Хранительница тел

Любовь Рябикина
20 авторских листов.

ХРАНИТЕЛЬНИЦА ТЕЛ

Повесть

Надежда сидела за столом в кухне, опустив подбородок на сцепленные руки. Бра, в виде накинутого на лампочку платочка с яркими кистями рябины на стене слева от нее, освещало приглушенным светом часть стола с раскиданными листками. Это была ее новая повесть, которая писалась просто идеально до этого злополучного вечера. Костромина бездумно смотрела в темное окно, не зная, как ей быть и что делать. Давно перевалило за полночь, а она все сидела, не в силах успокоиться после семейной ссоры. Муж спокойно дрых в спальне и его раскатистый храп вызывал в душе брезгливое отвращение.

Она грустно усмехнулась и встала, направляясь к холодильнику. Достала бутылку вина, решив напиться. Потянулась за стаканом в полку и вдруг подумала: «Это слишком легко, уйти от реальности в пьянку. Глушить неустроенность и проблемы вином». Рука так и не дотронулась до стакана. Женщина решительно поставила бутылку в холодильник и наконец-то задумалась о жизни…

Девятнадцать лет назад перспективная и весьма спортивная Наденька Зорина вы-ходила замуж за красивого стройного парня, который обещал ей счастливую жизнь. Большой любви не было. Ей надоело быть одной, а ему нужна была жена, чтобы получить квартиру. К тому же Наденька вполне годилась на роль хозяйки в доме. Она умела все и в первый же вечер умудрилась покорить инженера приготовленными щами.

Еще ей хотелось заглушить одиночество в душе, оставшееся от гибели первого му-жа. Она искренне надеялась, что молодой инженер избавит ее от этого тяжелого чувства. Старалась быть хорошей женой, а когда появились дети — матерью. Скрывала свою не-любовь и отвращение, когда ложилась в постель с нелюбимым. Со временем привыкла к мужу и стала относиться к нему, как к большому ребенку.

Юный инженер через несколько лет совместной жизни заматерел и стал относиться к ней, как к прислуге, которой не надо платить. Он привык видеть чистые, отглаженные рубашки, всегда готовую горячую еду, порядок и уют в доме. Наденька старалась все ус-петь, а Николай с каждым годом становился все ленивее и ленивее. Все чаще приклады-вался к рюмочке, а она не знала, что делать. Пыталась поговорить и слышала в ответ:

— Что ты можешь понять в моих проблемах? Ты баба, а не мужик. Отстань!

Починить сгоревший утюг или телевизор стало проблемой. Хотя она прекрасно знала, что муж мог починить все. В первые годы совместной жизни он брался за любую работу по дому, стоило попросить. Теперь, чтобы заставить супруга сделать то или другое дело, Наденьке приходилось ждать, уговаривать и ругаться с Николаем месяцами. Време-нами, чтобы навесить полку или картину, она сама бралась за дрель и перфоратор. Вы-стругивала и вбивала пробки, не дожидаясь, когда супруг раскачается. Иногда не выдер-живала.
Скапливала деньги и приглашала человека со стороны, чтобы избавить себя от надоевшей проблемы. Все же некоторые виды работ были не по ее женским рукам. Тут же следовал скандал. Муж орал благим матом:

— Что, я сам не смог бы сделать? Подождать нельзя? Опозорила на весь дом!

Она пыталась объяснить, а в ответ слышала новые упреки. В душе скапливалось все больше и больше одиночества. Она чувствовала себя ненужной и брошенной. Когда в голове впервые мелькнули мысли о самоубийстве, Наденька испугалась, разом подумав о детях и родителях. Хотя Юра и Ира стали почти взрослыми, она чувствовала, что им бу-дет плохо без нее, да и старикам требовалась ее помощь. Родители в последнее время все чаще болели. Мысли о самоубийстве посетили еще раз и еще, вызвав холодок в душе и странное чувство безнадежности.

Видимо кто-то там, наверху, молился за нее. Женщина не сошла с ума. Мучившая долгое время бессонница вдруг обернулась строками. Они шли, казалось, из глубины ду-ши. Наденька встала с постели посреди ночи и принялась записывать то, что диктовало ей сердце. Первый рассказ она написала за пару часов. На бумагу вылилось то, о чем она мечтала долгие годы. И в первую очередь, тоска о любви…

Рассказ опубликовали в газете через несколько дней, второй тоже. В бессонные но-чи Надежда сидела за столом, занося на бумагу мелким почерком идущие от измученного сердца строки. Она видела своих героев и героинь словно наяву. Переживала вместе с ни-ми любовные перипетии и увлеклась повестями и рассказами, живя чужими жизнями и скрываясь в них от одиночества в душе. Это давало ей силы жить. Мысли о самоубийстве отступили. Она спала по три-четыре часа в сутки и чувствовала себя бодрой. Каждый рас-сказ, каждая маленькая повесть несли ее к свету.

Супруг заметил перемены в жене. Прочитал опубликованные рассказы. Долго си-дел, а потом предложил бросить работу и заняться творчеством. Обещал обеспечивать се-мью. Купил компьютер и научил им пользоваться. Какое-то время Николай выполнял обещание и старался зарабатывать. Пить бросил. Перед друзьями хвастался успехами же-ны. Наденьке показалось, что все налаживается. Целыми днями она сидела за компьюте-ром и печала, печатала, печатала. Со страхом в душе объехала несколько издательств. В одном ее работы взяли. Через два месяца она подписала первый контракт. Опыта не было и контракт оказался кабальным. За ее мозги издательство поимело не мало, а ей кинуло микроскопическую подачку.

Она не расстроилась, даже когда выяснила все подводные течения. Философски рассудила: «Мне нужно имя, так что расстраиваться не стану». Вышло в свет несколько книг. И как гром среди ясного неба для нее было открытие, что у супруга появилась дру-гая. Увидела случайно, сама, как Николай целовался с их общей знакомой Валентиной. Она ни словом не обмолвилась супругу об этом, понимая, что и сама где-то виновата в случившемся. Возможно в том, что часто отказывала ему в близости, углубившись в рабо-ту с головой. Ревности не было, так как не было любви, да и боли, если уж быть откровен-ной, тоже не наблюдалось. Просто было не приятно сознавать данный факт.

Ссоры стали происходить все чаще и чаще. Муж не желал вообще что-либо делать в доме. Снова начал пить. Пиво, водка, вино — иногда приносил домой, а чаще «накачи-вался» с дружками в местной пивнушке. Толстел день ото дня. Диван стал его любимым местом. Иногда с ним пытался поговорить сын, Юрий. Парень видел, что матери прихо-дится очень тяжело. Пытался достучаться до отца, но Николай не желал слушать. Отец и сын все меньше понимали друг друга.

Дети росли, родители Николая и Надежды старели. Все более страшными стали болячки стариков. На них требовались деньги, так как пенсий катастрофически не хвата-ло. Супруг относился ко всему легко, зато Наденька металась от своих родителей к его и обратно. Ей было жаль всех: свекровь, которая долгое время относилась в ней не лучшим образом. Отца, который каким-то чудом держался на земле, хотя перенес два инфаркта и два инсульта. Маму, которая пятнадцать лет находилась на инвалидности из-за спазма со-судов головного мозга. Сестер, едва сводивших концы с концами из-за мизерных зарплат за тяжелейшую работу в лесу. Наденька старалась помочь и боролась, как умела.

Она отсылала деньги на лекарства, старалась чаще бывать у родителей. Помогала в огороде и по дому, ругалась с местным начальством из-за воды, которой ни летом ни зи-мой в колонках не было. С боем «выбивала» у врачей рецепты на лекарства за половину стоимости. Собственная квартира оставалась не ремонтированной на протяжении многих лет. Не хватало ни сил, ни средств, ни времени. Рассохшийся паркет скрипел под ногами, но она уже привыкла не обращать внимания. Давно пора было сменить обои на стенах и покрасить или побелить потолки, а у нее не доходили руки.

Супругу вообще до всего этого не было дела. Он появлялся с работы. Молча разо-гревал еду. Включал телевизор и завалившись на диван, проводил так целые вечера. Женщина давно отчаялась выкорчевать его с этого дивана и в последние два года вообще перестала ссориться, решив для себя: «Главное, крыша над головой есть, да в квартире чисто, проживем как-нибудь».

Надежда не захотела подписывать новый контракт с издательством, понимая, что ее обманывают и писала «в стол», надеясь на лучшее, а его все не было и не было. Надеж-ды таяли день ото дня. Сын ушел в армию и для нее начались черные дни. Муж начал в открытую попрекать «бездельем». У ее отца случился новый инфаркт и Костромина от-правила последние деньги ему на лекарства. Супруг пришел в бешенство. Вечером разра-зился новый скандал…


Николай дико орал на нее:

— Ты, тварь! Сидишь на моей шее, да еще и не посоветовавшись со мной отправ-ляешь деньги! Какое ты вообще имеешь право распоряжаться деньгами? Если бы не я, ты бы давно сдохла!

Надежда вспыхнула от обиды и выпалила:

— Но ведь и я не бездельничаю! Когда мои книги выходили я тоже зарабатывала нам на житье. Я работаю сутками. У меня на сон остается три-четыре часа.

— Да плевать я хотел на твою никчемную писанину, которая никому не нужна!
Писательница! Когда ты в последний раз зарплату приносила? Я тебя содержу, а ты толь-ко и умеешь, что жрать!

Это было уже слишком. Иногда, с работой, она вообще забывала о еде и вставала поесть, когда желудок настойчиво тебовал пищи. Надя молча вышла из комнаты и запер-лась в комнате сына, которая с недавних пор стала ее. Она уже более четырех месяцев от-казывалась спать вместе с мужем, так как не могла выспаться из-за его усиливавшегося с каждым днем храпа. К тому же его тучность вовсе не располагала к сексу, скорее наобо-рот, отталкивала. Почему-то ей постоянно казалось, что спит она со свиньей. Множество раз пыталась убедить супруга сократить объемы пищи и заняться спортом.

Николай ничего понимать не желал, обвиняя жену во всех своих неудачах, прома-хах и в не понимании. Почти ежевечерне устраивал скандалы, правда, стараясь сделать это в отсутствие дочери. Ирка была его любимицей и он сдерживался, чтоб она ничего не слышала из его высказываний. В глазах дочери Николай старался выглядеть идеально. Ирка постоянно защищала его, считала авторитетом. Пока брат находился дома, часто ссорилась с Юрием, который был больше привязан к матери. Зато с Надеждой у девчонки постоянно возникали скандалы.

Несмотря на полноту Николай до сих пор был охоч до женщин и не упускал случая справить мужские дела. Надежде все это с каждым днем становилось все противнее и горше. Она чувствовала себя зависимой и это стало невыносимо, особенно когда ее упре-кали. Сегодняшний скандал расставил все точки над «I». Надо было срочно что-то пред-принять…


Наденька неожиданно вспомнила драку с Витьком в декабре прошлого года. Вить-ка неожиданно стал для нее врагом, хотя на протяжении добрых десяти лет она считала его верным другом. Частенько делились друг с другом бедами и редкими радостями. Все-му виной тоже были деньги. Паперный кое-что знал о прошлом Нади. Не сказать, чтобы это было криминально или пошло, но временами женщине хотелось получить порцию ад-реналина в кровь и она выставляла свою кандидатуру в «войнушках с мужчинами». К то-му же гонорар за участие достигал порой весьма приличной суммы.

Кое-кто из устроителей боев не плохо знал Костромину и охотно брал в ряды «жертвы». Только эта самая «жертва» часто уничтожала «охотников». Устроители о ее способностях не распространялись, получая крупные суммы от желающих поохотиться на живую «дичь». Кто победит, их мало интересовало. Этот вопрос никогда не оговаривался, так что у «жертвы» имелись все шансы подстрелить «охотника».

Никто не знал, что под маской и глухими очками скрывается женщина. К тому же она очень натурально изображала мужской, чуть хрипловатый голос с «восточным» ак-центом. Не высокая щуплая фигура полностью соответствовала какому-нибудь китайцу или корейцу. Устроители этого «сафари» не старались раскрыть тайну женщины, зная На-деньку еще со времен армейской службы. Все называли ее Ли с их легкой руки.

Когда-то давно, еще до замужества, Наденька Зорина была лучшим стрелком в от-деле связи. К тому же упорно овладевала восточными единоборствами, отечественными самбо и рукопашным боем. Многие мужчины в первой московской комендатуре еще пом-нили хрупкую девчонку, от которой можно было ждать свирепый отпор в случае пополз-новения. Никто из устроителей не рисковал «поиграть» с Надеждой «в любовь», зато охотно предоставляли ей право повоевать.

Чаще всего бои происходили где-нибудь в Калужской, Тульской или Владимир-ской областях. В небольшом лесу, со всех сторон окруженном охраной из местной мили-ции, которой отстегивалась определенная сумма, чтоб не вмешивались. Менты с интере-сом наблюдали за игрой. Некоторые даже заключали между собой пари. Это был своеоб-разный пейнтбол в лесу. Автоматы и помпухи были заряжены шариками с яркой краской. Самое большее, что могло быть от них, это синяки и то, если стрелять с близкого расстоя-ния. Большинство играющих натягивало на себя легкие бронежилеты и стальные каски с глухими «мотоочками». С определенными категориями «охотников», по взаимному со-гласию, разрешалось применять ловушки и порой довольно жестокие, лишь бы они не приводили к смерти или увечью.
Особенно интересно было играть по первоснежью. Каждое движение выдавал вы-павший снежок, но Наденьку это только радовало. Она чувствовала себя сильной и лов-кой, словно молодая пантера. Каждый прожитый год добавлял ей мудрости. Умела запу-тать следы не хуже зайца-беляка. «Охотники» очень часто попадались в ее ловушки. Вре-менами дикий крик боли достигал ее ушей, но чаще она была уже на другой стороне и не слышала, как снимали «охотника» с «гребня» — молодой елки с заточенными обрезанны-ми ветками, слегка «наживленной» гибким кустарником над возможной тропой.

Витек знал о ее «развлечениях». Знал и о том, что за каждую победу Ли получает почти тысячу долларов, которые целиком тратит на детей и родителей, стремясь их поба-ловать. Случайные деньги объясняла Николаю тем, что якобы получила премию за работу или, впоследствии, за дополнительный тираж. Долгое время Наденька даже не догадыва-лась, как приятель завидует ей.

Однажды в «охоте» решил поучаствовать их общий знакомый. Фомину давно хоте-лось проверить себя, сможет ли убить в дальнейшем подобного себе. Бизнесмен никогда не думал сам стать жертвой. Он шел по следу, словно приклеенный. Зорко озирался по сторонам, сжимая руками помпуху и готовый выстрелить в любой момент. Костромина наблюдала за ним в бинокль. Она находилась в полукилометре от «охотника».

Замаскированная ловушка пришла в движение, едва бизнесмен задел тоненькую веточку, вроде бы просто лежавшую на тропе. Пригнувшаяся рядом елочка вдруг распря-милась и три остро заточенных ветки пронзили мякоть мужских ног над коленями. До-полнительно деревце сильно хлестнуло по телу зелеными лапами. Помповое ружье выпа-ло из рук. Раны были не смертельны, но весьма болезненны. Мужчина заорал дурным го-лосом, глядя, как его пятнистые брюки напитываются кровью.

Прибежавшие на крики менты с трудом сняли его с елочки и сразу унесли в «ско-рую», которая постоянно дежурила при таких «развлечениях». Всю дорогу бизнесмен ру-гался и стонал, требуя выдать человека, устроившего ловушку. Устроители решительно отказались, ткнув его носом в подписанную им же бумагу. Раненый Фомин, после выздо-ровления, решил во что бы то ни стало выяснить имя того, кто устраивал ловушку. Узнать ему удалось не так много — лишь кличку «Ли».

Никто из его сыщиков так и не смог выяснить настоящее имя мнимой «жертвы», хотя предлагали весьма крупные суммы даже устроителям. Но тем было не выгодно сда-вать женщину. Бывшие офицеры понимали, что с ее помощью они могут заработать во много раз больше. Правда этого они сыщикам сказать тоже не захотели. Занятия бизнесом не вытравили из них понятия «офицерская честь».

Прошло почти полгода, когда бизнесмен столкнулся в крошечной пивнушке на станции с Витьком. Все места оказались заняты. В не большом, затянутом табачным ды-мом помещении, не смолкали голоса. Увидев сидевшего в углу Паперного и место рядом, Игорь направился к нему:

— Здорово! Я с тобой посижу, не возражаешь? Столики заняты, а у тебя, смотрю, свободно!

Витек пожал плечами:

— Пожалуйста!

Фомин поставил две кружки с пивом и тарелку со снетком на стол. Шлепнулся на стул со стоном:

— Проклятье, снова мышцы болят! Знать бы, кто такой этот Ли, шкуру бы спустил!

Потер ноги над коленями и потянулся к кружке. Паперный замер. Решение к Вить-ку пришло практически мгновенно:

— Сколько заплатишь за информацию?

Бизнесмен насторожился. Пронзительно поглядел на Витька. Тот ответил острым жадным взглядом. Перегнувшись через стол, Фомин спросил:

— Ты знаешь, кто такой Ли? Плачу три тысячи. Не в рублях, разумеется!

Паперный мигом прикинул, что за такие деньги он легко купит машину, о которой давно мечтал и согласился:

— Деньги вперед!

Игорь сообразил, что все не просто так. Достал бумажник и без слов отсчитал три-дцать сотенных бумажек. Оглядевшись по сторонам в полутемном зале, прикрыл деньги ладонью и сдвинул их по гладкой столешнице к Витьку. Тот шустро спрятал баксы в кар-ман. Пригнувшись к бизнесмену, хрипло прошипел:

— Надьку Костромину знаешь? Это она!

Фомин отшатнулся. Это было что-то странное и такого ответа он не ожидал! Не-сколько секунд сидел словно дурак, а затем яростно прошипел:

— Отдавай деньги, сволочь! Это мужик был! Я сам голос слышал!

Витек радостно хихикнул:

— Да! И ты веришь ушам? Ну ты и дурак! Ты в ее прошлое не заглядывал! А она, между нами говоря, прекрасно знает самбо и многое другое, а так же сама мне рассказы-вала, как ты на ее «гребенку» попал. Смеялась, какой ты дурак!

Паперный нагло врал. Единственное, что рассказала ему Надежда про тот бой, так это то, что мужик с их городка в ее ловушку попал. Она никогда не позволяла себе сме-яться над несчастными и частенько сетовала:

— Нельзя недооценивать противника. Это ведет к гибели. Уж лучше переоценить, тогда точно целым останешься.

Упоминание «гребенки» все расставило по местам. Витек явно знал, о чем говорил. Фомин мрачно поднялся:

— Спасибо за информацию. Надеюсь, что ты не солгал, иначе я тебя за уши вот в этом самом баре к дверям приколочу…

Через неделю у семейства Паперных появилась машина — «жигули» седьмой мо-дели ярко-красного цвета. Наденька удивилась, увидев машину старого приятеля. Она прекрасно знала, что денег у того с трудом хватает на еду и одежду. Витек, едва заметив ее, метнулся к подъезду и скрылся за дверью раньше, чем она успела его окликнуть. Женщина удивилась странному поведению приятеля и не знала, как это объяснить. Вика Паперная частенько занимала у нее деньги в долг и постоянно плакалась, что муж не хо-чет подрабатывать, как все мужики в городке. Костромина вспомнила, как накануне Вика Паперная даже не поздоровалась, встретившись с ней на улице. Отвернувшись, прошест-вовала мимо, задрав голову вверх и делая вид, что не видит.

Еще больше Надежду удивило появление бизнесмена Фомина на ее пороге в тот же вечер. Они никогда до этого даже не здоровались! Мужик мрачно и внимательно смотрел на нее. Быстро оглядел пустой коридор и безаппеляционным тоном заявил:

— Выйдем…

Надежда прикрыла дверь. Прислонилась к ней спиной, молча поглядывая на муж-чину. Фомин окинул ее с ног до головы. Женщина стояла перед ними в спортивных брю-ках и тенниске, обтянутая одеждой, словно перчаткой. Четкие линии мышц бросились в глаза. Теперь Игорь уже не сомневался в словах Витька:

— В общем так, гони деньги! Я из-за тебя во время игры пострадал. Месяц в хи-рургии провалялся с ногами и до сих пор отойти не могу, мышцы болят. Плевать мне на ту бумагу, что подписывал! Так что, Ли… — Он в упор взглянул ей в глаза: — …раскошеливайся! Сроку даю неделю. Иначе все те, кто пострадал в боях, узнают, что под именем «Ли» скрываешься ты. Думаю, не надо объяснять, что последует. Ты баба ум-ная…

Надежда мгновенно поняла, кто ее сдал и грустно улыбнулась:

— Меня Витек сдал, да? Сколько ты хочешь?

Фомин не посчитал нужным скрывать информатора и кивнул:

— Он. Пять тысяч баксов. Именно столько за лечение, участие в игре и Паперному я отдал за информацию.

Женщине стало обидно до боли в сердце, но она нагло ухмыльнулась:

— Ладно. Вали отсюда, пока с верхней на нижнюю не спланировал. Мы ведь уже сталкивались…

Фомин не стал дожидаться повторного предложения. Торопливо нажал на кнопку лифта. Каким-то странным прыжком заскочил в открывшуюся кабинку и уехал, крикнув через дверцы:

— Через неделю я не один заявлюсь! Подумай о детях…

Костромина вошла в квартиру, опустив плечи. Напоминание о сыне и дочери доби-ло. Она знала, что может обратиться к устроителям боев и те не откажут помочь, поставив зарвавшегося бизнесмена на место. Фомину прекрасно были известны условия игры и он подписал контракт «на особые условия» без нажима. Бывшие офицеры могли бы заста-вить его заткнуться, да еще и заплатить за угрозы.

Женщина посмотрела на телефон, помаргивающий красным огоньком на тумбочке в коридоре. Устало наклонилась к трубке, собираясь позвонить. Протянула руку. И тут пришла мысль о предательстве дружка. Надежда поняла, что лишь благодаря Витьку биз-несмен вышел на нее и она должна разобраться вначале с Паперным. Отплатить за под-лость. Так и не притронувшись к телефону, быстро накинула куртку. Натянула сапоги и выскочила за дверь, крикнув в пустой коридор:

— Я скоро!

До соседнего дома добралась за считанные секунды. Со случайным мальчишкой вошла в кодированный подъезд и поднялась на знакомый пятый этаж. Решительно нажала на кнопку звонка квартиры восемьдесят три. По коридору отчетливо донеслись шаги. Вы-глянул сам Витек и тут же хотел захлопнуть дверь, но она успела поставить ногу в при-твор и задержать рукой запор. Резко рванула дверь на себя, глядя предателю в глаза:

— Пойдем, поговорим…

Паперному ничего не оставалось делать, как выйти. Он оглянулся на выглянувшую из кухни жену и глухо сказал:

— Надежда пришла…

Вика замерла с открытым ртом. Хотела что-то сказать и не смогла. На ее лице отра-зился испуг, а Надя уже захлопнула дверь за бывшим дружком и схватив за плечо, уво-локла его к лестнице. Толкнула к стене безо всякого стеснения. Встала напротив, глядя на него печальными глазами:

— За что ты меня предал, Витек? Ведь мы долго были друзьями, а ты сдал…

Паперный резко поднял голову. Зло посмотрел на нее. Его глаза сверкнули:

— У вас машина! Два компьютера в квартире, а у моих детей ничего!

Он явно наступал, стараясь обелить свой поступок. Костромина глухо спросила:

— Ты тоже мог бы заработать, если бы захотел. Я же предлагала учавствовать в иг-рах, но ты предпочел получить деньги быстро. Переступил через многолетнюю дружбу… Сколько ты получил, Иуда? Тридцать серебренников?

Витек резко и жадно выдохнул ей в лицо:

— Три тысячи! И в долларах!

Она усмехнулась:

— Ну ты и сука! Жди секундантов. Посмеешь отказаться, из квартиры вообще не выходи! Убью и никто ничего не докажет. Предательство не имеет оправдания. Понял?

Развернулась и ушла, оставив его с открытым ртом. Паперный мгновенно понял, что время радости от обладания деньгами для него закончилось. Он кинулся в дом, судо-рожно пытаясь придумать хоть что-нибудь. Вика тут же спросила:

— Чего от тебя Надька хотела?

Он бешено проорал:

— Она меня в порошок грозится стереть!

Жена хмыкнула:

— Что она может? Небось помчалась деньги собирать! Неужели она рискнет вы-ступить против тебя? Да тогда все узнают, кто она на самом деле. Прекрати паниковать!

Витек немного подумал и согласился с Викой. Прошел в комнату и уселся перед телевизором, но что-то не давало ему чувствовать себя спокойно. Душу грыз червячок со-мнения…

Нет, Надежда направилась не домой. Выскочив их подъезда, она решительно на-правилась в сторону воинской части. Костромина держала путь к местному авторитету. То ли на ее счастье, то ли на беду, Тихон находился дома. Они были давно знакомы. Два года назад Надежда спасла его сына от милиции, не дав забрать слегка подвыпившего подрост-ка в «кутузку» и отволтузить.

В тот день она возвращалась с Москвы и стояла у стоянки, наблюдая, как и все за милицией. Трое крепких ментов сгребли подростка, слишком оживленно болтавшего с двумя приятелями. Те успели сбежать, но черноглазый мальчишка не успел. Он стоял спиной к подкатившему «воронку». Лицо парнишки с отчаянием смотрело на толпу, ждущую автобус. Милиционеры закрутили руки. Костромина вспомнила, что он с город-ка. Вмешалась, когда парня уже заталкивали в машину. Назвалась соседкой и забрала с собой. По дороге разговорились. Через несколько дней Лешка показал свою спасительни-цу отцу.

С тех пор авторитет относился к женщине с откровенной симпатией. Если ехал на машине, а она шла из магазина, обязательно сигналил, приветствуя. Несколько раз подво-зил со станции к самому подъезду. Собственно говоря, Надежда даже его настоящего имени не знала. Дверь открыла молодая женщина в махровом халате с розами. Удивленно спросила:

— Вам кого?

Костромина вздохнула:

— Мне нужен Тихон!

Ожидала услышать в ответ ругань, но женщина видимо по ее глазам поняла, что дело серьезное. Внимательно взглянула на посетительницу и крикнула:

— Олег, это к тебе! Проходите…

Костромина вошла в прихожую и застыла. Тихон вылез в майке и спортивных шта-нах, из-под которых торчали босые ноги. Удивленно посмотрел на женщину:

— Надежда… Что-то случилось? Да ты проходи… — Помог снять куртку и сам повесил ее на крючок. Крикнул: — Рита, приготовь чайку! Это та самая женщина, что Лешку тогда спасла от ментов!

Надя попросила:

— Мне бы с вами один на один поговорить и желательно, чтоб никто об этом раз-говоре больше не узнал.

Авторитет пристально посмотрел ей в зрачки:

— Хорошо, никто не узнает. Проходи в кабинет…

Провел в отдельную маленькую комнатку. Там стоял обыкновенный письменный стол, кресло, компьютер, диван с двумя креслами и журнальным столиком посредине. У двери примостился шкаф. Тихомиров ухнулся в кресло за столом и предложил:

— Присаживайся! Выкладывай!

Надежда рассказала ему все о себе, о последнем бое, о предательстве Паперного и требовании бизнесмена. Она не скрывала, что выбита из колеи появлением Фомина. Муж-чина долго молчал, раздумывая и не поднимая глаз от стола. Слегка барабанил пальцами по столешнице. Жена принесла поднос с чашками, чайником, сахарницей и вазочкой с конфетами. Внимательно посмотрела на мужа, потом на расстроеное лицо посетительни-цы. Поставила поднос на стол. Улыбнулась:

— Попейте чайку! Потом легче дела станут решаться…

Надежда поблагодарила, взяв чашку с чаем в руки. Рита вышла. В комнате осязае-мо повисло молчание. Услышанное здорово удивило Тихомирова. Он считал, что все и о всех в военном городке знает и на вот, такой облом! Женщина тоже молчала, не зная, что еще добавить. Олег глухо спросил:

— Что ты хочешь от меня? Ведь у тебя явно есть какой-то план.

— Есть. Я бы заплатила ему, если бы деньги были, но я уже истратила их на роди-телей и детей. Мне нужен ты, чтобы вернуть Фомину те самые деньги, что он заплатил за
предательство Паперному.

Авторитет задумчиво протянул:

— Хочешь, чтоб я людей наслал на это говно? Пожалста! Сейчас звякну…

Надежда остановила его руку, уже потянувшуюся к телефону, легким жестом:

— Нет. Это слишком просто. Я вызвала его на поединок, но мне нужны секундан-ты. Люди, которым бы я могла доверять и которые станут наблюдать за честностью по-единка. Ни Фомину, ни Витьку я верить не могу. Боюсь удара в спину.

Тихон замер и чуть перегнулся через стол:

— Ты чё, с ума сошла? Да я сейчас парней отправлю и от них обоих мокрое место останется! Никаких проблем у тебя больше не будет. Это я тебе обещаю. Не веришь?

Костромина покачала головой:

— Верю, но не надо. Не хочу быть такой же подлой и действовать через посторон-них. Я положу его. Последишь?

Авторитет с минуту не отводил взгляда, затем тихо сказал:

— Зачем тебе это надо? Синяки, ссадины, возможно переломы. Ты ведь женщина.

— Он меня предал и я хочу разобраться с ним сама, но в честном поединке. Дока-зать, что за предательством всегда следует расплата.

Олег вздохнул, погладив широкой ладонью стол. Резко поднял голову:

— Заснять поединок на видеокамеру разрешишь? Я ведь о человеке по кличке «Ли» не мало слышал, только не предполагал, что ты рядом находишься.

Женщина пожала плечами:

— Как хочешь…

— Люди будут. Во сколько думаешь поединок провести?

— Завтра в шестнадцать ноль-ноль. На поляне за плотиной. Понял? Желательно бы
парней к Паперному и Фомину сейчас отправить и предупредить о твоем участии, чтоб отказаться ни тот ни другой не смогли.

— Сделаем! На чем драться собралась?

— На шестах. Витек им тоже владеет. Я хочу, чтоб все честно было. Предупреди, что в случае проигрыша, Паперный сам выплачивает доллары Фомину. Все!

Тихон ухмыльнулся:

— Ты надеешься победить? Хвалю! О Витьке не мало наслышан. И о его мастер-ском владении шестом тоже. Интересно посмотреть. В случае чего вмешаюсь… Я займусь этим…

Надежда встала с кресла и направилась к двери. Уже возле косяка оглянулась:

— Значит договорились? Спасибо, Олег! Ты извини, что я тебя по кличке назвала, когда пришла. Имени-то не знала…

Он ухмыльнулся в ответ и промолчал, провожая ее к двери…


Поединок был жесток по своей сути. Уже одно то, что женщина была на тридцать килограмм легче противника, настраивало Тихона остановить поединок. Об этом ему ска-зал один из посланных к Паперному парней, мало-мальски разбиравшийся в правилах бо-ев. Олег решил понаблюдать.

Авторитет появился на поляне в сопровождении трех приближенных. «Джипы» ос-тались стоять с другой стороны ручья. К вечеру подморозило и снег звучно хрустел под сапогами. В лесу стояла тишина. Мужчины, шагая друг за другом, прошли по узкой троп-ке и остановились у здоровенного дуба. У двоих на плечах висели сумки с видеокамерами. Со всех сторон поляну обступали огромные ели с обвисшими от снега тяжелыми лапами. В трех местах торчали кусты лещины и выглядывали корявые ветви единственного дуба.

Женщина находилась на поляне. Она энергично разминалась перед боем. Пятни-стый армейский камуфляж плотно облипал фигуру. Кожаная куртка висела на гибкой вет-ке заснеженного орешника. Светлые волосы чуть растрепались от скорости поворотов и бросков. Высокие шнурованные ботинки до половины оказались в снегу. Вообще, как за-метил Тихомиров, весь снег посреди поляны был уже утоптан ее ногами.

Олег застыл от вида отточенных движений. Его подручные, без разговоров, мигом сбросили чехлы с двух принесенных видеокамер и принялись снимать. Надежда и внима-ния не обратила, продолжая тренировку. Ее руки и ноги «жили» своей жизнью. Оба «опе-ратора» снимали с разных точек, стремясь охватить все. Время от времени восхищенно показывали шефу поднятый большой палец и покачивали головами. Третий мужчина сто-ял рядом с авторитетом, внимательно наблюдая за Костроминой.

Витек появился ровно в четыре вместе с Фоминым. В руках он держал полутора-метровый шест, как и у Надежды. Бизнесмену явно не нравилось участие Тихона и при-сутствие двух его охранников с камерами. Он на мгновение остановился на краю поляны. Затем зашагал дальше, хмуро поглядывая на Паперного и ежась от морозца. Теперь он был не рад, что узнал, кто такой «Ли». Женщина оказалась опасной для него.

Тихон махнул ему рукой, подзывая к себе. Фомин не рискнул ослушаться. Тороп-ливо подошел к авторитету. Олег отшвырнул недокуренную сигарету в сугроб и притянул бизнесмена за воротник вплотную. Не мигая, смотрел в глаза и говорил:

— Если Надюшка победит, а я не сомневаюсь, чтоб я тебя даже близко возле этой женщины не видел. Если посмеешь угрожать ей или детям, будешь иметь дело со мной. Раскроешь пасть о ее кликухе, язык вырву. Понял, козел?

Игорь кивнул. Едва Тихомиров отпустил воротник, Фомин подошел к Витьку и что-то гневно прошипел ему. Паперный от его слов вздрогнул. Оглянулся на застывшую посреди поляны женщину. Надежда стояла молча и ждала. Бывший дружок решительно скинул куртку, оставшись в шерстяном спортивном костюме. Взяв в руки шест, направил-ся к ней. Подошел почти в упор. Тихо и зло сказал:

— Авторитета привлекла на помощь… Это тебе не поможет!

Женщина с деланной ленцой протянула:

— Посмотрим…

Из-под ресниц наблюдала за Витьком. Она не ошиблась. Паперный попытался под-деть ее концом шеста под коленями и уронить в снег. Ее шест легко преградил путь палке врага. Женщина сделала крошечный разворот, резко подбросила палку мужчины вверх. Шест вылетел из рук Витька и улетел далеко в сторону. Он ошеломленно смотрел Надеж-де в лицо. Один из «операторов» гаркнул:

— Врежь ему! Да так, чтоб на всю жизнь запомнил!

Бывший друг явно ожидал удара, но она спокойно кивнула:

— Иди, поднимай. Я не такая подлая, как ты…

Паперный метнулся к шесту. Ее слова задели его за живое. Сгреб палку и бросился на женщину, надеясь смять бешеной атакой. Костромина ничуть не удивилась нападению. Она была к ней готова. Ловко парировала удары, уходила в сторону, ставила блокировку. Стук шестов разбудил тишину морозного леса. С еловых лап сыпалась поземка, словно легкий белый дымок. Временами удары походили на автоматные очереди, настолько бы-стро ударялись друг о друга шесты.

Витек нападал все более яростно. Он кружил вокруг, словно коршун и все пытался
обнаружить слабое место в обороне женщины. Надежда практически не сходила с места, вертясь по кругу. Паперный уже несколько раз весьма ощутимо задел ее по ребрам, плечу и левой ноге. Удары отзывались болью, но она не показывала вида и не давала себе права впасть в ярость.

Паперному тоже досталось. От каждого полученного удара он злился все больше. Он знал, что стоит проиграть и ни машины, ни компьютера, ни шубы жене не будет. К то-му же дополнительно придется отдать еще две тысячи долларов. А где их взять? Витек полностью выбросил из головы, что женщина напротив не раз выручала его в трудные моменты. Сейчас он страстно хотел убить ее.

Надежда не теряла головы, зорко следила за бывшим приятелем и все же пропусти-ла удар. Конец шеста ударил ее по левой стороне челюсти, что-то хрустнуло и голову пронзила острая боль. Во рту мгновенно появился вкус крови. Женщина закачалась. Один из операторов вскрикнул.

Тихомиров замер и толкнул своего телохранителя. Тот шагнул вперед и тут же ос-тановился.
Лишь на мгновение свет почернел в глазах Костроминой, но она не дала себе упасть и успела отбить следующий удар, когда Витька торжествовал победу. Крутнулась на месте, пропуская противника мимо, а затем с силой ударила его по пояснице. Папер-ный рухнул на колени и выронил шест, но она не стала бить упавшего и дождалась, когда встанет.

Теперь Надежда наступала, а Витек уворачивался, не понимая, откуда в ней пробудилась такая ярость. Несколько ударов по ребрам и почкам заставили мужика уйти в глухую защиту, но следующий тычковый удар в челюсть, выбил Витьке все передние зу-бы разом. Послышался резкий вскрик от боли. Мгновением позже женщина поддела его шестом под щиколотками и опрокинула на снег спиной. Паперный собрался вскочить и почувствовал кончик шеста на горле. Все было кончено. Надежда смотрела на него сверху вниз. В зеленых глазах застыло презрение. Он понял, что проиграл и отбросил свою пал-ку в сторону.

Костромина мгновение смотрела в окровавленную рожу бывшего приятеля. Затем сплюнула в снег три коренных зуба. На истоптанном снегу ее кровь выделялась ярким пятном. Надежда повернулась к Тихону и поморщившись от боли в челюсти, попросила:

— Олег, у тебя мелочи не найдется? Я отдам.

Авторитет удивился:

— Зачем? К синякам приложить хочешь? Так лучше снег…

Она через боль усмехнулась:

— Иуде заплатили тридцать серебренников. Кинь ему тридцать медяков…

По дороге подняла шест Паперного, посмотрела и вдруг со всей силы ударила его о единственный дубовый ствол. Раздался треск и на нетронутый снег упали две палки с расщепленными бамбуковыми краями. Не поворачиваясь, глухо сказала:

— Витек, чтобы я больше ни тебя, ни твою жену даже близко от своей квартиры не видела. Еще раз увижу с шестом, почки отобью. Ты дерьмо, а не боец. Еще кому-то вяк-нешь, кто я и сегодняшняя драка тебе покажется детской игрой. Ты меня понял?

Направилась к висевшей на орешнике куртке. Приставила свой шест к ветке. С трудом натянула одежду. Ребра с левой стороны ломило. С еловой лапки сгребла горсть снега и забила в рот, чтоб остановить кровотечение. Несколько раз сплюнула, а затем умылась снегом, чтобы хоть чуть-чуть охладить жар в теле. Натянула на голову шапку, взяла шест в руку и медленно направилась к тропинке, ведущей из леса. Паперный с тру-дом поднялся. Растерянный Фомин направился к нему, но был остановлен Тихоном:

— Фома, надеюсь, ты запомнил мои слова? Советую не забывать. И этому придур-ку скажи. Одно слово о кличке и я вас обоих сам прикончу…

Охранники Тихомирова искренне поздравляли Надежду:

— Во, здорово! Где вы так драться научились? Не покажете пару приемчиков?

Один погладил камеру:

— Первый раз такое наяву вижу! Расскажу мужикам, не поверят! Похлеще боевика будет. Этой пленочке цены нет!

Тихон охладил их восторги:

— Пленки эти у меня будут и о том, что видели сегодня, забыть придется. Если я захочу, то сам покажу.

Охранники скисли. Один с горячностью выпалил:

— Олег Андреевич, но ведь это здорово! Маленькая баба здорового мужика удела-ла. Наши наоборот с уважением станут относиться к ней! Разве же кто знал? Я ее несколь-ко раз видел и в магазинах и на рынке, но и представить не мог, что она дерется профес-сионально. Обычная женщина и вот…

Тихомиров улыбнулся, но не повернул лица:

— Я подумаю…

Весь разговор шел на ходу. Надежда кое-как перебралась через не замерзший ру-чей, чувствуя, что в голове все кружится и часто темнеет в глазах. Ее покачивало и она постоянно опиралась на шест. Время от времени Тихон оборачивался. С тревогой смотрел в побледневшее лицо женщины. Влезть в крутой берег силы все же не хватило. Насту-павшие синие сумерки вдруг стали черными. Стоящий слева дом поплыл перед глазами. Вначале Костромина упала на колени, а затем заскользила вниз, едва не сбив телохрани-теля, идущего сзади. Охранник успел задержать ее тело ногой, а то она могла бы скатить-ся в ручей. Парень закинул сумку с камерой на плечо. Легко подхватил женщину на руки и растерянно позвал:

— Олег Андреевич, а баба-то сознание потеряла. Что делать?

Тихон спокойно распорядился:

— Быстро в машину, пока никто не видел! К нашему доктору поехали…

Надежда очнулась в машине на заднем сиденье, примерно на половине дороги. Ря-дом сидели авторитет и его телохранитель. Ее голова лежала на плече Тихомирова. Олег весьма ощутимо прижимал ее к себе. Она попыталась отстраниться, но он посоветовал:

— Сиди спокойно, а то в голове снова не хорошо будет. Я тебя к своему врачу везу. Пусть посмотрит. Не бойся, он свой парень. Никому не скажет. Потом назад подброшу, а то у тебя вся скула бардово-синяя.

Костромина извинилась:

— Напрягла я тебя. Денег у меня практически нет, ты знаешь…

Он покачал головой:

— Ничего не надо. Я не жалею, что потратил время. Не так часто человек приходит без просьб на помощь малознакомому парню. Лешка рассказывал, а я все думал, что ты за человек такой. Теперь понял. Редкая ты птица, Надежда…


Доктор жил в кирпичном девятиэтажном доме в поселке неподалеку. «Джипы» ос-тановились у крайнего подъезда. Тихомиров не дал Костроминой идти самой. Посмотрел на окна, куда-то вверх. Грубовато сцапал за плечо, когда женщина намылилась выбирать-ся из машины:

— Куда? Снова шлепнуться в обморок хочешь? Игорь, бабу на руки и вперед!

Стройный, высокий телохранитель без возражений подхватил женщину и понес к подъезду. Вокруг уже стемнело, а фонарь находился довольно далеко и его тусклый свет не доставал до двери. Даже если кто-то из жильцов и курил на балконе, мог принять их за влюбленных. Авторитет сам набрал кодовый замок и пропустил вперед телохранителя с женщиной. Сам со вторым парнем шел сзади. На лифте поднялись на пятый этаж. Надеж-да, хоть ей и было плохо, все же разглядела цифру на кнопке.

Олег нажал на кнопку звонка возле черной, обитой тканью «под кожу», двери. Она распахнулась не сразу, но Тихомиров не спешил. Наконец изнутри до них донеслись ша-ги. Мужской голос спросил:

— Кто там?

Тихомиров назвал себя. Тут же щелкнул открываемый звонок. Доктору на первый взгляд можно было дать лет тридцать пять-сорок. Высокий худой, с неприметным лицом и довольно светлыми серыми глазами, он был одет в темно-синий клетчатый халат, явно накинутый на голое тело. Тощие ноги, обутые в такие же клетчатые тапки, торчали снизу, словно спички.

В квартире, кроме него, находилась совсем молоденькая девушка с длин-ными светлыми
кудряшками. Она выпорхнула в прихожую в накинутой на такое же голое тело мужской рубашке. Ничуть не смутившись, поздоровалась, сверкнув белозубой улыб-кой. Телохранители Тихона заухмылялись. Не было никаких сомнений в том, чем занима-лись эти двое перед их приходом. Лицо врача не выглядело недовольным. Он обернулся к девчонке и мигом выпроводил ее на кухню:

— Леночка, побудь на кухне. И без возражений! Мне надо с друзьями потолковать.

Дождался, когда юная красотка скроется из глаз. Поздоровался с авторитетом за руку. Безо всякого подобострастия сказал:

— Проходи, Олег. Что на этот раз ко мне привело?

Тихон указал на Надежду, которая продолжала лежать на руках Игоря, старательно укутывая левую сторону лица в меховой воротник куртки:

— Антон, осмотри женщину и отнесись со вниманием. Желательно бы других док-торов не привлекать. Потом объясню.

Врач окинул Надежду острым взглядом:

— Идти можете? — Она кивнула и он потребовал: — Проходите в комнату и раз-девайтесь, а вы все трое пока посидите в кухне с Ленкой. Если хотите, можете попросить кофе сварить. Только, чур, глаз на нее не класть! Я сейчас…

Телохранитель поставил женщину на пол и направился следом за шефом к кухне. Доктор исчез в соседней комнате. Костромина прошла в гостиную. С трудом сняла кожа-ную куртку.

Мужчина вернулся уже в белом халате, со стетоскопом, шприцами и еще чем-то, накрытом марлевой салфеткой. Прикрыл за собой дверь. Камуфляж здорово уди-вил доктора. В прихожей царил полумрак и он не заметил там пятнистые брюки. Помог стащить пятнашку и уставился на длинные синие рубцы на боках. Заметил синяки на ру-ках и плече. Не удержавшись спросил:

— Чем вас били?

С трудом шевеля губами, Надежда прошептала:

— Шест поработал. У меня зубы выбиты и челюсть болит. Остальное не важно…

Мужчина покачал головой и принялся за осмотр. Старательно прослушал легкие. Затем попросил лечь на диван. Женщина послушно вытянулась на мягкой бархатистой поверхности. Его пальцы были какими-то острыми и быстрыми. Они ошупали ее ребра, временами с силой надавливая на кости. Костромина с трудом терпела и временами вздра-гивала. Приговор доктора был однозначен:

— Нижнее ребро сломано, на остальных возможны трещины. Нужен покой и ника-ких резких движений. Я вам сейчас лонгету поставлю, так как смещения не нахожу. Не плохо бы рентген сделать, но раз нельзя привлекать других, думаю большой проблемы не будет. Особенно внимательно вам придется относиться к себе первые десять дней. Потом станет легче. Садитесь вот здесь, под лампой и откройте рот…

Включил яркую лампу, нависавшую над креслом. Из-под марлевой салфетки поя-вился блестящий крючок. Надежда с трудом разжала челюсти. Он с минуту вглядывался в разбитую десну. Несколько раз чуть дотрагивался крючком до ранок. Задумчиво сказал:

— Осколок зуба торчит. Надо бы вытащить, пока не заплыл. Вы как к лидокаину относитесь? Аллергии нет?

Женщина спросила:

— Осколок большой?

— Да нет. Тоньше спички, остренький. Качается. Это корень…

— Тащите так. Я боли не боюсь.

Хирург забеспокоился:

— Да вы и так, судя по телу, не мало перенесли! Все синяки свеженькие. Это, на-деюсь, вас не Олег с амбалами устряпал?

Надежда через силу засмеялась:

— Тихон мне помог. Тащите…

В его пальцах, словно по волшебству, оказались щипцы. По лбу Костроминой по-катился пот, когда доктор с третьего раза выдернул обломок зуба. Антон покачал головой:

— Да, терпения вам не занимать! Больше я ничего серьезного не нахожу. Челюсти у вас крепкие, нет ни перелома, ни трещины. Когда подживет, вы все же рентген грудной клетки сделайте. Пожалуйтесь хирургу на странную боль. Скажите что вот упали не-сколько дней назад. Он вас направит на рентген обязательно. Надо узнать, как срастется. А сейчас я вам логнету наложу. Снимайте лифчик…

Хирург вышел. Вернулся с гипсовыми бинтами и миской с водой. Через пару ми-нут на груди Надежды появился щиток. Врач прибинтовал его к телу широкими бинтами и помог одеться. Костромина поблагодарила. Антон позвал:

— Олег, иди сюда… — Повторил авторитету все, что говорил ранее женщине и до-бавил: — Я бы тому, кто такое с женщинами делает, руки отрубил!

Тихомиров широко улыбнулся:

— Ну, он свое получил! Наденька тоже не промах. Возможно, попадет в твою больницу.
Приметы такие: почки отбиты, ребра наверняка переломаны, зубов впереди со-всем нет и очень много синяков. Ладно, у меня времени нет, но я заеду и все расскажу. Спасибо, Антон. Выручил! Ну, пока!

Мужчины пожали друг другу руки. Надежда еще раз поблагодарила врача и вышла вместе с Олегом. Тот слегка поддерживал ее под локоть:

— Еще упадешь в своем корсете…

Как и обещал, он довез Надежду до дома. На прощанье сказал:

— Потребуется помощь, не стесняйся. За то, чтобы поглядеть на сегодняшнюю драку, многие не пожалели бы ничего!

Машина отъехала. Надежда поднялась наверх и сразу же скрылась в ванной, чтобы успеть привести себя в относительный порядок. В квартире никого не было и она надея-лась успеть замазать синяки на лице хоть немного…

Решение пришло. Костромина встала из-за стола. Машинально поглядела на часы. Стрелки подходили к четырем утра. Надежда погасила свет в кухне и направилась к ком-нате сына. Разделась. Нырнула под прохладное одеяло. С удовольствием вытянулась в полный рост и вздохнула. Сон пришел к ней мгновенно. Она не слышала утром, как дочь собиралась в училище, а муж уехал на работу, даже не заглянув к ней.

Проснулась около полудня бодрая и свежая. На душе крепла уверенность, что все еще будет хорошо и встанет на свои места. Позавтракав, привела себя в порядок. К Тихо-ну идти было рановато. Садиться за компьютер, чтоб продолжить повесть, не было жела-ния. Надежда решила прибраться в доме, сготовить и постирать. Включив магнитофон с любимым военным шансоном на полную катушку, принялась за дела. Тихо шумела сти-ральная машина, гудел пылесос, а она чуть напевала вместе с певцами. Развесила на бал-коне белье, повсюду вытерла пыль. Полила цветы.

Вернулась с училища дочь. Влетела в квартиру словно ураган. Удивленно посмот-рела на слишком спокойную мать. В последнее время Надежда постоянно находилась «на взводе». Наскоро перекусила и тут же исчезла, бросив на бегу:

— Мамуль, я к Ленке. Буду в девять!

В пять вечера Костромина поправила макияж. Одела куртку и вышла из дома. На-правилась по улице направо, здороваясь по дороге со знакомыми. Джип Тихона стоял воз-ле пивбара. Костромина этому обстоятельству даже обрадовалась. Решительно зашла в накуренное и душное помещение, хотя прекрасно знала, что там находятся одни мужики. И точно, на нее мгновенно уставились все. Она, словно не замечая взглядов, осмотрелась, направляясь к крайнему столику у стены. На скамейках вокруг сидело шесть мужиков. Знакомых, кроме Тихона, не оказалось. Авторитет заметил ее и тут же согнал с места си-девшего рядом парня:

— Здравствуй, Надежда. Присаживайся. Пиво будешь?

Она не стала отнекиваться:

— Не откажусь.

— Тогда выбирай, какое тебе лучше. Я угощаю… — Повернулся к застывшим му-жикам: — Это та самая женщина с кассеты. Не узнали? — Посмотрел на Костромину, внимательно
разглядывающую полки с напитками: — Выбрала?

— Сибирская Корона. Белое.

Он отправил к стойке того самого парня, которого согнал с места. Тот только успел подтащить табуретку и устроиться с торца стола. Без разговора метнулся к стойке и через минуту вернулся с парой бутылок, стаканом и орешками. Тихон сам налил Костроминой пиво в стакан. Посмотрел в лицо, а затем чуть наклонился к уху:

— Ты что-то не веселая, хоть и храбришься. Дело есть ко мне? Выкладывай.

— Наедине бы поговорить.

— Пошли в машину… — Повернулся к остальным: — Мужики, я на минуту отой-ду, вы пока сами решайте. Мне поговорить надо с Надеждой.

Все заухмылялись, но Олег быстро пресек усмешки:

— Прекратите лыбиться! Меня под страхом смерти не заставишь к ней приставать. Видел я, как она с подобными нам расправляется и вам сегодня еще разок покажу, раз за-были, чтоб зенками не сверкали!

Надежда, как и в первый раз, рассказала все без утайки. Авторитет молча слушал, а она попросила в конце:

— Помнишь, ты сказал, что многие отдали бы не мало, чтоб увидеть, как я дерусь? Мне деньги нужны срочно. Ты можешь мне бой организовать?

Тихон быстро взглянул на нее и отвел глаза:

— Могу, но не буду. Не хочу, чтоб искалечили или убили. Я до сих пор синяки на твоем теле забыть не могу. Ты уж извини, подглядел. Как ты тогда терпела, ума не прило-жу. Мускулатурка у тебя не слабая… Есть другое предложение. У меня в Москве знако-мый
бизнесмен есть, так ему экзотический охранник нужен.

Костромина потупилась и хмыкнула:

— Голубой что ли?

Олег рассмеялся:

— Да нет, он нормальный в этом плане! Бабу он хочет в охрану. Хамло еще то, но не конченый. С понятием. И накормит и напоит работников всегда. Станешь с ним на рав-ных себя держать, все нормально будет. Позволишь себя втаптывать и помыкать, пропа-дешь. Ты баба с мозгами. Потребуй договор составить в двух экземплярах и обязательно обезопась в нем себя от приставаний, как женщину. Мы с ним завтра встретимся…

Надежда раздумывала не больше минуты. Сделала пару глотков пива прямо из бу-тылки и кивнула:

— Порекомендуй. Может и согласится. Только ведь у меня лицензии нет.

— Это не твоя забота… Пошли пиво пить.

— Я не помешаю? Вдруг у вас тут секретный разговор.

Тихон усмехнулся:

— Ты же все равно не выдашь. Кремешек, а не баба. Я бы мог тебя к себе взять, да боюсь,
что Рита ревновать начнет. Она и так злится, когда я кассеты пересматриваю…


На следующий день ее мобильник разразился мужским баритоном. Мужчина на другом конце провода даже не поздоровался, зато сразу выдал:

— Ну ты даешь, мочалка! Кассета супер! В общем так, завтра на Белорусском в одиннадцать. Мерин с номерами… Сядешь в него. Я или сам приеду или тебя ко мне дос-тавят.

Надежда рявкнула в ответ:

— Во-первых, здрасьте! Во-вторых, я не мочалка! В-третьих, научись по-русски говорить, чтоб не выглядеть дураком! В общем так, буду!

И тут же отключилась, почувствовав по пыхтению в трубке, что мужик перевари-вает услышанное. В течение пятнадцати минут она ожидала повторного звонка, но его не последовало, по видимому грубиян осмыслил отповедь правильно.

Костромина ни слова не сообщила мужу о своем решении, так как не собиралась «ломать шапку» перед ним. Николай демонстративно не разговаривал с женой, зато под-черкнуто ласково обращался с различными вопросами к дочери, которая в этот вечер на-ходилась дома. Когда Надежда заглянула в гостиную, чтобы взять забытую папку с нуж-ными для работы вырезками, супруг с обиженным лицом сидел на диване. Женщина спо-койно ушла в комнату сына и села за компьютер. Она торопилась доделать начатую по-весть, хотя прекрасно понимала, что все равно не успеет.




ПРОДОЛЖЕНИЕ.


15 октября — 5 ноября 2003 года