Речь Генповодыря

 Было пусто и холодно. Ветер гнал пожухлые листья. Тоскливо качался фонарь. Через дорогу кралась скорбящая черная кошка. Не верю в приметы. Будто русла без рек, без машин пересохли дороги. Нужно было идти к Вам, на другой край ночной пустыни. Лиза понуро шла рядом.

 Под Вашим кровом мы отогрелись. Вы дали поесть, напоили чаем, потом приказали мне писать, как все было. Сами ушли.

 Не спал всю ночь. Писал. Ровно в шесть включил Ваш старенький телевизор, чтобы послушать утреннюю напутственную речь Генерального Поводыря. В ней Он – закаленный странник, вот уже девятый месяц отпуска пересекающий ледовый панцирь Антарктиды в одних форменных трусах, – обращался словно ко мне. Словно не было миллиардов, продравших глаза, землян и колонистов, вместо зарядки и завтрака вкушающих каждое его слово. Во всем мире были только Он и я.

 «Белой равниной бескрайней, – говорил он мне, – лежит перед вами СЕГОДНЯ. Точкой на этой равнине, ваше сознание встало, и загорелось для ДОЛГА – линии светлой и долгой. Линия ПУТЬ вам укажет, но не постелет дорогу. Складно мостите дорогу. Стройте свой ряд одержимо. Ровно должны лежать камни. Только смотрите – какие. Глина и лед не годятся. Будет дорога у ЦЕЛИ, жар от нее лед растопит. Глина в воде растворится. Разве дорога в щербинах, коммутализму любезна? Выстоят мрамор с гранитом, в зной от слияния мыслей, в зной от любви вашей к Миру. Рыбы, растения, твари строятся там за спиною, ждут, когда ЦЕЛЬ разгорится, чтобы шагнуть вслед за вами, в соединение видов».

 Так, как он, говорить не может никто. Нет, были говоруны, которые уместно умели про долг, про любовь и про путь. Путь, как повелось со времен Ленона, у них ни разу не повторялся: возведение коммунальной хрущевки до неба; прокладка узкоколейки через леса за дровами, верблюжьей тропы через пески за барханы, гати через топи, кабелей через космос; бурение сверхглубокой канализации до центра Земли; покорение вулкана Олимпик на Марсе; сооружение звездолетного колоса на орбите. Цель каждое утро одна – коммутализм. И акценты и ритм почти все соблюдали. Нынешний Генповодырь, может быть, даже проигрывает в сюжетах пути и в сочности слога. Но так выстрелить, под конец, хрусталиками из своих глаз, чтобы они пронзили вас в душу и день потом алели, согревая и подвигая на подвиги, творчество – так не может никто.

 Быстро перебирая лапками, перебежал через стол таракан. Остановился возле руки, просяще потрогал ее усиками. Я предложил пустую ладонь. Он доверчиво вполз на нее. Нет, не найти ему в ней хлебных крошек.

 Мое сердце захолонулось от нежности к насекомому. Любовь пронизывает Мир от таракана до велика. Через таракана Рулевые явили свою благодать ко мне. Ведь сколько Ваших предшественников должно было смениться в этой квартире, чтобы вернуть этим пугливым созданиям доверие к людям.

 Встал. Подошел к спящей Лизе. Бедная – холодно. Скорчилась бубликом под тонким одеяльцем. Вздрагивает. Укрыл ее кителем. Прости меня девочка, что не уберег тебя, своего ангельчика, рано сошедшего в недоношенный мир.

 Если можно, пожалуйста, ради Ленона, не забирайте ее от меня.