Глава 14. Бальд

14. Бальд.

Пройдя от парка через весь город, Бальд оказался у подъезда своего дома. Нехотя поставил ногу на первую ступеньку, остановился, посмотрел на окна квартир, в которых кое-где горел свет, и, вздохнув, стал подниматься к железной двери. Она открылась так – домофон не работал. Войдя в подъезд, Бальд порадовался: свет в холле и около лифтов горел. Устав опасаться всего и вся, и находясь под парами алкоголя, спокойно двинулся к лифту и вызвал его.
Нажав кнопку восьмого этажа, безразлично посмотрел на закрывшиеся двери; лифт, тарахтя, пошел вверх. Ничего не случилось. Покинув кабину на своем этаже, Бальд обнаружил, что и здесь лампы работают. Направившись к квартире, все-таки остановился; электрический щиток распахнут, а наружу свешивается небольшой пучок проводов. На полу валяется какая-то красная небольшая книжечка – чье-то удостоверение. Подняв его с пола, осознал, что видел такое у Пала, а открыв, развеял все сомнения. В удостоверение красовались фотография, имя и фамилия Секама. В это же время щелкнула соседская железная дверь, откуда выполз старичок, нагло смотря на Бальда.
-Добрый вечер, молодой человек, где же это вы так долго пропадаете? Мы вас давно ждем.
-Кто это – вы?
-МЫ все и ваш друг.
Бальд застыл, не зная, верить ли старику. Удостоверение в руках говорило, что Секам, действительно, был здесь, но находился ли за этой дверью.
-Что вам от меня нужно? – твердо спросил Бальд, чувствуя, что трезвеет от минуты к минуте.
-Заходите, молодой человек, - старичок шире распахнул дверь, приглашая вовнутрь.
Бальд стоял в нерешительности, не особо хотелось идти туда.
-Ну, что же вы боитесь, хуже, чем есть, уже не будет. Заодно на друга своего вездесущего посмотрите. А то он взял манеру лезть, куда не надо, куда его не звали.
Это подействовало. Когда вопрос коснулся Секама, видимо, пострадавшего из-за него, все сомнения и нежелания отпали. Переступив порог, увидел, что двери в обе квартиры распахнуты и везде горит свет.
-Проходите прямо, - посоветовал старик из-за спины, захлопывая железную дверь, – я иду за вами.
Бальд потопал в квартиру, что раньше была зеркальным отражением его, которую занимал мент. Теперь квартира представляла из себя нечто другое: коридорной стены, которая должна стоять слева, не было; две квартиры объединили. Удивило не только это; расширенный коридор не упирался, как у него, в туалет с ванной, а уходил намного дальше, прорезая собой, видимо, следующий подъезд, а, может, и не один. По сторонам располагались комнаты, их, наверно, не стали менять, подумал Бальд, но приблизившись к первой и заглянув в нее, увидел, что ошибся. Комната также расширена.
-Что здесь такое? – обернулся к старику.
-Ничего особенного, - ответил тот, подшаркав тапками к нему, – евроремонт. Идите дальше, молодой человек, здесь ничего особенного. Вам вон в ту залу по левую руку, следуйте за мной.
Старик обошел, пошуршав вперед.
Миновав порог указанной комнаты, Бальд застыл; там, куда заглянул в первый раз, взору предстала абсолютная пустота, здесь, наоборот, все огромное пространство было чем-то заставлено, завешено или заложено. В помещении стояли и сидели какие-то люди, в самой дальней части клубилась пыль, раздавались стуки. Пыль, словно замерла на месте, не распространяясь в другие стороны.
Слева от входа на полу лежал ковер, на котором огромной кучей навалены подушки, а уже поверх них пухлый человек с закрытыми глазами. На его голове росла лохматая шапка волос пивного цвета, которая плавно, по щекам, переползала в бороду и усы того же оттенка. Из них выходила гибкая трубка, другим концом утыкавшаяся в колбу немыслимых размеров, около метра в диаметре. В том месте, где колба должна упираться в потолок, он странно менял свою форму, искажаясь в пространстве и уходя неизвестно куда. Под самым, предполагаемым, потолком в колбе булькало и стоял сероватый дымок, остальное пространство занимала жидкость, в которой плавали какие-то твари, усиленно пожиравшие друг друга, и напоминающие: рыбок, ящериц и что-то непонятное. Когда их становилось совсем мало, на дне появлялись небольшие шарики, впоследствии снова превращающиеся в живность.
Бальд пришел к выводу, что сооружение походит на кальян, но от увиденного, что творится внутри, чуть не поехал крышей.
Человек, завернутый в белую огромную тряпищу, с закрытыми глазами спокойно предавался своей утехе, курил.
Чуть дальше стоял небольшой стол, за которым, спиной к Бальду, сидел человек в зеленой одежде. Низко склоненную голову скрывал капюшон от куртки; на столе множество часов различной формы, с которыми ковырялся сидящий, отчего локти ходили из стороны в сторону.
Осмотрев зал, Бальд приметил, что все люди располагаются спиной к нему, кроме того, лежащего на подушках, к которому подошел старик, что-то нашептывая в ухо.
Два человека копались в огромной куче листков, стоящих горами на другом столе и приличном пространстве вокруг него. В их одежде показалось что-то знакомое, где-то уже встречались эти прикиды, причем, недавно. Хотелось вспомнить, но помешало то, что увидел рядом с ними, точнее, кого.
В кресле сидел Секам, связанный по рукам и ногам – ноги к ножкам кресла, а руки к подлокотникам. Лицо разбито, одежда порвана, без сознания. Голову же, чтобы не падала, притянули к спинке кресла, примотав по лбу липкой лентой.
Бальд дернулся к Палу, чтобы освободить друга, но в это же время раздался громкий бас:
-Привели. Хорошо.
Бальда почему-то подняло в воздухе и вернуло к двери, где стоял до этого. Не поняв, что случилось, вновь рванул к Секаму.
-Куда? Стоять! – прогремел голос.
Опять подняло в воздухе, возвращая на прежнее место. Бальд осмотрелся; человек в простыне, приподнявшись на локте, уперся взглядом в него. От такого взора пробежал холодок по всему телу, а мозг словно сжали тисками, и воткнули тысячи иголок. Глядеть в глаза этого незнакомца было тоже, что в звездное небо – бесконечность.
-Не бегать. Не разрешал, - громко прозвучали слова.
Поразило то, что движение губ и фразы, приходящие в уши, не соответствуют; губы шлепали о чем-то другом. Сам Бальд не решался заговорить; тиски, иголки и холодок, вроде, прошли, но что-то неведомое осталось.
-Значит, это ты, - утвердительно сказал человек, затягиваясь кальяном.
Твари разом сожрали друг друга, а вместо них из шариков вылупились малюсенькие человечки, которые стали смешно бить друг друга, барахтаясь в жидкости.
-Да, это он, - ответил за Бальда старик. – Прескверный молодой человек. Ну, я уже говорил.
-Хочу апельсин, - произнес пивноволосый.
Бальду сразу вспомнилась мисочка с цедрой, которую выносил старик.
-Сей момент, - взвизгнул старик и убежал.
-А, чего, вы его ко мне привели? – задал вопрос завернутый в простыню, будто, не понимая, зачем перед ним стоит Бальд.
-Так вот, его анкета, - услышал Бальд знакомый голос, и мимо проскочил паренек в бежевом костюме. – Я рассказывал, - заверещал он, протягивая листки курящему. – Вот его подписи.
Человек уставился в стопку бумаг, которую держал паренек, словно проглядывая сквозь нее. Это продлилось несколько секунд.
-Убери, - вымолвил он. – Прочитал. Вспомнил. Что скажешь, на эти свои мысли? – обратился уже к Бальду.
-Но ...   это ..., - замялся Бальд. – Ведь это не только мои мысли, как он сказал, - засуетился, указывая на паренька в бежевом. – Сказал, что это стандартный вариант ответов.
Вопрошающий затянулся; человечки в колбе откуда-то выхватили ножички, и порезали друг друга. Шарики вылупили тварей, которые сожрали остатки от карликов, принявшись грызть собратьев. Пока Бальд наблюдал за этим, не заметил, как переменялся куривший, только глянув на него, увидел, что, вместо пожилого пухлячка, на подушках лежит худоватый субъект в фиолетовом костюме-тройке. Длинные черные волосы ниспадали на плечи; лицо гладко выбрито. Прежним осталась лишь бесконечность в глазах.
-Он много мог наговорить, - зазвучал более мелодичный голос. На сей раз слова и движения губ совпадали полностью. – Он всегда ревностно подходит к своей работе, а из-за этого его иногда несет. Такого наговорит, что и за годы не разберешься. Выслуживается.
-Как же запись того, что я излагал?
-Для нас это не проблема. Мы сами всё всегда изобретаем, и пользуемся этим раньше, чем вы.
-Кто – мы? Кто – вы? Что здесь творится?
-Вот ваш апельсин, - вбежал старик, но, увидев вместо пухляка этого кента, расстроился.
-Что ты, дражайший, я же ананасы люблю.
-Сей момент, исправлюсь, - взвизгнул старик, исчезая.
-Зачем вы издевались над Палом? – спросил Бальд, наконец-то вспомнив, что намеревался помочь другу.
-Над каким Палом? – словно изумился курящий.
-Над Палом Волро – моим другом. Зачем вы его связали?
-Никого не связывал, мне не для чего это делать. Ты, видимо, говоришь про того человечка, сидящего, вон, в том кресле?
-Именно, что он вам сделал?
-Что он нам сделал? – поинтересовался курящий, обращаясь к кому-то за спиной Бальда.
-Да, мешается под ногами, лезет, куда не надо, - раздался еще один знакомый голос, голос "туриста", что приставал у песочницы.
Бальд наконец-то догадался, что именно эти двое стояли возле вороха бумаг.
-Чего он сует нос во все щели? Пытается везде подслушивающие устройства понатыкать. Тоже, мне, деятель.
-Отпустите его, - потребовал Бальд.
-Еще чего, - хмыкнул "турист", - и не подумаю.
-Я тебе сейчас шею сверну, - взревел Бальд.
-Силенок-то хватит?
Бальд ринулся в его сторону, но снова поднялся в воздухе и принудительно возвратился обратно.
-Отпустите разведчика, - приказал курящий. – Для чего вы его так избили?
-Кто его бил-то? – бросил "турист", подходя к Палу.
Провел по лицу рукой, стирая все ссадины и кровоподтеки, словно простой рисунок.
-Эй, вы, идите сюда, - крикнул в сторону пыли.
Оттуда появилось двое амбалов, но стук не прекратился. Эти вышибалы вполне могли быть теми людьми на темной лестнице, что пытались убить Бальда. Они подошли, освободили все еще бесчувственного Секама от пут, вытащили из зала; "турист" забрал из рук Бальда удостоверение, выходя следом. Хлопнула железная дверь.
Через несколько минут трое вернулись; амбалы ушли в пыль, а "турист" сказал:
-Всё. Посадили в машину. Отпустили.
-Хорошо, - распевчато сказал кент в фиолетовом костюме, затягиваясь. – Так, кто, наш гость?
-Он у нас поэт и писатель, возомнивший, что может чирикать всё, что вздумается, - пояснил "турист", возвращаясь к стопкам бумаг.
-Интересно-интересно, есть с чем ознакомиться?
-Да, вот – последнее стихотворение, - ответил паренек, вытаскивая из кип один лист.
-Ну-ка, ну-ка, прочитай.
-Неохота, - замялся паренек.
-Давай сюда, сам.
Бальду стало интересно, что там за стихотворение. Он с трудом сознавал, что это за люди, и происходит всё наяву или как.
-Интересное мнение, - хохотнул курящий, прочитав напечатанное. – Не желаешь, ознакомиться? – обратился к Бальду, протягивая лист.
Бальд взял его в руки и посмотрел текст; первая строчка разрешила все. Начал читать то, что писал последнее время, вымучивая по несколько строчек в день. Это стихотворение было уже закончено, все четверостишья расставлены по местам, а два, вообще, добавлены, которых Бальд еще не писал. Смотря на лист, приходил к выводу, что происходит сверхъестественное, чего не должно быть.
-Что, удивлен, писатель хренов? - вместо кента в фиолетовом сидел мужик-пропойца с красным лицом, трехдневной щетиной, в одних семейных трусах. Из одного уголка рта свешивалась трубка загадочного кальяна, а в другом углу торчала мятая папиросина.
-Да, - ошарашенно ответил Бальд, опять удивившись метаморфозе человека.
-Щас я тебя удивлю до невозможности. Тебе кто разрешал пасть открывать и смердить всякими своими мыслишками?
-Но это не полностью мои стихи, - испугался Бальд. – Там два четверостишья не мной написаны.
-Ты, думаешь, что все, что написал – написал сам? Так уверен в своих возможностях? Не возгордился ли? Веришь, что все твои писательские потуги – твои мысли? А хрена лысого, не хочешь? Посмотри, как в одно время разные люди придумывают что-то на одну и ту же тему. Им откуда-то приходит это в голову. Они даже могут не знать друг друга, находясь на огромных расстояниях. Если же сравнить, что сделали за год, то можно прийти к выводу, что они творили вместе. Пойми своей дурной головой, не ты решаешь, что тебе писать и делать. Тебе это просто приходит. Скажи, ведь, Временщик, - резко обратился к человеку в зеленой одежде.
Тот повернул лицо и кивнул; Бальд остолбенел. Когда Временщик кивал, капюшон съехал, обнажив лысый череп – лицо без ресниц и бровей. Это был человек, о котором рассказывал Магзуел. Значит, мужичок не врал; они не были любителями выпить на халяву. Припомнив их, наконец-то сообразил, на кого они были похожи. В кабаке всё приглядывался, чувствуя что-то знакомое, но не мог понять, что. Понял сейчас – они похожи на Сима и Серга, если тем накинуть лет по десять-пятнадцать. Да, Магзуел вылитый Сим, а Кореж – Серг. Только сейчас Бальд вспомнил о том, что Магзуел говорил про "броски". Если они появлялись в другом месте, то оттуда пропадали их двойники – жители тех мест. Может из-за этого из электрички исчез Сим, и Серга не оказалось дома?
-Эй, хорош, стоять там и думать, - прервал мысли голый мужик. – Меня, давай, слушай. Я тебе чего, мальчик, в пустоту говорить? Знаю все твои глупые мыслишки. А всё, что с тобой творится, думаешь, спроста, хрена тебе. Просто реально хотели объяснить, что нечего думать о себе слишком много. А то наплел в своей башке такой околесицы, что дошел до того, чтобы сравнивать себя с Великим Творцом. Мы вытянем из тебя эту дурь.
-Не надо из меня ничего вытягивать, - осмелился возразить Бальд, – я не хочу.
-Мы вытянем это из тебя за уши.
-Не надо ничего и никого тянуть за уши, потому что хорошего это не принесет, а в итоге получится всего лишь обыкновенный осел, - закричал Бальд, понимая, что протрезвел совсем.
-А кто ты есть? Ты и есть – осел. Считаешь, что умнее всех, лучше остальных, называешь их стадом баранов, а себя считаешь великим деятелем. Хочешь, покажу тебе, что все намного проще, ты – никто. Эй, Каменщик.
Бальд посмотрел в сторону, куда крикнул мужик, но там никто не двигался. Возле вороха бумаг стояли паренек и "турист", а чуть дальше несколько стульев, на которых сидели неподвижные фигуры, рядом с мутной завесой, направленные лицом в нее. Когда из пыли выбегали амбалы, стульев не было.
-Каменщик, твою мать, - крикнул мужик вновь.
Стук, к которому Бальд уже привык, прекратился, из клубов взвеси вышел человек в рабочей одежде, запыленной настолько, что ее нельзя было разглядеть; лицо скрывала маска.
-Чего? – прохрипело из-под маски.
-Покажи, что делаешь.
Каменщик легким движением развернул один стул, на котором сидело "что-то" без лица. Положил руки на голову существа и принялся мять, а, когда убрал лапищи, вместо гладкого ничто появилось какое-то лицо.
-Пни его сюда.
Каменщик отвесил существу подзатыльник; оно встало, направившись в сторону курившего. Когда создание подошло достаточно близко, Бальду стало не по себе – к нему шел он сам. "Этот Бальд" миновал его, остановившись рядом с голым мужиком.
-Ну что, видишь, какая хрень? – сказал мужик, обращаясь к Бальду. – Разве не осел?
Бальд покачал головой.
Мужик со всего маху ударил рукой по созданию; существо разлетелось в мелкую пыль, поплывшую в сторону Каменщика. Как только достигла, он провел над ней рукой, частицы сформировались в комок и опустились на стул, принимая форму человека. Стоило этому завершиться, Каменщик развернул стул и снова скрылся в облаке. Стук возобновился.
-Так что, ты особо-то в себя не верь, - сказал мужик. – Больно много о себе возомнил. Можно сесть в лифт, но приехать не туда, или поговорить по телефону, но не с тем, с кем думаешь.
-Ваш ананас, - провизжал старик, влетев в зал.
-В жопу его себе засунь, старая обезьяна. Водки мне. Быстро. Где лазаешь?
-Прошу прощения, сей момент, - старик вновь исчез.
-Что же вы хотите мне сказать? – спросил Бальд.
-Разве до сих пор не понял? Уже несколько дней мозги давим, а тебе, хоть бы хны. Ты что, дурак от рождения? Подумай …, - в этот момент он затянулся и на глазах Бальда начал превращаться в странное животное.
Вышло что-то типа мини-слона.
-Не хочу, - сказало животное и затянулось.
Подряд произошло несколько молниеносных метаморфоз; в конечном итоге на подушках оказался кент в фиолетовом костюме, а в зал влетел старик.
-Ваша водочка, - начал он и сразу же переменился в лице, увидев сидевшего. – Понял. Исправлюсь.
-Дай сюда водку, - остановил Бальд.
Старик посмотрел на "фиолетового"; тот кивнул.
Бальд взял графин и приложился к горлышку.
-Вы некультурный человек, как я посмотрю. Отрицаете все существующие культурные рамки, даже водку не можете культурно выпить. О чем же тогда говорите, рассуждая о своей божественности, как посмели – в мыслях – дойти до такого?
-Взял и дошел, - отрезал Бальд, приняв водки и став немного посмелее. – Думаете меня запугать, а чем, позвольте, я заслужил такое обращение? Тем, что пытаюсь делать все так, как считаю нужным, в чем здесь заключается преступление? Почему я должен соблюдать старые догмы, верить в них?
-Этим догмам уже многие тысячи лет, они прошли через всё, переходили из одного состояния в другое, но сущность, в целом, оставалась прежней. Вам их не изменить. Если вы так ничего и не поняли, то, можно сказать, это посещение прошло впустую для вас.
-Я остался при своём мнении. Меня нельзя запугать этими иллюзионистскими выходками.
-Ну и глупый ответ, а к тому же опасный, - проговорил кент, затягиваясь и становясь пухлячком в белой простыне.
Бальд хотел ввернуть что-нибудь своё, но не успел.
-Кто это? – заговорил пивноволосый. – Ах, тот самый. Анкету помню. Самонадеянность и куча других грехов. Надоел он мне. Всё. Кончено. Полетели.
Бальда рвануло вверх. Он не понял, что произошло: только стоял в ярко освещенном зале и вдруг очень резко попал в кромешную тьму. Не чувствовал ничего вокруг, но каким-то образом осознавал, что не висит в темноте, а летит с очень большой скоростью. Вверх, вниз, в бок – не понимал. Движение было, только, куда?
Бальд начал ощущать страх от безысходности. Не мог ничего изменить. Чувствовал себя таким беспомощным и никому не нужным. Был словно пушинка на ветру. Будто пылинка в огромном облаке пыли. Как капелька в океане. Перестал ощущать свое тело. Не видел его в этой темнотище. Был просто мыслью. Мыслью, не знающей, чья она. Он потерялся...


*****
Бальд лежал на полу своей комнаты, уставившись открытыми, ничего не выражающими, глазами в потолок, руки раскинуты; за окном ночь.
Неожиданно, сам собой, громко врубился музыкальный центр, откуда раздался сладкий голос, читающий стихотворение про какого-то господина. Следом заработал телевизор, где диктор, тем же сладким голосом, читал то же самое. Затем включился свет по всей квартире, а из водопроводных кранов хлынула вода.
"Мертвая" квартира оживала, но нужно ли это было ее хозяину?
Бальд лежал, уперевшись взглядом в потолок.

ВСЁ.
1998, 2003.


Стихотворение написанное Бальдом.

С недоступных взирая вершин,
Обводя своим взглядом окрест,
Нам с небес грозит господин,
Приподняв указующий перст.
Очень чинно, на кресле большом,
Что из камня он сделал себе,
Восседает почти нагишом,
На безумной своей высоте.
Умных мыслей пола голова,
Думы ставят печать на лице,
Непонятны только слова,
На златом мерцают венце.
И грозит господин нам рукой,
И читает нотацию дня,
Он весь правильный, ровный такой,
Ничего он не делает зря.
Ставит нам он лихие табу,
Уверяет, как правильно жить,
Ненавидит он суету,
Запрещает нам просто чудить.
Лепит заповедь одну за другой:
То – не делай, то – не говори,
Не шуми – соблюдай покой,
И не думай, и не шути.
Высоко, мол, наверх ты не лезь,
Тебе делать нечего там,
Ты спокойно барахтайся здесь,
И плати ты мне по счетам.
Ты всегда почитай меня,
Поклоняйся моим образам,
Это я ведь создал тебя,
И могу уничтожить к чертям.
Ну, а нам на него наплевать,
Не боимся мы старика,
Любим весело жить и гулять,
Пусть глядит на нас свысока.
Нету дела нам до него,
Пусть базарит, пусть нам грозит,
Нам слегка даже жалко его,
Что один в облаках он сидит.
И уж с завистью смотрит спектакль,
Что творится повсюду – кругом,
Остается ему только плакать,
Режиссер-то, теперь уж, не он.
1998.