала, что произошло вчера. А, может, не вчера?.. Сколько она спала? И как она оказалась дома? Кто-то принес ее... В голове тут же всплыли воспоминания о прохладных ладонях, касавшихся её лба, сладковатый запах мандаринов и тихий шепот... А потом она потеряла сознание.
 Девушка повернулась к маленькому столику и дотянулась до стоящего там будильника. Шесть утра... Надо позвонить на работу и сказать, что сегодня она не сможет выйти...
 В приемной трубку сняли почти сразу.
- Детская больница. Слушаю,- прозвучал в трубке звонкий голос.
- Роза, это Евгения.
- Да, Женечка! – голос пожилой медсестры сделался мягким-мягким.
- Я сегодня вряд ле смогу выйти на работу...
- Ты заболела?? Бедняжка! Конечно, отдыхай! – запаниковала медсестра. – Посиди до понедельника дома!
 Выслушав несколько советов, как и что лучше лечить, Женя попрощалась до понедельника, повесила трубку и откинулась на подушку. Спать не хотелось. Тогда она побрела в душ, где долго-долго оттиралась от вчерашнего ужаса, затем завернулась в тёплый махровый халат и пошла варить кофе...


 Мысли девушки всё время крутились вокруг того человека, который принес её домой. Она пыталась вспомнить всё: это был парень... или мужчина, с прохладными руками и почти незаметным сладковатым запахом мандаринов. Это всё, что она помнила, но теперь хотела найти его.
 Когда в среду вечером Женя шла с работы, она думала о том, что до субботы осталось совсем немного времени, всего два рабочих дня, а потом можно будет поваляться часов до 11 в постели, выпить неспеша чашку чёрного кофе и погулять по городу. Сейчас же время тянулось, как резина, каждая минута превращалась в час. На улице моросил мелкий противный дождик, создавая ручейки на дорогах, редкие прохожие, пробегающие мимо Жениных окон, прятались под зонты и поднимали воротники. Даже собаки не спешили на улицу, а если и выходили, то минут через 10 уже неслись назад, поджав хвостики, домой, в тепло и уют, к тарелке с косточками и местечку рядом с батареей. Время в такую погоду тянулось не по-детски медленно.


 Она не хотела сидеть дома. Там на неё находили воспоминания о том злополучном вечере. Идти к кому-то она тоже не хотела: у всех были свои заботы. Погода, наконец, сменилась на солнечную. Теплый южный ветерок приятно обдувал лицо и шею, забирался под одежду и щекотал бока. Была суббота. Женя, как и планировала, выспалась до одиннадцати, выпила кофе и задумалась, что же делать дальше. Хотелось на улицу, а дома можно было сойти с ума. В квартире был холод и одиночество, а снаружи – тепло и люди... Женя решилась пойти в парк.
 Петровский Парк находился всего в паре сотен метров от её дома. По асфальтированным дорожкам, как и в других парках, ежедневно бегают спортсмены, прогуливаются мамаши с колясками, и бегает малышня. В самом сердце парка есть озеро, берега которого соединены между собой довольно большим мостом. Евгения дошла до больших металлических ворот минут за пять и двинулась по направлению к озеру. Самое спокойное и солнечное место было именно там: кроны деревьев смыкались по обеим сторонам от моста, но солнце не закрывали. Женя собиралась постоять на мосту и посмотреть на прозрачно-зеленоватую воду, но как только она оказалась метрах в пяти от него, то заметила человека, сидящего на её любимом месте, поребрике. Подойдя ближе, Женя различила в человеке парня, лет семнадцати, одетого, не смотря на погоду, в джинсовую куртку и джинсы. Парень сидел полубоком, и Женя не могла видеть его лица, но она видела его худую фигуру и ноги в серых кроссовках, свисавшие с моста. Пока она раздумывала, остаться ли здесь, или пойти в другое место, парень слегка повернулся, и Женя увидела его светящееся от удовольствия лицо и сощуренные глаза, прямой нос, который он тоже слегка морщил от удовольствия, и уголок губ.
 Эйфория, в которую впал молодой человек, начала медленно передаваться Жене. Она подошла в поребрику в нескольких метрах от сидевшего парня, взялась руками за поручни и подставила лицо солнышку. Мысли как будто стали испаряться под воздействием долгожданного тепла, глаза сами собой закрылись, и Женя расслабилась и даже стала улыбаться, чего не делала с самого момента, как на неё напали.
 Когда она открыла глаза, рядом с ней никого не было. Она стояла одна на мосту, улыбаясь самой себе и впитывая лучики тепла. Сколько она так простояла, что даже не заметила, как растворился парень, Женя не знала. Время, казалось, просто перестало существовать.
 Настроение девушки значительно поднялось, по дороге домой она забежала в продуктовый и остаток выходных провела в кровати, просматривая старые чёрно-белые фильмы. Такие фильмы она любила. Любила их непосредственность, наивность и кое-где банальность. За ними Женя не замечала, как иногда утомительно тянулось время, это уберегало её от просмотра мировых новостей, с их жестокостью, убийствами, нападениями и войнами. Она работала за мир, лечила детей, и ей это нравилось.
 

 В понедельник, самый тяжелый день недели, в отделение реанимации привезли подростка.
 - Его нашли а парке, кажется, на него кто-то напал, - диктовал Олег Витальевич (для Жени, просто Олег). – Состояние нормальное, но во избежание неприятностей, пару дней он побудет здесь.
 Женя читала бумаги, которые Олег только что принёс. В них значилось, что имя парня не известно, он в сознании, но не говорит. Возможно, шок. Одет нормально, но документов при себе не имеет, поэтому установить, где он живет, оказалось невозможным. А ещё там стояло, что она, Женя, будет наблюдать за ним. Так и написано: наблюдать. Ну что ж? Наблюдать, так наблюдать.
 Она взяла тоненькую серую тетрадь и вошла в палату. На кровати под тонким одеялом лежал и смотрел на неё большими глазами... тот самый парень, который в субботу сидел на мосту рядом с озером. Чуть в стороне от кровати стояли знакомые серые кроссовки.
 Женя посмотрела на подростка и улыбнулась. Теперь она могла спокойно изучить его лицо, рассмотреть, как следует. Большие синие глаза, прямой нос, ровный контур губ, волосы, не темные и не светлые. Он был коротко пострижен, но на лоб спадали насколько прядей волос, так называемая, чёлка. Женя задумалась, внешность парня была идеальной (идеальной для чего, позволь спросить?..) Но через несколько секунд она тряхнула головой, поставила рядом с кроватью стул и села.
 - Привет, я Женя, - негромко сказала она.
 Парень молчал. Он не подал никакого сигнала, что понял её, ни кивка головы, не движения рукой - ничего.
 - Ты понимаешь меня?
 Ни звука в ответ, только большие синие глаза сверкнули каким-то непонятным страхом.
 Женя задумалась на секунду. В такой ситуации ей ещё не приходилось быть...
 - Давай так, если ты понимаешь, то кивнешь?
 Парень смотрел ей в глаза, не моргая, молчал. А через несколько секунд еле различимо кивнул.
 - Ну вот, хорошо, - у Жени как гора с плеч свалилась. – Ты можешь писть? Если я дам тебе ручку, ты напишешь своё имя?
 Парень пожал плечами. Женя протянула ему тетрадку с карандашом. Парень открыл первую страницу, взял карандаш в левую руку и вывел ровными красивыми буквами: ”Legio”...


 Он знал, что Женя придёт на мост, и ждал её там. Не просто глупо ждал, а пользовался той возможностью, которая была ему дана в первый раз за семнадцать лет. Он сидел на поребрике, подставляя физиономию лучикам солнца. Он, как никто другой, знал, откуда идут эти лучики, это тепло. Он дождался Женю там, где она обычно отдыхала. С закрытыми глазами он чувствовал, как она смотрит на него, не решаясь, сделать ли шаг к поребрику, или пойти в другое место. Он приложил немало усилий для того, что бы она, наконец, решилась подойти. Но уже через минуту, когда он сам успел рассмотреть Женю как следует, воспользовался ситуацией и исчез с места, на котором сидел. Следующим пунктом назначения была больница...
 Он попал в неё без всяких проблем: просто лежал на прохладном асфальте с закрытыми глазами и наслаждался тихим вечером. Проходящий мимо припозднившийся прохожий сделал своё дело быстро: подумав, что парню плохо, он позвонил в неотложку, которая доставила парня «без сознания» в ближайшую больницу, оказавшуюся как нельзя кстати ДК, что в переводе оказалось детской клиникой. Той самой клиникой, где работала Женя. Самое главное было сделано. Обо всём остальном позаботятся Высшие, а это уже не его проблемы.
 На утро к нему в палату пришла она, Евгения. Выглядела девушка гораздо лучше, чем при первой их встрече (но сама Женя, конечно, об этом ничего не знала). Хотя его, Крылатого, она обмануть не смогла бы никогда: он прекрасно чувствовал, что она не забыла тот вечер, думает часто об этом и никак не может смириться с неизвестностью, хотя и делает вид, что все как обычно.
 Она недолго рассматривала его, припоминая место встречи, взяла стул и поставила рядом с кроватью.
 - Привет, я Женя! - «Я знаю, - хотелось сказать ему, но он молчал. Молчал и думал, - Ну где вы, Высшие? Где мой голос? Мне нужно говорить!» - Ты понимаешь меня?
 На миг ему стало нестерпимо больно. Отвыкший то этого, парень на миг испугался этого не посещавшего его более пятнадцати лет чувства. В голове пронеслись последние минуты его жизни, но он тут же пришёл в себя. «Голос, - подумал он. – Вот о чём меня предупреждал Бастиан...» Перед тем, как отправиться сюда, Высший Бастиан говорил о том, что голос появится не сразу и, скорее всего, вызовет приступ боли. Семнадцать лет молчания - многовато для моментального восстановления голосовых связок. Он мог бы шептать, как в первый вечер, но не стал этого делать: ему нужен был голос...
 Женя сказала ему кивнуть, если он понимает, но в тот момент он как раз задумался о голосе, и кивнул чуть позже, чем надо было. Она подозрительно глянула в его сторону: уж не умственно-отсталый ли этот парень?.. «Всё идёт не так с того момента, как она тут появилась! – думал он, - Так не должно быть, я же знаю, всё было спланировано заранее, всё продумано, и отклонения невозможны...» «Самообман, какой грех! – сказал ему вкрадчивый голос Высшего Бастиана. Только он, Крылатый, мог слышать его в своей голове. Голос продолжал, - Ты же знаешь, что этим нельзя заниматься! И никто не отвечает на сто процентов за то, что творится на Земле, в этой Обители Грехов! Ты пытаешься помочь Евгении, но ты не отвечаешь за то, что происходит с ней, когда тебя нет рядом. Не бери на себя слишком многого, Астион, иначе мне придётся забрать тебя назад...»
 Когда он, наконец, обратил своё внимание на Евгению, оказалось, что в руках у него уже была тонкая серая тетрадь, на первой странице которой рукой Бастиана было выведено «Legio»...


 - Я думаю, мне придётся провести с ним много времени, - Евгения стояла перед Олегом и теребила угол тетрадки, - Понимаешь, Олег, я думаю, что общение сейчас ему больше всего нужно, или даже не само общение, а присутствие рядом другого человека. Тогда, может, он в скором отойдёт от шока и заговорит.
 - Мы отправили запрос на всех пропавших подростков за последнее время. Ответа пока нет. Похоже, что его не ищут.
 Женя посмотрела в окно, занавешенное тонким полупрозрачным тюлем. В её голове странным образом отчётливо представлялся ровный почерк и слово ”Legio” на середине страницы. Не на строчке, а ровно по середине, между двумя синеватыми полосочками.
 - Ты узнала, как его зовут? – Олег посмотрел ей в глаза.
 - Нет, пока нет, – Женя намеренно скрыла то, что написал парень в тетради. Не зачем ему, Олегу, это знать. Парнем занимается не он.
 С такими выводами девушка покинула кабинет главврача и направилась прямо в палату к своему теперешнему пациенту.
 Парень всё так же, даже в той же позе, сидел на кровати, зарывшись поглубже в одеяло. Женя думала, что он задремал: его глаза были закрыты. Она подошла вплотную к кровати и с ужасом отметила, что его дыхание слишком быстро для спокойного человека, он весь вспотел и промок. Женя взяла парня за запястье и пощупала пульс. Сердце билось слабо и быстро, как у гипертоника, мышцы напряжены, глаза вздрагивали под тонкими веками. Женя быстрым движением вытянула из кармана халата тонкий серый фонарик и, включив, направила свет на зрачок, оттянув пальцами кожу. Никакой реакции на свет... Она вздрогнула и нажала на кнопку вызова...


 Как только Евгения вышла с тетрадкой из комнаты, в его мозгу снова раздался холодный беспристрастный голос Высшего.
 - Астион, чего ты хочешь добиться сейчас?
 - Зачем? Зачем ты написал Legio? – он пропустил вопрос Бастиана мимо ушей, если можно было так выразиться в этой ситуации.
 - Чтобы ты не наделал глупостей. Не забывай, что у тебя есть задание, и ничего кроме него. Ты уже сделал глупость, заговорив с ней тогда. А сейчас хочешь получить голос назад, что бы она узнала тебя? Ещё не время, Астион.
 - Дай мне свободу! Я семнадцать лет не появлялся тут, мне надо иметь возможность хоть что-то сделать самому, - он мог выразить свои эмоции только словами. Кроме слов, ощущений в этом мире просто не существовало.
 - Дать свободу, что бы ты по неопытности наломал дров?
 - Свяжи меня со Стефаном...
 - Да будет воля твоя...

Глава два.

 Он открыл глаза, над ним стояли три человека в белом. «Меня что, забрали обратно?» - пронеслось у него в голове.
 - Хм, - сказал белобрысый мужчина преклонных лет, - он пришёл в себя. Сердцебиение в норме. Я затрудняюсь объяснить, что с ним творилось пять минут назад...
 - Я посижу с ним, - Женя опустилась на стул, поставленный тут еще в первый раз, и вгляделась в датчики.
 И когда они только успели прицепить к нему проводки?
 Они ещё о чем-то поговорили, а потом все разошлись, оставив Евгению и его наедине.
 - Попробуй заснуть, - тихо сказала Женя. - Я посижу рядом...
 Это как раз входило в его планы, и он, предполагая, что вся ситуация может быть очередными проделками Высшего, закрыл глаза. Ему надо было непременно поговорить со Стефаном.
 - Я слушаю тебя, Астион.
 Стефан говорил по-другому, совсем по-другому. В его голосе, в отличие от Высшего Бастиана, слышалась вся власть, которая была дана ему навечно. Это был голос уверенного существа, уверенного в том, что делает, готовый в любой момент принять решение. Именно существа, потому что ни Стефан, ни сам парень, ни Бастиан людьми не являлись уже давно...
 - Судья, дай мне свободу от Бастиана. Дай мне свободу делать то, что я считаю правильным, – крылатый говорил негромко, но отчетливо.
 - Ты обретёшь свободу, но можешь уже не вернуться сюда.
 - Мне дан шанс, и я хочу использовать его, раз когда-то у меня его забрали. Ты же знаешь будущее, так зачем Бастиан пытается мне помешать?
 - Астион, твое будущее мне неизвестно. Я думал дать тебе шанс, но один я не буду решать, достоин ли ты его. Мы увидимся на Совете ночью, когда тебя оставят в покое. Сегодня ты можешь просто отдыхать, с Евгенией ничего не случится. Ждём тебя на Совете.
 Он открыл глаза. Он до сих пор не научился сопоставлять земное время с неземным. Тут, на земле, оно тянется намного медленней, но насколько медленнее, он не знал.
 - Ты что, выспался уже? – Женя сидела рядом на том же стуле.
 - Астион, - его голос за несколько дней молчания охрип и стал каким-то далеким и незнакомым. Женя вздрогнула, он заметил это. – Меня зовут Астион.
 - Ты-ы... Ты писал Legio...
 - Но ты же не подумала, что это МОЁ имя? – парень уселся поудобнее на койке, готовясь к разговору. Он перестал беспокоиться за что-либо: беспокоиться он будет ночью, а пока он просто с ней поговорит...


 Когда Женя обнаружила своего пациента в бессознательном состоянии и вызвала врачей, нажав на кнопку над кроватью, она испугалась. А таких ситуациях ей еще быть не приходилось, и сейчас она проходила своего рода «боевое крещение».
 В палате появились несколько человек. Одним из них был Олег, с остальными же Женя была знакома лишь поверхностно. Все они склонились над тяжело дышащим парнем, а уже через пару минут он пришёл в себя. Датчики сердцебиения, которые Олег успел прицепить к парню за несколько секунд, неопределенно колебались. Странно, но такого с аппаратурой раньше никогда не случалось...
 - Он в сознании, - задумчиво произнес Родион, врач из хирургического отделения. – Не могу точно сказать, что с ним происходит. Но думаю, если это будет повторяться, то нам придётся детально заняться сердцем молодого человека.
 На этих словах все потихоньку стали продвигаться к выходу, поглядывая на мониторы и покачивая в знак неодобрения головами.
 - Я останусь, - Женя села на стул недалеко от кровати.
 - Оставайся, - одобрил Олег. – Мы пойдём пока, если что, вызывай.
 Олег вышел первым. За ним кабинет покинули все остальные. Парень лежал на кровати, с интересом разглядывая аппараты, показывающие ритм сердцебиения.
 - Попробуй заснуть, - сказала Евгения. – Я посижу тут.
 Он посмотрел на неё чуть настороженно, но без слов откинулся на подушку и больше не двигался, дышал ровно.
 Он открыл глаза минут через пятнадцать.
 - Ты что, уже выспался? – Женя отложила в сторону книжку, которую читала последние пол часа.
 - Астион, - хриплый голос пронесся по комнате. От него ей стало холодно, и стадо мурашек промчались по спине. – Меня зовут Астион.
 Жене пришлось задуматься, что на это ответить. Имя звучало крайне неожиданно, но притягивало не меньше самого этого парня. Весь он был какой-то притягивающий и необычный. Он и всё, что с ним было связано.
 - Ты... – протянула она, думая, что же всё-таки сказать, но вдруг неожиданно вспомнила. – Ты писал Legio...
 Она на секунду задумалась над вопросом, который хотела задать, а парень понял её молчание по-своему.
 - Но ты же не подумала, что это моё имя, - Астион был спокоен, как танк.
 - Я вообще не поняла, что это значит. А-а, что означает твоё имя? – Женя понимала, что хочет задать кучу вопросов, но никак не могла начать спрашивать с самого важного, кто он такой.
 - Что означает? «Твой путь – служение людям...» - Астион увидел, как медленно ползут на лоб Женины брови, и слегка осёкся. – Астион – это просто имя, как и у всех. Ничего особенного. Скорее, ты хочешь спросить, где я живу, кто такой, имена родителей? Правда?
 Её ничуть не удивило обращение юного пациента на «ты», все казалось как-то привычно.
 - Ну, вообще-то да. Как ты догадался?
 - А ты как думаешь? Логика... К вам попадает человек без документов. Вы не сможете узнать, кто он такой, если его не будет в сводках пропавших. А я там вряд ли есть... Иначе бы ты не спрашивала моё имя. Значит, вы просто не знаете, кто я такой. Всё как дважды два.
 - Да... – Женя неопределенно хмыкнула. – Ну, раз ты такой сообразительный, то можешь рассказать мне, кто ты. И нам сразу станет легче.
 - Не станет, - оборвал её Астион. – Меня никто не ищет, родителей нет, дома тоже нет. Вобщем-то, это всё, что я могу рассказать о себе...
 - Сколько тебе лет?
 - Тридцать три, – парень совершенно серьезно посмотрел в глаза Евгении, а потом осёкся и быстро добавил. – Да ладно, шестнадцать примерно.
 Голос его почти безэмоциональный, окрасился насмешкой.
 - Шутник... – Евгения открыла всё ту же серую тетрадку, на второй странице, и записала что-то. – Когда ты родился?
 Астион смотрел на неё и молчал. Это молчание продолжалось где-то пол минуты, после чего парень выдавил из себя:
 - Двадцатого июля. Девяносто первого.
 Девушка смотрела на него недоверчиво: как можно не знать дату своего рождения? Но всё же записала 20.07.91 в тетрадь.
 - Ладно, ты вообще как? Что-нибудь болит?
 Он не ответил, покачал головой.
 - Как ты оказался в парке?
 - Сидел там днем. И ты там была, если помнишь. А потом, не знаю.
 - Не знаешь?
 - Ну да, не помню, – Астион повернулся на бок и добавил. – Уже поздно. Я устал.
 Она посмотрела на наручные часы. Ни чего себе, время пролетело!
 - Спи. Я буду в соседнем кабинете, если что, жми на кнопку.
 Астион не ответил. Женя подумала, что он уже спит, прикрыла дверь и направила стопы к Олегу...

 С первого же дня он чувствовал, как вокруг Жени появляется что-то теплое. Астион знал, что это «что-то» было чувствами, с которыми она общалась с парнем. Чем-то, видно, он ей понравился, потому что воспоминания о том, что она чуть не стала жертвой какого-то маньяка, отошли на задний план. Астион резко чувствовал все изменения в её состоянии, он сам внутренне боролся за её спокойствие, как тогда, на мосту, притянул её к себе, что бы рассмотреть поближе. Со спокойствием же было сложнее: были воспоминания, вещи, которые могли напомнить о том, что когда-то имело место быть, и одним своим видом Астион уже не мог добиться результата. Ему нужна была свобода действий, надо было, чтобы Женя узнала, кто за ней охотится и почему, и тогда бы она, наконец, успокоилась. Но свободы у Астиона не было. Он давно уже стал «работником», который просто должен выполнять свои обязанности. Сейчас же он захотел избавиться от оков и действовать сам, по своему усмотрению, иначе, всё могло пойти не так... А они, Крылатые, не должны ошибаться.

 Помещение Совета являлось залом круглой формы. Именно круглой: это же не «обитель грехов», как говорят высшие, где все дела решаются в четырехугольных кабинетах за квадратными столами. Посреди зала на скамьях сидели Высшие и пара Крылатых, таких же, как Астион. Все Высшие были облачены в голубоватые фелони почти до пола, а Крылатые – в такого же цвета рясы. Они сидели, неспеша помахивая большими белоснежными крыльями, размахом метра в два. Судья, одетый в расшитые золотом облачения, стоял за кафедрой. Совет начался пять минут назад, но Астиона, самого виновника торжества, ещё не было.
 - Вы все знаете, зачем сегодня созван совет, - громко говорил Стефан с кафедры в алтаре. – Один из Крылатых хочет решить свою судьбу и просит благословения. Мы начнём сразу, как только он появится... А вот как раз и он...
 Взоры всех присутствующих обратились к появившемуся около амвона парню. Он единственный был сегодня облачен в белую рясу до пят, рукава которой, слегка длинные, закрывали его ладони, а за спиной аккуратно складывались по форме тела два больших крыла. Никто не смел что-либо сказать, или выразить своё мнение в присутствии Судьи Стефана, не смотря на то, что многие из присутствующих были явно недовольны происходящим.
 - Итак, крылатый Астион, ты просишь благословения?
 - Да, я сам хочу управлять своей судьбой, - парень спокойно прошёл к своему месту в первом ряду. Справа от него сидел высокий темноволосый Высший Бастиан, слева – Второй Высший, Пиор. Все остальные представляли синод. Все, кроме Судьи.
 - Бастиан, - Стефан обратился к Высшему справа. – Ты, помнится, был против этого?
 - Да, Судья. Я до сегодняшнего времени против этого. Крылатый занимается самообманом. У него другие намерения, нежели просто помочь грешнице. Он хочет остаться в обители грехов.
 - Пиор, каково твое мнение? – Судья повернул голову влево и посмотрел на маленького щуплого человечка.
 - Я не имел связи с Астионом, пока тот находился в Мире. Но я не вижу оснований не давать ему права распоряжаться своей судьбой. В том случае, если он сможет опровергнуть слова Высшего Бастиана, - он поёрзал на сиденье и извиняющимся взглядом посмотрел на парня в белой рясе.
 - Слушаем тебя, Крылатый Астион. – Стефан обратился к парню. Взгляд его, однако, переходил от одного Высшего к другому. Он пытался предугадать исход Совета, потому что это было единственное место, где он не мог знать результата.
 - Бастиан против того, чтобы я был предоставлен сам себе только потому, что Крылатых осталось не много. Если уйду я, нас станет ещё меньше, - Астион встал со скамьи. – Никакого самообмана нет и не может быть: я же все-таки не человек, чтобы предаваться таким грехам. Но на счёт намерений он, возможно, прав. Помимо того, что бы помочь Евгении, я хочу жить. Вы сами когда-то избрали меня, отняв возможность быть человеком, но ведь вы должны были знать, что когда-нибудь я потребую право выбора назад? Судья Стефан, ты не мог этого не знать. И никто не может лишить меня этого права – права хотеть жить.
 Астион замолчал. Бастиан смотрел в одну точку, Пиор – на Судью. Синод тихо переговаривался.
 - Пиор, - Стефан вперился взглядом во Второго Высшего. – Ты принял решение?
 - Да, Судья. Крылатый Астион может сам выбирать, что делать.
 - Тогда остался синод...
 В зале повисло молчание. Высшие синода переговаривались друг с другом понятными только им знаками.
 Астион рассматривал Крылатых. За семнадцать лет он видел их очень мало. В зале присутствовали двое таких же, как он сам, только возрастом они были намного младше. Один, лет двенадцати, сидел, вжавшись в спинку скамьи и болтая тоненькими ножками. Другой, чуть постарше и покрупнее, пытался угадать, о чём говорит синод... Их крылья, ещё не такие тяжелые, как у Астиона медленно покачивались в такт движениям...


 Мысли Астиона улетели далеко из зала Совета. Семнадцать лет назад, летом, он был ещё нормальным человеком. У него была семья, мать, отец, младший брат. Последнее, что он помнил, был полёт куда-то на юг. А потом он оказался тут, среди Крылатых и Высших. У него появились большие крылья за спиной, с которыми сейчас было тяжеловато расставаться. Он, кстати, тоже мог бы стать Высшим и сбросить тяжесть «летательного аппарата», но не хотел. Он хотел назад. Ему даже позволили наблюдать и оберегать свою семью. А потом, когда родители отошли от потери сына и вырастили младшего, они уехали куда-то на юг. Кажется, туда, куда Томас-Астион не долетел. Там было тепло и спокойно. Каждый раз, когда они вспоминали старшего сына, он оказывался рядом. Но со временем эти воспоминания становились всё реже, чему Томас-Астион был рад: родителям, не знавшим, что на самом деле он бывает рядом с ними, эти воспоминания приносили только боль. Младший брат, Алан, жил сейчас вполне неплохо, поэтому Астион перестал бывать у него...
 А потом ему дали задание, как до него давали задания другим Крылатым, помочь земной девушке. Он принял его с радостью, потому что это давало возможность вернуться на землю и посмотреть на жизнь. Сейчас Томас-Астион хочет вернуть всё назад. Точнее, просто вернуться туда, откуда его забрали, когда ему было шестнадцать...


 - Синод принял решение, - Филарет, посланник Судьи, ставший представителем синода около полугода назад, поднял вверх руку. Из открытой ладони вырвался луч света, яркий, желтовато-багровый. Он пролетел всё пространство от синода до Астиона и упал на лоб Крылатого. По залу пронёсся порыв теплого ветра и удивленный возглас младших.
 - Отныне ты, Крылатый Астион, волен распоряжаться своей судьбой.
 Астион смотрел на Судью и пытался понять, доволен ли тот исходом Совета. Стефан вышел из-за кафедры. Это означало только одно: Совет закончен, решение обжалованию не подлежит...


 На своей кровати в ДК Астион появился только под утро. Точнее, ночью он тоже там был, но только физически. А сейчас он открыл глаза и, лежа, смотрел в белый потолок. В комнате кроме него никого не было. Часы на стене отстукивали секунды: четыре утра, семнадцать минут, три секунды...
 До семи Астион пролежал, не двигаясь, смотря на часы. В семь стали раздаваться тихие шаги, голоса, шорохи проходящих мимо палаты людей...
 Женя пришла около восьми.
 - Ты уже не спишь? – Она подошла к нему и протянула градусник.
 Астион сунул стекляшку под язык и помотал головой. Женя походила вокруг кровати, рассматривая датчики и проводочки, отсоединила пару и осторожно вытащила градусник.
 - Если ты себя нормально чувствуешь, то сегодня переводим тебя в обычную палату. А там недели две, и будем думать, что с тобой делать дальше...
 - Не хочу дальше, - спокойно сказал Астион. – Мне и вне этих стен было хорошо.
 - Тебе нравится жить на улице? – удивленно подняла брови Женя.
 - Ага...
 - Ну, я не думаю, что я тебя отпущу назад, что бы ещё что-нибудь случилось...
 - Почему же? – по слогам произнёс Астион, поднося свое лицо близко-близко к ней.
 Женя хотела ответить, но запнулась на полуслове и замерла. Сладковато-терпкий запах мандаринов и голос уже не хриплый, более знакомый и мягкий... Синие, чуть прищуренные глаза смотрели прямо на неё с насмешкой. Перед ней быстрым пятисекундным фильмом пронеслись события предыдущей недели, и в конце, самым отчётливым кадром – голос, тихий, мягкий голос, и запах мандаринов.
 - Ты... Откуда ты взялся? – сбивающимся голосом произнесла Евгения.
 - Из парка. Я же говорил.
 - Да, извини, просто голова закружилась, - она тряхнула головой и закрыла глаза.
 - С тобой что-то не так? – услышала она сквозь закрытые веки.
 - Нет, все нормально.
 - Ну ладно.


 Через день Астиона перевели из реанимации в обычную палату. С первого же дня он не ужился ни с кем, и главврачу пришлось принимать решение по поводу того, куда поместить новенького. Олег присматривался к парню, но никак не мог понять, что же могло провоцировать соседей по палате. Астион был спокойным и молчаливым (точнее, он вообще перестал с кем-либо разговаривать), но, не смотря на это, конфликты возникали сами собой. Женя пыталась поговорить с ним, но парень лежал на своей кровати, ничего не ел и молчал. Ситуация становилась критической.
 В итоге всего этого, Астиона переселили в кабинет к Евгении, где она могла постоянно за ним наблюдать. Комната была большая, поэтому туда поставили кровать, застеленную белой хрустящей простыней...


 - Тебе надо сделать так, что бы тебя перевели в отдельную палату. И заодно, что бы Евгения по возможности была почти постоянно рядом. Тогда уже можно будет с ней говорить о том, что случилось, и готовить её к тому, что может случиться, - вещал Стефан.
 - Да, мне осталось только придумать, как это сделать.
 - Я думаю, что тебе просто ничего не надо делать...
 Разговор со Стефаном оборвался. Точнее, Судья дал наводку и отключился. Астион остался наедине с собой.
 День назад его поместили в мужскую палату, где уже находились тройка довольно агрессивно настроенных подростков приблизительно его «земного» возраста. Астион не успел даже подумать о том, как бы сделать так, что бы они настроились против него, как всё начало развиваться само собой. Две вещи, которые он успел понять, это то, что Стефан действительно имел в виду НИЧЕГО не делать. А вторая – что кто-то сверху снова вмешался, но на этот раз со вполне ощутимой помощью...
 Соседям по палате Астион не нравился, да и он не делал ничего, что бы им симпатизировать. Он просто сидел на своей койке и молча смотрел на них. Конфликт начался из-за резкой смены настроения с хорошего на плохое одного из подростков. Он ходил вокруг Астиона и погладывал исподлобья, явно вынашивая коварные планы.
 К двум часам дня в палате номер шесть разгорелась драка. Проходящая мимо медсестра услышала шум и поспешила посмотреть, что творится в комнате. Ещё через минуту она находилась в кабинете главврача с круглыми от страха глазами, а через пять минут парней, Астиона и Макса, разняли и растащили по разным углам.
 - Что случилось? – спрашивала Женя, протирая Астиону разбитую бровь.
 Парень молчал, пытаясь отвернуться в сторону.
 - Ну, посиди немного спокойно, что ж ты вертишься?
 Обед ни Макс, ни Астион не получили. Опоздали. А на ужин явился только зачинщик драки, Астион куда-то пропал. Женя долго бродила по узким коридорам, пока не забрела туда, где сама никогда не появлялась, в курилку. Астион сидел там. Форточка была открыта: кто-то курил тут недавно, - и в комнатке было ужасно холодно. На улице бушевал ветер с дождем, батареи работали на полную мощность везде, кроме этой комнаты: так начальство пыталось бороться с курильщиками.
 Астион сидел в одной футболке и джинсах, спиной к двери.
 - Ты что, здесь же холодно, ты заболеешь! – Женя быстро подошла к парню и дотронулась до его руки.
 Астион вздрогнул и обернулся. После Совета он перестал замечать присутствие рядом других людей, ощущения притупились.
 Его запястье, вопреки всем ожиданиям, оказалось теплым, почти горячим. Женя дотронулась до лба – холодный.
 - Пойдём, тут не желательно находиться...
 Ещё через несколько часов а кабинете Евгении поставили кровать. Сама Женя пришла за ним, подняла с кровати и отвела в свой кабинет.
 - Я нахожусь тут почти постоянно, - сообщила она, подтолкнув его к кровати. – Ты теперь тоже здесь будешь. Сегодня вечером мне надо будет уйти... А завтра я приду.
 Астион лёг на кровать, повернулся к стене и закрыл глаза. Ему надо было поговорить со Стефаном, что-то в этом вечернем отсутствии ему не нравилось...


 - Судья Стефан, - позвал тихонько он.
 - Слушаю тебя, Крылатый.
 Астион оказался в келье Стефана. Белоснежно-белая комната, ослепительно светлая. Астион не видел почти ничего, он всегда предполагал, что она может выглядеть необычно, но никогда не думал, что на столько... Прямо перед ним оказалось лицо Судьи.
 - Евгения уходит сегодня вечером, я почти уверен, что что-то пойдёт не так...
 - Сегодня – это единственное, о чем я знаю точно на данный момент – ты должен быть с ней. – расхаживая по келье говорил Стефан.
 - Она в опасности?
 - Не больше, чем в день твоего появления.
 - Тогда я всё сделаю сам. Сегодня мне помогать больше не надо.
 - Да будет так...


 Женя начала собираться в восемь.
 - Мария, медсестра, придёт посмотреть, что ты лёг спать. Больше никого не будет. Завтра утром я приду. Если что, там есть кнопка вызова, можешь вызвать Олега. Ладно? – она устало посмотрела на парня, свернувшегося калачиком на своей кровати и большими синими глазами изучавшего её. Он явно хотел что-то сказать, но то ли не решался, то ли откладывал разговор на потом...
 Астион нерешительно кивнул.
 - Спокойной ночи... – она подошла к нему и провела ладонью по темным взъерошенным волосам.
 Он не ответил, закрыл глаза.
 Евгения вышла из здания клиники и пошла по направлению к своему дому. Следовало выспаться, как следует: последние дни она провела в напряжении. Ей всё чаще приходило в голову то, что человеком, спасшим её, мог быть Астион. Из-за этого она почти перестала расслабляться, мысли о том нападении постоянно преследовали её.
 Идя по улице, она вглядывалась в серые дома, одинаковые подъезды, похожие друг на друга улицы, и думала о том, на сколько Астион отличается от этого однообразия. Он не был похож ни на одного человека, которого она видела раньше. От него чувствовалась какая-то неземная энергия, а сам он был всегда удивительно спокоен. Даже тогда, после драки Женя заметила, что на сколько бы ни был зол Макс, что бы не говорил вслед Астиону, когда она уводила его из палаты, никаких признаков злости, раздражения или боли парень не выражал.
 Невдалеке виднелась тот злополучный переулок. Женя понимала, что другой дороги нет: неподалёку, в месте, где можно было бы сделать небольшой крюк и обойти страшный переулок, сейчас шла стройка. Большой каменный дом перестраивался почти полностью, и пройти было невозможно.
 Женя не успела сделать шаг к переулку и, получив толчок в бок, не удержалась на ногах и отлетела на газон. Почти тут же она рванулась в сторону, но никто её догонять не стал. Девушка обернулась. Посреди дороги дрались два человека. Точнее, масса из двух тел каталась по асфальту. В этой массе мелькнула серо-зеленая футболка.
 - Астион... – прошептала Евгения, пытаясь подняться на ноги.
 Драка закончилась так же неожиданно, как и началась. Они расцепились и оба встали на ноги. Одним действительно оказался Астион. Женя перевела взгляд и от удивления снова опустилась на газон. Напротив парня в серо-зеленой футболке стоял Феликс, бывший Женин парень.
 Они расстались пол года назад по её инициативе, и вот сейчас Феликс стоял перед Астионом и со злостью вглядывался в большие синие глаза.
 - Скажи, что тебе от неё надо? – Астион задал вопрос спокойно, но находясь при этом в позе, готовой к активному нападению.
 - А ты кто? – рявкнул Феликс.
 - Тот, кому надо, что бы ты перестал за ней охотиться. Ты ведь знаешь, что нападение незаконно?
 - Феликс, - произнесла Женя. – Это был ты и в первый раз?
 Феликс не ответил. Он тихо выругался и пошёл в сторону стройки.
 Астион подошел к Жене и поднял на ноги. От него пахло мандаринами, как будто он только что не катался по земле, а принимал цитрусовый душ...
 - Как ты тут оказался? – почти заикаясь, произнесла девушка, уже понимая, что уже во второй раз шестнадцатилетний парень, свалившийся на них, как снег на голову, спасает её от её же бывшего молодого человека.
 - Оказался, - коротко ответил Астион. Он держал её за руку и вёл домой.
 - Откуда ты узнал? Кто ты такой? – Женя тащилась за ним, как будто он заставлял её идти.
 - А ты думаешь, человеку, совершившему один раз неудачную попытку, захочется остановиться на этом?
 - Ты знаешь Феликса?
 - Нет. Но я знаю, кто он.
 Они подошли к подъезду. Астион остановился, предоставляя Жене шанс самой выбрать, стоит ли ему идти дальше.
 - Пойдем. Надо будет позвонить в клинику, сказать, что ты со мной. Иначе Мария поднимет панику.
 Они поднялись по каменным ступенькам и зашли в квартиру. Женя сразу набрала номер клиники, долго с кем-то разговаривала и, наконец, бросила телефон на кровать...

Глава три.

 Астион лежал на больничной койке и думал о том, что сейчас надо идти за ней следом. Он медленно сел, надел кроссовки и задумался. Как пройти через этих церберов на входе? Они даже на секунду не отходят от своей вахты. Придется искать окно...
 На первом этаже окон было много, но все они оказались заколочены решетками. Астион направил стопы к курилке. Никем не замеченный, он подождал, пока парень в белом халате уйдет оттуда, и вылез через окно. Был не самый замечательный вечер, довольно холодный, но ветер куда-то исчез, затаился. Он двигался бесшумно и быстро, подгоняя себя мыслью, что может не успеть. Вдалеке показалась фигурка Жени. Астион поспешил догнать её. Они прошли несколько кварталов, прежде чем она в нерешительности затормозила, раздумывая, куда пойти. Точнее, как он понял, Женя задумалась, как обойти вызывающее неприятные воспоминания место. В этот момент Астион почувствовал (ну, наконец! Неужели, чувства вернулись?) приближение опасности. Передвигаясь на полусогнутых ногах, человек двигался по направлению к своей жертве. Астиона человек не видел. Как только мужчина поравнялся с Евгенией, Астион выпрыгнул вперёд. Он слегка задел Женю рукой, и она от неожиданности легко последовала в указанном направлении.
 Астион и мужчина схватили друг друга за грудки и вместе повалились на землю. Астион был сильным. Слишком сильным для земного человека, и через пару минут, получив разок в ту несчастную бровь, уже покалеченную Максом, парень дал противнику в челюсть. После чего они всё же расцепились...
 Женя узнала Феликса. Астион тоже его узнал: ещё до того, как он оказался в этом мире, Бастиан рассказывал ему про жизнь Евгении. В его рассказе фигурировал этот человек, Феликс, представляя собой главную опасность. Когда-то давно Евгения познакомилась с ним в институте. Феликс закончил обучение годом раньше и приходил туда пообщаться с другом, молодым лектором. Так завязался их роман с Женей. А через пол года закончился: Женя устала от отношений «дом – лекции - получасовая встреча - дом». Феликс разрыва не хотел, поэтому таким своеобразным образом решил наказать девушку. Но тут возник Астион...

 ...В квартире было тихо и прохладно. Астион холода не чувствовал, а вот Жене стало холодно. Она закуталась в огромный шерстяной плед, включила батареи и поставила чайник.
 - Наверное, нам надо поговорить? – задала она вопрос, когда Астион сел на соседний рядом с ней стул.
 - О чем? – большие синие глаза сверкнули поддельным непониманием.
 - Например, зачем ты за мной следил? Как выбрался из клиники? Как оказался в первый раз рядом? Наша встреча не случайна?
 - Не многовато ли вопросов для начала?
 - Не думаю, - устало отозвалась Женя. – что тебе будет сложно на них ответить.
 - Будет... – Астион сделал паузу. – Я не имею права врать.
 - Почему?
 - Потому...
 Астион закрыл глаза и тут же услышал голос:
 - Ну что, Крылатый? Что будешь делать сейчас?
 - Пиор? Рад слышать... Этот вопрос я бы как раз хотел задать кому-нибудь из Высших.
 - Я думаю, что его надо задать Судье... – Пиор повернулся спиной и пошёл куда-то по коридору.
 - Что касается моего мнения, - Астион вздрогнул: ему ещё никогда не приходилось общаться со Стефаном так часто, как это происходило в последнее время. – То своё задание ты выполнил, а дальше – это уже не задание. Это жизнь.
 - Спасибо, Судья Стефан...
 Астион открыл глаза.
 - Тебе плохо? – прямо над ним всего в нескольких сантиметрах он увидел встревоженные глаза Жени.
 - Нет, всё в порядке.
 Она провела чем-то холодным и влажным по его брови.
 - Я смогу ответить на вопросы, только не торопи меня, - парень одним глазом наблюдал за медленными движениями её руки.
 - Ладно... Я слушаю.
 Он намеренно тянул время, подождал, пока она нальет чай в две большие оранжевые кружки, пока насыплет себе пару ложек сахара, пока усядется поудобнее, готовясь слушать.
 - Ну, как ты поняла, меня зовут Астион, Томас-Астион, точнее. Я родился в 1974 году... – на этом ему пришлось прервать свой рассказ, потому что лицо Жени стало быстро бледнеть. – Ладно, давай по-другому... У тебя есть компьютер? Мне надо найти кое-что в Интернете...
 Она неопределенно кивнула, всё ещё не выходя из ступора. Астион взял её за руку и повёл в зал. На счёт компьютера он мог бы и не спрашивать: он знал о ней всё. Но давать Жене повод для ещё большего волнения не хотелось (подумает ещё, что он интернациональный шпион-разведчик, шифрующийся под пацана-недоучку).
 Через пару минут он заходил на одну из страниц всемирной паутины. В левом нижнем углу виднелся красный календарик. Астион выбрал год – 1991 – и стал листать страницы, пока не нашел новость о крушении самолёта.
 - Посмотри... – он медленно указал пальцем на одну из строк.
 - «В катастрофе погиб подросток, остальных удалось спасти...» - прочитала Женя вслух. Чуть ниже в сводке стояло имя подростка – Томас-Астион Ваильд, 16 лет.
 Женя недоумённо посмотрела на парня. Он смотрел на неё.
 - Что это? – наконец, выдавила из себя она.
 - Это я. Томас-Астион Ваильд. Шестнадцати лет.
 - Ты-ы... Не умер? – её глаза, и так большие от удивления и непонимания, стали ещё больше.
 - Если бы я не умер, Женя, я бы сейчас так не выглядел...
 - Но кто же ты тогда?
 - Успокойся, ладно? – «Что ты делаешь, Крылатый? Ещё чуть-чуть и она потеряет сознание» - пронеслось у него в голове. – Пошли на кухню.
 Астион поволок Женю обратно. Минут пятнадцать они молча сидели, Астион пытался влить в неё полу остывший чай. Она почти не сопротивлялась. После этого Женя, наконец, начала приходить в себя. Щеки приобрели более естественную окраску, руки перестали дрожать, она снова куталась в плед. И лишь когда взгляд её стал осознанным, Астион позволил себе заговорить.
 - Ты хочешь ещё что-нибудь обо мне узнать?
 Она молча кивнула.
 - Хорошо...
 - Расскажи всё, если это возможно, - вдруг жалобным голосом попросила Женя.
 - Ладно. Только обещай, что как только тебе станет хуже, ты скажешь мне об этом, и мы продолжим разговор позже...
 - Обещаю.
 - Тогда слушай...
 Она не сказала ни слова, ни разу не перебила, пока он говорил. Всё это время – рассказ занял два с половиной часа – Женя смотрела в глаза Астиону. И лишь после того, как он закончил свой рассказ, она стала задавать вопросы.
 - Значит, ты тут только для того, что бы помочь мне?
 - Вообще, да.
 - И ты должен будешь уйти?
 - Да.
 - Когда?
 - Не знаю. Скоро.
 Женя замолчала и надолго задумалась. Астион тоже сидел молча. Он вглядывался в её замершие на одной точке зрачки, ставшие маленькими черными стеклышками. Так прошло ещё минут десять.
 - Всё, тебе пора спать, - сказал, наконец, он.
 - Зачем? – голос слабый, совсем тихий.
 - Затем... – он поднял Женю на руки и отнес в комнату.
 Она заснула сразу, укрытая теплым белым одеялом. Астион повыключал везде свет, коснулся ладонью её щеки и исчез...


 - С возвращением, Крылатый, - провозгласил Пиор.
 - С возвращением! – Судья и все присутствующие сидели за одним круглым столом. В кубках, больших и полупрозрачных, играло в солнечных лучах вино.
 Высшие сидели справа от Судьи, а Крылатые, начиная с самых младших - слева. Астион собирался занять своё место рядом с Антоном, двенадцатилетним Крылатым, но Стефан одним движением остановил его:
 - До того, как ты примешь какое-либо решение, я хочу, чтобы ты стал Высшим.
 - Если остальные Высшие и синод не будет против этого, то я готов им стать, - Астион обвёл взглядом всех присутствующих.
 - Что ж, спросим всех, кто за...
 В потолок тут же ударили множество разноцветных лучей со всех сторон стола. Все до единого были согласными с мнением Судьи. Астион этого не ожидал.
 - Отныне ты, Астион, становишься Высшим, советом Высших, синодом и Властью, данною мне навеки, – он сделал паузу. - Твои крылья тебе больше не понадобятся.
 В первый раз за семнадцать лет у Астиона закружилась голова. Крест из разноцветных лучей коснулся лба парня, его плеч и живота. На секунду он потерял равновесие, а когда восстановил его, то был одет в светло-голубую фелонь, такую же, как и все Высшие, сидящие за столом. Тяжесть крыльев исчезла, чтобы больше не появиться...

 
 Время тянулось медленно. Крупные хлопья снега валились с неба и таяли прямо на асфальте. В первый раз ученые зафиксировали снег в конце августа в этом городе. Это стало сенсацией и первой новостью для обсуждений на несколько ближайших дней. Все, от детей до стариков, говорили о первом снеге. Одна только Женя догадывалась, что он, скорее всего, как-то связан с внезапным исчезновением Астиона. Она скучала. Скучала по всему, что было с ним связано: от запаха мандаринов, до больших синих глаз.
 Женя нашла всю информацию о той катастрофе в 1991, изучила её до мельчайших подробностей. Пресса писала, что падение не принесло ни одной жертвы, кроме погибшего мальчика. Родители его находились в шоке от потери сына, а самолет с места аварии собирали по частям. Как получилось так, никто не знал. А на каком-то поисковом сайте Женя нашла фотографию погибшего подростка. С монитора на неё смотрел большими синими глазами Астион. Именно тот, с которым она была знакома. Ей начало казаться, что всё, что происходило, было вымыслом её воображения, и только то, что Астиона объявили в розыск, давало повод сомневаться в своей ненормальности.
 Она проснулась утром и, не увидев Астиона, поняла, что его уже нет. И, скорее всего, он не вернется. Женя сразу же позвонила в клинику и рассказала о том, что он исчез. «Ну и пускай они поднимают панику, - думала она, греясь под горячей водой душа. – Какая теперь разница, его всё равно больше не будет...»
 Первый день без Астиона прошел как будто в тумане. На второй Женя начала осознавать его отсутствие. На третий ей дали отпуск. Две недели. Олег пообещал сделать все, что бы найти мальчишку, Евгения ему не верила...


 Астион смотрел на это всё сверху и мечтал вернуться назад. Он влюбился. Раньше он ничего подобного не чувствовал, даже на земле, а теперь, на «небе» влюбился. Влюбился в девушку, которая уже давно любила его...
 На седьмой день, когда он почувствовал серьезную тревогу за Женю, перед ним возник Судья.
 - Кхем... – начал Стефан. – Высший Астион, что ты намерен делать сейчас?
 - Я хочу вернуться, - произнес парень. – Иначе смысла нет в том, что я делал для неё.
 - Ну почему, ты предотвратил рождение бесёнка. – Стефан аж закашлялся от своей смелости. – Ребенка, я имел в виду...
 - И зачем я, в таком случае, делал это, если она сейчас...
 - Высший Астион, - прервал его Судья. – Ты не намерен винить себя в том, что совершают грешники в своей обители.
 - Она, катись всё это к Легиону, не грешница. Иначе, я такой же, как она. ТАМ, - он указал пальцем себе под ноги. – жить без грехов невозможно! Судья, ты же сам это знаешь!
 - Знаю, Высший Астион. Так ты хочешь вернуться?
 - Да. Только один вопрос: а я действительно вернусь? Или я не выживу там после возвращения? Ты же понимаешь, что я имею в виду?
 - Понимаю, ты вернешься туда так же, как оттуда ушел. Я буду видеть тебя, но ты меня больше не увидишь.
 - А... когда...
 - Нет. И когда умрешь – не увидишь.
 - А я что, обязательно должен буду оказаться в Легионе? – удивленно спросил Высший.
 - Скорее всего, не все сюда попадают, а ты уже всего добился. В Легионе оказываются все, кто не попал сюда, а добиваются чего-то только «избранные», - Стефан улыбнулся и закатал рукава серебристой рубахи.
 - Это обнадеживает, а то я уже один раз стал избранным, - Астион улыбнулся в ответ. – Нууу... Тогда, мне можно возвращаться?
 - Хочешь попрощаться с кем-нибудь?
 - Дай мне пять земных минут...
 Астион нашёл Пиора в келье, тот читал типикон, сидя в огромном мягком кресле.
 - Пиор, - позвал Астион. Высший дернулся, скинул с себя старинное пенсне и уставился на парня. – Я пришел попрощаться.
 - Так ты все-таки уходишь? – Пиор привстал со своего места. – Что ж, желаю тебе удачи.
 - Я просто хотел сказать спасибо. Ты помог мне на Совете. Если бы не это...
 - Я сделал то, что должен был. Ты ведь не можешь сомневаться в чистоте моих намерений? – Пиор жадно улыбнулся. – А теперь тебе надо идти.
 Высшие обнялись, и Астион вышел из кельи. По пути назад он заглянул к Бастиону и Крылатым, зашел посмотреть в последний раз на Совет и кафедру, встретил там Филарета и, попрощавшись с тем, наконец, вернулся к Судье.
 - Долго ты по Совету бродил, - с упреком сказал Стефан.
 - В последний раз можно... Я Филарета встретил. Так, - Астион на секунду задумался. – Что со мной будет?
 - Увидишь, Высший. У нас нет больше времени на разговоры. Да прибудет с тобой удача, Астион...


 - Его нашли на стройке, - начал Олег. – На данный момент он находится в коме. Сколько времени он там пробудет – не известно.
 Женя не понимала его слов. Астиона не должны были найти. Он ушел, ушел раз и навсегда. А сейчас Олег пытается ей объяснить, что парень сейчас... Где?? В коме? Он может умереть? Она подскочила с места и, не слушая воплей Олега, вырвалась из тесного кабинета и побежала по коридору. Длинные белые, похожие на лабиринт помещения с множеством дверей, из них Жене надо было найти нужный поворот, затем нужную дверь... Вот он, Астион. Лежит на своей кровати, бледный, как полотно, голова перевязана...
 Евгения взяла его за руку, пульса не было. Сердце стояло на месте, не желая биться и дать ему возможность открыть глаза. Зрачки расширены, не реагируют на свет.
 - Боже, что с тобой произошло? – шепотом, подавляя в себе желание разрыдаться, прошептала Женя.
 - Мы думаем, что он упал с вышки. – раздался за её спиной голос Олега. – Жень, когда он придёт в себя, мы узнаем об этом, он подключен к аппаратам. Тебе не стоит тут сидеть и ждать, что будет. – Олег предусмотрительно избежал говорить «если он придет в себя».
 Она не ответила, сидела молча у кровати и держала запястье Астиона. Олег попросил медсестер поглядывать за Женей. Двое суток она не отходила от кровати, а на третьи, наконец, заснула рядом с парнем.
 Врачи, наблюдавшие за состоянием Астиона, Станислав и Кирилл, отнесли её в соседнюю комнату, положили там на кровать и оставили отсыпаться...


 Женя открыла глаза и не поняла, где она находится.
 - Выспалась? – раздался голос Олега прямо над её ухом. – Да, сон должен был пойти тебе на пользу...
 - Что с Астионом? – девушка одним рывком села на кровати.
 - Он пришёл в себя. Сегодня утром. Сердце начало работать, и всё такое... – сказал Олег таким беспечным тоном, как будто это происходило каждый день.
 - Пришел в себя? – она подскочила, готовая бежать в палату к Астиону.
 - Тише... – главврач взял Женю за руки и удерживал на месте. – Жень, он сейчас в реанимации, у него сотрясение мозга третьей степени. Тебя к нему никак не пустят, тем более, что для начала, тебе самой надо успокоиться и поесть. Рядом с ним дежурят врачи. Постоянно.
 - Он приходил в сознание?
 - Пока нет, но состояние стабильное.
 Олег сам повёл девушку по коридору до двери своего кабинета, а часа через два, уже успокоенная и пришедшая в себя, она прижималась носом к стеклу, за которым суетились врачи. Куча аппаратов, подключенных к худому телу мальчишки, пищали на разные голоса. Женя пыталась различить показания всех датчиков, что удавалось ей с огромным трудом. Лицо Астиона было спокойным и бледным...
 Он открыл глаза на седьмой день. Его состояние описывалось, как средне-стабильное, половину датчиков отключили из-за ненадобности, и Женя смогла находиться с ним постоянно.
 Она сидела на соседней кровати и смотрела кардиограмму. Кривые и ломаные линии пересекались друг с другом, образуя тонкую паутинку жизни.
 - Ммм... – Женя вздрогнула и посмотрела на Астиона. Тот лежал на спине с открытыми глазами и пытался что-то сказать.
 Евгения моментально нажала на кнопку вызова (Олег настоятельно предупредил делать именно так, как только парень придёт в себя) и подошла к кровати.
 Большие синие глаза смотрели в потолок, по виску, оставляя влажную дорожку, стекала соленая прозрачная слеза.
 - Тебе больно? – Женя присела рядом с Астионом.
 Он только успел слабо кивнуть, в комнате появились несколько человек. Сева, помощник Олега, что-то быстро вколол парню, после чего тот тут же заснул.
 - Ну вот, а ты переживала, что он в себя не придет, - ласково потеребил он Женю за плечо. – Теперь ещё пару дней, посмотрим, как там сотрясение поживает, и можно уже почти на выписку.
 Женя не ответила. Два дня казались теперь ей вечностью...


 Астион просыпался ночью. В голове что-то ужасно болело, и хотелось пить, но сказать об этом он не мог. Точнее, он вообще не мог ни думать, ни говорить. Единственная мысль, которая успела появиться до того, как он снова провалился куда-то в глубины сознания, была о том, что он уже тут, что он вернулся к Жене...
 Как и предупредил Сева, окончательно пришёл в себя Астион через двое суток. Пробуждение оказалось, как и в первый раз, не самым приятным, но на этот раз рядом была Женя. Она сидела на краешке кровати и проводила рукой по его волосам. Астион попытался привстать, но она ему запретила.
 - Не вставай. Если что-нибудь нужно, просто скажи, не делай лишних движений, ладно?
 Он тихонько кивнул, чувствуя, как в голове что-то расползается по швам.
 - Ммм...
 - Показывай руками, не напрягайся...
 Астион попросил листок и ручку и, получив их от Жени, вывел неровными буквами: «Я люблю тебя!», после чего откинулся без сил на подушку и заснул.
 Так прошло ещё несколько дней. Он отказывался от еды, почти не спал и пытался садиться. Боль в голове начала проходить, но голос ещё не слушался. Астион хрипел, но сказать ничего толком не мог.
 Снимки мозга делали почти каждый день (как будто за день там что-то изменится!). Днем он лежал и смотрел на Женю, слушал ее - она рассказывала всякие истории, что бы Астиону не было так скучно -, а ночью ему снился амвон и кафедра, где под киворием стоял Стефан и читал вслух молитвы. От них по телу разливалось тепло.
 

Эпилог.
 Полтора года спустя...

 В маленькой кроватке заворочался младенец.
 - Жень, Артёмка проснулся! – крикнул из коридора Астион. Тут же из детской раздался плач.
 Евгения вышла проводить его с заплаканным сыном на руках. Астион покружил малыша, отдал его Жене и, поцеловав её в щеку, вышел на улицу. Надо было сделать много дел...
 Он почти не спал уже несколько дней: малыш плакал почти всю ночь, а днём было много работы. Врачи говорили, что Артём болен, и что Жене надо лечь с ним в больницу. Она очень переживала, а Астион, чувствуя, что на самом деле все в порядке, никак не мог найти доводов, что бы успокоить её. В итоге, из-за всех переживаний и бессонных ночей, он заснул прямо в поезде метро.
 - Я рад тебя видеть, Высший Астион, - за большим круглым столом сидели Пиор, Стефан, Филарет, Крылатые и все члены синода. Не было только Бастиана.
 - Я тоже всех вас, - Астион прошёл к своему бывшему месту и сел. – А где мой бывший учитель, Высший Бастиан?
 - Он сейчас объясняет правила новенькому.
 - Тут несколько лет не было новеньких, - удивленно сказал Астион.
 - Но мы же должны были найти тебе замену, - отрезал Судья. – Но я вызвал тебя для другого... Артемий...
 - Моего сына зовут Артём, - прервал он Стефана и слегка поморщился.
 - Да будет так... – не обратил тот внимания на раздражение своего бывшего подопечного. – Артём здоров, что бы кто ни говорил. И пускай Женя не беспокоится.
 - Ты за нами наблюдаешь? – улыбнулся Астион.
 - А ты думал, что Судья Стефан покинул свои обязанности?
 - Да нет, просто я никогда не понимал, как ты умудряешься следить одновременно за всеми людьми...
 - Трудно быть Богом, Высший Астион. Трудно.

 Томас-Астион проснулся и тряхнул головой. «Надо вернуться домой, работа подождет... До завтра...». Следующим же обратным поездом Астион вернулся домой к Жене и Тёмке, что бы рассказать, что всё хорошо, он это точно знает...
 - С Артёмом всё в порядке, - с порога заявил Астион. – Врачи нам больше не нужны. Они ошибаются...

 - Я знаю, - говорила Женя, когда вечером они сидели на кухне. – Что мы никогда не говорили о том, что с тобой было раньше. Я сама не спрашивала, а ты молчал... Сейчас ты можешь рассказать мне об этом? Прошло уже много времени...
 - Могу попробовать... – Астион потянулся и откинулся на спинку стула.
 Люди всегда верили в каких-то богов, но ведь не все были хорошие в их понимании. Как и сейчас, кто-то верит в Бога, а кто-то, в Дьявола. На самом деле там наверху ни того, ни другого нет. Конечно, есть две стороны, но они не на столько противоположны друг другу, как Бог и Дьявол. Одна сторона называется Судом, другая – Легионом. В Суд попадают единицы, но через него проходят все. А в Легион попадают уже после Суда.
 И в Суде и в Легионе есть свои Высшие, правда, в легионе они называются наблюдателями. Это можно сравнить с политикой: есть люди, толпа. За ними должен кто-то наблюдать, чтобы те не нарушали порядок. В Легионе за этим смотрят наблюдатели. А в Суде такого нет, потому что там нет людей, есть только ограниченный круг лиц, тех, которых выбрали, как меня. И есть один Судья, который принимает все решения. У нас был Стефан, а в Легионе это Уар. Они выносят последние решения, делают свой выбор наравне с Советом избранных... Это и есть боги, других не существует. Когда-то давно Легионом считали просто большое войско. Даже в Библии – это означает огромное множество. Отсюда пошло название Legio. Ну а Суд – это само собой очевидное.
 - Моим наставником и учителем был Бастиан. Ещё в самом начале, когда меня забрали из Легиона, то сразу отдали на руки Бастиану. Ммм... Теперь понятно устройство? – Астион поёжился, вспоминая свою первую и последнюю встречу с Уаром, когда ещё в самом начале его, ничего не понимающего, отправили в Легион. Огромный седоволосый старик Уар задавал вопросы, на которые Астион ответов не знал. Маленькие черные глазки Высшего наблюдателя сверлили парня, съежившегося на скамье, пока в какой-то миг не появился Стефан и не забрал его назад туда, где он оказался вначале – большой светлый зал...
 Из комнаты раздался негодующий крик сына.
 - Я сам, - сказал Астион и поднялся с места. Теперь он, наконец, мог радоваться даже усталости, ночному плачу сына, переживать за Женю, когда она задерживалась с работы, а он не мог её встретить... Стефан забрал когда-то его жизнь, а потом вернул все вдвойне, именно так, как когда-то мечтал он сам. И теперь у него есть сын, и Женя. А он-то думал, что останется в Суде навсегда.




Этот текст не указывает на веру автора и не выражает неуважения к какой-либо религии.