Огонь миджнуров. Солнечная леди. Глава 16

 Глава 16.

 Дальнейшие дни были похожи один на другой. Рано утром Тариэль потихоньку, чтобы не разбудить Злату, выскальзывал из дома и уходил с Павлом к морю возиться с яхтой. Слова Натали полностью оправдались: друзья пропадали почти целый день и появлялись только часам к шести-семи. Как собирается и уходит Тариэль, Злата прекрасно слышала, хотя тот старался делать это тихо. В последнее время её сон был очень чутким, может из-за новой обстановки, а возможно по причине неизбежно-приближающегося события. С уходом Таля Злата уже попросту дремала и окончательно просыпалась часам к восьми. Смыв остатки сна над умывальником, расчесавшись и надев халат, который ей порядком надоел, шла в дом к Натали. С Натали она сдружилась быстро, как-то сразу нашлись общие интересы и темы для разговора, к тому же во многом их мнения совпадали. Натали очень забавно и весело рассказывала о школе, своих учениках, их проделках, глупостях и шалостях. Кроме английского языка, она вела в школе драматический кружок, который работал и в летние каникулы, поэтому в доме целый день раздавались телефонные звонки, и Натали подробно обсуждала с ребятами все вопросы предстоящего спектакля. Два раза Злата оставалась на хозяйстве сама, Натали уходила в школу на репетиции.
 Как-то, рассказывая об одном из своих учеников, она обмолвилась:
 - А знаешь, это он первый назвал меня Натали. До этого для всех я была Натальей Сергеевной.
 - Почему?
 - Я тогда первый год работала в школе и задала ему тот же вопрос. Он пожал плечами. «Не знаю, - говорит. – Наверное, потому что ты весёлая, лёгкая, как бабочка. Раз, вспорхнула и полетела. Натали – имя для весёлого человека».
 - Он так и сказал?
 - Да. Представь себе, так и сказал. У нас с ним разница в возрасте всего восемь лет, ему тогда было пятнадцать, мне – двадцать три. Я ему в старшие сёстры гожусь. После него меня все стали называть Натали. Теперь, когда встречаемся, смеёмся. Я называю его крёстным папочкой, а он меня – крестницей.
 - Так тебя даже пятиклашки называют Натали?
 - Да, - она засмеялась. – И даже самые маленькие, я же с ними праздничные утренники провожу.
 - А что говорят другие учителя? Это же…
 - Не педагогично. Они сначала тоже так говорили. Знаешь, в англоязычных странах обращаются друг к другу по имени, а если официально, тогда по фамилии. Я всё-таки иностранный язык преподаю, значит, как говорят ученики, иностранка. Теперь меня и в школе, и дома Натали называют. Между прочим, - она понизила голос, – ребята мне по секрету сказали прозвища некоторых наших учителей.
 Да. Натали, действительно, была лёгким, весёлым и жизнерадостным человеком. Она не обижалась, не сердилась, могла согласиться: «Возможно», но всё же оставалась при своём мнении. Вдобавок ко всему, её легко можно было рассмешить. С ней было просто и интересно.
 А вот с Павлом… С Павлом всё было по другому. Сначала Злата думала, что причина в первом дне их знакомства, что на следующий они будут спокойно сидеть и по-дружески болтать о разных пустяках, смеяться над забавными вещами. Но ни следующий, ни пришедший за ним новый день не принесли той лёгкости в общении, какая была с Натали. Нет, никаких конфликтов у Златы с Павлом не было, даже наоборот, какая-то тишь и полная идиллия. Он был очень внимателен к ней, всегда стремился помочь и всячески пытался оградить от мелких неприятностей. Но в его присутствии она начинала чувствовать себя неловко.
 Первое время Злата кусала губы и лихорадочно искала ответ, что с ней происходит, пока однажды снова не упёрлась в его взгляд, взгляд огромного, бездонного моря, взгляд, в котором читала один и тот же требовательный вопрос: «Скажи правду».
 Этот противный крючок, на который она попалась как рыба, мучил её. «Что ему нужно от меня? Что он хочет знать? Какую правду? – Злата не понимала и за это злилась на себя. – Глупость какая-то, заглотнула голый крючок без приманки и теперь не можешь освободиться от него».
 Нет, приманка всё-таки была. Приманкой был сам Павел. Ну что, что в нём такого, что она становилась дурой, неуклюжей дурой, если он был рядом? Почему, когда они оставались одни, её сердце начинало тревожно биться в груди, и она боялась новой встречи с его глазами? Злата даже не допускала мысли, что она могла нравиться Павлу, и тем более, что он мог нравиться ей.
 «Что во мне может сейчас нравиться. Беременная девчонка, которая вот-вот должна родить. К тому же у меня есть Тариэль, я его очень люблю и мы скоро с ним поженимся. У Павла такая прекрасная жена Натали, которую невозможно не любить». Всё разложено по полочкам, всё ясно. И всё равно что-то было не то, что-то не давало ей сорваться с настырного крючка. Пока однажды…
 Это произошло на пятый день их пребывания в Гаграх. В тот день Тариэль и Павел вернулись раньше обычного, и спустя пару часов они все вчетвером отправились отдыхать к морю. На пляже, к которому они вышли после небольшой прогулки по городу, было довольно людно. Ещё не пришло то время, когда на берегу останутся самые стойкие отдыхающие.
 Компания выбрала поспокойнее местечко, и Натали с Павлом, и Тариэлем пошли купаться. Злата осталась на берегу. Зайдя по щиколотку в воду, она побродила вдоль пляжа, потом вернулась к вещам друзей.
 Вокруг, наслаждаясь солнцем и бездельем, лежали отдыхающие. Их тела были хаотично разбросаны по всему пляжу, словно море выбросило людей на берег после кораблекрушения. Сзади Златы расположился мужчина. Он лежал, раскинув руки и ноги в стороны, похожий на большую морскую звезду. Под голову была подоткнута одежда, а лицо прикрывала газетка, из-под которой доносилось тихое похрапывание. Его кругленький животик равномерно поднимался и опускался – вверх-вниз, вверх-вниз, - что говорило о том, данная звёздочка прекрасно чувствует себя на суше.
 Злата села прямо на землю лицом к морю, выбрала поудобнее позу. Сначала она наблюдала, как дурачатся в воде её друзья, потом оперлась на локти, закрыла глаза, откинула голову назад, подставив лицо солнцу. Злата наслаждалась прикосновением солнечных лучей к коже, наслаждалась лёгким полётом морского ветерка, который сдувал с её щёк подаренное тепло, наслаждалась причудливыми бликами, играющими под опущенными веками. Все звуки отдалились куда-то далеко, и остался только один шум прибоя.
 - Загораем? – раздался голос Тариэля.
 - Ага, - ответила Злата, не открывая глаз. – Ещё скажут, что была на море, и ни капельки загара. Пусть хоть лицо загорит, а то белая, как полярный медведь.
 - Полярная медведица.
 - Что?
 - Женского рода – медведица.
 - Хорошо. Пусть будет медведица, Большая белая медведица с медвежонком.
 - Раз ты белая медведица, тогда я уже чёрный пингвин.
 Злата, не изменив позы, засмеялась. Тариэль, действительно, успел загореть за эти дни, его кожа быстрее поддавалась воздействию солнечных лучей, и разница в загаре между ними была существенной. Конечно, до цвета пингвина ещё далеко, если только не одеть человека во фрак. Она представила Тариэля во фраке с бабочкой и усмехнулась про себя. Похож, очень похож на пингвина.
 - Ты чёрный, потому что пингвины живут на южном полюсе, а белые медведи – на северном.
 - Ты хочешь сказать, что на южном полюсе жара, а на северном – холод?
 - Угу, а тогда зачем их так назвали.
 - Ну конечно, каких-нибудь минус пятьдесят – небольшой пустячок.
 - Это вы, пингвины, неправильно на термометр смотрите. Северный полюс где? Вверху. А Южный где? Внизу? Внизу. Это у вас столбик термометра западает в обратную сторону. И вообще вы неправильно ходите – вверх тормашками.
 - Какая ты умная. Только при нашем запавшем термометре почему-то «Эскимо» не тает.
 - «Эскимо» - это такая штучка, когда внутри мороженое, а сверху шоколад?
 - Да.
 - Вкусно. Слушай, пингвин, пригласи к себе в гости белую медведицу на «Эскимо».
 - Хорошо. - Тариэль сел у изголовья Златы, загородив ей солнце. – Только как ты будешь добираться с Северного полюса на Южный?
 Злата открыла глаза, посмотрела вверх на Тариэля.
 - Я же большая медведица с медвежонком. Я приду к тебе по Млечному пути.
 Разве может быть для любви иная дорога? Её ответ был без иронии, взгляд, устремлённый на Тариэля, серьёзный, изучающий. Озорной чертёнок в глазах Тариэля куда-то спрятался, он смотрел на Злату задумчиво, словно пытался запомнить каждую чёрточку её лица.
 «Почему я могу просто смотреть в глаза Тариэля? Почему мне с ним легко и спокойно? Почему у меня так не получается с Павлом? Наверное, я сама виновата. Зачем сравнила его глаза с морем? Море – это что-то огромное и бездонное. Я утонула в глазах Павла. Почему я не утонула в глазах Тариэля? Они другие, они надёжные, как земля, не то, что зыбкая вода. – Злате захотелось прикоснуться к ним рукой. – И в них нет этого ужасного, терзающего меня вопроса. В них…»
 И вдруг всего на миг она увидела в глазах Тариэля страх. Увидела и испугалась сама этого страха. Она тот час же повернула голову в сторону, попыталась затолкать в себя как можно глубже охвативший её ужас. Раз, и падают, катятся бусинки разорвавшегося ожерелья. Так и Златины мысли рассыпались в голове, разлетелись в разные стороны, не соберёшь.
 Взгляд Златы невольно зацепился за группу малышей, играющих рядом с женщиной. Скорее всего это была воспитательница с детьми из какого-нибудь санатория. До Златы донеслись слова женщины:
 - Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, смешная фигура замри.
 Дети продолжали прыгать, шуметь, пока женщина не хлопнула в ладоши. Тогда они замерли на месте, стараясь изобразить фигуру посмешнее. Мальчик лет шести с тёмными, всклоченными волосами оттопырил уши ладошками и высунул язык. Он скорчил смешную рожицу перед девочкой, его сверстницей. А та в свою очередь приставила кулачки к голове и выставила указательные пальчики, изображая рожки. Её курносый носик, который она сморщила, ещё сильнее задрался кверху. Две длинные светлые косички с огромными бантами на концах свисали ей на грудь. Картина была ясна, между этими детьми шло соперничество.
 - Какая прелестная девочка, - сказала Злата.
 - А мальчишка настоящий сорванец, - Тариэль тоже наблюдал за детьми.
 Воспитательница снова хлопнула в ладоши и крикнула:
 - Лучше всех у Славы.
 Трудно было разобрать, кто из малышей был Славой, но когда фигуры ожили, всклоченный мальчишка в подтверждение слов Тариэля дёрнул свою подружку за косичку.
 - Я же говорил - сорванец.
 - На что смотрим? – поинтересовалась подошедшая Натали.
 - Дети играют в фигуры, - руки у Златы затекли, и она села прямо. – Будем собираться?
 - Да.
 - Только давайте попьём где-нибудь воды. Мне пить хочется.
 - Тут недалеко есть магазин. Зайдём.
 Тариэль помог Злате подняться. Пока она стряхивала с себя песок, друзья успели одеться, и они не спеша пошли с пляжа. Злата шла босиком, неся обувь в руках, не хотела, чтобы в неё набились камушки. На ходу она ещё раз взглянула на море, надеясь увидеть подтверждение своим прежним мыслям.
 - Дня через два заканчиваем с ремонтом, и ещё мне обещали дать на целый день в полное распоряжение прогулочную яхту, - сказал Павел. Он наблюдал за Златой.
 - Наконец-то, - выдохнула Натали. – А то я уже думала, этот ремонт будет длиться бесконечно.
 Она прибавила шагу, искусно лавируя между телами отдыхающих, которые располагались здесь более плотнее.
 - Как называется ваша яхта? У яхты есть название?
 Злата обогнула компанию молодых людей, играющих в карты.
 - Валет! – карта легла на землю.
 - Дама! – на неё упала другая.
 Злата старалась не смотреть на Павла. Тот шёл почти рядом, и она чувствовала, что парень пытается поймать её взгляд. Тариэль с Натали оказались впереди, и всё из-за того, что Злата шла медленнее, когда смотрела на море.
 - Есть.
 - Наверное, что-нибудь вроде «Виктории» или «Надежды».
 - Нет.
 - Нет?
 - Нет. Яхта называется «Мечта».
 - Я думала, яхтам дают громкое название, которое приближает к победе, славе, или что-то такое гордое и величественное. А, я поняла, вы назвали так яхту, потому что мечтаете о громких победах в соревнованиях.
 - У меня другая мечта. Хочу, чтобы меня полюбила такая девушка, как ты.
 Можно было ожидать любого ответа, но только не такого. По телу прошла дрожь, и стало вдруг холодно в этот знойный, удушливый день. Ноги сделались ватными, и хотя Злата не замедлила шаг, дальше шла с трудом.
 «Зачем, зачем он это сказал? Зачем?» Вопрос многократно повторялся в её голове. Как восприняли сказанное Павлом Тариэль и Натали, всерьёз или в шутку? Отшучиваться было уже поздно, Злата настолько растерялась, что упустила для этого момент. Натали и Тариэль молчали. Они шли впереди и могли не расслышать слов Павла или посчитать не нужным вмешиваться в чужой разговор.
 Как сейчас Злате захотелось, чтобы этого ничего не было: не было этого пляжа, этого моря и этого города, не было Павла и разговора с ним. Как ей сейчас хотелось очутиться в своём старом доме и стать снова маленькой, беззаботной девочкой, играющей в саду. Как хотелось услышать зовущий голос бабушки: «Злата, солнышко моё, иди домой. Тётя Аня принесла тёплого молочка». Как приятно зажать в ладошках чашку и пить из неё белую, сладкую, душистую жидкость, а потом поставить пустую чашку на стол, улыбнуться и сказать: «Всё, бабуля». А в ответ бабушка вытрет с твоих губ молоко, поцелует в макушку и скажет: «Эх ты, моё золотце. Вот увидит тебя принц чумазую и скажет, что не нужна мне такая принцесса».
 Злате вновь захотелось оказаться в прошлом, в том прошлом, где проблемы взрослых людей её не касались. Но нельзя повернуть время вспять, она теперь тоже взрослая и рядом с ней Павел, который задал ей взрослый вопрос, на который она не знает ответа.
 - Вот и магазин. Зайдём выпить воды. Злата, ты же хотела пить, - долетел до неё голос Натали.
 - Пить?
 Она совершенно не заметила, что пляж остался позади и началась улица, не почувствовала, что идёт босиком по тротуару.
 - Пить? Да, конечно, я хотела пить, только сейчас почему-то не хочется.
 Злата остановилась, принялась натягивать на ноги босоножки. Павел придерживал её за локоть.
 - Я всё-таки куплю воды. Вдруг тебе по дороге захочется пить, - Тариэль пошёл в магазин.
 Друзья остались ждать на улице. Павел и Натали молчали. Заговори сейчас кто-нибудь из них со Златой, она бы в ответ промолчала. Её нежелание говорить с ними было нежеланием общаться вообще с кем бы то ни было в данную минуту.
 Время ожидания растянулось до бесконечности. Новое чувство пришло к ней – здесь всё чужое: чужая улица, чужие дома и деревья, чужие люди ходят по чужому городу, даже земля, небо, солнце чужие. Чужое, незнакомое, наводящее страх и ужас до спазма, до тошноты в горле море, несущее огромные массы воды, которые способны раздавить, уничтожить всё на своём пути, если только ОНО этого захочет. И Натали вдруг тоже отдалилась от неё, а Павел стал частью ЕГО, частью её страха.
 - Я взял бутылку виноградного сока. Сок лучше, чем газированная вода, - рядом стоял Тариэль.
 - А свежие фрукты ещё лучше, - сказала Натали. – Давайте купим яблок и груш.
 Поблизости находилась палатка, где продавали свежие овощи и фрукты.
 - Кажется, я видел там зелёный виноград. Значит так, - сказал Тариэль. – Я выбираю виноград, а ты, Натали, будешь выбирать яблоки, груши. Злат, подержи пока бутылку с соком, - он отдал её девушке.
 Павел остался с ней. Чтобы хоть чем-то заняться, только бы не смотреть на него и не начинать разговор, Злата принялась вертеть в руках бутылку, читая без интереса надписи на этикетке, потом решила потихоньку отдирать её с уголка, где она задралась. При каждом резком толчке жидкость устремлялась к горлышку, ударялась об пробку и откатывалась назад, слегка вспениваясь.
 - Павел! – позвала Натали. – Сумка! Сумка у тебя.
 Он понёс ей сумку. Злата с каким-то неистовым упрямством продолжала свою работу, несмотря на то, что Павла рядом не было. Вся правая сторона этикетки была оборвана, как вдруг бутылка выскользнула из её рук. И сразу всё вокруг изменилось. Ощущение чего-то странного, невозможного и одновременно удивительного, захватывающего ворвалось в неё.
 Реальный мир остался за чертой того пространства, в котором оказалась Злата. Он двигался, жил по законам здравого смысла, и только она и падающая бутылка были вне его времени. Девушка чувствовала себя легко, словно притяжение земли в этой точке стало намного меньше, она наслаждалась этой лёгкостью. Бутылка, вращаясь, падала медленно, и пожелай Злата сосчитать её обороты, она бы сделала это без труда. Но зачем их нужно считать? Она и так успевает всё видеть и одновременно думать о своём.
 «Бутылка падает настолько медленно, что я могу её поймать без труда. А может быть не стоит? Если она падает медленно, то, может, не разобьётся».
 И как только возникла подобная мысль, Злата увидела разбитую бутылку. Ни её удара о землю, ни разлетающегося стекла и брызг сока она не увидела, перед ней сейчас были лишь осколки да тёмное, мокрое пятно на асфальте. Время мгновенно сжалось, реальность снова сомкнулась вокруг неё, и мир стал прежним.
 Злата присела, взяла один осколок, другой.
 «Почему же всё-таки бутылка разбилась, ведь она падала так медленно. Наверное, лучше было попытаться её поймать».
 - Злата, что случилось? Бутылка разбилась?
 Ребята стояли около неё. Натали присела рядом. Аккуратно, чтобы не порезать ни подругу, ни себя, взяла из Златиных ладоней стёкла и положила их на землю, затем, держа её за руки, поднялась вместе с ней.
 - Осторожно. Не переживай. Разбилась и ладно. Купим новую, а эту уберём, чтобы никто не поранился.
 - Я видела, как замедляется время.
 - Что?
 - Я видела, как замедляется время. Я хочу увидеть это ещё раз.
 Странно, но почему-то сейчас она смотрела именно на Павла, и взгляд её при этом был совершенно отрешённый. В сознании Златы продолжала медленно вращаться и падать бутылка.
 - Два.
 - Что – два?
 - Два оборота.