Начало

Глава 1
РАДОСТЬ

Сегодня выяснилось то, что должно было выясниться, очень важная новость, которую непонятно, как воспринимать. С одной стороны, конечно, радость. Но с примесью досады. Интересно, какой будет реакция Тиля? Они так много говорили на эту тему, но всё равно уверенности у Милы не было.

Первое предчувствие возникло месяц назад, тогда Мила испытала довольно неприятное подозрение, по сравнению с которым её нынешнее состояние можно назвать безмятежным. Мила была удивлена такой перемене.

Вчера она ходила в поликлинику. Врач, к которой Мила попала, была молодой и симпатичной, от неё веяло участием. А милая медсестра с энтузиазмом рассказала историю о своём родственнике-иностранце. В общем, с этими простыми женщинами Мила почувствовала себя безопасно. Несмотря на то, что они задали ей слишком много вопросов и выдали невероятное количество бланков, которые нужно заполнить.

Попрощавшись с врачом, Мила вышла на улицу и заметила, что улыбается. Она тут же задумалась над причиной хорошего настроения и поняла, что всё дело в защитной реакции организма, – а что ещё ему остаётся делать? К тому же появились спокойствие и надежда; теперь бы только покончить с экзаменами, а всё остальное устроится наилучшим образом. В конечном итоге, жизнь идёт своим чередом, - думала Мила, а всякие мелочи делают её даже забавной. Вот только бы приезд Тиля, сам по себе Тиль, не изменили Милиных решений.

Мила шла по улице к дому и уговаривала себя, что сейчас – самое лучшее время для передышки: надо как можно больше гулять на свежем воздухе, много двигаться, радоваться всему и быть со всеми доброй. А когда-нибудь потом ещё наступит время заняться «проявлением собственной гениальности» - смеялась над собой Мила.

На самом же деле, время для передышки действительно наступило, Мила прекрасно понимала это, потому что была близка к сумасшествию и давно уже не переставала думать исключительно о плохом. Вот и настало время переключиться на что-нибудь положительное, а что может быть важнее здоровья? «Только бы все были здоровы», - повторяла про себя Мила. И как хорошо, что уже покончено с неизвестностью, несущей одновременно туманные опасения и несбыточные иллюзии. И так же хорошо, что Тиль приезжает именно сейчас.


* * *

Чтобы отвлечься от однообразных мыслей, Мила начала читать воспоминания Лили Брик о Маяковском, и волны нежности охватывали её, когда в книге цитировались страстные письма Маяковского. Некоторые подробности их отношений напоминали Миле эпизоды из собственной жизни. Брик предложила Маяковскому сделать передышку в их отношениях, месяца на два. Маяковский как будто даже обрадовался и сказал ей, что следующая встреча будет двадцать восьмого марта. Потом он почти два месяца не выходил из дому, страдал и писал Лиле безумные письма.

Телефонный звонок оторвал Милу от чтения. Подняв трубку, она услышала Осин голос. Он не узнал её, и можно было бы сказать, что «Милы нет дома», однако она этого не сделала. Ося звонил с требованием, чтобы Мила вернула ему бусы, но голос у него был очень нежным. Мила ответила, что выходит замуж, и повторила эту фразу несколько раз. Про себя она думала, что Ося всегда обладал сильнейшей интуицией: стоило в её жизни произойти важнейшей перемене, как он тут же объявился. После нескольких минут разговора, они договорились встретиться.

Ося сидел на лавочке под огромным раскидистым каштаном и курил, глядя вдаль. Когда Мила подошла к нему совсем близко, он молча метнул в неё злой взгляд, и ей пришлось заговорить первой, но он тут же перебил, сказав, что она напоминает ему актрису из плохого драматического театра. Посидев некоторое время в безнадёжном молчании, они решили, наконец, пойти в университетскую библиотеку: Мила нарочно взяла из дому несколько учебников для подготовки к экзаменам. Перед входом в библиотеку Ося внезапно попрощался, мрачно бросив, что «он всё понял и ему уже не о чем с ней говорить».

Мила вошла в вестибюль и остановилась возле столика с театральными билетами. Рассматривая афишу, она заметила, что Ося вернулся – обычный, точнее – прежний. Он взял её за руку и повёл в университетский дворик, где, куря сигарету за сигаретой, после очередного тягостного молчания, всё же не выдержал и сказал: «Ты слишком мелочна, чтобы быть счастливой». Мила поняла, что разговор пойдёт по кругу, и ответила, что замёрзла и, пожалуй, всё же пойдёт в библиотеку.

Ося пошёл за ней. По дороге предложил зайти в буфет выпить по чашке кофе с ватрушкой. Мила взглянула на него и, убедившись, что злость прошла, не выдержала и погладила его по голове, пробормотав что-то вроде «ты симпатичный». Отношения вернулись в нормальное русло, и Ося спросил, не могла бы Мила помочь ему в написании сценария по «Алисе в стране чудес» для кукольного театра. Разговор становился всё более спокойным и даже деловым. Через некоторое время Мила отправилась в читальный зал, а после нескольких часов занятий Ося встретил её, и они снова пили кофе и долго-долго вспоминали взаимные обиды.

Когда совсем стемнело, Ося проводил Милу домой. Она взяла его под руку, а он сказал, что это «очень трогательно».


* * *

Проспав с трёх ночи до девяти утра, Мила проснулась с жуткой головной болью и опять уснула, на этот раз до двенадцати. Она успела убрать в своей комнате, постирать кое-что из необходимого, и как раз к обеду собралась вся семья.

За обедом почему-то говорили в основном о политике. Обращаясь к Миле, отец сказал: «Бери пример со старшей сестры – она молодец, правильно всё понимает». После этого Миле стало совсем скучно слушать их разговор, но родители как раз вспомнили о Тиле, и уйти было бы неловко. Из всего услышанного по поводу Тиля, Милу больше всего затронуло мнение отца, который безапелляционно заявил, что «работая в такой сфере, он не может быть хорошим человеком». На самом деле Миле казалось, что Тиль слишком молод, и нельзя считать его сформировавшимся человеком, тем более в вопросах профессии. И должен же кто-то, в конце концов, работать в полиции, подумала Мила, но вслух ничего не сказала, потому что втайне сама мечтала о муже художнике или актёре, а лучше всего – писателе или музыканте. Кто знает, возможно, набравшись жизненного опыта, со временем и Тиль под её влиянием станет писать гениальные романы или хотя бы мемуары.

Когда родители занялись своими делами, а сестра ушла домой, Мила приняла ванну и попросила бабушку помочь ей заплести мелкие-мелкие косички: это был последний писк моды, волосы после такой процедуры становились густыми и пушистыми. Пока Мила с бабушкой наводили красоту на Милиной голове, из дому позвонила сестра и строго напомнила Миле о том, что завтра они должны увидеться на вокзале: Лера встречает группу иностранных туристов, а Мила – своего Тиля.


Глава 2
ПРИЕЗД

Трамвайные колёса мерно стучали по рельсам, а Милины мысли в том же ритме плавно кружились вокруг различных тем, перенося её полусонное внимание с бессмысленного рассматривания домов на привокзальных улицах на рассеянные рассуждения о себе, будущем и судьбе.

«И какая же я всё-таки дура, – кокетничала сама с собой Мила. – Ну, одно мне, допустим, ясно: умный человек никогда и никого не слушает, худо-бедно живёт себе, как может, и, по крайней мере, локти себе реже кусает. А я – всё расхлёбываю…» Разобравшись таким образом во внутренней логике событий, Мила в очередной раз серьёзно задумалась над создавшимся положением. Оно, конечно, было далеко от идеального, но зато может стать вполне сносным, особенно если научиться «быть спокойной и упрямой», постараться не нервничать и почаще думать о своей эгоистической выгоде. «Да, по всей видимости, это не мой путь, - призналась себе Мила, - но что поделаешь, если моего и не отыскать, он так зарос, как тропинка в густом лесу».

Мила понимала разницу между своими проблемами и настоящими трудностями и вовсе не сравнивала свою ситуацию с тюрьмой или сумой. Но душа почему-то не лежала к тому, что происходило. Мила могла сравнить свои ощущения с привкусом унизительности, и это было самым нестерпимым. Она пыталась перебороть в себе недобрые чувства: «Возможно, мне нужно побыть в одиночестве, тогда я немного успокоюсь и приду в себя, перестану стоять у последней черты, которую и видеть сил нет, и перейти не удаётся». Мила боялась того, что радикальная внешняя перемена по сути ничего не изменит в её внутреннем мире, и даже если временно всё уляжется, скорее всего вскоре образуется новая пропасть, которая опять начнёт заполняться, возможно, чем-то еще похлеще, а новой энергии так и не появится.

Вообще-то Мила с трудом представляла себе, что бы было, если бы не диагноз врачей. Вариант первый: она бы меньше нервничала, и её отношения с Тилем развивались бы нормально. Правда, Мила прекрасно помнила свой приезд к родителям Тиля и как некомфортно она чувствовала себя во время той поездки, хотя, конечно, тогда причиной дискомфорта был, прежде всего, языковой барьер. Вариант второй: Мила убедила бы себя в том, что всё равно этого не выдержит, и распрощалась бы с Тилем без каких-либо потерь. «Но, видимо, без потерь я не умею», - призналась себе Мила.

Она никак не могла вернуться в то улыбчивое состояние, которое возникло вдруг после выхода из поликлиники, хотя помнила его во всех подробностях. «А вот сейчас я увижу Тиля, и всё изменится», - думала Мила, проходя к выходу из трамвая на Вокзальной остановке.

Лера стояла у входа в вокзал, потому что оказалось, что её группа в этот раз не приехала. Вдвоём они подошли к поезду и в последнем вагоне сразу же заметили выглядывающего из окна долговязого Тиля, расплывшегося в улыбке. Первое впечатление от встречи оказалось лучше, чем Мила ожидала. Как она и предполагала, Тиль, желая ей понравиться, приоделся – напялил какую-то весьма оригинальную блузу и даже повязал шейный платок.

Лера предложила воспользоваться автобусом, который должен был отвезти в гостиницу неприехавшую группу, и водитель интуриста любезно согласился довезти их почти до самого дома.


* * *

Мила точно не знала, почему её так раздражали подарки, которые Тиль привозил и, едва переступив порог дома, распаковывал и дарил всем членам семьи. Первым делом он вытащил из своей дорожной сумки, по форме и по цвету напоминавшей парашют, чёрные джинсы и кофточку с люрексом для Милы, а также что-то пластмассовое на шею, чего Мила даже не стала рассматривать.

Кроме подарков-сувениров, Тиль любил привозить, как он выражался, «мелочи для кухни»: сладости и приправы в ярких заграничных упаковках. Мама и бабушка совершенно искренне радовались этому и очень натурально всплёскивали руками.

После семейного обеда, Тиль спросил Милу, как продвигается её работа над дипломом, и показал свои выписки, сделанные им специально для неё из научных источников. Взглянув на них, Мила сразу поняла, что литература, которой он воспользовался, никак не может ей пригодиться. Чтобы покончить с этой темой, она предложила Тилю прогуляться в сторону центра города – вечер был совсем весенний, солнечный и тёплый.

Спускаясь вниз по склону к Полицейскому садику, они обсуждали новости, которые произошли со времени их последней встречи. Неожиданно Тиль вспомнил, что в его прошлый приезд они не успели сходить в театр, хотя Мила так этого хотела, и предложил пойти на какой-нибудь спектакль прямо сейчас. Правда, он признался, что при себе у него нет «местных денег» и он чувствует себя неловко из-за того, что Миле придётся заплатить за билеты. Миле показалось, что он немного преувеличенно извинятся, но она ничего не сказала и свернула к театру.

Шла пьеса «Как важно быть серьёзным». Мила обрадовалась и сказала, что обожает Уайльда. Они подошли к кассе и увидели надпись на стекле «билеты проданы». Тиль попросил Милу не отходить от окошка кассы, а сам пошёл на улицу «стрелять лишние билетики». Однако очень скоро вернулся и с совершенно безнадёжным видом пристроился в хвост очереди за бронью. Бронированные билеты закончились задолго до того, как подошла его очередь, окошко закрылось, и Мила двинулась к выходу, ожидая, что Тиль пойдёт за ней. Она вышла на улицу, оглянулась и увидела бегущего с билетами Тиля. В ответ на её молчаливый вопрос он объяснил, что постучался в окошко и «очень попросил», соврав, что завтра он уезжает и сегодня у него последний свободный вечер. Миле было приятно, что он это сделал затем, чтобы она не думала о нём плохо.

После первого акта Мила предложила уйти из театра, не объясняя причины: ей было неуютно сидеть в такой близости к Тилю, и она всё время мысленно отвлекалась от действия на сцене; ей представлялось, что рядом с ней должен сидеть Ося.


* * *

В прогулках, домашних посиделках и беседах протекли несколько дней пребывания Тиля у Милы в гостях. Всё время они проводили вместе, и только изредка он ненадолго уходил «по делам» или к немногочисленным знакомым, которые у него здесь были. По вечерам Мила читала Тилю вслух Ремарка по-русски, но он слушал невнимательно и всё время задрёмывал, а когда просыпался, говорил, что «задумался». Однажды вечером Тиль рассказал Миле историю своей любви к «одной сельской девушке» (это описание в его устах и при его акценте очень рассмешило Милу). Она вспомнила еще одну его историю, рассказанную на заре их знакомства, в ней любимая девушка трагически погибла, а Тиль именно из-за этого поступил на службу в полицию. Мила сомневалась, была ли это одна и та же возлюбленная, но постеснялась спросить.

Каждый день несколько часов Мила проводила в библиотеке. Тиль тоже записался в библиотеку, чтобы ходить туда вместе с ней. Он даже заказал редкие путеводители по городу, чтобы, как он объяснил, «сделать перевод, опубликовать и получить деньги, на которые мы будем жить».


* * *

Тиль не делал Миле официального предложения руки и сердца, вместо этого он заговорил о том, что пора идти в посольство за разрешением вступить в законный брак. Мила уже привыкла к его официальным выражениям и даже оправдывала казённость языка Тиля недостатками образования, а вовсе не дурной манерой изложения мыслей.

Оказалось, что всю процедуру нужно начать с прописки Тиля, потом сходить за какой-то бумажкой в ОВИР, а уж потом – в посольство за бумагой, в которой Мила удостоверит своё согласие выйти за Тиля замуж. На основании этого подписанного Милой документа, у себя дома Тиль получит аналогичный, из которого будет следовать, что он желает жениться на Миле. И вот тогда он приедет, и их торжественно распишут в центральном загсе.

Мила знала, что в таких делах, как получение различных бумаг, Тиль разбирается лучше кого бы то ни было из её знакомых, в этом ему не мешало ни плохое знание языка, ни акцент. Её очень раздражало его серьёзное отношение к бумажным делам, и накануне поездки в посольство она стала цепляться ко всем его словам и, в конце концов, бросила в него журнал. На шум вышла из своей комнаты мама с просьбой к Миле не ругать Тиля и не драться с ним. Он вышел закурить и вернулся с букетом гвоздик, пачкой пельменей и шампанским, чем покорил сердце Милиной мамы. А Мила всё следующее утро продолжала быть не в духе и, когда в половину третьего они, наконец, садились в такси, чтобы ехать в посольство, предупредила Тиля: «Если сегодня не успеем, то я НИКОГДА больше не поеду».

Они успели. Точнее, Тилю удалось уговорить сотрудницу посольства, чтобы та их впустила, несмотря на окончание приёмных часов. Педантичная женщина провела их в приёмную, по дороге совершенно справедливо упрекнув Тиля в том, что он не уважает чужой труд.


* * *

Весь следующий день они провели у Милиной однокурсницы Лены, которая праздновала день рождения. Шёл дождь. По дороге домой Тиль со слезами в голосе просил Милу любить его всю жизнь, и ей было очень жаль его. А ночью у Милы внезапно начался жар, и Тиль предложил остаться ещё на несколько дней, но Мила категорически отказалась.

Перед отъездом Тиль устроил прощальный вечер, – он принёс охапку цветов, бутылку вина и целый мешок лекарств для Милы. Домашние были тронуты его просьбой позволить испечь для Милы «фирменный торт», радостно согласились, и он возился на кухне до половины второго ночи, и лишь утром Мила с удивлением увидела, что он даже спал не раздеваясь, прикрывшись пледом. Бабушка всё утро причитала по поводу «ночной выпечки» и уговаривала Милу с такой температурой не идти на вокзал.

Но Мила почувствовала себя гораздо лучше и, решив сделать Тилю приятное, пошла его провожать. На вокзале Тиль плакал от счастья, а Мила ничего не соображала – не то из-за жара, не то из-за душевного опустошения.


Глава 3
БУДНИ

Теперь Мила старалась думать исключительно о дипломной работе и предстоящих экзаменах, а все остальные проблемы вызывали у неё раздражение и недовольство. Даже родители постепенно перестали донимать Милу расспросами, решив, что разговоры с ней ни к чему хорошему не приведут. Тем временем окончательно установилось солнечная тёплая погода и вместо того, чтобы сидеть над учебниками дома или в библиотеке, Мила ходила в ботанический сад, где на лавочке, в окружении зелени и мамаш с колясками, погружалась в изучение, а точнее в повторение, не слишком увлекательного, но и не особенно утомительного экзаменационного материала.

Однажды, после лекций в университете, Лена объявила Миле, что очень хочет в её компании походить сегодня по магазинам. Мила всегда считала, что делать покупки в присутствии других людей – занятие очень неблагодарное и нудное, да и вообще, она не была любительницей магазинов; обычно одежду и обувь Миле покупала мама, и только кое-что из Милиного гардероба было куплено ею самой – Мила приобретала вещи спонтанно, только когда ей что-то очень нравилось. Тем не менее, не желая обидеть подругу, Мила согласилась, и обрадованная Лена потащила её в один из самых крупных магазинов.

По дороге обсуждали мужчин. Вначале Лена рассказывала интимные подробности своих отношений с мужем. Мила знала, что он у Лены человек спокойный и мягкий, согласающийся обычно с женой, характер которой был более живой и энергичный. Однако, из рассказа Лены следовало, что он постоянно обижает её своей бесчувственностью и невнимательностью… Мила тоже разоткровенничалась и призналась подруге в том, как горько ей от того, что сегодня во время занятий Ося откровенно любезничал со Светкой, а потом, обняв, повёл её куда-то, не обращая на Милу внимания. Лена всегда недолюбливала Осю и потому не собиралась сочувствовать Миле; она как-то неопределенно покивала головой и заметила, что Мила вообще-то должна давно перестать обращать внимание на Осю, хотя бы потому, что у Лены на дне рождения Тиль слёзно просил её «следить за Милиным поведением». Услышав это, Мила с трудом сдержалась, чтобы не высказать в резкой форме своего отношения к подобным «просьбам» установить слежку за человеком, которому признаёшься в любви.

Напоминание о Тиле было для Милы так неприятно, что вся эта затея с прогулкой по магазинам стала её раздражать. Она извинилась перед Леной, сказав, что плохо себя чувствует, и поехала домой. В автобусе Мила думала о том, что Лена на протяжении всей учёбы в университете была единственной её подругой.

Погружённая в безрадостные мысли, Мила шла от автобусной остановки к дому и почти у самого подъезда увидела Серого, одноклассника её соседки, которой не стало несколько месяцев назад при весьма загадочных обстоятельствах. Первым бессознательным желанием Милы было перейти на другую сторону улицы, но Серый уже шёл к ней навстречу.

– Ты что, не узнаёшь меня?
– Узнаю.

И тут же, без перехода, Серый спросил:

– Что, так и неизвестно, что с ней произошло?

Мила ответила, что неизвестно, что официальная версия – больное сердце, что маленькая дочка осталась жить у бабушки и дедушки, и что вся эта история напоминает кошмарный сон.

– Да, невозможно привыкнуть, - согласился Серый и сразу распрощался.


* * *

На следующий день в перерыве между занятиями Ося горячо извинялся перед Милой за своё вчерашнее поведение. Мила почему-то отнеслась к его извинениям подчёркнуто добродушно, словно опасаясь, что Ося передумает с ней разговаривать и уйдёт. Мила была удивлена своим опасениям, но, когда они с Осей после занятий вышли из университета, уже не рассуждала и не сожалела, а охотно предалась их обычному времяпрепровождению, тем более что ярко светило солнце и было так свежо и приятно. Где-то в глубине души пряталась мысль о том, что вся ситуация выглядит довольно смешно, но это не трогало Милу и они с Осей оба были в прекрасном настроении.

На базаре они купили два огромных яблока и пошли в кафе, где, удобно усевшись у окошка, болтая, попивали кофе. Ося резал перочинным ножиком яблоки и кормил ими Милу. Из радиоприёмника голос Лаймы Вайкуле предупреждал: «ещё не вечер… пусть говорят, что мы расстанемся с тобой…», и Миле хотелось смеяться и плакать одновременно. Ося, конечно, курил, не переставая, и, чтобы успокоить Милу, задавал ей вопросы на отвлечённые темы. Решили, что хорошо бы послушать серьёзную классическую музыку, вышли из кафе и отправились в филармонию, где попали на второе отделение. Играли Мусоргского. В зал можно было не заходить – гораздо приятнее оказалось сидеть в фойе на подоконнике у открытого окна. Когда стало прохладно, Ося снял свитер и укутал им Милу. Она смотрела на его худое тело, на морской ремень, с которым он почти никогда не расставался, и думала почему-то о том, как прекрасно было бы найти работу в театре. Она сказала об этом Осе, и он пошутил, что, возможно, есть вакантные места в филармонии, и побежал вниз по лестнице, как будто бы в поисках кого-нибудь из сотрудников, чтобы спросить, не знают ли они об этом. Вернулся он с программкой и предложением пойти завтра на джазовый концерт слепого американского пианиста.

Ночью Миле приснился здоровенный негр в чёрных очках, играющий Мусоргского в маленьком накуренном кафе, окна которого были почему-то без стёкол, а за ними в кромешной ночной темноте светились огни маяка и бушевало море.


Глава 4
ПОЛИТЭКОНОМИЯ
 
Почти ежедневно Мила получала от Тиля письмо или открытку; письма были длинные и переполненные эмоциями, которые в таком количестве уже не производили задуманного впечатления. Но, надо отдать Тилю должное, очень часто, кроме признаний в любви до гробовой доски, письма содержали весьма неглупые размышления на различные темы или ценные рекомендации по вопросам, в которых Тиль разбирался гораздо лучше Мили. Например, в одном из писем он расписал по пунктам правила поведения во время поиска работы, и Мила подумала, что такой текст не стыдно поместить и в пособии для выпускников вузов. Читая подобные письма, Мила очень гордилась Тилем.

В этот воскресный вечер проявилась еще одна, ранее Миле не знакомая, особенность Тиля. Началось с того, что он позвонил по телефону, но вместо обычных расспросов о здоровье и успехах в университете, поинтересовался только, не соскучилась ли Мила за ним. Мила почувствовала в его голосе возбуждение, которое он ничем не объяснил, уклончиво заметив, что сегодня еще будет возможность поговорить. Через пять минут после этого таинственного разговора он уже звонил в Милину дверь и, светясь от произведённого эффекта, радостно протягивал букет гвоздик и бутылку шампанского.

Мила действительно была потрясена его внезапным приездом и не стала объяснять, что все последние дни гнала от себя мысль об их предстоящей встрече. В ответ на предложение Тиля поужинать в ресторане Мила молча оделась и вышла за ним, чувствуя, что ему не терпится восхитить её каким-то очередным сюрпризом. Поехали в гостиницу, и по дороге оказалось, что Тилю в этот раз удалось приехать всего на один день, но в командировку, а самое главное, что теперь такие командировки будут регулярными и, как он надеялся, частыми.

Пока ехали, Мила немного успокоилась и более внимательно начала прислушиваться к болтовне Тиля. Но на протяжении всего вечера она вместо того, чтобы строить с Тилем общие планы на будущее, с большим интересом наблюдала за симпатичной парочкой у соседнего столика и всё время повторяла про себя, что любовь – это главное.

На следующее утро, открывая дверь Тилю, Мила загадывала, какие цветы в этот раз он принёс. Тиль держал в руках огромную охапку тюльпанов и нарциссов и прямо с порога ошарашил Милу своей новой идеей: он предлагал ей ехать с ним по контракту на Кубу…


* * *

Внезапное появление Тиля, его неожиданное предложение, букеты разнообразных цветов, которые заполнили всю квартиру, как обычно очень тронули Милину маму. Мила отшучивалась, что ей некогда думать о личной жизни, потому что есть дела поважнее и иногда на целый день уходила из дому – её дипломная работа уже была полностью напечатана в черновом варианте, начался период частых встреч с научным руководителем, которого очень нелегко было застать на кафедре. Приходилось часами выжидать под дверью, пока у него закончатся занятия. Мила скрашивала ожидание чтением учебников. Научный коммунизм она уже практически освоила и переключилась на политэкономию. Выяснилось, что те разделы учебника, из-за которых Мила два года назад не сдала зачёт (единственный раз в своей студенческой жизни), и сейчас оказались за гранью её понимания. Думать о предстоящем экзамене становилось всё более неприятно, как бы Мила не старалась уговаривать себя, что это – всего лишь лотерея. Очень раздражала мысль, что для кого-то понимание учебника не представляет никаких трудностей.

Ося несколько раз приходил к Миле домой, чтобы вместе вслух перечитать ещё и ещё раз трудные места в учебнике. Настроение у Оси менялось как в калейдоскопе; он не относился к экзаменам так же серьёзно, как Мила, но и абсолютно не знал, чем будет заниматься через несколько месяцев, когда университетские злоключения будут позади. Мила, конечно, старалась не напоминать ему о своих собственных планах, но иногда всё же тень Тиля ложилась на их отношения то ли из-за телефонного звонка, то ли конверта, подписанного его рукой и забытого Милей где-нибудь на журнальном столике. Как-то раз по поводу Тиля Ося грустно заметил: «Ты нарочно выискиваешь во мне недостатки, чтобы убедить себя в правильности своего выбора». А в другой раз он совершенно серьёзно произнёс: «Не надейся, я от тебя не завишу». К счастью, Мила уже привыкла к их с Осей ссорам, и её слова оставляли в её душе лишь крошечный неприятный след.

Милина жизнь становилась всё менее богата внешними событиями. По вечерам она чаще всего не выходила из дому и смотрела английское телевидение, – изучала язык. По утрам у неё болела голова, и ей совсем не хотелось читать учебники, вместо этого она просматривала толстые журналы и однажды, пасмурным утром, отчётливо поняла, что сдаёт экзамены не для себя, а для родителей, сама же она становится всё более равнодушна к тому, что будет дальше. Именно в это утро к ней в гости явилась Лена, видимо, решив как-то напомнить Миле о необходимости серьёзного отношения к себе и к своей жизни.

Лена принесла заварные пирожные, сама сварила кофе и, не на секунду не умолкая, развернула пакет с белым в чёрных разводах и с драконами отрезом на платье для выпускного вечера. Её глаза блестели от восторга, и Мила похвалила её выбор. Конечно, изучать политэкономию в присутствии умницы Лены было намного скучнее, чем в компании Оси, но и пользы от таких занятий было значительно больше.

Лена сразу же взяла инициативу в свои руки и экзаменировала Милу ничуть не хуже махрового университетского преподавателя. А Мила украдкой поглядывала за окно, где весна была уже в полном разгаре, и, казалось, что люди вдруг проснулись к жизни, и что по улицам ходят одни лишь влюблённые или дети.
 
– Ты ещё помнишь, что такое прибавочная стоимость? – Спрашивала Лена.
– А ты знаешь, в чём смысл жизни? Он – в единении с окружающей средой, - отвечала Мила.


Глава 5
КОМАНДИРОВКА

К сожалению для Милы, контора, с которой сотрудничал Тиль сдержала своё обещание относительно его частых командировок. Мила не была готова к его постоянному присутствию и утешалась лишь тем, что приезжая, он большую часть времени занимался работой. В те часы, когда Тиль был занят, Мила писала шпаргалки – на всякий случай: она ими никогда не пользовалась, но кто-то из однокурсников сказал ей, что «все пишут». А когда Тиль освобождался, они куда-нибудь ходили вместе. В один вечер они посмотрели авангардный спектакль приезжего театра-студии под названием «История красоты», а на следующий день побывали в Доме художника на «Андалузском псе», а еще в другой раз поехали в кинотеатр на фильм «Аустерия» о еврейской секте хасидов во время I мировой войны…

После фильма обедали в ресторане «Братислава» и Тиль, чувствующий себя всё свободнее в чужой стране, с гордостью рассказывал случайным знакомым, что он - «иностранный специалист, проживающий в посольстве». Мила в очередной раз признала, что Тиль умеет расположить к себе людей и даже на неё иногда действует так обвораживающе, что она незаметно для себя начинает ему во всём уступать. Мила никогда не танцевала в ресторане, но в этот раз сделала исключение. После танца растроганный Тиль признался Миле в том, что «даже посол с нетерпением ждёт их свадьбы».

Кроме ежедневной культурной программы, Тиль предложил Миле познакомиться с его здешними сотрудниками. Знакомство должно было состояться в филармонии, куда Тиль и его коллеги были приглашены на какой-то странный концерт-отчёт преподавателей детских музыкальных школ. Как обычно, Тиль не нашёл нужным объяснить, какое отношение его фирма имеет к детям и к музыке.

Мила подошла к филармонии уже после концерта, и вскоре к ней вышел Тиль в окружении нескольких мужчин намного старше его. Под руку его держала крашеная блондинка среднего возраста, которой он представил Милу: «Знакомьтесь, это моя невеста, а это – Лариса Александровна, наша главная». Лариса Александровна произвела на Милу неприятное впечатление, она была слишком энергична и в течение нескольких минут раздавала довольно странные советы в духе: «Милочка, удобно всё, кроме неудобной обуви и брюк, одеваемых через голову». Потом она торжественно пригласила Милу поужинать вместе с ними «за круглым столом». Мила обречённо согласилась и побрела со всеми в кафе, но там уговорила Тиля, что удобнее ей будет сидеть за отдельным столиком, и он согласился, хотя выглядел разочарованным. Некоторое время Мила честно отсидела в кафе, но общение с чужими людьми настолько её утомило, что она извинилась и под предлогом предстоящей на следующей неделе сдачи экзамена по философии, уехала домой одна.

Не успела Мила переступить порог квартиры, как мама позвала её к телефону и женский голос (судя по всему, голос Ларисы Александровны) спросил, не может ли Мила вернуться к ним, потому что «хозяйке вечера так не хватает её присутствия». Мила выдумала, что, к сожалению, осталась дома одна с маленьким племянником, и женщина, в расстроенных чувствах, попрощалась.

* * *

Лера простудилась и попросила Милу привезти ей из музея русского искусства текст каталога, который она срочно должна была перевести. В музей Мила отправилась вместе с Тилем; заодно посмотрели выставку картин Айвазовского, только что открывшуюся и пользующуюся большим интересом. Начальница отдела изобразительного искусства, которая хорошо знала Милу, провела их по выставке, а потом попросила зайти с ней в её кабинет – за текстом. Тиль остался ждать Милу в вестибюле музея, и, воспользовавшись его отсутствием, Екатерина Матвеевна расспросила Милу о том, как и где она познакомилась с Тилем, «таким симпатичным, любезным и внимательным». У Екатерины Матвеевны была дочка в возрасте Милы, тоже пока ещё не замужем, и мама искала для своей талантливой красавицы хорошую партию. Потом она вручила Миле папку с текстом, и они мило распрощались.

Тиль предложил сразу же завезти папку Лере домой, – он был на служебной машине и ещё полтора часа мог свободно располагать временем. Мила согласилась, хотя и не любила, когда Тиль общался с её сестрой, потому что ей казалось, что в присутствии Леры Тиль становится более резким по отношению к ней, Миле.

Когда ехали к Лере, Мила увидела из окна машины красавчика Гешу и сказала:

– Смотри, Тиль, это мой знакомый гитарист. Мы с ним были когда-то очень близки.

А Тиль преспокойно ответил ей:

– Вот когда ты переедешь жить ко мне, я покажу тебе всех баб, с которыми я спал…


* * *

Мила осталась на ночь у Леры, которая поручила ей перевести этикетки к картинам. Не спали всю ночь, за которую Мила успела сделать почти всё, что было надо, и на рассвете заварила крепкий кофе – у неё впереди был библиотечный день и встреча с Тилем вечером. Сёстры расположились за кухонным столом. Лера не преминула поинтересоваться Милиной личной жизнью, внимательно выслушала её и очень важным тоном произнесла:

– Все несчастья с женщинами в нашем роду происходят незаслуженно, а в твоих несчастьях ты виновата сама.

Приблизительно так обычно заканчивались все Милины разговоры со старшей сестрой.


* * *

О том, что произошло дальше, Мила долго сожалела.

После библиотеки Тиль повёз Милу в кино, на фильм Анджея Вайды «Без наркоза». Перед началом сеанса они некоторое время молча сидели на лавочке в парке напротив кинотеатра и наблюдали за тем, как красиво расходятся облака по голубо-розовому небу. Вдруг перед ними словно из-под земли вырос Ося. Делая вид, что он не замечает Милы, Ося деланно дружелюбно обратился к Тилю. Мила знала взрывоопасный характер Оси, а потому моментально решила, что её присутствие во время их разговора может стать для него дополнительным раздражителем, и сказала Тилю, что будет ждать его в кинотеатре. Около четверти часа Мила провела в размышлениях о том, чем может закончиться встреча Оси и Тиля. «Наверное, она была неизбежной и, возможно, для всех нас лучше, что произошла она именно сейчас – завтра Тиль и так уезжает домой», - успокаивала себя Мила.

Тиль пришёл в зрительный зал в середине фильма и сказал Миле только одну фразу: «Не волнуйся, это был разговор, а не драка». Больше они к этому не возвращались, а Миле оставалось лишь сожалеть о том, что всё в её жизни происходит как-то не вовремя и действительно местами напоминает плохую мелодраму. Правда, фильм Вайды был хороший, а его герои страдали ни чуть не меньше, чем сама Мила.


Глава 6
ЭКЗАМЕН

В университете Милу ждал Ося с букетом фиалок и… двумя билетами на самолёт до Хабаровска. Они с Милой проучились пять лет в одной группе, но на госэкзамены группу поделили на два потока, сдававшие экзамен в разные дни, и Мила сдавала в первый день, а Ося – во второй. Сегодня он просто пришёл поддержать однокурсников, а билеты в Хабаровск купил потому, что его двоюродный брат пригласил его на свадьбу.

«Мила, у меня же никого нет, кроме тебя, поезжай со мной», - попросил Ося, протягивая Миле фиалки, и в этот момент ей очень хотелось верить в то, что они поедут на Дальний Восток и там останутся навсегда, у них начнётся новая замечательная жизнь, и Мила будет счастлива с Осей.

Вслух Мила произнесла: «Что, до конца жизни так и пробудем на краю света? Шучу, конечно, спасибо, я подумаю. Вот только экзамен сдам, держи за меня кулачки».


* * *

Экзамены всегда вызывали у Милы огромный стресс перед и, чаще всего, - удовлетворение после. На этот раз всё было так же, как обычно, с той только, конечно, разницей, что сдавали в самой большой аудитории и в присутствии комиссии, состоящей из представителей нескольких кафедр. Но атмосфера не была напряжённой. К Миле профессоры отнеслись благосклонно и оценили её знания на твёрдую «четвёрку».

Выйдя из аудитории и не увидев в коридоре Осю, Мила не стала его искать, а поехала домой. Весь вечер звонил телефон, – знакомые интересовались Милиными успехами. А ночью позвонил Тиль, долго извинялся, что так поздно, но он – на ночном дежурстве, очень долго не мог дозвониться и так нервничал, что даже сломал себе палец о телефонный диск.

Уже лёжа в постели и перебирая в памяти картинки произошедшего за день, Мила вспомнила слова, сказанные её научным руководителем, который утверждал, что «экзамены сдаёшь всю жизнь – только сдал один и кажется, что самое страшное позади, как грядёт новое испытание. И так до смерти». Кроме глубокого смысла, эти слова имели сейчас для Милы весьма конкретное значение: она должна была приступать к перепечатыванию дипломной работы набело, то есть отдыхать, действительно, было некогда.

Процесс переписывания дипломной работы доставлял Миле определённое удовольствие. Сев за неё с раннего утра, она сходу переписала вступление, а в течение следующего дня написала всю первую главу. Кроме удовольствия от процесса, Мила ощущала желание поскорее закончить работу: она не любила растягивать дела надолго и писала почти без передышки.

Тридцатого апреля была Пасха, папа предложил Миле устроить день отдыха и пригласил её в кино на фильм «Дантон» о Великой французской революции с Жераром Депардье в главной роли. Перед сеансом выступил известный кинокритик Скуратовский и рассказал, что в начале восьмидесятых, когда фильм вышел на экран, он был расценен, как фильм ярко выраженной антисоциалистической направленности. А потом процитировал Лифшица: «Каждая революция представляет собой период, во время которого правители понимают, что они злоупотребляют своей властью, а народ понимает, что лучше терпеть злоупотребления властей, чем революцию». Так именно и было показано в фильме: огромные очереди за хлебом, террор, захлестнувший и людей, и саму революцию… Фильм, однако, не произвёл особого впечатления, и только диалоги Робеспьера с Дантоном показались Миле интересными.

После фильма папа повёл Милу в кафешку, где, как обычно было много иностранцев. Мила с папой пили за стойкой кофе и апельсиновый сок, ели клюкву в сахаре. Невысокий блондин, попивающий коктейль, вдруг улыбнулся и спросил: «Итальяно?» - «Си», - непроизвольно ответил Милин папа.

Вечером Мила начала печатать вторую главу и незаметно для себя просидела до трёх часов ночи, а весь следующий день продолжала работать практически без перерыва и закончила её. В течение последующих нескольких дней она переписала всю работу и осталась ею вполне довольна. Нужно было только привести в порядок библиографию, оформить работу как следует, и после майских праздников можно было сдать её на кафедру.


* * *

Первого мая был салют, и Ося позвонил с предложением «провести праздничный вечер у него на балконе». Мила решила, что заслужила развлечение, и согласилась.

Они не обсуждали ни прошедший экзамен, ни свадьбу в Хабаровске, а просто смотрели на салют, пили кофе и вино, курили и болтали о всякой чепухе. Мила призналась, что чувствует особую прелесть в том, что можно вот так, запросто, прийти в холостяцкую квартиру, не ожидая никаких последствий. А Ося заметил, что их встречи становятся всё менее обязательными и от этого он чувствует себя неловко. Мила должна была успеть домой до закрытия метро и попросила Осю не провожать её сегодня. Он вышел вместе с ней на лестничную клетку, вызвал лифт и скороговоркой сказал:

– Мы ещё обязательно с тобой встретимся, и я верну все предметы, связанные с тобой.
– Ты, наверное, думаешь, что мне легко принимать решения, – немного невпопад ответила Мила.
– Последнее время я думал совсем о другом…
– Ну что ж, сегодня был приятный прощальный вечер, - подытожила Мила и шагнула в кабину лифта.


Глава 7
ПОДРУГИ

Лера болела уже несколько недель, не выходила из дому, а особо неотложные дела перепоручала Миле. На Лерину просьбу поехать вместо неё в Чернигов с интуристовской группой (Мила была внештатным сотрудником турбюро), Мила пообещала дать ответ через несколько дней, когда выяснятся сроки защиты диплома. Ей не очень хотелось ехать, она ненавидела формальности и бумажную волокиту, которыми сопровождалась каждая такая поездка. К тому же Тиль, услышав, что его невеста планирует самостоятельную поездку, попросил Милу не делать этого, и, хотя Мила понимала, что «запрет» был вызван ревностью, она не хотела огорчать его в очередной раз. Но отказать Лере было нелегко: рано утром позвонила уже не сама Лера, а начальница отдела переводчиков Тамара Ивановна и поставила Милу в известность, что все переводчики заняты, и ехать придётся ей, но, узнав, что Мила готовится к защите диплома, пообещала всё же кого-то подыскать. Тамара добавила, что, тем не менее, у отдела переводчиков будут к Миле и другие поручения, а Мила не смогла отказаться и согласилась, даже не поинтересовавшись тем, что и когда нужно будет делать.

Перенеся, таким образом, проблему поездки с ближайших нескольких дней на неопределённый срок, Мила, вместо того, чтобы заняться чем-нибудь полезным, поехала в гости к Лене – обсудить прошедший экзамен и посмотреть на Лениного годовалого сынишку, которого Мила не видела со дня рождения Лены. Малыш, конечно, подрос, и как будто обрадовался Миле, очень трогательно протянул к ней ручонки и попросился на колени. Когда после работы вернулся Ленин муж, она накормила всех вкусным ужином и угостила вином «Карабах», после которого у Милы ужасно разболелась голова и домой она возвращалась на такси.


* * *

Милины родители в выходные дни любили прогуляться по городу. Миле с детства нравились эти неспешные прогулки, во время которых заходили в магазины, кафешки, на выставки, а иногда – в гости. Повзрослев, Мила уже не всегда находила время для прогулок с родителями, и родители тоже понимали, что Мила давно уже предпочитает проводить время в компании сверстников, но иногда всё-таки уговаривали её присоединиться к ним.

В этот раз, гуляя по Петровской аллее, обсуждали будущую Милину свадьбу. Мама сетовала, что с Милиным характером ей трудно будет приспособиться к жизни за границей, а папа считал, что лучше всего для Милы было бы продолжить учёбу и защитить диссертацию.

Когда родители решили возвращаться домой, Мила позвонила своей школьной подруге Тане, с которой не виделась уже несколько недель. Раньше Мила и Таня часто вместе ездили на занятия в университет и вместе возвращались домой. Таня училась на филфаке и собиралась уезжать на несколько лет вместе с мужем в Америку; он был молодым учёным-генетиком, подающим большие надежды, а Таня его не очень любила, зато любила свою маму и потому не хотела уезжать…

Мила и Таня встретились возле дома ещё одной их одноклассницы, Наташи. Таня с Наташей подружились уже после окончания школы и стали не разлей вода – каждое лето вместе ездили в Крым, где Таня и познакомилась со своим нынешним мужем.

Наташа жила одна в аккуратной двухкомнатной квартире, в которую Мила попала впервые. После смерти родителей Наташа и её сестра разменяли квартиру на две отдельные и теперь жили в одном доме, но на разных этажах. Мила с Наташей редко виделись, потому было о чём друг другу рассказать, о ком посплетничать. Но долго гостить у Наташи не пришлось, потому что вдруг заявился не очень трезвый «мужчина её жизни» по имени Мишаня, и Мила с Таней деликатно попрощались и ушли. От встречи с Наташей у Милы осталось только одно воспоминание: Наташа взахлёб рассказывала, что собирается купить в свою спальню настоящую, очень дорогую, арабскую кровать.

Из-за встречи с девчонками и разговорами за рюмочкой коньяка о «настоящих мужчинах», Мила по телефону поссорилась с Тилем. Они ссорились так долго, что, в конце концов, в комнату к Тилю вошла его мама и напомнила, что международные разговоры стоят очень дорого. Мила услышала её слова, Тиль это понял, и обоим стало неловко. Ссора прекратилась сама собой и Мила пообещала Тилю никогда больше его не расстраивать.


* * *

Был День Победы. Мила не выходила из дому, готовилась к последнему экзамену, только вечером посмотрела по телевизору фильм Тодоровского «Был месяц май». Фильм навеял мысли о том, что жизнь одновременно очень проста и жестока, в ней много зла, а потому, если есть малейшая возможность, нужно быть добрым.

На следующий день Миле позвонила еще одна её школьная подруга, которая давно уже жила в другом городе и с которой Мила не виделась уже почти год. Поэтому она не сразу узнала Катю по тоненькому голосу: «Милочка, это же я!» Мила очень обрадовалась, – она ощущала бессмысленное течение дня, и именно сейчас ей так не хватало близкой подруги.

Милу ждал сюрприз: оказалось, Катя приехала к родителям, чтобы через месяц родить сына. Услышав это, Мила быстро собралась и приехала к Кате, которая выглядела уставшей и замученной. Она хотела пойти на прогулку в парк, но была очень слабой и ходила с трудом, уставала после нескольких шагов. Поэтому большую часть времени просидели на лавочке, и Катя жаловалась, что по ночам ей снятся кошмары, а Мила не знала, чем её успокоить.

Дома Мила почувствовала желание поговорить с Тилем; она позвонила ему и рассказала, что приехала её лучшая школьная подруга, и она обязательно должна познакомить Тиля с ней, а Тиль ответил, что уже заочно полюбил Катю и надеется на то, что и она его полюбит.


Глава 8
ДИПЛОМ

Перед ответственной встречей с научным руководителем Мила не спала почти всю ночь. «И как я должна готовить себя к самостоятельной жизни, если нервы уже никуда не годятся?» - С трудом слыша собственные мысли, тосковала Мила утром за чашкой кофе. Как вскоре оказалось, переживала она зря. На кафедру Мила пришла вместе с двумя четверокурсницами, которые пересдавали экзамен молодой ассистентке. Анатолий Павлович любезно пригласил Милу присесть и, вынув из ящика стола её дипломную работу, пробежал глазами несколько страниц, как будто вспоминая о чём там написано, а потом начал свою речь довольно странной фразой: «Ну, что ж, все свои сомнения я оставлю при себе», а закончил традиционным замечанием по поводу библиографии, после чего записал Миле свой домашний телефон, чтобы она позвонила, когда переплетёт работу. Его сомнения были Миле понятны: во-первых, тема её работы была достаточно мало разработана, а касалась сотрудничества народов двух небольших европейских стран в борьбе за независимость от третьей – большой державы; а во-вторых, материалы были в основном из иностранных источников. Анатолий Павлович говорил доброжелательно и недолго, и к чему было так переживать и не спать ночь… Выходила Мила из университета в приподнятом настроении, вовсе не чувствуя усталости и невыспанности.

Впрочем, хорошее настроение вскоре было испорчено разговором с Тилем, который, стоило Миле пообещать, что она будет стараться никогда не обижать его, - теперь в свою очередь начал выискивать преграды на пути к их будущим серьёзным отношениям. Оказалось, что Тиль вдруг обнаружил у себя слишком много недостатков, которые могут испортить Миле жизнь, а к тому же нашлась какая-то «особа женского пола, которая хочет всё разрушить».

После таких новостей Мила решила отвлечься и, не откладывая в долгий ящик, отправилась к маме на работу, чтобы завезти ей диплом для переплёта. В автобусе к Миле подсел старичок, которого она и раньше часто видела на остановке, представился «архитектором с большим стажем» и всю дорогу рассказывал истории из своей профессиональной жизни. Мила слушала его с искренним интересом, поддакивая и иногда задавая вопросы, – этот ни к чему не обязывающий разговор привёл её в равновесие.

Вечером Миле позвонил староста группы и сообщил, что сроки защиты дипломов уже стали известны, – они будут проходить в течение первой недели будущего месяца. Завтра и послезавтра можно пойти посмотреть на предварительные защиты и на то, как защищаются заочники. У самого старосты уже была предварительная защита, и он чуть не плача пожаловался, что получил четвёрку.

Известием о предстоящей защите Мила тут же поделилась с родителями, но они очень быстро перевели разговор на другую тему, поинтересовавшись причиной охлаждения отношений между нею и Тилем. Мила сама не очень разобралась в том, что услышала сегодня от него, а уж тем более не представляла себе, как объяснить это родителям, которые, судя по всему, и так давно устали от Милиных сердечных потрясений. То, что дочь через несколько недель получит диплом о высшем образовании, казалось им, видимо, само собой разумеющимся, это обидело Милу, и, в конце концов, разговор с родителями закончился ссорой, во время которой мама сказала: «У тебя всё получается очень плохо», а Мила поинтересовалась, что именно у самой мамы получается хорошо, на что та ответила: «У меня тоже иногда получается плохо, но у тебя – всегда». Потом мама напомнила, что Мила сама без её помощи даже диплом не в состоянии переплести, и Мила пожалела о том, что сегодня оставила его у мамы на работе. Закончилось тем, что отец, порывшись в книгах, предложил маме и дочке почитать на сон грядущий статью, в которой американский психолог объяснял, как комплексы, вынесенные из родительского дома, влияют на отношения между мужчиной и женщиной. Мама промолчала, а Мила съязвила, что эту тему она и собирается развивать в аспирантуре, если не спятит раньше, чем туда поступит.


* * *

После очередной бессонной ночи Мила чувствовала себя окончательно разбитой. Звонок Тамары Ивановны застал её врасплох. Оказалось, что замену для поездки в Чернигов она нашла, но в течение ближайших двух недель Миле необходимо будет провести несколько экскурсий по музею под открытым небом.

Это задание требовало от Милы серьёзной подготовки (до этого ей приходилось бывать в Пирогово всего несколько раз). «По-моему, пришла пора начать новую жизнь», - подумала Мила. Предстоящие экскурсии неожиданно вселили в неё веру в такую возможность. «Это, наверное, из-за бессонницы», - Мила как всегда попыталась найти рациональное объяснение своим сиюсекундным ощущениям. Не успела она хорошенько поразмыслить над тем, откуда выкроить время на экскурсии, как опять раздался телефонный звонок. «Наверное, Тамара решила, что недостаточно меня нагрузила Пироговым, и придумала что-то ещё», - решила Мила, снимая трубку. Но звонил Лёша, парень из Милиной группы, с которым они с Леной дружили все пять лет и сидели почти за одной партой – девочки сзади, а Лёша – один, перед ними. Лёша был самым старшим на курсе, жил в общаге, а летом приглашал однокурсников на море – недалеко от Херсона жила его мама. Сегодня он как раз вернулся оттуда и звонил Миле, чтобы рассказать, какого огромного солёного леща он привёз в подарок своему научному руководителю. Милу очень обрадовало Лёшино возвращение: наконец-то можно будет готовиться к последнему экзамену не только с Леной, но и с ним, а он всегда был душой их маленькой компании.


* * *

Ночью была страшная гроза, Мила лежала под одеялом не шевелясь, и вдруг сквозь раскаты грома услышала, как резко затормозила машина и кто-то закричал: «Убили, убили!» Мила с детства боялась темноты и не любила оставаться в квартире одна, не только ночью, но и днём. Узнав о Милиных ночных страхах, Тиль, сменив гнев на милость, пообещал приехать, чтобы она «никогда больше не спала одна».


Глава 9
НЕВЕСТА

Накануне приезда Тиля Милина мама призвала всех домашних принять участие в генеральной уборке квартиры. Сама она тут же развела бурную деятельность, зачем-то передвинула в Милиной комнате тумбочку из одного угла в другой, а потом вместе с Милой вымыла окна у неё и у себя в спальне и повесила чистые занавески. Мила расставила по местам книги, до этого лежавшие стопками где попало, и принесла в комнату вазу с розами.

В аэропорт Мила поехала одна. Она нарядилась в новое чёрное платье с модным широким поясом, перламутровыми пуговицами на правом плече и в лодочки на высоких каблуках. «Я еду встречать жениха», - очень серьёзно сказала она парню-сибиряку, который сидел рядом с ней в Икарусе «Полёт», ехавшем в аэропорт. Парень вёз из столицы «очень важный аппарат», который занимал полсидения. В аэропорту Мила помогла попутчику донести багаж до зала ожидания – у парня, кроме аппарата была ещё тяжеленная сумка, а Мила приехала с пустыми руками.

Интуристовский зал, где Мила ждала объявления о посадке самолёта, выглядел нарядным и праздничным, наверное, из-за разноцветной толпы французов, канадцев и прочего говорящего на разных языках народа. Правда, буквально сразу к Миле подошли пьяные подростки и на родном языке развязно попросили доллары на выпивку…

Самолёт Тиля прилетел точно по расписанию. Тиль неподдельно восхитился тем, как прекрасно выглядит Мила, и долго смотрел на неё, будто не веря в то, что такая красавица пришла встречать именно его.

– Ты будешь ласкова со мной? – Спросил Тиль по дороге из аэропорта.
– Я постараюсь, - улыбнулась Мила.


* * *

После ночи, проведённой в Милиной постели (Тиль, как и обещал, не позволил Миле остаться на ночь одной), он уже не сомневался в том, что в аэропорту его встречала «та самая» Мила. А Мила отметила про себя, что «этому нецивилизованному европейскому детёнышу» иногда приходится объяснять то, что должно быть понятно и без слов.


* * *

Мила сразу же повела Тиля в гости к Кате, которая, хотя и была ещё дома, в любую минуту могла оказаться в больнице, – врачи считали, что ей нужно продержаться ещё три недели, и можно рожать.

Катя и её мама приняли Милу с Тилем очень радушно; Катина мама утверждала, что Кате сейчас нужны положительные эмоции, а в этом все надежды она возлагала на Милу.

– Милочка, Катя всегда так ждёт твоего прихода, - призналась она. Мила пошутила, что они с Тилем могут остаться и развлекать Катю столько, сколько понадобится.

И действительно, весь вечер Тиль рассказывал разные случаи из своей жизни, порой довольно забавные. Катю и её маму особенно смешило то, что каждые пять минут он обращался к Миле с вопросом: «Я правильно сказал это по-русски?»

В общем, Катя и Тиль очень понравились друг другу.

По дороге домой Тиль осторожно поинтересовался, согласна ли Мила прямо завтра пойти в ЗАГС. Мила честно призналась, что у неё внезапно заболело горло и, если не начнётся ангина, то, конечно, согласна. До поздней ночи Тиль старательно лечил Милу: заставлял её полоскать горло каждые двадцать минут и пить горячий чай с лимоном и мёдом, а перед сном сделал ей укол алоэ.

– Ты мой замечательный лекарь, - благодарно шепнула Тилю Мила, засыпая.

Лечение Милы пришлось продлить на несколько дней. Тиль, осмотрев её горло, поставил диагноз «ангина» и «приписал» Миле ампициллин. Он спокойно и безропотно выдержал эти дни, ни разу даже не заикнувшись о ЗАГСе и документах, но лишь только Мила почувствовала себя лучше, потребовал похода в ЗАГС.


* * *

Мила и Тиль с толстой папкой, туго набитой документами, – оригиналами и копиями, переведёнными и нотариально заверенными, – появились у дверей кабинета замдиректора центрального ЗАГСа: именно здесь оформлялись иностранные браки. У кабинета ждали посетители: араб с молодой невестой и её мамой, двое никарагуанцев и девушка с вьетнамцем. Замдиректора вписала Милу и Тиля в специальную книгу для заграничных браков под номером 134 и показала, куда пройти «в общую очередь». В том коридоре им пришлось провести около часа. Людей, желающих вступить в законный брак, оказалось довольно много. Перед Милой и Тилем своей очереди в кабинет инспектора ждала пара, которая очень приглянулась Миле. Рыжий глазастый молодой человек по имени Шура и его остроносенькая невеста, которая была старше жениха на три года, как оказалось, работали фельдшерами. Все вместе они заполнили анкеты, настолько длинные и запутанные, что Тиль не всё мог в них разобрать.

Инспектор назначила им роспись на конец июня, хотя через неделю у Тиля заканчивалась виза.

– Ничего не могу поделать, у нас срок не меньше месяца. Если хотите его сократить, езжайте в ЗАГС по месту жительства невесты. Такова процедура, - объяснила инспектор.

В районном ЗАГСе на дверях нужного кабинета висело объявление: «Извините, у нас собрание». Но Тилю удалось разыскать не принимавшего участия в собрании сотрудника, который провёл их в накуренный кабинет, где велел подождать председателя. Вскоре появился председатель, представительного вида мужчина, и первым делом поинтересовался у Милы, не боится ли она уезжать к мужу «в свете последних событий». Мила сделала вид, что не совсем поняла, какие события он имеет в виду, улыбнулась и молча покачала головой. Удовлетворившись ответом, председатель расписался на заявлении о переносе срока бракосочетания и спросил, какой их устраивает. Тиль ответил, что ему нужно уложиться в срок действия визы, которая заканчивается в пятницу. Тогда председатель позвал свою секретаршу, а сам попрощался и вернулся на собрание. Девушка отпечатала бланк, вписав в него нужную дату, поставила печать и свою подпись.


* * *

Мила мечтала о том, чтобы в ЗАГС, кроме них, пришли только свидетели; Милина мама и так должна была в это время уезжать в санаторий в Сочи, а папа и Лера согласились с Милой в том, что роспись – это формальность, в которой родственники могут и не участвовать, и лишь подруги Лена и Катя собирались прийти в ЗАГС во что бы то ни стало. Возможно, они не хотели пропустить такое радостное событие, а, быть может, именно так понимали свой дружеский долг.

На приготовление к свадьбе оставалось всего несколько дней, и во всех ресторанах, в которые Мила с Тилем обращались, будущая среда была уже занята. Тогда Лера предложила устроить свадебный банкет в её просторной квартире, и Мила нехотя согласилась, а Тиль даже обрадовался; ему казалось, что Миле будет приятно после ЗАГСа оказаться в домашнем кругу, среди самых близких. К тому же он всё время напоминал Миле о том, что и его родители тоже устроят им свадебный пир у них дома, как только они приедут. В конце концов, Мила уговорила себя, что именно так всё и должно быть. А принимать гостей ей наверняка ещё придётся не раз, когда она будет хозяйкой в собственном доме.


Глава 10
СВАДЬБА

– Я люблю вас! Удачи вам, дети! Пожалуйста, не ссорьтесь! – Выкрикивала Милина мама, высунув голову из окна поезда, готового к отъезду в Адлер. На её глаза наворачивались слёзы, а в руках дрожал букетик ромашек, который Тиль купил на привокзальном базарчике.

– Мамуля, не волнуйся, до нашей свадьбы осталось всего несколько дней, и нам некогда ссориться, - заверяла маму Мила, маша рукой. – Отдыхай, лечись, звони нам почаще!

Когда поезд скрылся за поворотом, Мила, Тиль и Лера вышли с перрона на площадь, сели в трамвай и поехали в магазин «Юность». Там, в отделе заказов они по талонам из ЗАГСа могли приобрести вне очереди свадебное платье и костюм, а также обувь и другие аксессуары. Обручальные кольца Тиль привёз из дому – старинные «семейные драгоценности».

Остаток вечера Мила и Тиль провели дома в сладком бездействии. Когда Мила предложила Тилю почитать ему стихи вслух, он согласился и даже не уснул во время чтения.

– Я раньше никогда не любил стихи, но в твоём исполнении…
– Тиль! Наконец-то ты научился говорить комплименты, которые мне приятно слышать.

Мила почувствовала себя по-настоящему счастливой, но идиллия длилась недолго…


* * *

В воскресенье внезапно возник Ося. Мила ожидала неприятного разговора, но в этот раз он не просто был агрессивно настроен, но, как и тогда в парке у кинотеатра, хотел отыграться не на ней, а на Тиле.

– Позови своего кретина, - приказал он Миле.

Мила испугалась, потому что поняла, что Тиль не сможет защититься и защитить её в этой неловкой для всех ситуации. Когда Тиль нервничал, то с большим трудом разбирал слова, которые Ося выкрикивал или же, наоборот, произносил угрожающим шёпотом. «Подерутся – не подерутся?» - Гадала Мила, пока горе-соперники обсуждали, кто более достоин её руки и сердца. Она знала, что худой и обычно расслабленный Ося только с виду казался слабаком, но в гневе мог запросто победить в любой драке. А Тиль, несмотря на физические данные, высокий рост и навыки, приобретённые на службе в полиции, был человеком мало склонным к решению проблем при помощи кулаков. Обычно Тиль боролся с недостатками мира совсем другими методами: он был знатоком людской психологии, а сочетание обаяния и коварства часто помогало ему в борьбе с недругами. «Поможет ли всё это Тилю сейчас?» - Сомневалась Мила.

Очень скоро наихудшие опасения Милы оправдались. После разговора с Осей, Тиль вернулся с твёрдым убеждением, что «такое хулиганство» заслуживает только одного - «Осей должны заняться соответствующие органы». По выражению лица Тиля, по тому, как сильно он был взволнован и выведен из равновесия, Мила поняла, что Тиль не шутит.

На следующее утро он проснулся очень рано и начал молча собираться «к коллегам по ремеслу», - то есть в районный отдел внутренних дел. Мила решила сопровождать его туда, хотя вся эта ситуация казалась ей жуткой и анекдотичной одновременно.

В это время проходил карнавал в честь Дней города, на улицах было весело, шумно, отовсюду звучала музыка, красочная толпа людей, переодетых в клоунов, гномов и королей, шла по проезжей части, - движение машин было приостановлено. «В то время, когда все веселятся, я участвую в настоящем фарсе, – поддерживаю обиженного жениха против оставленного мною любовника».

Мила не часто имела дело с работниками правоохранительных органов. Тот, который принимал у Тиля заявление по делу гражданина Иосифа Броновицкого, был интересным блондином с васильковыми глазами, и Миле стало очень стыдно, что такой очаровательный молодой человек догадывается о самых неприглядных сторонах её, Милы, личной жизни. «Наверное, - переживала Мила, - он думает, что мне приятно, когда самцы из-за меня дерутся. И что за чушь лезет в голову»…

Тем временем самец-жених был абсолютно удовлетворён ходом дела и, в особенности, заверениями, что хулиган будет наказан. А другой «самец» - участник этой глупой истории, на следующий день позвонил Миле и, как ни в чём не бывало, поинтересовался, готова ли Мила к экзамену по истории. Мила в ответ рассказала Осе о том, каким образом Тиль мстит ему за грубость и унижение и, немного подумав, предложила: «Извинись перед ним – он заберёт заявление».

Однако в тот же вечер участковый по фамилии Сукачёв вызвал Милу и Тиля к себе в кабинет и объявил, что гражданин Броновицкий уже побывал у него и в письменном виде заверил, что больше не будет никому угрожать. Таким образом, дело закрыто. Миле показалось, что Сукачёв, так же как и вчерашний голубоглазый майор, симпатизирует не им, пострадавшим, а хулигану-романтику Осе.

* * *

В ночь накануне бракосочетания Мила не сомкнула глаз из-за сильной головной боли, которую не удалось вылечить даже придворному лекарю Тилю.

– Тиль, я страдаю бессонницей и очень плохо переношу одиночество. Пообещай мне всегда быть со мной, особенно, когда я чего-то боюсь.

– Я хочу, чтобы ты тоже знала, чего боюсь я: в детстве меня укусила оса, и я моментально опух, так сильно, что не мог дышать и чуть не задохнулся. Обещай мне не подпускать ко мне ос.

– Обещаю, Тиль.

Наутро их разбудила бабушка. За завтраком оказалось, что папа не пошёл на работу, потому что решил всё-таки сопровождать дочь в ЗАГС. Ехали на попутке, Миле понравилось, что «москвич» был белого цвета. Возле Дворца бракосочетания их ждала Лена с мужем, чуть погодя приехала Катя. Майский день становился все жарче, а настроение у всех было, как и полагается, приподнятым; невеста выглядела безупречно, жених, хоть и очень волновался, после недолгой процедуры росписи, быстро пришёл в себя и торжественно пригласил гостей к Лере домой.

Когда все собрались и уже рассаживались за праздничным столом, позвонили родители Тиля. С мамой Тиля Миле разговаривалось легко, - кроме того, что она хорошо знала русский язык, она умела общаться с людьми. Зато отец Тиля был более радушным и непосредственным, и его поздравления пришлись Миле особенно по душе. После этого к Тилю окончательно вернулась уверенность в себе, даже тон голоса изменился, и он, осознав, что Мила теперь никуда от него не денется, начал командовать ею и вообще верховодить за столом, чем вызвал Милино лёгкое удивление и неподдельный восторг остальных присутствующих.

– Вот так и должен вести себя настоящий глава семьи, - пошутил кто-то из гостей.


Глава 11
ЭКСКУРСИЯ

У Тиля заканчивалась виза. Он тщательно, по пунктам расписал все важные дела, которые Мила должна была уладить без него, и, оставляя блокнотный листок с наставлениями в Милиной комнате на самом видном месте, сказал:

– Мила, не смотря на то, что ты очень не любишь стоять в очередях под кабинетами чиновников, у нас нет другого выхода.

Из всего перечисленного в списке Милу наиболее пугала необходимость получения международного свидетельства о браке, потому что подобные документы выписывали в архиве ЗАГСа, который находился далеко, и добираться до него было очень неудобно. А кроме этого её ждал ни один и, наверняка, не самый приятный разговор в ОВИРе и, правда, куда более приятное, но ответственное посещение посольства. Мила не представляла себе, как можно успеть со всем этим в промежутке между отъездом Тиля и её собственным, а ведь ей предстояло ещё защитить диплом, сдать экзамен по истории, и попрощаться с близкими и друзьями, расставаясь с ними навсегда.

– Я уже сомневаюсь в том, стоят ли твои служебные планы моего сумасшедшего перенапряжения, - заныла Мила. - Вместо медового месяца – разлука с мужем, беготня по инстанциям и стресс, связанный с окончанием университета.

– Дорогая, - поспешил успокоить жену Тиль, - но когда ты наконец приедешь ко мне, мы устроим настоящий отпуск, я обещаю на месяц отложить работу и повезти тебя на море или куда ты только пожелаешь.

Слова Тиля звучали так искренне, и Мила в этот момент верила, что полоса волнений подходит к концу, а впереди её ждет беззаботная жизнь.
 
* * *

Из-за переживаний, связанных со свадьбой, Мила почти не думала об обещании, данном Тамаре Ивановне, и едва успела просмотреть пухлую методичку по проведению экскурсии для иностранных туристов в Пирогово. Но оказалось, что планы Тамары опять изменились, и вместо выездов за город Миле предстояло познакомить группу иностранцев с Москвой. Переводчица, которая начала с ними работать, встретила группу и поселила в гостинице, однако несколько дней в столице должна была провести с ними Мила. Тамара позвонила с просьбой приехать в гостиницу «Турист» утром.

По дороге Мила уговаривала себя, что выполнение такого задания – это шаг вперед, и что переводческая деятельность может в скором времени стать её повседневным занятием, если за границей ничего другого для неё не найдётся. Руководительница группы произвела на Милу не самое плохое впечатление, да и группа в целом тоже. «Моя цель – набраться опыта», - повторяла про себя Мила.

После завтрака группа вполне организованно собралась в вестибюле гостиницы, и Мила провела их к автобусу. Мила села на своё место рядом с водителем, а руководительница Ева и ее помощник или просто спутник, молодой человек по имени Дамиан - за ней. Когда все расселись, и автобус тронулся, Мила взяла в руки микрофон и, глядя по сторонам, начала рассказывать об улицах и постройках мимо которых они проезжали. Судя по реакции, говорила она интересно и понятно; благодаря доброжелательной реакции туристов, с каждым предложением Мила становилась увереннее в себе и автоматически вспоминала правильные слова.

Правда, не обошлось и без разочарований. В программе посещения был Кремль, но, оказалось, что в этот день он был закрыт из-за заседания. Несколько человек из группы, которые были в России впервые, начали возмущаться, их поддержали остальные, но Еве с помощью Дамиана удалось подавить бунт настолько быстро, что Мила едва успела опомниться. Это была одна из тех ситуаций в работе гида-переводчика, которых Мила опасалась.

После обеда было свободное время, которое Мила провела в гостинице, а большинство туристов, судя по всему - на шопинге. Вечером к Миле в номер постучался Дамиан – он пришел не с пустыми руками: с бутылкой коньяка и бутылкой шампанского. Вслед за ним пожаловала Ева и привела с собой толстячка-балагура, который рассказывал анекдоты, а потом увёл Еву и Дамиана к себе в номер пить водку. Мила отказалась идти с ними, потому что устала от их болтовни; всё-таки чувствовалось напряжение из-за чужого языка и, особенно, постоянных сравнений того «как у нас» и «как у вас».

На утро Милу разбудил стук в дверь, – Ева спешила сообщить, что сегодня группа отказалась от всей программы, из чего Мила сделала вывод, что водки вчера было выпито немало. К сожалению, провести время по собственному усмотрению Миле помешала туристка, которая во время завтрака сообщила, что ночью у нее украли куртку, и, хотя все прекрасно понимали, что, по всей видимости, барышня просто потеряла её во время ночного кутежа, разбирательство продлилось несколько часов. Из-за этого перед обедом Мила в сопровождении Евы успела лишь прогуляться до очень популярного среди туристов магазина «1000 мелочей», а уже после ресторана они у Милы в номере заполняли ваучер – оказалось, что куда более опытная в международном туризме Ева, объездившая в качестве руководителя группы чуть ли не всю Европу, тоже считала правильное заполнение всех требуемых в России документов занятием кропотливым и непростым.

В два часа ночи Милу разбудил Тиль и, конечно, услышал её раздражённые замечания по поводу столь неуместного звонка. Тиль поспешил выяснить, что уезжает на три дня в командировку, а к тому же очень соскучился. Он был явно недоволен тем, что Мила занимается «посторонними делами», но среди ночи Мила ничего не стала ему объяснять и посоветовала Тилю перестать ревновать её и не считать своей собственностью.

– Ты же сам собираешься в командировку, а мне запрещаешь...
– Это не запрет, просто я хочу, чтоб ты была со мной как можно скорее.

Потом Тиль добавил, что, конечно, немного ревнует её ко всяким «ухажёрам, которые наверняка навязывают Миле своё внимание и приносят ей в номер шампанское», а Миле оставалось только рассмеяться над прозорливостью Тиля.

* * *

С утра по плану было свободное время, а после обеда группа поездом возвращалась на родину. Мила была счастлива, что работа подходит к концу, и что все её волнения были напрасны: как и обещала Тамара Ивановна, никаких проблем с туристами не было.

Несмотря на то, что в этот день температура доходила до тридцати градусов жары, Ева с Дамианом решили напоследок прогуляться по Москве, и Мила, конечно, пошла вместе с ними. Они прошли по Кутузовскому проспекту, потом доехали до Александровского сада, прошли по Горького и в кафе гостиницы «Берлин» выпили кофе с замечательными пирожными.

На вокзал приехали за час до отхода поезда. Группа попрощалась с Милой довольно радушно, а Дамиан от имени всех подарил ей огромный букет в благодарность «за опеку и понимание».


Глава 12
ПРОЩАНИЕ

«И охота людям интересоваться политикой в такое чудесное летнее время», - удивлялась Мила, глядя на тех, кто даже на улицу выходил с приемником. В некоторых домах телевизоры вообще не выключались; поговаривали, что программа новостей – интереснее любого детектива.

Мила пыталась читать учебник по истории, но постоянно отвлекалась. Почтальон принёс ей официальную бумагу из отдела внутренних дел, в которой сообщалось, что оснований для возбуждения уголовного дела в связи с хулиганским поступком Оси нет. Мила уговорила себя, что это повод, чтобы позвонить ему. Оказалось, что Ося вчера похоронил своего приятеля, с которым последнее время был очень близок. Почти всю ночь Ося провёл в его квартире, с матерью, вдовой и маленькой дочкой. Он всё ещё не пришел в себя после случившегося и честно признался, что это событие заставило его иначе посмотреть на всё, в том числе и на то, что происходило между ним и Милой.

– Не хочу больше никаких сцен, в жизни всегда всё получается не так, как представлялось. Давай встретимся, просто по-дружески, помянем Виталика, классный был мужик, а я тебя даже не успел с ним познакомить.

Мила согласилась. Перед встречей с Осей она успела перевести в «Интуристе» и заверить приглашение на постоянное место жительство, как того потребовали в ОВИРе. Ося попросил вместе с ним сходить к его родителям, – они знали Виталия, и Ося уже несколько дней мучался, как рассказать им что произошло.

* * *

Родители Оси, как и большинство населения страны, проводили время у телевизора. Поэтому отец Оси сразу начал обсуждать с Милой политическую обстановку, а мама, как обычно, расспрашивала об университете. Эта тема всегда была практически единственной общей темой между ней и Милой, вообще же Миле всегда казалось, что Осина мама её недолюбливает, хотя обычно дом Осиных родителей был открыт для его друзей и девушек; всех здесь одинаково радушно принимали, угощали (Мила считала, что Осина мама делает самые вкусные блинчики на свете) и выслушивали.

Узнав о смерти Виталия, родители Оси очень расстроились и спросили, не нужно ли чем-то помочь его семье. Посидев ещё некоторое время с ними, Ося предложил Миле пойти в Гидропарк. Перед уходом он поставил кассету с музыкой, показавшейся Миле знакомой.

– Не помню, где я её слышала? - Спросила Мила.
– Здесь. На первом курсе. Когда встречали самый счастливый Новый год в моей жизни...

В кафе в Гидропарке Ося заказал по сто грамм водки. В этот раз Ося не замолкал; он словно хотел, чтобы Мила запомнила о нем всё, что раньше казалось необязательным. Мила с интересом узнавала о скрытых ранее гранях его жизни, и только сейчас она по-настоящему поняла, из-за чего они расстались: Ося умел скрывать от неё существенные события или переживания, а она, видимо, подсознательно всегда знала, когда у него происходили какие-то изменения. Осина скрытность вызывала у Милы чувство, похожее на ревность. «А он считает, что это я ему изменила», - подумала Мила.

Начался дождь – первый тёплый, летний дождь. Столики открытого кафе моментально опустели. Был уже поздний вечер, и Ося поехал провожать Милу домой.

Ночью Миле приснился Ося. Проснувшись, Мила пыталась соединить в памяти обрывки сна. Вначале оба - Мила и Ося - были одеты в одинаковые пальто длиной до пят. Потом Мила, как это часто бывает во сне, заблудилась - в огромной незнакомой гостинице. В страхе кружась по лабиринтам её коридоров, она встретила однокурсниц – Свету и Надю, которые искали Осю. Потом Мила и Света купили в киоске одинаковые белые носки с зелёной полоской, и после этого Света куда-то пропала...

* * *

Дни мчались быстро, как никогда. Много времени уходило на подготовку к экзамену. По утрам к Миле приходила Лена, вдвоём они ехали в ботанический садик, где их ждал Лёша с учебниками и билетами по истории, которые ему достались от прошлогодних выпускников. Домой Мила приходила отдыхать, вместо учебников читала повесть «Апофегей», тоже, впрочем, историческую. В ней попадались остроумные мысли, например: «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью». Или: «В 1917 году у капиталистов власть забрали, но рабочим и крестьянам забыли отдать».

* * *

Леша и Ося защищали дипломы в один день и в той же самой группе. Мила не присутствовала на их защите. От Лёши она узнала, что у Оси всё прошло достаточно удачно, зато сам Лёша был немного разочарован. Он был уверен, что подготовлен безупречно, к тому же на протяжении всех пяти лет он писал курсовые на ту же тему – Лёша исследовал историю российского флота, - и у того же преподавателя, однако получил «четвёрку». Из его слов следовало, что члены комиссии не всегда задают вопросы, непосредственно связанные с дипломной работой, а Лёша не был к этому готов.

Зато на следующий день на «пятерку» защитилась Лена, в чём никто из однокурсников не сомневался, потому что Лена была отличницей, а её бойкий стиль изложения всегда нравился преподавателям. Мила защитилась на «четвёрку», но осталась довольна и собой, и тем, как была воспринята её работа. А в особенности Мила радовалась тому, что наконец можно расслабиться и к экзамену по истории отнестись без излишнего рвения.

Документы к отъезду тоже были почти готовы. Теперь Миле хотелось как можно больше времени проводить с родителями и Лерой. На выходной она купила всем билеты в кино на английский фильм «Женщина французского лейтенанта» с великолепной рыжеволосой Мэрил Стрип. Фильм понравился: в нём развивались два параллельных действия, происходящих в XIX веке и в XX, когда актёры играли героев из XIX-го. После фильма все были в хорошем расположении духа, и Мила подумала, что постарается запомнить родителей и сестру именно такими. Впрочем, Мила знала, что сможет часто приезжать домой, и надеялась, что ностальгия по близким и родному городу будет скрашиваться этими приездами.

А уже после экзамена по истории, который, как Мила и ожидала, прошёл без осложнений, она последний раз перед отъездом встретилась с Осей.

Сидели на лавочке в университетском дворике, говорили об «Алисе в стране чудес» - Мила интересовалась тем, как продвигается Осина пьеса для кукольного театра. Вдруг к ним подошла цыганка с изумрудно-зелеными глазами и обратилась к Миле со словами: «Ждёт тебя дорога, она будет удачной, но сердце твоё останется здесь, с другим королём».