История Элевро

Меня зовут Элевро Нарт-со-ро. О боги! Я не могу выговорить это больше одного раза в день! Лучше повторю еще раз имя – Элевро, Элевро, Элевро… Это полное имя, а не полное – Лёро. Лёро, Лёро, Лёро… Знал бы кто, сколько раз и днем, и наверное, даже ночью во сне я повторяю это имя. Чтобы не забыть. Я очень боюсь забыть свое имя. Вернее, не боюсь забыть, а стыжусь. Потому что я могу забыть его в самый нужный момент. Причем совсем не обязательно, чтобы тебя спрашивали напрямик – как звать? Например только вчера пришел новый учитель по кибернетике и стал делать перекличку. Как мне говорили, раз десять назвал он это ужасное имя – Элевро Нарт-со-ро, и все хохотали страшно. Учитель был, конечно, удивлен. Я-то знаю, что все смотрели только на меня и только на меня показывали пальцем и только я один не смеялся… Но я ничего не слышал, ни-че-го! Я был… Я был… В общем, я был там. В конце концов надо мной смиловались и растолкали. Я, как последний дурак, встал, ничего не понимая. «Это вы Элевро Нартсоро?» - спросил меня учитель. Хвала богам! У меня хватило совести сказать «да!»
А когда я после урока гулял по коридору, мимо меня прошли Ричи и Ариэль. Хитрый Ричи поглазел на меня своими маленькими голубыми глазами, прикрытыми круглыми очками, – никогда не поймешь, что он скрывает за ними – потом поглазел на своего друга Ариэля и пожал плечами. А Ариэль – ох уж мне этот Ариэль! – так перекосился в лице, увидев меня, что уже не знаю, что и думать! Мне кажется, что я ему очень не нравлюсь.
…Наверное, я спал. Опять не помню, где и как заснул. Во всяком случае меня разбудил звонок. Все еще только, сонные и вялые, начинают сползать с постелей, а я уже мчусь к зеркалу, к раковине…
Схемы роботной памяти можно соединить в один большой блок! Теперь я знаю точно, как это сделать! Наверное, мне это приснилось, потому что я очень четко, очень ясно все вижу! Как хорошо! Скорей бы все это кончилось! И я пойду достраивать моего Илпира!
Я намыливают свои щеки пеной и беру бритву. Как же мне надоела эта странная процедура. Если бы не все, я бы никогда не научился это делать. Когда я буду на свободе, тогда заброшу все это к черту! Один раз я попытался не среагировать на умывание и пришел на урок небритым. Да и что там у меня было – три волосинки! Все их, однако, заметили! Меня притащили к директору Школы. Точнее, к самому директору Школы, потому что все мне потом твердили, что я удостоился великой чести и т.д. А мне что? Я даже не помню его лица…
Кажется, он был молод и сидел в кресле, положив ноги на стол. «Элевро! – сказал он. – Вы меня удивляете». А я тупо смотрел на него, пытаясь понять, что он сказал. Я опять слышал знакомый набор звуков, но – хоть убейте меня! – я не могу так быстро переключаться из моих мыслей в реальную жизнь. Если бы он знал, как у меня болит голова и что со мной творится, когда я насильно пытаюсь это сделать. «Это вас частенько ваши приятели ночью таскают спящего из вашей личной комнаты спать, чтобы не было скандалов с дисциплиной? И как я слышал, вчера было то же самое. Почему вы настолько морите себя, что не можете даже дойти до кровати? Я так понимаю, вы даже зубы не чистите!»
Надо ли говорить, что я не услышал ни одного его слова. Наверное, у меня было такое несчастное выражение лица, что он даже вздохнул, видимо, удивляясь, что существует такое чмо, как я. «Послушайте, - сказал он опять. – А что вы собираетесь делать после Школы? А? Вы же пропадете». Я опять молчу. Молчу и буду молчать, потому что не могу…
Директор махает на меня руками, морщась. Какое-то неведомое мне мое подсознание посылает мне сигнал, что я должен уходить. Когда я уже в дверях, директор велит мне непременно бриться по утрам, как все. Иначе что-то там будет с дисциплиной.
И вот я стою перед зеркалом и скоблю свое лицо. Я не умею бриться и у меня на щеках вечно царапины с запекшейся кровью. Наверное, всех устраивает больше «я с царапинами», чем «я небритый». Не понимаю, почему.
А с зеркала на меня каждое утро смотрит какой-то незнакомец с лихорадочными блестящими глазами и всклокоченными жесткими темными волосами. Кажется, их надо расчесывать и причем тоже чуть ли не каждый день. Но я не делал этого уже очень давно, и никто не замечает. Я думаю, все привыкли. И тем не менее я не могу запомнить даже своего лица и каждый раз удивляюсь. А раньше со мной было такое, что вся наша группа подыхала от смеха. Но я каким-то образом научился это подавлять. А все дело в том, что когда нас только впервые заставили бриться, я каждый раз намыливал пеной незнакомца в зеркале и подносил к нему свою бритву… Стены тряслись от хохота. Я понимаю – бесплатный цирк! А вот они не понимают, что я делал это не специально!
Краем правого глаза я вижу Пирата. Он подошел к своей раковине и тоже бреется. Он все время во время бриться косится на меня. Молча, как будто наблюдает. Он наблюдает за мной и на уроках и вообще везде. Чего ему надо, я не знаю. Может быть, всем доставляет удовольствие рассматривать мою уродливую физиономию. А вообще мы с ним с самых детских лет «соседи». Он постоянно находится справа от меня. Только на уроках все сидят, как хотят. Его умывальник справа от меня, его место в столовой справа от меня, и у нас одна двухэтажная кровать. Я почему-то сплю на верхней полке, и для меня каждый раз загадка, как я там оказываюсь. Еще Пират очень любит надо мной издеваться, в этом смысле он как бы «заводила». Он же придумал для меня нелепое прозвище – Горшочкин. Просто когда-то давно, когда мы все еще были детьми, кто-то сказал, что моя голова похожа на цветочный горшок. Почему же за мной закрепилось Горшочкин, а не Цветочкин, я не знаю. Это нужно спрашивать у Пирата, потому что это он постоянно закреплял за мной это прозвище.
 - Слушай, Горшочкин! – говорит Пират, не спуская с меня своего внимательного черного глаза. – Мне, между прочим, надоело каждую ночь втаскивать тебя наверх.
А! Так это он!
 - Не втаскивай, - говорю я и жалко пожимаю плечами.
 - Слушай, ну мне надоели эти вечные разборки среди ночи! А ведь все из-за тебя.
На лице израненного незнакомца в зеркале появляется страдальческая улыбка идиота. Что я могу ему сказать? Ведь я не виноват!
Я вспомнил ужас! Сегодня мы будем писать диктант на уроке русского языка! Кто спасет меня?! Помогите!

Я честно пытался писать диктант и, помнится, даже написал несколько слов, но потом меня так захватил блок роботной памяти! Я не выдержал и стал его рисовать. Я расписал такой план! Он у меня до сих пор перед глазами. Мне, конечно, этот листочек не нужен, я все помню, но уж больно хорошо получилось.
Опомнился я только тогда, когда Ариэль ходил по классу и собирал у всех листочки. Надо мной все захихикали, видя мою растерянность. Я было хотел лучше ничего не сдавать, но Ариэль раздраженно выдрал у меня листочек. Я видел, что, пока Ариэль нес диктанты на стол учителя, то лихорадочно пробегал глазами мой листок…
Сколько потом было разговоров и смешков! Учитель по русскому языку стал моим кровным врагом. А листочек с моим «диктантом» бесследно пропал. Пират потом сказал мне по секрету, что они с Ариэлем перерыли какие-то архивы (не знаю, что это такое!), но не нашли, и что говорят, что его украл учитель по кибернетике. Но, если честно, то мне все равно…
С этого ужасного диктанта и началась ненависть учителя кибернетики ко мне. Он меня почему-то невзлюбил. Стал зажимать меня на уроках, пытался поймать на ошибке. Надо сказать, что ему до сих пор это не удалось. Он это понимал и не любил меня еще больше.
А вот прежний учитель по кибернетике меня любил, то есть не то чтобы любил, но уважал. Он уважал всех нас четверых: меня, Пирата, Ариэля и Ричи. Потому что мы – единственные из Школы, кто занимается роботостроительством. О! Как противно говорить так официально и сухо – роботостроительство! Для меня это – все! Это моя жизнь, мой хлеб, моя вода! Я умру, если проживу хоть один день без моего робота Илпира.
Кстати, об Илпире. Сегодня, в наше личное время, ко мне в комнату, кажется, впервые, ввалился Пират. Может быть, и не впервые, но я во всяком случае впервые наблюдал его у себя в комнате. Он вошел, критически оглядел мой бардак из недостроенного Илпира и всевозможных деталей и сказал, что хочет сообщить мне интересную новость. Последнее время Пират вообще как-то «прилипает» ко мне, все время что-то сообщает и прочее. Причину этого я не знаю.
- Слушай, Горшочкин, - сказал он. – Ты знаешь, что такое секрет?
У меня тут же начала болеть голова. Ну зачем он пришел с этими своими непонятными вопросами?! Зачем отвлек меня?
- Нет, - сказал я, совершенно не подумав, потому что сочетание этих букв – секрет – казалось мне знакомым, но что это – я не мог вспомнить так сразу. Мне нужно минут десять сосредоточенно думать.
Пират выкатил глаза, и я, кажется, покраснел.
- Ну, я так и знал! – сказал он. – Так вот, хочешь знать, какие слухи ходят про нашего любимого Вадима Андреевича?
(Вадим Андреевич – это наш бывший учитель по кибернетике.)
Я отвернулся в детали Илпира и ничего не сказал. Я не знал, сказать мне «да» или «нет». Ничего я не хотел.
- Он нашел новую работу, - сказал Пират, уставившись на меня не то с жалостью, не то с возмущением. Чего ему надо – не представляю! Руки мои невольно потянулись к любимому блоку памяти, и им я и занялся, хотя очень и хотел сосредоточиться на том, что говорит Пират.
- Ты меня слышишь? – спросил он.
- Да-да… - сказал я.
Ах, голова моя, моя бедная голова! Хоть бы что-нибудь одно! Так больше нельзя!
- И знаешь, где он нашел себе новую работу? – спрашивает Пират, наклоняясь надо мной и говоря мне почти в самое ухо. Он, наверное, думает, что я так лучше слышу. И в этом он, в общем, прав.
- Где? – давлю я из себя.
- На планете роботов, - говорит Пират и, очевидно, очень ждет от меня какой-то особой реакции.
О! Планета роботов – рай! Недостижимая моя мечта!
- На здоровье, - мученически говорю я.
- Ах так! – возмущается Пират, и я не понимаю, что случилось. – А ты знаешь, что это благодаря тебе он нашел эту работу? Помнишь, ты придумал новую функцию сустава руки?! Полгода назад это было. И на уроке, перед всеми, взял и выдал целое открытие! Открытие, за которое ты мог бы и должен был что-то получить! А у Вадима Андреича глаза так и загорелись, когда ты все подробно расписал на доске. Он присвоил эту идею себе и выбился в люди, на Планету роботов. А тебя с собой почему-то не прихватил…
Моя голова сейчас лопнет! Помогите!
- Потому и спрашиваю я тебя, знаешь ли ты, что такое секрет, тайна. Знаешь о том, что что-то и для чего-то нужно скрыть. Ну зачем ты не скрываешь вот этого всего! – Пират потряс руками на всю мою комнату, имея в виду, наверное, Илпира?
- Чего – всего? – ужасно тихо, почти шепчу я и удивляюсь, почему он меня услышал.
- Знаний своих – вот чего! – Пират еще раз с убийственным возмущением глянул на меня и ушел.
Я чувствую, что все лицо мое покрыто какой-то холодной водой в виде капелек. Но это ничего, это пройдет. Такое бывало уже много раз. Я занялся блоком памяти со всем рвением… Мне кажется, я делал его всю ночь, но проснулся я опять на своей кровати. Я смотрел в потолок и не мог понять, как же? Ну как же я очутился здесь? А! Наверное, Пират притащил. Неужели я все-таки заснул? Какая гадость! Если бы возможно было обходиться без этого, совсем!
…Когда настало священное для всех время – наше личное – я опять засел с Илпиром. Я так ждал, когда кончатся все эти ужасные уроки, на которых я ничего не понимал и даже не пытался понимать. На этот раз Пират опять пришел. Он каким-то странным взглядом окинул Илпира и спросил, закончил ли я делать блок памяти.
О! Как я был рад, что он не говорит ничего непонятного, что говорит он о моем самом-самом, на самом простом в мире языке!
- Надеюсь, что сегодня все сделаю, - радостно сказал я, размазывая масло по лицу. – Если бы я имел доступ к технологиям как в Лаборатории на Планете роботов, Илпир давно был бы готов.
- Да? А что это должен быть за робот? – спросил Пират.
Какой вопрос! Я так возликовал, что мне показалось, что и жил я только затем, чтобы вот сейчас услышать этот вопрос!
- Это должен быть робот-бабочка, - сказал я и таким, должно быть, голодным взглядом глянул на Пирата, что он, мне кажется, немножко даже испугался… Голодным я был потому, что мне некому, совершенно некому было рассказать…об Илпире! А я даже и не подозревал о том, как хочу этого!
Я открыл рот и говорил, говорил, говорил… Я рассказал ему все! Я рассказал, что такое должен быть Илпир и чего ему сейчас не хватает. Рассказал, что у него и где, что мог – даже показал. Я все в нем знаю наизусть, каждую детальку. Каждую микросхему! Я говорили говорил.
Пират слушал очень внимательно, задавал коварные и интересные вопросы, интересовался каждой мелочью. Он достал электронную записную книжку и по мере того, как я говорил, что-то вносил в нее. Он несколько раз пытался меня прервать, показывая на дверь и делая какие-то непонятные знаки. Но это было бесполезно, меня невозможно было остановить. Он, видимо, это понял и плюнул. Я с радостью увидел, что между той непонятной причиной за дверью и моей лекцией он выбрал последнюю. Он наплевал на то, что было за дверью! Мой Илпир был интересней! Пират потом только пытался попросить меня говорить медленнее, но и это было невозможно. Остановить поток слов, сделать его медленным – нельзя. Пират наплевал и на это, кинул свою книжку и только спрашивал и спрашивал. А я говорил и говорил. Наверное, мы проговорили всю ночь, но я не рассказал и четверти всего того, что я знаю об Илпире… Но почему-то я вдруг обнаружил, что опять лежу на своей кровати и гляжу в потолок. Потом вдруг оказывается, что никого в спальне уже нет, кроме меня, и все кровати убраны. Оказывается, звонок уже давно был и уроки давно идут. А меня почему-то забросили, забыли. Ну и хорошо! И тем лучше!
Но я не успел и толком обдумать эту приятную мысль, как пришел робот и заявил, чтобы я немедленно отправлялся к директору. О боги! За что мне такое наказание?! Ведь это даже хуже, чем сидеть на уроках! На уроках я хотя бы могу думать о роботах, и никто не упрекнет меня в том, что я бездельничаю. А у директора…У директора меня будут спрашивать, мучить, терзать вопросами… Голова моя заранее начинает трещать.
…В кабинете у директора сидят кое-кто из наших учителей, почему-то сидят Пират, Ричи и Ариэль. Развалившись в кресле, сидит директор. И у всех такие лица, будто случилось что-то ужасное. Меня усадили куда-то. Ариэль, не поворачивая головы, глянул на меня таким взглядом, что вылил на меня целый ушат презрения… Ричи, как всегда, посмотрел на меня через очки, и что у него на уме – не понять ни за что! Пират посмотрел на меня своим непонятным взглядом – не то жалеющим, не то возмущающимся.
- Элевро Нартсоро, вы опять нарушаете дисциплину и это после нашего с вами разговора, - говорит директор.
У меня что-то пульсирует в голове. Пытаюсь понять его и не могу, только чую неведомым чувством, что обращаются ко мне.
Помогите! Помогите! Оказывается, что на этот раз на кровать притащил меня вовсе не Пират, а робот. А Пират не вынес моей лекции и уснул вместе со мной. Но! Произошло нечто худшее даже этого! За дверью моей комнаты нашли спящими Ариэля и Ричи! Они подслушивали мою лекцию! Всех нас теперь надлежало наказать. Я, правда, так и не понял, в чем состоит это наказание, потому что я ничего такого ужасного не ощутил. А Пират, Ариэль и Ричи ходили мрачнее тучи и так смотрели на меня, будто это я во всем виноват!
Пират теперь перестал ко мне заходить после уроков, ну и зря! Мне кажется, что он много раз проходил мимо моей двери, топтался, может быть, даже подслушивал, но напрасно – я сам с собой не разговариваю. И очень зря не заходил он ко мне, потому что в один счастливый вечер произошло то, чего я давно ждал! Безумно дерзкий и пронзительный роботный голос крикнул откуда-то из глубины моего Илпира:
- Ой! Хозяин! Наконец-то я могу говорить!
Я выронил инструменты, но в ту же секунду очень обрадовался! Душа моего робота ожила!
- Хозяин! Я ждал-ждал, когда вы соизволите достроить меня хотя бы настолько, чтобы я мог говорить! Другой бы на вашем месте давно это сделал! Не намного же вас хватает!
Я был несколько ошарашен и даже обиделся. Не думал я, что Илпир будет такой наглый.
- А ну, тихо! – крикнул я. – А не то совсем выключу все к чертям!
Я просто так это сказал. На самом деле я прекрасно знал, что такая сложная машина, как Илпир, обладает возможностью включаться и выключаться сама.
- Хозяин?! – с угрозой в голосе говорит мне мой Илпир. – Вы еще долго будете со мной возиться? Я между прочим жить хочу!
Я просто балдею от такой наглости.
- А между прочим, - говорю я сердито и замахиваюсь на него инструментом, - сейчас как разнесу тебя на металлолом, а душу твою выкину на помойку!
Но Илпир мой нимало не смущается.
- Да ладно вам, хозяин! Сами прекрасно знаете, что не сделаете этого! Как же вы потом жить-то будете? А?
Какой проницательный! Уже успел изучить меня вдоль и поперек.
- Ну тогда сиди смирно и не раздражай меня! – говорю я. – А иначе вечно будешь недоделанным роботом.
Тут дверь моей комнаты открывается и на пороге появляется Пират с ошарашенным бледным лицом.
- Что это? – почти с ужасом спрашивает он.
Но я сияю от счастья и, должно быть, выгляжу ужасно глупо.
- Как что?! – радостно говорю я. – Илпир заговорил!
Пират вдруг по-деловому быстро закрыл дверь, предварительно осмотрев коридор, достал опять свою записную книжку и спросил:
- А как ты это объяснишь? То, что он столько времени не говорил и вдруг?
- Особенностью его роботной искры, - сказал я. – Ведь это не простой робот, а самостоятельный. У него есть искра.
Я вижу, что Пират хотел что-то опять записывать, но передумал, и что он опять за что-то волнуется, - возможно даже за меня.
- А где ты нашел эту искру? – спрашивает меня Пират.
- На помойке, - просто говорю я и сияю счастливой улыбкой.
- Ой, хозяин! – орет вдруг Илпир. – Гоните его в шею! Он вам завидует, уму вашему завидует! Хочет из вас вытянуть побольше знаний! А за лекции между прочим деньги берут!
Пират почему-то покраснел и бросил злобный взгляд на Илпира.
- Никого я не буду в шею гнать, - сердито говорю я. – Ты слышал, где я твою искру нашел? Ну так вот: если не заткнешься, твоя искра отправится туда обратно, понял?
- Хозяин, вы просто дурак! – со злостью орет на меня Илпир и замолкает.
- Слушай, Горшочкин, - Пират склонился ко мне и дотронулся до моего плеча, будто хотел достучаться до моего сознания, но не знал, как. – Не говори никому об этом.
- О чем?
- О том, что Илпир заговорил.
- Почему? – я пожал плечами.
- Да ты представляешь, что будет?!
- А что будет? – доверчиво спросил я и увидел, что на этот раз капельками пота покрылось лицо у Пирата, а не у меня.
- Либо тебя выкинут вместе с Илпиром, либо его одного, что ты вряд ли допустишь.
В голове у меня что-то застучало. Почему меня должны выкинуть? В металлический каскад мотора, валявшегося на полу, я вижу как у незнакомца с всклокоченными волосами страдальчески искривляется лицо. Я ничего не понимаю!
- Ну помнишь, я тебе рассказывал про секрет, про то, что некоторые вещи надо скрывать? – заговорил Пират у меня над ухом.
Зачем он опять это начинает? У меня от этого голова болит, наверное, сейчас разорвется. Я изо всех сил сжал ее руками.
- Не надо, пожалуйста! Не говори ничего! У меня голова рассыплется на куски!
- Ну ладно! – решительно проговорил Пират. – Тогда с этого момента я беру тебя на свое попечение!
 Он сказал это и ушел, а у меня слишком трещала голова, чтобы я мог вникнуть и понять, что же значит этот таинственный, всегда таинственный набор слов…
- Хозяин! – вдруг разнесся по комнате голос Илпира, на этот раз с хитреньким оттенком. Я думал, что он давно спит. – Пират не хочет вас покидать. Он хочет тянуть из вас знания.
Я закрыл глаза и провалился в какую-то черноту. Не помню больше ничего, что со мной было. Я даже ничего не строил во сне.
…После этого все пошло так гладко, как в былые времена, до всяких разборок с директором. Я все время просыпался на своей кровати, мысленно строил Илпира на всех уроках, а на кибернетике все, включая и нового учителя, меня тихо ненавидели. Пират теперь приходил ко мне каждый вечер, когда начиналось личное время, и мы с ним просиживали целые вечера над Илпиром, я все рассказывал ему, рассказывал, Пират слушал, записывал что-то в свою книжку. Много раз мы ругались с Илпиром, потому что его, видите ли, раздражало то, что я строю его в присутствии постороннего.
Очень часто Пират вдруг вскакивал с места, широко распахивал дверь, убеждался, что там никого нет, и закрывал дверь обратно. Для этого была причина. Один раз в час нашей посиделки Пират так же неожиданно сорвался с места и распахнул дверь: на пороге стояли Ариэль и Ричи. Они даже не успели принять солидные позы, они только вздрогнули и посмотрели на нас: Ариэль с ненавистью, а Ричи – с полнейшей невозмутимостью.
Пират скривил довольную рожу:
- Так! Ну наконец-то я вас застал за этим! – сказал он и грозно скрестил руки на груди. А надо сказать, что Пират в нашем классе самый сильный. Он вообще сильный, и прозвище это – Пират – он получил не просто так. Сейчас я мало представляю, за какие заслуги его так прозвали, но это исходит из далекого прошлого, когда все мы были детьми.
Пират хорошо и как-то немного грузно сложен, а на большой голове у него гладкие черные волосы, замотанные в длинную тугую косичку, с яркой лентой. Пират всем говорит, что он потомственный самурай (правда, что это такое, никто не знает) и что у него в родословной много японцев. А сам он на японца ни капельки не похож. Однако его настоящее имя никто не может произнести без содрогания. Я много раз слышал его на уроках и выучил наизусть, мне это намного проще иногда, чем просто запомнить свое имя. А зовут его Спар-так Ли-о-ни Чи-ур-зя-ни. И значит обвинить его во лжи относительно японцев нельзя.
Ариэль и Ричи не зря посмотрели на него с опаской.
- Что ты хочешь с нами сделать? – спокойно спросил Ричи, поправляя на носу свои маленькие круглые очки. – Неужели побить?
Пират повел бровью:
- Нет, не буду я вас бить. Но знайте! – тут он ткнул в меня пальцем. – Горшочкин – мое открытие! И я ни с кем не собираюсь им делиться. А теперь шагайте отсюда, пока целы.
Ариэль с таким омерзением посмотрел на меня, что нет сомнения – я в его представлении последняя букашка во вселенной. Тогда что же ему нужно от меня?
Ариэлю и Ричи пришлось уйти.
После этого случая у меня всегда было чувство, что за мной кто-то следит. Потому что Ричи и Ариэль теперь стали еще больше ходить вместе, шептаться и странно и подозрительно поглядывать на меня. А Пират всегда старался быть со мной рядом.
Один раз в столовой я нес поднос с едой и почувствовал, как кто-то смотрит на меня. Ариэль и Ричи сидели за столом, обедали, бесстыдно смотрели на меня и шептались. Они не перестали смотреть на меня даже когда я посмотрел на них. Ариэль ехидно улыбнулся, а у Ричи в глазах через очки блеснуло что-то нехорошее. От этого я так растерялся, что забыл, кто я и что делаю.
Но тут мне на плечо упала тяжелая рука Пирата.
- Ну что, Горшочкин! – сказал он.
Непонятно, что он имел в виду, но я был посажен за стол, передо мной был поставлен поднос с едой, мне была вручена вилка и мне было велено есть! Пират сидел рядом со мной, сверкал глазами на Ариэля и Ричи и чвакал едой.
- Ничего, Горшочкин, нам никакие враги нипочем. Тем более какие-то там сопляки вроде Ариэля или Ричи!
Я ковырял что-то в тарелке.
- Осталось совсем немного времени, - заговорил Пират у меня над ухом. – Получим мы дипломы, нас выпустят из Школы и будем мы свободны как птицы!
Я проглотил какой-то кусок, и он застрял у меня в горле. В голове запульсировала кровь. Свободны, как птицы!
- Горшочкин! – опять Пират говорит мен в ухо. – Я предлагаю не расставаться, а пойти по жизни вместе. Мне почему-то кажется, что ты без меня пропадешь. И так и будет.
Чтобы не подавиться, я выпил воды и спросил:
- А когда это будет?
- Что? – удивился Пират.
Я посилился вспомнить всю фразу, которую он сказал, но не мог. Общий смысл от фразы остался, а какими словами этот смысл был сказан – не вспомню ни за что! И тут я вспомнил единственное слово – диплом!
- Диплом, - сказал я.
- А! – сказал Пират и посмотрел на потолок, потом загнул несколько пальцев. – Семь месяцев, три недели и четыре дня.
Как долго!
Теперь в моей голове поселилась какая-то странная мысль. Она наваливалась на меня неожиданно, то среди ночи, то на уроках, и бесцеремонно вклинивалась в мое святое занятие – Илпир! Начиналась эта мысль гадким словом – диплом, от которого у меня начинала болеть голова. Диплом… Диплом… Диплом… И ради Диплома я должен еще так долго ждать и только потом я буду свободный! О, свобода! Никогда я о ней не думал так ясно, и мне казалось, что я всегда буду здесь. А свобода – это значит, что я могу спать, когда я хочу, есть, что хочу, и делать что хочу! Это значит, что я могу забросить дисциплину, не бриться, не чистить зубы, и никакие роботы не будут выводить меня на прогулку и следить, чтобы я не убежал! Все! Ты никому не нужен! Иди на все четыре стороны! О, счастье!!!
От этих мыслей мне становилось дурно, и я часто ловил себя на том, что стою над Илпиром с инструментом в руке и тупо смотрю в пространство! Свобода! Неужели я лишался всего этого только из-за Диплома? А зачем он мне нужен – этот Диплом? Этот таинственный набор букв?
…Я решил сделать Илпиру временные ноги, чтобы он мог убежать вместе со мной. Я купил на свои личные деньги большую сумку, чтобы сложить туда дорогие моему сердцу детали. Пират меня спрашивал, зачем мне сумка, но я не мог ему сказать. И Пират заключил, что я хочу навести порядок в своей комнате.
…Побег не представлял для меня ничего сложного. Я знал, как преодолеть все препятствия. Но было у меня одно ужасное, непреодолимое препятствие. Убегать надо ночью. Как не заснуть?! Я думал об этом очень долго и много. Вопрос этот не давал мне покоя.
Я сделал Илпиру две тонкие ноги, и он смотрелся на них смешно и глупо.
- Хозяин! – орал на меня Илпир. – Вы спятили! Это не ноги, а срам!
- А я тебе говорю, что это временно. Я же не могу тебя тащить, если буду убегать.
- Я понял, Хозяин! Но неужели нельзя было сделать поприличнее?
- У меня нет материала, - грустно сказал я и подумал о Планете роботов, о Лаборатории на ней, о том, сколько там всего.
-Значит так! – сказал я. – Пирату ноги не демонстрировать и вообще никому.
- Еще чего! – закричал Илпир. – Что я, с ума сошел?!
- Вот и хорошо! Видимо, я правильно сделал тебе такие уродливые ноги.
- Ах так, Хозяин! – Илпир вскочил, лихо обежал комнату и расшвырял новыми ногами все мои инструменты и детали. – Вот вам за это, Хозяин!
Я нахмурил брови.
- Какой же ты вредный!
- Уж какого сами сделали, Хозяин!
…А потом случилось нечто ужасное. И зачем Илпир это сделал?! Среди ночи я проснулся от громких голосов и какой-то повсеместной беготни. Переполох был настолько велик, что проснулся даже я! Весь наш класс повскакивал с постелей и выбежал в коридор. Непонятным мне чувством я узнал, что случившееся напрямую касается меня. Я спустился с кровати и тоже вышел в коридор. Там бегали роботы, учителя и работники Школы в пижамах. И вдруг – о, на помощь! – в другом конце коридора на тонких ногах очень быстро и легко промчался Илпир. Все закричали: «Вот он!» и помчались за ним.
Но его никто не догнал, зато все прекрасно видели, как Илпир вбежал не куда-нибудь, а в мою личную комнату и запер за собой дверь.
Появился директор в шелковой пижаме и в тапочках. Как нарочно он сегодня ночевал в Школе. Директор, кажется, был не на шутку разгневан. Сначала он велел открыть дверь, но этого сделать не смогли, потому что я поставил особый код. Но сам я ни за что бы не открыл, потому что не знал, что они хотят сделать с Илпиром. Директор затопал ногами и велел дверь взломать. Я хотел было бежать и лететь и загораживать собой дверь, но Пират схватил меня сзади руками, и я забился как в тисках.
Я видел, как дверь взломали и перед всеми предстала моя бардачная комната, а посередине – постройка, недвижимая и подозрительная, без ног и без рук. А дальше позвали учителя по кибернетике, каких-то роботов и … Я не мог этого вынести! Они стали толкать и переворачивать Илпира. Но как только учитель по кибернетике хотел в него залезть, его ударило током, не сильно, но больно, насколько я видел по его выражению лица. А роботные руки вообще присасывались к любой стороне Илпира, и робот начинал трястись, а потом ломался. Когда один робот вышел из строя, директор велел запереть дверь и оставить все как есть.
…Утром мне опять пришлось видеть директора и сидеть перед ним в его кабинете.
А произошло вот что. Илпир ночью вышел из моей комнаты, погулял по Школе, зашел в столовую, а потом и на кухню, где много всяких продуктов. Он зажег свет, включил печи и плиты, достал все что нашел и изготовил много кулинарных изделий, поистине чудесных и достойных восхищения. В качестве примера на столе у директора стоял красивейший торт, как с картинки. Все на него пялились, как на что-то необыкновенное. Да и я тоже. Я знал, что у Илпира есть такая функция – поварская, только никогда не видел ее в действии. А потом на кухню зашел дежурный робот, увидел Илпира и, естественно, поднял тревогу.
Я весь покрылся холодным потом, предвкушая тяжелое умственное напряжение, потому что сейчас мне опять будут задавать ужасные вопросы.
- Элевро Нартсоро, - сказал директор, грозно посмотрев на меня. – Вы можете управлять этой штуковиной у вас в комнате?
- Могу, - тихо сказал я.
- Неужели? – директор искривил лицо. – А кто-нибудь или что-нибудь, кроме вас, может?
- Нет, - еще тише сказал я.
- Я так и знал! – директор стукнул рукой по столу. – Ненавижу эти электронные штучки!
Он замолчал и отвернулся от меня, повернувшись в крутящемся кресле.
- Наша Школа выдвинута на премию планеты «лучшая школа». И до сих пор и все, и я считали, что она получит эту премию. Но случай сегодня ночью может этому помешать. И мне нет дела до того, каким невинным и даже полезным занятием занималась эта ваша штука, а мне есть дело до дисциплины. Вы опять нарушили дисциплину, - он повернулся ко мне.
По моему лицу текли капли пота.
- Вам плохо? - спросил удивленно директор. Я помотал головой.
- Как мне ни хочется этого делать, но послезавтра приедут специалисты и обезвредят вашу штуковину.
Больше я ничего не мог соображать. Смысл последних слов я прекрасно понял. Я весь день ходил как лунатик и думал, и думал. Пират пытался меня подбодрить, хлопал меня по плечу и говорил что-то такое, чего я не в состоянии вспомнить.
Что он может понять? Пират? У него нет любимого робота, он не строил его с тех лет, когда человек только начинает помнить себя.
Ответ пришел очень скоро, и был он очень прост. Он появился, когда я обнаружил, что Илпира никуда не забрали, что комната моя не охраняется и мне позволено заходить туда, как и всегда. И я решил окончательно и бесповоротно, что побег будет завтра ночью, и я даже решил в один миг проблему, как мне не заснуть. Кажется, ради того чтобы сохранить мне моего Илпира, во мне проснулась какая-то доселе неизвестная гениальность.
Я решил оставить в комнате все, как есть, чтобы не вызывать подозрений. Ночью я успею все собрать.
- Илпир, - позвал я своего робота. – Ты спишь?
- А как вы думаете, Хозяин?! – раздался голос изнутри Илпира. – Сплю я или нет?
- Зачем ты это сделал?
- Захотелось погулять, Хозяин! Не мог же я просто так сидеть, если у меня есть ноги!
- Неужели не мог подождать! Скоро мы будем свободны, как птицы!
- Хозяин, откуда вы взяли это банальное выражение?
Я покраснел от злости и досады.
- Откуда надо, оттуда и взял! – сказал я. – В общем, бежим завтра ночью. Будь готов.
Илпир ничего мне не ответил, потому что в ту же секунду в комнату вошел Пират. Очевидно, он хотел обсудить, что делать с Илпиром по поводу послезавтрашней комиссии (об этом уже все знали!) и может быть, меня ободрить. Но я посмотрел на него радостно и глупо.
- Если ты не против, Пират, - сказал я и почесал затылок, - я пойду спать. Очень спать хочется.
И я загадочно улыбнулся, во всяком случае мне так показалось, потому что Пират посмотрел на меня как на кого-то, у кого окончательно стало не в порядке с головой. Очевидно, он подумал, что события с Илпиром как-то особенно сказались на моей психике, и я решил изменить уклад своей жизни. Пусть лучше думает так, чем знает правду. Я должен быть один. Потому что очень отличаюсь от остальных людей, хотя бы тем, что им нужен Диплом, а для меня это просто пыль, не имеет никакого значения. И Пират скорей всего не поймет меня и предаст, если я расскажу ему о побеге. Да! Я должен быть один!
Поистине это было грандиозным событием, когда я заявился в общую комнату, где сидел почти весь наш класс. Все вытаращились на меня. Еще бы! Ведь я никогда не появлялся здесь до ночи, а появлялся только утром, сам не знаю как. Но я чинно прошел мимо удивленных и ошарашенных взглядов, залез по лестнице на свое спальное место и, кажется впервые за всю мою жизнь, добровольно лег спать.
Я положил голову на подушку и подумал, что самое плохое, что может случиться, - это то, что специалисты для обезвреживания Илпира приедут не послезавтра, а завтра. Я закрыл глаза и, хотя в комнате шумели, тут же провалился в черноту.
… По звонку я первый слетаю с кровати, радостно бреюсь и, опережая всех, мчусь завтракать. Весь день я изнемогаю на уроках, черчу приблизительный план будущих крыльев Илпира и не могу дождаться ночи! Теперь я точно не засну!
Когда прозвенел долгожданный звонок последнего урока, я на радостях полез в толпу, и кто-то выдрал у меня из рук план крыльев Илпира. Мне показалось, что это был Ричи. А что мне план? Я хоть сто таких нарисую! Главное, что все у меня в голове. И вообще я давно перестал удивляться, что все, что я черчу для забавы, исчезает таинственным образом.
Я долго колебался: идти или не идти мне в свою комнату. Во-первых, потому что придет Пират, и мне будет трудно скрывать свою счастливую физиономию. А во-вторых, я могу так увлечься строительством Илпира, что забуду все на свете! Да! Это я могу!
Мне стоило это больших трудов, но я, как дурак, пошел шататься по Школе. Я специально выбирал места, подальше от моей комнаты. Я пялился на стены, на людей, а перед глазами был Илпир, мои детали, инструменты.
- Горшочкин! – вдруг кто-то окликнул меня. Я оглянулся: сзади стоял Пират с непонятливым лицом.
- Ты что, с ума сошел? – спросил он.
- Да нет… - ответил я, лихорадочно пытаясь собрать в голове мысли. – Я вот решил прогуляться. Говорят, что мало двигаться – вредно для здоровья. Ну и что умственный труд надо разбавлять физическим, - я сам удивлялся, откуда прет из меня все это?!
Пират ошарашено посмотрел на меня.
- Здоровье?! – сказал он. – Не могу поверить, Горшочкин, что ты вспомнил о здоровье!
Я преглупо пожал плечами.
- Ну ладно, - сказал Пират. – Давай прогуляемся вместе, потому что там за углом за тобой по пятам идут Ариэль и Ричи.
Мы чинно двинулись по коридору. Мы шли и молчали. И я вдруг понял, что Пират ломает голову над завтрашним событием, переживает и не знает как мне помочь.
- Горшочкин! – прервал Пират тишину. – Я думаю, ты сумеешь починить Илпира, даже если эти дурные специалисты что-то сделают.
- Обезвредить Илпира – это значит разобрать его на детальки, - сказал я неожиданно твердо.
- Что же ты собираешься делать?
Я пожал плечами – как оказывается хорошо я умею лгать!
- Ну ладно! – вдруг сказал Пират и остановил меня. – Я кое-что придумал.
- Что?
- У меня есть много вариантов! И завтра я буду применять их один за другим. У меня это хорошо получится – я вообще умею ладить с людьми.
Я не знаю и никогда не узнаю, что хотел предпринять Пират. Я очень благодарен ему за это, но ничего все равно не выйдет. Меня манит воздух… С той самой минуты, когда Пират сказал эту глупую фразу про свободу и птиц, я с ума схожу. Никогда не думал я, что можно жить и никуда не возвращаться; жить и ни перед кем не отчитываться; жить и всегда делать только то, что хочешь. Только многое время спустя я понял, что полнейшая свобода не так уж и хороша и что не всегда можно делать только то, что хочешь.
Пират не отставал от меня до самого вечера, а мне хотелось зайти к Илпиру и еще раз напомнить ему о побеге – вдруг он забыл? Наконец я решил пойти «спать», а когда Пират это понял, он возмутился и спросил почти с ужасом:
- Как? Неужели ты не хочешь пойти поговорить с Илпиром? Завтра все-таки… Мало ли что…
Я посмотрел на него и ничего не ответил. Пират ничего не понял.
- Ну ты даешь! Мне и то хочется!
Но я схватил его за рукав и посмотрел ему в глаза, кажется, впервые за все наше общение посмотрел осмысленно и внимательно; раньше я всегда блуждал. Я посмотрел и сказал:
- Не надо.
Пират сдвинул брови. Опять у него стал такой взгляд, каким он последнее время всегда смотрел на меня: как на взбалмошного ребенка. Но он ничего поделать не мог: Илпир был мой робот, и я сказал Пирату не ходить к нему и ему пришлось меня послушаться.
Мы пришли в общую комнату, я залез на свою кровать и отвернулся к стене. На этот раз удивление всех было поменьше, но весь наш класс опять проводил меня глазами и удивленными возгласами. Ричи и Ариэля не было. Пират с какой-то грустью и может быть, даже разочарованием посмотрел на меня и пошел играть с остальными в карты. Еще не прозвучал сигнал отбоя и потому никто не спал. Я рассчитал правильно: проспав накануне целую ночь и весь вечер, мне не хотелось спать. Я лежал и смотрел в стенку. Наш класс шумел, смеялся, я слышал, как радостно и беззаботно галдел Пират. Я слышал, как пришли Ариэль и Ричи, как они отошли подальше от всех и стали вполголоса о чем-то переговариваться. Они всегда держались особняком. Вот с Ричи водился весь класс, а сам Ричи дружил только с Ариэлем, с которым, кстати, никто кроме него водиться не хотел. И все знали, что Ариэль и Ричи – друзья.
Сложно сказать, слышал я все это или нет и о чем я думал в те часы. Я изо всех сил гнал мысли о строительстве Илпира. Потому что обычно, если я начинал в мыслях строить Илпира, то незаметно для себя засыпал и продолжал строить его во сне. Даже не знаю, где мне пришли в голову самые лучшие мои идеи – во сне или наяву! Я этого никогда не различал.
Но вот прозвучал сигнал отбоя и, кажется, робот пришел проверить, чтобы все легли спать. Стало тихо и темно. Я решил перевернуться на спину, все тело у меня затекло. Я обнаружил, что много часов пролежал в одном положении и ни разу не шевельнулся. Теперь я уставился в потолок. Как странно! Никогда, за все свое существование не видел я ночи. Не чувствовал и не знал этого времени. В темноте до меня начинали доноситься какие-то неведомые доселе звуки. Я долго слушал и наконец понял, что это кто-то спит. Не знаю, как это объяснить. Никто не храпел, не сопел, не стонал, но если кто-то спит, пусть неслышно и тихо, - то все равно это слышно, это понятно. Вскоре я услышал, как снизу доносится храп Пирата. Все! Теперь точно все спят.
Как приведение, я медленно сел на кровати. Да, все спят – я чувствовал это. Я спустился неслышно, как пух. Я вообще поражаюсь себе в эту ночь. Я поражаюсь своей ловкости – спуститься по лестнице с верхней кровати! Да еще ночью! Да еще мне! Это поразительно!
Прежде чем выйти из комнаты, все мое сознание почему-то потянулось взглянуть на нижнюю кровать – на Пирата. Он был с головой закутан в одеяло, и только виднелась его черная тугая косичка с яркой лентой. Я вдруг подумал, что никогда больше не встречусь с ним – с моим единственным другом во всем мире.
Я вышел в яркий коридор – он всегда освещался. Здесь нет камер и не должно быть роботов, хотя бы пока я иду. Я действительно беспрепятственно прошел до своей комнаты. Там сидел нахохленный и недовольный Илпир.
- Ну наконец-то, хозяин! – раздраженно сказал он, не успел я как следует закрыть дверь. – Я уж думал, вы заснули!
- Тихо ты! – сказал я. – Кто-нибудь услышит! Не ори!
Я собрал все вещи в мою большую сумку. Надо признаться, что взял я не все, а только – на мой взгляд – самое необходимое. Так, я оставил много всякой одежды, все мои бесконечные листочки, написанные и исчерканные бредом об Илпире, они совершенно не были мне нужны. Я оставил почти все свои личные вещи – даже не помню, что там было, - настолько мне они были не нужны! А взял я только детали и инструменты.
Предстояло самое сложное. Я сказал Илпиру, чтобы он не произносил ни звука, и мы вышли из комнаты. Совсем без приключений дошли мы до лифта, нам не попалось ни одного робота. Около лифта мы остановились. Над лифом установлена камера, она работает круглосуточно. Я достал из сумки заранее заготовленный блокировщик, изготовленный и придуманный лично мною, и прицепил его на стену рядом с камерой.
Минуты через три дежурные роботы, которые смотрят на место около лифта, должны будут вечно видеть одну и ту же картинку, без изменений и без движения. Я много раз испытывал блокировщик.
Наконец на блокировщике зажглась лампочка. Я дал Илпиру знак, и мы подошли прямо в зону видения камеры, и я вызвал лифт.
Лифт – самое поганое, что было в моем плане побега. Потому что было рассчитано на авось, что я безумно ненавижу. Я подумал, что все дежурные роботы не могут сразу собраться в одном месте, они обязательно должны быть рассредоточены по всей Школе. И если роботы услышат, что кто-то едет на лифте, они подумают, что это едет один из остальных роботов, которого они пропустили, не увидели в камере. Я вообще не был уверен, слышат они звук едущего лифта или нет.
Мы с Илпиром приехали на первый этаж, где у главного входа сидели дежурные роботы и смотрели на множество мониторов, следя за порядком в Школе. Роботы сидели безмятежно, и я понял, что они действительно нас не видели. Теперь мне должен был помочь Илпир. Это были обыкновенные, рабочие роботы, без искр. И я тут же ввел Илпиру задание настроиться на частоту каждого робота по очереди и отключить их. Для высокоорганизованной машины вроде Илпира это легко, если немножко постараться, к тому же они сидели совсем рядом, шагах в семи от нас. Илпир со скрипом, нехотя, но стал все-таки искать частоту каждого робота, а найдя одну, легко будет найти остальные, у рабочих роботов все они приблизительно одинаковые.
Минут двадцать Илпир отключал роботов, одного за другим, и почти все они уже сидели недвижимо за компьютерами, а я уже предвкушал, как подойду к их пульту и найду код отключения главной входной двери.
Лифт с грохотом поехал назад, наверх! Я похолодел от ужаса. Сейчас приедет еще один робот и мы не успеем! Илпир как раз закончил отключать роботов и я побежал к пульту. Я бережно снял со стула одного робота и посадил его на пол, сам сел на его место и быстро залез в компьютер. Я слышал, как лифт уже едет обратно вниз – сюда!
- Хозяин, давайте вы быстрее! – недовольно проворчал Илпир.
- Я сказал тебе – ни звука! – Я нашел код и ввел его. Мечта сбылась – главные двери открывались передо мной. А там было поле метров в сто, - его можно быстро перебежать, и стена – она оборудована только противовоздушными лазерами и очередными камерами, которые меня уже не волновали. Я сказал Илпиру срочно бежать к стене и выломать пару-тройку лазеров, чтобы я мог перелезть через нее. Илпир очень быстро убежал, а я подошел к главному выходу и прилепил как можно выше на стену еще один блокировщик – над выходом тоже были камеры. Хотя за мной сейчас никто не следил, я решил заблокировать и их – на всякий случай.
- Горшочкин! – вдруг услышал я за спиной. Я оглянулся и почувствовал, как все мое самообладание как ветром сдуло. Стояли Пират, Ричи и Ариэль. Все они смотрели на меня так, будто не хотели, чтобы я уходил. Как странно!
 Я улыбнулся улыбкой идиота.
- Ты уходишь? – мрачно спросил Пират.
Я закивал головой.
- Я должен уйти, - сказал я и понял, что никто из них, даже если и хотел, но не мог убежать вместе со мной. Они нормальные люди. Их держат непонятные мне связи неведомого, призрачного мира, его устройства – на все это я плевать хотел.
Я улыбнулся, потому что вдруг понял то, что мне нужно сделать для Пирата на прощание. Я нацарапал на каком-то клочке много цифр – позывные Илпира – самое главное, что можно и нужно дать Пирату, - и всунул ему в руки бумажку.
Ариэль и Ричи горящими завистью взглядами глядели на бумажку, казалось, что они сейчас будут выдирать ее у Пирата, но Пират сжал ее в своем сильном кулаке.
Я отвернулся и пошел через поле. Пират, Ариэль и Ричи вышли за порог и смотрели, как я ухожу. Вдруг я услышал посторонние звуки. Я оглянулся: из лифта бежало еще много дежурных роботов, они увидели происходящее и подняли тревогу.
Я попытался бежать, но бежал я, как мешок. Я споткнулся на втором же шагу и упал. Я посмотрел назад. О! Никогда я не забуду, что сделал Ричи для меня! Милый Ричи! Ты всегда был мне симпатичен!
Ричи подбежал к стене и нажал снаружи кнопку, чтобы закрыть главный вход. Стена опустилась прямо перед носом у роботов. Они догнали бы меня.
Я встал и побежал. Теперь поле в сто метров казалось мне бесконечным. Роботы долго ждать не будут, они быстренько откроют дверь.
Я добежал до стены, перекинул через нее сумку. Илпир сидел с той стороны и с бесконечным презрением наблюдал, как я пытаюсь перелезть через стену. Я перелезал именно в том месте, где он сломал лазеры. Тем не менее остальные лазеры, что расположены поблизости, уже нацелились на меня, как на воздушный объект.
Я слышал, как роботы уже открыли дверь и бегут. Я почувствовал, что сейчас упаду.
- Да помоги же, Илпир! – сказал я, и только тогда Илпир перетянул меня через стену, причем один лазер успел все-таки стрельнуть в меня и сжечь кусок моего плаща…

 * * *
Молодой директор сидел в кресле, дерзко положив ноги на стол. Его лицо было озабочено, брови сдвинуты. Из его Школы-интерната сбежал ученик. Сбежал, не доучившись до выпуска чуть больше полугода. Но дело было не в этом! Все знали, что ученик был – сумасшедший. А дело было в том, что теперь его Школа не выиграет конкурс, он сам не получит денежную премию как директор лучшей школы, и не поедет в отпуск! Хуже того: теперь его Школа будет иметь дурную репутацию, и даже если ученика найдут, из грязи уже не выбраться.
Перед его столом стояли три одноклассника сбежавшего ученика, единственные люди, кто видел, как он убежал, и единственные, кому он мог дать о себе какие-либо данные.
Директор еще раз их оглядел. Двое неразлучных друзей: надменный Ариэль с длинными, как у пианиста, пальцами, и Ричи в маленьких круглых очках и с голубыми, страшно хитрыми глазами за ними стояли вдвоем; отдельно от них стоял грузный Спартак Лиони Чиурзяни по прозвищу Пират – чтобы удобней было. Он презрительно сверкал на директора своими черными глазами и теребил в сильных пальцах бумажку.
Директор знал: хоть убей их – все равно ничего не скажут. Он не мог понять, что их удерживает. Что их объединяет со сбежавшим. Какая тайна?! Какая может быть причина?! Что плохого сделают здесь сбежавшему? Пожурят – и дело с концом! Директор смутно подозревал, что не последнюю роль в их молчании играет та непонятная роботная штуковина сумасшедшего Элевро Нартсоро. Но ведь он сам виноват, что она бегала ночью по Школе и нарушала дисциплину.
Директор еще раз посмотрел на непроницаемые лица учеников. Все они такие разные, но что-то одно заставляет их молчать. Директор понял, что причина эта – выше его понимания, его разума, его существа. Он уже собрался отпустить их, как в кабинет вбежал растерянный секретарь директора.
- Виктор Петрович! – возмущенно обратился он к директору. – Комнату Элевро Нартсоро разносят по кусочкам!
- Что?! – Директор живо вскочил с кресла.
Ариэль тихо сказал «черт…», и они с Ричи расстроено посмотрели друг на друга, потом заерзали на месте и вдруг неожиданно, наплевав на все, выскочили из кабинета.
- Стойте! – завопил директор. – Все вещи надо вернуть! Всех, кто там был, поймать! Все отобрать!
Директор и его секретарь умчались из кабинета сломя голову. Пират устало и презрительно посмотрел им вслед и медленно вышел.
…Побег ненормального тщательно скрывался, но почему-то вся Школа знала о нем! Дверь в комнату Леро была распахнута, в комнате и около нее толпились ученики всех возрастов. Леровы бумажки, записи, клочки, компьютеры, листочки, проводки, чуть ли не волосинки, - все выносили с криком и ревом, рвали друг у друга из рук, дрались. Роботы пытались изловить тех учеников, которые уже убежали, и вернуть украденное.
Прибежали Ариэль и Ричи, растолкали всех и устремились в самую глубь комнаты, где, правда, почти ничего уже не осталось. Сюда же прибежали директор и секретарь. Директор схватился за голову, стал орать и топать ногами.
За ними пришел и Пират. Он никуда не полез, а с грустью смотрел, как раздирают Леровы вещи, всем хотелось хоть по клочку от сумасшедшего.
Когда все ученики разбежались, из комнаты, шатаясь, вышел растрепанный учитель кибернетики, и директор онемел от возмущения.
- И вы здесь! – сердито заявил он. – Я вас прошу вернуть все, что вы оттуда взяли!
- Но я ничего не взял, - учитель по кибернетике вывернул карманы и улыбнулся.
- Ну ладно. Я с вами еще разберусь, - тихо сказал директор и пошел посмотреть, что стало с комнатой. Тогда Пират заметил, как у учителя по кибернетике откуда ни возьмись появился какой-то чертеж, написанный гениальной рукой Леро, и он воровато спрятал его во внутренний карман пиджака. Пират вздохнул.
Через некоторое время роботы виновато сложили к ногам директора несколько оборванных клочков бумаги, на которых Пират тоже узнал Леров почерк.
- И это все? – спросил директор, и никто ему не ответил. Директор схватился за голову и ушел.
Дверь в комнату так и осталась распахнутой. Мебель в ней была перевернута, все ящики открыты. На полу валялась старая Лерова куртка, очевидно, в ней не нашли ничего интересного…