Огонь миджнуров. Солнечная леди. Глава 13

 Глава 13.

 Всё меняется и всё остаётся прежним. Злата стояла около окна, уткнувшись носом в стекло, и наблюдала за прохожими. Ещё так, от нечего делать, она считала, сколько красных машин проедет по улице. Почему красных? А кто его знает. Красных и всё тут. Сейчас она насчитала шесть штук. Правда, одна из них была оранжевая, но таким незначительным пустяком можно было пренебречь, если у тебя не находилось иного занятия. И вот какую интересную вещь она обнаружила, почему-то белых или почти белых машин было больше всего. Тариэль в это время корпел над своими учебниками за столом.
 «Может сходить на кухню и съесть что-нибудь? Или не стоит? Пожалуй, не стоит, а то ещё растолстею вдобавок к этому». Злата посмотрела на свой животик. Он округлился, но в свободно свисающей одежде этого не было заметно. Любопытно, сколько бы ещё девчонки в парикмахерской не догадывались о её беременности, если бы не тётя Маша, их уборщица.
 Тот день был обычным, всё как всегда: они стригли, красили, завивали клиенток, тётя Маша убирала в зале. У Златы оказался небольшой перерывчик, и она решила полить цветы. Цветов у них немного: пара горшков с каллами, которые упорно не желали цвести, наверное, из-за кучи отводков, рассаживать которые никому не хотелось; разросшийся рождественник (этот цвёл так уж цвёл, да ещё зимой); и плющ, ползущий по стене в разные стороны. Его горшок был прикреплён к стене, и, чтобы полить растение, приходилось вставать на стул, что Злата сделала. Когда она собиралась слазить, тётя Маша, не прекращая мести пол, сказала:
 - Ты бы лучше побереглась, а то беременная скачешь козой по стульям.
 Вот и все её слова, но они прозвучали как магическое заклинание. В зале наступила тишина, какая бывает разве что в нерабочее время, и только лёгкий стук тёти Машиной щётки об пол нарушал её. Несколько пар глаз устремились на Злату, даже клиенткам было любопытно. Ни дать ни взять, а настоящая немая сцена из «Ревизора». В зале среди застывших фигур двигалась лишь тётя Маша. Она как настоящая колдунья, которой надоело движение вокруг неё, заставила всех замереть и теперь преспокойно занималась своим делом. Злата стояла на стуле под пристальными взглядами, прижав к груди кувшинчик с водой. Хорошо, что она успела полить цветок до того, как прозвучали эти слова, а то от неожиданности могла его уронить. Сколько продолжалась немая сцена, бог его знает, но Злате она показалась вечностью. Дзинь! Это из Ириных рук выпала расчёска, ударилась об пол и своим звоном оживила фигуры.
 - Чёрт побери! Почему я всегда узнаю всё последней? – с досадой сказала Катя.
 - Можешь успокоиться. Ты не одна в этом списке, - ответила Вика.
 - Да, - подтвердила Ира. Её возмущению не было предела. Мимо неё, близкой подруги, проскочила такая новость. Безобразие!
 - Успокойтесь, - Злата слезла со своего пьедестала. – Я никому ничего не говорила, и откуда знает тётя Маша, не имею понятия.
 - А чё тут не знать-то. Я ж не слепая.
 Тётя Маша стояла посреди зала, оперевшись на щётку. Теперь все с интересом рассматривали её. Надо же, рядом с ними работает ясновидящая, а они ни слухом, ни духом не догадывались. Ещё одна новость.
 - А-а… вы как, - Ира подошла к тёте Маше, обошла вокруг неё. – Насквозь видите, как рентген? Да? А сквозь стенку видите? – Ира даже заглянула женщине в глаза.
 - Вот чё я вижу так то, что вы дуры, - тётя Маша обиделась. Она решила, что над ней смеются. – Стенка. Стенка – это у вас перед глазами. Чё я не вижу, как она ходит.
 - А-а-а… - разочарованно протянула Ира, тётя Маша потеряла для неё всякий интерес. – Злат, а Тариэль…
 - А Тариэль давно знает и очень рад. И его родители знают, и тоже рады.
 - Злат, а свадьба? – поинтересовалась Вика.
 - А свадьбу придётся отложить на пару месяцев, и рожать я буду в Сочи.
 - Ну, раз у них всё решено, тогда полный порядок, - сказала Катя.
 Вот это новость! В кои-то веки Катя со всем соглашалась. Да, видно, Натка была права: в Тариэле есть чудесная сила ангела. Это был необыкновенный день, день, когда всё складывалось хорошо!
 В последнее время на работе и дома Злата только и слышала: «Не перегружайся, не перенапрягайся, не переутомляйся, не…, не…, не…». В парикмахерской её стали отстранять от всяких пустячных дел: «Не ходи, мы сами сходим, сами принесём». Если б можно было, и от работы совсем отстранили. Дома с Тариэлем та же история: «Оставь, я сделаю сам. Ты на работе целый день на ногах». Конечно, сначала ей это нравилось, но потом чрезмерная опека стала раздражать. Что она немощный, больной человек? Не сидеть же ей и вязать салфеточки или вышивать крестиком. Фу-ты, какая глупость! Это из-за их глупостей она сейчас стоит у окна, водит носом по стеклу и считает машины. Скучно.
 А в Москве уже чувствуется дыхание весны. И хотя ещё довольно холодно, снега в городе почти не осталось. Этот воскресный день не был солнечным, но стремление природы поскорее пробудиться от зимнего сна звало на улицу, хотелось поглубже вдохнуть в себя ветер, несущий перемены.
 - Скоро придёт настоящая весна. Травка зазеленеет, почки на деревьях начнут распускаться, птички прилетят из тёплых краёв: грачи, скворцы, ласточки. А на базаре начнут продавать первую редиску. Таль! Таль!
 - Да, да, - пробормотал Тариэль, не отрываясь от книги.
 - Таль!
 - Я слышу. Почём там редиска и птица на базаре? – он медленно выкарабкивался из мира дебетов и кредитов, положительного сальдо и платёжных балансов.
 - Таль, пошли погуляем.
 - Да. Нужно развеяться, а тебе полезно гулять, - он захлопнул книгу. – Только пойдём гулять на Арбат, по базару не гуляют.
 По настоянию Тариэля Злата надела шубу: весна весной, а солнце ещё не припекает, не май месяц. Впрочем, Злата не возражала, шуба не так облегала фигуру и была полегче, чем пальто на ватине. Зато она наотрез отказалась одевать шапку, надела свой рыжий парик. Тариэлю ничего не оставалось, как уступить её упрямству. В белой шубе, в замшевых сапожках на высоких каблуках и с рыжими волосами Злата была похожа на девушку, сошедшую со страниц журнала мод. Ах, если бы, если бы бабушка могла видеть сейчас свою внучку. Она непременно вслух побранила её за кокетство, а про себя бы подумала: «Не ошиблась я в котике с симпатичной мордашкой. Да и в красоте он знает толк».
 Красота – это такая штука, которая пробуждает в человеке чувства, все, кроме одного – равнодушия. Можно любить и ненавидеть, восхищаться и призирать, желать, обожать, стремиться к ней, мечтать и страдать, возносить до небес и втаптывать в грязь – всё что угодно, но только не равнодушие.
 Злата ловила на себе взгляды людей, мужчин и женщин, ощущала, как её мир рождает в них противоречивые чувства добра и зла. Рядом с ней был Тариэль, тот второй мир, который разжигал зависть. Будь Злата дурнушкой или бесцветным созданием, мужчины её не замечали бы, а женщины смотрели снисходительно (тебя, дурочка, жалеют, и как только ты надоешь, прогонят прочь). Но Злата не была дурнушкой, и это восхищало первых и злило вторых.
 - Злата, смотри, как на тебя смотрят мужчины, - говорил Тариэль, глядя то на неё, то на прохожих.
 - Как?
 - «Лопаются» от зависти, потому что такая девушка идёт со мной, а не с ними. Вон, вон смотри, у того шея вытянулась как у страуса, а тот свою так вообще на сто восемьдесят развернул. Всё, травпункт пациентами обеспечен.
 - Хватит над людьми издеваться.
 Столь пристальное внимание к своей особе нисколько не смущало Злату. Она даже призналась себе, что это ей нравится. К ним подскочил низенький, кругленький мужчина, похожий на колобка. На шее у него висели два фотоаппарата.
 - Не хотите ли сфотографироваться? Такая чудесная пара. По-моему, стоит запечатлеть этот прекрасный день на карточке.
 - Фотография будет цветная? – поинтересовалась Злата.
 - Обижаете. Разве можно смотреть на такую прелестную девушку сквозь чёрно-белые очки. Только цвет может выразить всю вашу красоту.
 - Тогда мы согласны.
 Мужчина засуетился, стал расставлять их, чтобы на снимке они выглядели эффектнее. Потом отошёл, начал наводить резкость.
 - Представляешь, - тихо сказала Злата, - он думает, что фотографирует двоих, а нас трое.
 - Улыбочка. Вот так. Попрошу не моргать. - Раздался щелчок. – Ещё разочек, - щелчок. – Блестяще, великолепно.
 Мужчина подскочил к ним на своих коротеньких ножках, грациозным жестом протянул Злате карточку.
 - По этому адресу можете забрать фотографии. Буду ждать. Приятной вам прогулки, - в глазах фотографа светилось обожание.
 - Спасибо. - Тариэль с ироничной улыбкой взял карточку, убрал в свой карман.