Дежурство

 

Юрка балдел. Да и как тут было не балдеть, ласковое, июльское солнце пригревало макушку, сухая и вкусная сигаретка дымилась между пальцев, спина опиралась на тёплую и мягкую сосновую кору. Юрка поелозил задницей, поуютней устраиваясь на земле между корней дерева, вытянул ноги и прищурил блаженно глаза. Все складывалось хорошо. Жена, сучка, хотела засунуть его в ЛТП, но руководство Автобазы, где он работал слесарем, посчитало иначе, договорилось с кем-то, и его, Юрку Стогова, на сороковом году жизни, упекли на Восьмой километр Сибирского тракта, в Областную психиатрическую больницу. В Пятнадцатое, рабочее отделение.
Он не считал себя алкашом, впрочем, как и все пребывающие здесь, он просто любил поддать, с друзьями, в компании, чтобы было весело. Чтобы играла музыка, и красивые люди танцевали и общались между собой. Когда он принимал немного «на грудь», куда-то уходило косноязычие, какие-то правильные мысли лезли в голову, всё вставало на свои места, прошлое и будущее становилось понятным. Это состояние нравилось ему больше, чем трезвая, серая жизнь и он всячески старался почаще пребывать в нём. Жене это однажды надоело и она, в общем-то, незлобивая баба, объявила Юрке настоящую войну, с беготнёй по соседям, с рукоприкладством, криком в открытое окно, привлечением участкового. Юрка сначала думал, что на его место нашёлся какой-то посторонний «бобёр», заводился, стращал разборками, но потом успокоился, и все покатило дальше. Кончилось тем, что он оказался в «психушке», в специализированном отделении для лечения алкоголиков.
Больничка располагалась за городом. В сосновом лесу стояло несколько обшарпанных зданий, разнесённых довольно далеко друг от друга, обнесенных обычным забором, с проходной и шлагбаумом. За неделю, которую он находился здесь, ничего страшного не произошло, он спал, пил, какие то микстуры и получал витамины посредством уколов. Впереди маячила «рыгаловка», на местном жаргоне так называли процедуру отучения от водки, но её проходили все, и ничего особенного с ними не происходило. Пациентами отделения были нормальные мужики, правда, каждый со своими тараканами в башке, но, в общем, и целом жить тут было можно. Тем более, это продлится всего полтора месяца, и в конце срока обещали дать справку, что проходил лечение, а это уже железная отмазка от жены, с её притязаниями на ЛТП.
Юрка докурил сигарету, глубоко задавил окурок в землю и отправился на ужин. Сегодня ему предстояло первое дежурство в качестве санитара Приёмного отделения, с восьми вечера до восьми утра. Все, кто лежал в Пятнадцатом отделении, где-нибудь, да были заняты. Кто колотил ящики, кто-то мёл территорию, а кто работал санитаром по отделениям. Кое-кто работал электриком, оператором в газовой котельной, в общем, практически все были при деле. Новичкам давали отдохнуть от пьянки неделю и привлекали по полной программе. Тем же, кто отказывался от общественно-полезного труда, медсёстры сводили белый свет в копеечку, привлекая на все мыслимые и немыслимые работы. Самое страшное, что могло случиться, это когда наглеца признавали нарушителем режима, и его ждала встреча с милицией с другой стороны забора.
Юрке повезло, его пристроил на эту работу заканчивающий лечение знакомый мужичок. Был ещё сменщик, но Юрка его не видел, вроде он был из Четырнадцатого, «военного» отделения. Санитар в «приёмнике» считался личностью свободной, или почти свободной и пользовался уважением коллег-алкашей. Работы было немного, совсем придурков, после регистрации, по отделениям разводили настоящие санитары, которые их и привозили. Дежурному же доверяли разноску не очень важных документов, доставку устных сообщений или поручали довести до отделения дурачков, которые сами, в плановом порядке ложились в больничку. Таких Юрка не понимал и предполагал, что их будет немного.
Поужинав, чем Минздрав послал, он покурил с мужиками, на брёвнах у отделения, доложился дежурной сестре, что пошел в приемник и потопал по центральной аллее. Прошел мимо доски соцсоревнований, отчаянно не понимая, кто и с кем может соревноваться в сумасшедшем доме, мимо криво начерченного графика роста благосостояния населения. Как-то он спросил у приходящего художника, долговязого и язвительного паренька, нахрена здесь все это, и в ответ получил только ухмылку и красноречивый жест, как будто Володька, так звали художника, потирал в щепотке денежку. Справа, перпендикулярно дороге, располагалось женское, Тринадцатое отделение. Все мужики «пятнашки» знали, если попасть внутрь без сопровождения медперсонала, без женской ласки не уйдешь. Тётки долго находились одни и были падки на мужиков. А то, что у них с мозгами непорядок, это не важно, с остальным-то все хорошо и медициной проверено.
Слева от дороги, в глубине, виднелся глухой, высокий забор, никак не ниже пяти метров, сверху украшенный орнаментом из колючей проволоки. Это была «десятка», отделение, больше похожее на тюрьму, в нём проходили освидетельствование «косящие под дурачков» подследственные. Там ментов было больше, чем медиков, и сбежать оттуда не удавалось ещё никому, так, по крайней мере, гласили местные легенды.
В «приёмнике» дверь была настежь, внутри никого не было. Юрка, поискав взглядом белый халат, нашёл его в углу на гвозде, одел и сел за огромный, покоцаный стол. На столе ничего не было, кроме треснутого красного телефона, в выдвижных ящиках тоже было пусто, у стены стоял топчан, видимо для осмотра больных и отдыха. Пара ободранных стульев кабинетного типа, дополняли картину приёмного отделения. К девяти часам врач ещё не появлялся, и Юрка начал побаиваться, что может приехать бригада с больным, а он и не знает, что надо делать. Полдесятого появился, наконец, врач, полный дядька лет пятидесяти пяти, чуть лысоватый, да и то только за тем, чтобы сказать, что искать его надо в Восьмом отделении или звонить, вот по этому телефону. Юрка посидел немного за столом, потом лёг на топчан, расправил уставшие чресла и не заметил, как задремал.
Разбудил его чей-то голос. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним человека в белом халате.
- Мужик, вставай,…где хозяин? - вопрос был обращён явно к нему.
Юрка вскочил, и, думая только о том, что привезли сумасшедшего, забыв про телефон, рванул в открытую дверь. У входа стояла Скорая помощь, рядом курили трое. «Шофер и санитары!» - подумал он и дунул по дорожке в «восьмерку». Пробежав немного, он сообразил, что слишком быстро покинул отделение, и приехавшие могут подумать, не дай бог, что он испугался. Вернувшись в Приёмное, он громко сказал, не глядя на уже оккупировавшего топчан эскулапа, что пошел за доктором и сейчас они ОБА придут!
Дежурный врач воспринял Юркину истерику спокойно, зашел к сестре предупредить об отсутствии, захватил журнал регистрации больных, по виду простую домовую книгу, и не торопясь, двинулся к «приемнику». Юрка пропустил врача вперёд и засеменил сзади. Дежурный шел довольно быстро, почти бежал, видно было, что такой шаг был отработан годами. Вся его сутулая фигура, засунутые в карман халата кулаки и опущенная вниз голова, говорили, как его задолбала эта чертова работа. Но долг врача и скорая пенсия, заставляли его приходить на работу и выполнять эти надоевшие, дурацкие обязанности. На улице, около Скорой, уже никого не было. Сунувшегося было следом Юрку, врач остановил жестом, а сам зашел в помещение, плотно закрыв за собой дверь. Новоиспечённый санитар, подавив неизвестно откуда взявшуюся дрожь, достал сигаретку, прикурил и присел на краешек вкопанной тут же, крашенной зелёным, скамейки. Юрка наслушался всякого про сумасшедших и с любопытством ждал развития событий. Внутри, судя по тишине, ничего не происходило. Минут через десять открылась дверь и выпустила наружу санитаров, нашего и пришлого врача, и какого-то седенького, сухонького старичка. Старичка придерживала за руку такого же вида старушка, тащившая огромный полиэтиленовый пакет, видимо с одеждой. Врач предупредил Юрку, если что, то он у себя, все загрузились в машину и поехали к Восьмому отделению.
Только потом он узнал, что старичок чуть не вытолкал старуху с балкона, но она каким то чудом вырвалась и вызвала бригаду. Это происходило у них регулярно, и надо было полагать, либо старичок добьётся своего, либо кто-нибудь из них умрет раньше, так как возраст дедушки не позволял держать его в больнице долго. Смерть пациентов не приветствовалась медицинским начальством, и поэтому, проблемные больные чаще умирали дома, как было заведено во всех больницах нашей страны.
Со всей этой суетой Юрка не заметил, как наступили сумерки, на часах было уже одиннадцать и можно было немного покемарить. Побившись немного на кушетке, он понял, что сна не дождаться, сел за стол, сложил руки перед собой и стал смотреть в открытую дверь, где уплотнялась уличная темнота. Случившееся отходило потихоньку назад. Пару раз он выходил покурить, пытался лежать, думать о чем-то, но время как будто остановилось. Он встал с кушетки, собираясь закрыть дверь от надоедливых комаров, которых становилось всё больше.
В это время, в проёме двери, неожиданно выросла огромная фигура. Мужик, совершенно зверского вида, растрепанный и запыхавшийся, захлопнул за собой дверь и повернулся к Юрке. Несмотря на лето, на нём был надет светлый плащ, на голове была кепка, в левой руке он держал тряпичную сумку. Из-под кепки на санитара смотрел цепкий, изучающий взгляд с каким-то лихорадочным блеском. Закрыв дверь, он резко подошел к столу, сел, и, глядя на Юрку, достал из сумки и положил на стол черный туристический топор с резиновой ручкой, из-за пояса штанов достал два кухонных ножа, а из внутреннего кармана плаща небольшой охотничий нож. Кухонные тесаки он аккуратно положил рядом с топором, а руку с охотничьим ножом опустил под стол.
От ужаса происходящего Юрка шмякнулся на кушетку, чуть не промазав мимо. Волосы на голове у него встали дыбом, внизу живота все обмякло, пах исчез, и казалось, что все содержимое кишок пошло потихоньку наружу, и не было никакой возможности контролировать этот процесс. Мысли покинули голову или вытекли вместе с потом, который обильно хлынул со лба и волос Юрки. Он, не мигая, смотрел на мужика, губы сами, почти вслух, выговаривали дурацкое: - Ой, ой, ой, ой….. Мужик же в свою очередь успокаивался, дыхание у него становилось ровней, и он с интересом стал разглядывать санитара, не меняя, впрочем, зверского выражения лица.
Юрка какое-то время сидел не шевелясь. Поняв, что убивать его не будут, по крайней мере, сейчас, осторожно сел поудобней. Молчание затягивалось, и, превозмогая страх, Юрка, на правах хозяина решил разрядить обстановку:
- Зззздравствуйте…,- проговорил он хрипло, горло высохло, и слова вылезали из него с трудом. Мужик хмуро кивнул.
- Вам, наверно, врача надо? - выдавил Юрка, продолжая разряжать обстановку. Мужик снова кивнул.
 – Счас я его позову…? - продолжал он, это прозвучало как-то жалобно и просяще. Собеседник никак не отреагировал. Юрка собрался с силами, с трудом встал на ватных ногах и сделал попытку идти к двери. Мужик, в свою очередь, как-то подобрался, и казалось, еще один шаг санитара и он что-то предпримет. « Нет, плохая идея ...» - мелькнула мысль.
- А…телефон, надо позвонить по телефону! - Юрка показал на телефон, покрутил пальцем в воздухе, потом у виска. « - Блин, дурак, что я делаю? А вдруг он подумает, что я его дразню, и прибьёт меня?» - пришла запоздалая мысль. Но что сделано, то сделано, и Юрка с опаской двинулся к телефону. Пока он вспоминал номер, пока набирал, мужчина неотступно следил за каждым его движением. Как только с другой стороны ответили, и Юрка открыл рот, мужичище привстал и как бы приготовился к прыжку. Руку с ножом он достал из-под стола и положил перед собой, казанки на пальцах побелели, и казалось, слышался скрип сжимаемой рукоятки. Юрка понял, что сейчас многое зависит от того, что он скажет в трубку. Он собрался с мыслями, прикрыл глаза и собрав весь свой интеллект, выстроил фразу:
 - Товарищ дежурный, к нам пришёл мужчина и просит Вас подойти, - положил трубку и сел на стул. Всё это время он смотрел на мужика, а тот не отрываясь, на Юрку. После сказанного мужчина обмяк и снова опустился на стул, по этому его движению Юрка понял, что он вёл себя правильно.
Буквально через две минуты, медленно, но как-то напряженно открылась дверь, и в Приёмное отделение вошел врач. Заметно было, что он запыхался, видимо бежал. Скорее всего, Юркина фраза прозвучала так, что врач на другом конце провода понял - случилось что-то неординарное.
Мужчина при виде доктора просиял улыбкой, да и доктор как-то повеселел.
– Немонин, ты что у меня санитаров пугаешь? – строго спросил доктор, проходя к столу и садясь.
– Я тебя сколько раз предупреждал, по ночам не ходить! Если надумал, милости прошу днём. - Мужик сразу как-то сжался, обмяк и залепетал извиняющимся тоном:
- Валентин Александрович, да разве это я сам, опять началось…
- Ладно…- оборвал его доктор; - Сейчас пойдем... Допишу вот только…
Мужик со счастливой улыбкой переводил взгляд с врача на санитара, видно было, что он полностью успокоился и был доволен развитием событий. Юрка только-только начал отходить, испуг почти прошел, контроль над пищеварительной системой восстановился, он приободрился, подбоченился одной рукой и тоже с нескрываемым интересом разглядывал мужика. Доктор, закончив писать, попросил Немонина выложить остальное оружие. К удивлению Юрки, на столе появились еще два перочинных ножа, оба открытых, молоток для отбивных, огромное шило, сапожный нож и патрон от охотничьего ружья.
- А где обрез? Обрез не принёс? - Мужик, улыбаясь, отрицательно потряс головой.
 - Прошлый раз он с обрезом пришел…, так же ночью приперся! Дал тут шороху всем! - Юрка понял, что это говорилось уже для него.
 Доктор вручил Юрке все железки, принесенные Немониным, отдал журнал регистрации, а сам, взяв его за рукав плаща, повел к себе в отделение. На ходу он тихо его о чем-то спрашивал, в ответ тот кивал, и что-то отвечал негромко. Юрка шел сзади, немного отстав, груда железа все время пыталась вывалиться у него из рук. Отдав орудия медсестре, он подождал врача по его просьбе, и они вместе, не торопясь, пошли по плохо освещенной дорожке к «приёмнику». Врач угостил его сигаретой и рассказал, что Немонин страдает шизофренией, очень давно, и как только почувствует приход болезни, как только заговорят у него в голове голоса про его, Немонина, убийство, бежит сразу в больничку спасаться. Ходит ночью, так легче скрыться от людей, придуманных его больным сознанием. Здесь его пролечат, успокоят и он снова, какое то время живет тихо. Ножи и топоры таскает в стадии обострения и может напасть на любого, посчитав его опасным для себя. И тут уж ничего не поделать. И таких больных санитарам бояться не следует, придя самоходом в больницу и увидев белый халат, они успокаиваются, зная, что тут им помогут.
Это напоминало лекцию на будущее. Доктор знал, что санитар пробудет еще как минимум месяц, вот и устроил ликбез. Выкурив еще сигаретку, врач ушел к себе, немного поспать. Юрка посидел на лавочке, глядя, как утреннее солнце разливает теплый свет по небу. Стволы сосен, освещенные его лучами, выглядели почти оранжевыми, запах утреннего соснового леса, теплой смолы и холодной, мокрой травы забивал ноздри. Комары – собаки только доставали!
Юрка ушел в помещение, лёг на кушетку и проанализировал произошедшее. Вывод в конце концов был сделан такой - он вел себя достойно, и упрекнуть самого себя не в чем. Где-то полвосьмого пришла медсестра, которая ведет регистрацию дневных поступлений, сходила сама за журналом, и только Юрка хотел завести разговор об окончании смены, как приехала Медицинская помощь. Машина была из области, «буханка» зеленого цвета, номера тоже были областные, в этом-то уж он разбирался. Из машины вышла врачиха, а может медсестра, в белом халате под курткой и девица разбитного вида, лет тридцати пяти. С интересом посмотрела на Юрку, который сидел с сигареткой на лавочке, и вальяжно проследовала в Приёмное. Минут через пять медсестра позвала его внутрь.
- Вот что, возьми-ка документы и отведи эту женщину в Тринадцатое. Они просили санитарку, вот пусть там и лечится! Сюда уже можешь не возвращаться.
Юрка с интересом посмотрел на девицу. Это чудо природы представляло собой следующее. Растрёпанная, завитая голова, наспех, криво подкрашенные губы, черная, вся в кошачьих волосах, юбка. Из выреза мятой, розовой кофточки виднелись кружева не очень свежего бюстгальтера. Пыльные туфли на платформе и стрелка на левом чулке дополняли картину. Юрка поймал взгляд мутноватых, наглых глаз, вздохнул, и показал рукой на выход. Он знал, что алкоголичек рассовывали по отделениям, специального женского не было, вот их и привлекали в качестве санитарок. Какое уж там было лечение, один бог знает, но нехватку персонала Администрация больницы, таким образом, восполняла. Юрка пропустил девицу вперед, взял документы и повел её на новое место жительства. Повёл, это громко сказано, скорее, это она его вела. Девица, видимо, бывала здесь и неплохо ориентировалась на территории. Вдруг она резко остановилась и развернулась к нему.
 - Тебя как зовут! – спросила она.
 - Зачем тебе? – удивился Юрка вопросу.
 - Ну, мало ли…- она огляделась по сторонам, еще раз посмотрела на него оценивающим взглядом и вдруг предложила: - Давай потрахаемся!
 - Как это? – не понял сразу Юрка, но когда до него дошло, он взвился: - ты что, охренела?
 - Да нет, правда… - голос стал у неё мягкий и вкрадчивый, - когда ещё удастся, сейчас запрут на полтора месяца, и где потом взять? Пойдем за водокачку, там сзади лес, никто не увидит! Все равно в отделении не знают про меня и не ждут, никто не потеряет!
 От такого неожиданного предложения Юрка совсем обалдел, мозги поехали врозь, но усталость после ночи, мысли о завтраке и последующем отдыхе взяли своё. Да и такое использование его, Юрки, как самца для удовлетворения какой то девки, показалось ему оскорблением.
 - Ты че, дура, охренела совсем? Шагай давай!
 - Сам ты дурак! – в сердцах крикнула она, потом добавила: - Козел…, потом жалеть будешь!
 -Да пошла ты, о чем жалеть-то, тьфу…
 - Вот гад, говнюк, вот козел-то…- доносилось бормотание девицы, после небольшой паузы она снова остановилась и почти прокричала: - Ну, дай хоть подержаться!
 Юрка не на шутку разозлился.
 - Да пошла ты, подержаться ей.… Оголодала, что ли? Проспалась после пьянки и оголодала, видите ли! Шагай давай, в отделении тебе подержатся!
 - Дурак ты, дурак! – уже спокойней сказала она: - Сказал бы, что импотент, я бы поняла…
 - Сказал бы я тебе….- тоже успокаиваясь, пробурчал в ответ Юрка.
 Они без разговоров и приключений дошли до отделения, девица, не оглядываясь, исчезла за дверями. Документы у Юрки забрали, и он потопал в своё отделение.
Все утро из головы не выходила эта беспокойная ночь. Сначала он расстраивался, что отказался слишком быстро от интима, но, пораскинув мозгами, пришел к выводу, что все сделал правильно. Кто её знает, эту шлюху, с виду вроде ничего, а с кем и где она валялась по пьянке, один нечистый знает. Нет, она конечно не «бичёвка», явно её сюда засунул кто-то влиятельный, но…. Не дай бог, какую-нибудь болезнь прихватишь. Юрка еще надеялся наладить отношения с женой, как-никак семья, живут долго и вроде неплохо, по его, Юркиному, мнению. Ближе к обеду, под внимательным взглядом медсестры, принял все лекарства. Самых ненадежных заставляли открывать рот и показывать отсутствие таблеток под языком. Такая практика гарантировала стопроцентную усвояемость лекарств. Получил два укола в обе руки и отправился немного поспать, нервное напряжение прошлой ночи давало о себе знать.
После обеда, когда ребята пригласили его попить чифиря в котельной, он рассказал честной компании, какие дела сегодня с ним приключились. Выразив сочувствие по поводу выходки психа, и прокомментировав острыми словечками предложение девицы, бывалые сошлись в одном: - «такое редко бывает и службу надо продолжать! ».
Но разговор в котельной повлиял на Юрку иначе, он укрепился в обратном. Сегодня же он пойдет к старшей медсестре и попросится на место поспокойней. Куда-нибудь к электрикам, истопникам, или на худой конец ящики колотить. А нервы трепать – на такое он не подпиcывался.

 Быков В.А. 07.02.2007