Полёт гордой птицы, продолжение2

Сполохами горит костёр истории. Историю делают люди, которые не боятся обжечься, стоя слишком близко - они сами подбрасывают дрова в его ненасытный огонь.
 На земле Израиля разворачивались поистине исторические события.
 Когда в 1922 году Англия получила мандат на управление Палестиной, еврейское население ожидало обещанных свобод и содействия в создании государства. Но новые власти благоволили арабам, а те безнаказанно уводили скот, жгли дома, убивали поселенцев. Чаще всего подвергались нападению беззащитные, религиозные старики в городах Цфате (Сафеде), Тверии (Тибериаде), Хевроне и Иерусалиме.
 Во времена Османской империи таких бесчинств быть не могло. Какими продажными не были бы турки, убийств они не терпели.
 После очередного погрома, учиненного арабами, английское Министерство колоний выпустило так называемую «Белую книгу», которая ограничивала иммиграцию новых переселенцев, объясняя это экономической нецелесообразностью. Так закончилась относительно благополучная эпоха первого еврейского ишува. «Благожелательное» отношение англичан к евреям лопнуло, как мыльный пузырь.
 Эрец Исраэль в те годы существовала в виде нескольких городов и разрозненных, отстоящих довольно далеко друг от друга сельских поселений. Религиозная часть жителей в основном расселялись в Иерусалиме, в черте старого города. Численность их не превышала двадцати тысяч. Новые поселенцы строили дома за чертой старого города. Иерусалим разрастался быстрыми темпами. В Тель-Авиве, ставшем единственным чисто еврейским городом на земле, жили энтузиасты освоения Эрец Исраэль, приехавшие из стран Европы, - люди, верящие в могущество свободного труда и высокую идею возрождения еврейского государства. Когда арабы перекрыли вход судам в порт Яффо, упорные жители Тель-Авива заложили и в короткие сроки построили в своём городе морской порт. Разрасталась и строилась промышленная зона Хайфы. Англичане построили в Хайфе нефтеперерабатывающий завод, на котором трудились и евреи, и арабы. Начиналось строительство порта в удобном Хайфском заливе. Город Сафед( ныне Цфат) строили в горах, на севере страны сефардские евреи - потомки изгнанных из Испании ещё во времена Колумба. Узкие улочки города, мощённые камнем, взбирались вверх по склонам. Над ними нависали живописные балкончики, почти касающиеся друг друга. Город напоминал древнюю столицу испанских монархов - Толедо. Позже в Сафеде поселились знатоки Каббалы – религиозного учения о заложенной в Торе магии чисел, но большинство жителей были арабы. Тесно соседствовали кварталы религиозных евреев и арабов в Тверии. Плотным кольцом арабских деревень и бедуинских стойбищ были окружены новые сельские поселения. Арабское население во много раз превосходило по численности жителей ишува.
 На совещании лидеров Национального совета и Сионистского поселенческого общества ишува вёлся спор о будущей поселенческой политике. Главными фигурами были специально прилетевший из Лондона, одетый в дорогой европейский костюм доктор Вейцман – идеолог сионизма; интеллигентного вида кудрявый человек в очках - Ицхак Бен Цви – председатель Национального совета Палестины и молодой человек невысокого роста, с пышной шевелюрой, густыми бровями и лицом задиры – представитель новой алии Давид Бен-Гурион. Он сыпал цитатами из Торы, произносил пламенные речи. Участники совещания достойно оценили его, видя в нём будущего лидера. Среди присутствовавших был и великан Авигур, бывший храбрый солдат русской армии, один из руководителей Хаганы (военизированной охраны, созданной Зеэвом (Владимиром) Жаботинским). Его считали заменой Иосифу Трумпельдору.
 Трумпельдор пал в неравном бою с нападавшими на поселение Тель-Хай арабами. Вместе с ним погибли ещё семеро бойцов Хаганы. На месте их гибели сейчас стоит памятник, а город, построенный вместо поселения Тель-Хай, носит имя восьми погибших – Кирьят Шмона.
 После долгих споров на совещании вожди ишува решили, что необходимо развивать практическую деятельность, создавать новые поселения, давать работу иммигрантам. Пора переходить к решительным действиям. Не надеясь на англичан, обороняться своими силами.
 Разгораясь, костёр истории высвечивает лица тех, кто делает её, а сторонним наблюдателям достаются только слабые блики. Иона Расин относился к тем, на чьи лица лег яркий свет исторического костра. Таким же был его новый наставник и друг, активист общества «Га-Шомер» Александр Зайд.
 Сын сосланных царским указом членов тайного общества Александр Зайд до тринадцати лет жил в Сибири. После бар - мицвы мальчика отправили к родственникам в Вильно (Вильнюс) учиться. С учёбой не сложилось, но именно там Александр начал общаться с проводниками новых идей сионизма и вдохновлённый их идеями стал пробираться в Палестину. В 1909 году, хлебнув немало трудностей в дороге, юный сионист со славянской внешностью оказался на новом месте. Работал, где придётся, переезжая с места на место. Когда Александр работал каменщиком на строительстве Зихрон Якова, его ранил арабский террорист. Это был первый урок, из которого он сделал главный для себя вывод: евреи не должны становиться безропотными жертвами арабов. Необходимо сопротивляться и бороться за свою землю.
 Гора Табор находится на севере страны. Христиане считают это место священным, так как в Библии написано, что именно на этой горе сошло на Иисуса Христа святое свечение.
«… Когда спустился он с горы к ученикам своим, проведя в беседе с Отцом Небесным всю ночь, увидели они над головой его золотое свечение, и весь он был светел, как и одежды его. И уверовали они в святость его, в божественное предназначение…»
 Не исключено, что солнце, вставая из-за горы, путалось в осенней, разноцветной листве деревьев поросшего лесом склона. Ярко освещало спускающегося с горы человека, блестело в его волосах. И люди, ждущие внизу чуда, вполне могли принять такой блеск за ореол святости – нимб.
 Новый кибуц Кфар-Табор заложили на землях, выкупленных бароном Ротшильдом, у подножия горы Табор. В новом поселении Александр задержался надолго. Здесь он встретил девушку, женился. К 1927 году в его семье уже было двое детей – сын и дочь. Неподалёку от поселения Тель-Хай облюбовал Александр клочок земли. Среди камней бывшего бедуинского стойбища Шейх-Абрейк построил он себе дощатый дом, где и поселился со своей семьёй.
 
 * * *
 В том же 1927 году Иона начал работать охранником на плантациях в Рамат-Гане, а жил в крошечном деревянном домике в новом Тель-Авиве.
 Молодые ребята, выходцы из России и примкнувшие к ним американцы, были шумной и весёлой компанией единомышленников. Никто из них не копил заработанных денег, не покупал дорогой одежды. Всё тратили на весёлые кутежи. Приносили с собой нехитрые покупки, выкладывали на самодельный стол и устраивали, по их мнению, королевские пиршества. Никто не соблюдал кошрута. Рядом с солёной рыбой и колбасой стояли молочные продукты и много вина. Пели песни на собственные стихи, танцевали доупаду. Иона мог на спор перетанцевать любого. «Танцы вместо еды, танцы вместо любви, танцы – сама жизнь», - бытовала у них поговорка. Шум, которым сопровождались сборища, был сравним разве что с артиллерийской канонадой. Шумные ватаги весёлых парней слонялись по улицам нового Тель-Авива, пугая прохожих. За это вся компания была прозвана «хевра траск» (от русского слова - треск).
 В те дни, когда на веселье вовсе не было денег, все собиралась в тесной комнате Ионы. От голода не спалось, и тогда ночь напролёт они мечтали, говорили, до хрипоты спорили о будущем. В одну из таких ночей им пришло в голову купить овец, подыскать подходящее место и создать овцеводческое хозяйство. Пасти овец, как библейские пастухи, но объединиться не только ради заработка, а на основе высокой идеи. Самые стойкие из них осуществили свои планы. С молодой энергией и нерастраченными иллюзиями путешествовали они в поисках пастбищ для выпаса овец.
 Подходящим местом оказался Шейх – Абрейк, где жил Александр Зайд. Первым пришел туда Иона. С тряпичной котомкой и посохом, как библейский пастух, добрался он до этого места. Среди зелёного, поросшего высокой травой поля, стоял невысокий забор, сложенный из крупных камней. Он окружал ровный расчищенный участок с единственным домом. Рядом широко разбросала крону мощных деревьев старая дубовая роща. Среди листвы пели невидимые птицы. Печально смотрел Иона на сложенные горкой камни на могиле шейха Абрека, слушал пение ручья Эмек-А-Браха (Благословенный источник) и думал, что в таком благословенном месте может, наконец, найти пристанище его одинокая душа. Должен же человек иметь место на земле, где построит он свой дом, где появятся его дети и где не будет он одинок. Цепким, оценивающим взглядом Иона осмотрел местность и ещё раз убедился, что место подходит для «общества пастухов».
 В библейские времена горы Шомрона были покрыты густыми лесами. Высокие травы, раздольные равнины у подножья гор издревле служили людям. На этих лугах когда-то пас свой скот народ из колена Ашер. Обилие дождей в зимнее время, спускающиеся с гор воды, многочисленные источники делали почву этой долины плодородной. Шли века, складывались в тысячелетия, приходили и уходили завоеватели, сменялись народы. Мало заботились они о сохранении природных богатств. Во времена владычества Османской империи турки вырубили почти все леса, сожгли древесину в топках своих паровозов. В южных районах на некогда плодородные земли наступала пустыня. Нерадивые хозяева, сменявшие друг друга на этой земле, превратили часть долины в сильно заболоченную местность. С приходом новых поселенцев, благодаря их самоотверженному труду постепенно поднималась из болот долина, расцветала пышным цветом.
 Здесь и обосновалась «общество пастухов». Молодые сильные люди, не обремененные семьями, начали строительство бараков для себя и загонов для овец. Их цели были высоки и помыслы чисты.
 С первых дней, как только в поселении появились отары овец, вокруг стали кружить бедуинские разведчики. К концу первой недели они большой толпой напали ночью на посёлок и попытались увести отару. Но к, счастью, в эту ночь в охране были Александр Зайд, его сын Гиор – пятнадцатилетний, но уже опытный охранник, Иона Расин и Хаим Кремер. Выстрелами в воздух и криками они подняли всё население посёлка и отбили стадо у нападавших бедуинов. Такого отпора разбойники никак не ожидали, привыкнув к лёгкой добыче. Они бежали, а поселенцы получили урок самообороны.
 В бараке, построенном в центре посёлка, за длинным сколоченным из досок столом на узких лавках, как большая крестьянская семья, сидели молодые идеалисты. Уже перевалило за полночь, а они всё думали над текстом декларации, выражающей идею их объединения. Они ставили перед собой вопросы и так отвечали на них.
 - Кто мы? – Евреи.
 - Те ли мы, кем были всегда? – Нет! Мы стали другими. Мы хотим изменить и окружающих тоже. Настало время сказать: мы - дети древнего народа, избранного Богом, мы - дети Израиля.
 - Кто вы? - Сыны Божьи. Помните! Все мы единый народ.
 Всю ночь они спорили. Всем хотелось предложить что-то своё. К утру готовый текст Декларации записали на листе плотной бумаги в виде древнего свитка. Одними из первых поставили под ней свои подписи Александр Зайд и Иона Расин. Всего было около сорока подписей. Они приняли клятву, которая звучала примерно так:
 «Перед лицом народа своего, во имя родины своей ставлю я перед собой ясную цель: не жалея жизни своей и крови своей, бороться за создание свободного еврейского государств, хранить землю нашу от любых посягательств, защищать от врагов, пока не встанет и не расцветёт наша новая страна. Клянусь по первому зову народа моего защищать её до последнего вздоха!»
 Вечером того же дня Александр позвал Иону к себе в барак. На лавках уже сидели некоторые из активных членов сообщества. Высокий, почти одного роста с Ионой, широкий в плечах, крепко стоящий на ногах, с густыми русыми волосами и светлыми усами Александр походил на русского богатыря. Иона с теплотой и нежностью относился к Александру, не чувствовал разницы в возрасте. Александр Зайд стал его другом, почти братом, с того первого дня, когда Иона появился в посёлке Шейх – Абрейк.
 Стоя посреди барака перед сидящими на лавке парнями с высоко поднятой головой и горящими глазами, он говорил, рубя воздух ладонью:
 - Это всё хорошо, что вы задумали. И клятва наша верная, но без постоянной охраны не сегодня, так завтра арабы перебьют нас всех и угонят скот. Мы должны создать настоящую самооборону по примеру уже действующих отрядов Хаганы. Зеев Жаботинский и Иосиф Трумпельдор создали их ещё в 1920 году.
 Все присутствующие согласно закивали головами. Каждый житель ишува знал о подпольных отрядах Хаганы. А Иосиф Трумпельдор - полный Георгиевский кавалер, один из немногих евреев - офицеров Российской армии, участник обороны Порт-Артура, где он потерял руку, был национальным героем Эрец Исраэль, примером для подражания и любимцем молодёжи. Созданный им «Бейтар» (Брит-союз

Иосифа Трумпельдора) был первой молодёжной, сионистской, военизированной организацией.
 Взглянув в глаза соратников и воодушевившись их согласием, Зайд продолжал:
 - Мы должны давать отпор, а для этого мало просто носить за спиной винтовку. Необходимо научиться стрелять, выслеживать воров и не давать им спуску. – Александр остановился, окинул вопросительным взглядом собравшихся - все согласны?
 Все были согласны. С места поднялся Иона:
 - Эти же слова я впервые услышал ещё от Михаэля Гальперина. Он первым посмел высказать эту мысль вслух. Скептики тогда потешались над чудаковатым идеалистом, а он оказался прав. Мир праху его, - скорбно заключил Иона. Со смертью Михаэля Гальперина Иона осиротел во второй раз. Он немного помолчал и, вздохнув, сказал:
 - Александр абсолютно прав. Мы просто обязаны организовать такие отряды. И я берусь помочь в этом. Мы будем нести охрану круглосуточно, чтобы остальные могли спокойно работать.
 Собравшиеся одобрительно загудели. Нашлось ещё несколько человек, решивших вступить в формирование по охране поселения. Среди них были Арье Абрамсон, Натан Фиш, Ирмиягу Рабина - друг Ионы Расина. Образовался новый отряд - Га-Шомер (Страж). Командиром стал Александр Зайд.
 В единственной комнате домика охранников, разложив на большом деревянном столе карту местности, бойцы нового отряда изучали топографию. Учились распознавать следы, обращаться с оружием. Каждый должен был уметь ездить верхом и прицельно стрелять из винтовки.
 - Вы должны чувствовать винтовку, как продолжение своей руки, - учил их Александр Зайд. – Нужно нападать первым, использовать внезапность.
 - Умейте прислушиваться, внимательно смотреть по сторонам, - говорил Иона, проводя занятия, - вы должны
помнить, что враг постарается скрытно обойти вас и выстрелить в спину. Такое коварство характерно для арабов. Следите за поведением лошади. Животные слышат лучше и быстрее замечают чужого.
 Окрестные бедуины с завистью смотрели на тучные стада пастушьего объединения. Желание получить хотя бы часть этого поголовья не давало им покоя.
 Трое пастухов из Шейх-Абрейк мирно пасли своё стадо в виду поселения. У каждого был пастуший посох с петлёй на конце для ловли овец. День клонился к вечеру, и стадо уже повернуло к дому. Казалось - ничто не предвещало беды. Охранник уже успел свернуть в ворота посёлка, когда на дороге заклубилась пыль. Бедуины гнали своих овец на пастбище. Их было слишком много для такой отары – человек десять и вид у всех был воинственный. Они приближались, держа наизготовку палки, явно намереваясь напасть и отбить стадо. Окрылённые численным преимуществом, они, оставив овец, с гортанными победными криками бросились на ненавистных евреев.
 Ничего не оставалось как принять бой. Трое отважно отбивались. Стук палок и крики привлекли внимание охранника. Выстрелив в воздух из ружья, что служило сигналом тревоги, он развернул лошадь и поскакал назад, в гущу дерущихся пастухов. По сигналу тревоги ещё двое всадников во главе с Ионой вылетели из ворот посёлка и поспешили на помощь. Узнав в первом всаднике Иону, которого бедуины очень уважали и боялись, они бросили свои палки, сгрудились, тяжело дыша и утирая кровь с разбитых лиц. Не лучше выглядели и пастухи из Шейх-Абрейка. Иона велел своим загнать в посёлок и бедуинскую отару. Никто из нападавших не решился возразить.
 Голосом, звенящим, как натянутая струна, он приказал:
 - Идите и скажите шейху, что, пока он не придёт за отарой сам, вы овец не получите! Вы моё слово знаете, - он развернул коня и, не оглядываясь, направился в посёлок.
 Понуро опустив головы, горе-воины поплелись домой. Они не знали, как будут объяснять шейху поступок Ховаджи – Дауда. Это странное имя Иона дал себе сам ещё в ту пору, когда охранял апельсиновые плантации в Рамат-Гане.
 Однажды весенней ночью, проезжая по направлению к деревне Шейх-Монис, он вдруг услышал выстрелы и вопли, зовущие на помощь. Не теряя времени, Иона рванулся с места. Заслышав приближающийся топот его коня, разбойники несколько раз наугад выстрелили во всадника и скрылись. На траве у дороги лежал раненый феллах – арабский крестьянин. Бедуины напали на него, отобрали верблюда и груз. Бедняга и так был напуган, а тут перед ним, лежащим на земле, возник всадник. Крестьянину казалось, что он видит сказочного рыцаря-великана, а блестевшая в лунном свете винтовка у него за спиной показалась невиданной пушкой.
 Крестьянин с трудом выдавил из себя вопрос:
 - Кто ты, мой спаситель, как тебя зовут?
 Потешаясь, Иона назвал первое пришедшее в голову имя:
 - Ховаджа Дауд, - сказал он и выпрямился во весь рост.
 Несчастный почтительно закивал, шепча грозное имя, означающее Властитель, господин Дауд (Царь Давид). С тех пор это имя утвердилось за ним среди арабов и бедуинов. Охранник помог крестьянину взобраться в седло и вывез его на дорогу к дому.
 Расин очень хорошо знал обычаи бедуинов, не зря он проводил в их палатках так много времени. Он был уверен, что за овцами обязательно явится сам старейшина.
 На утро следующего дня перед воротами посёлка Шейх-Абрейк появилась процессия во главе с шейхом. В черных одеждах, с двумя дорогими, украшенными инкрустацией кинжалами за поясом он важно вышагивал, высоко подняв

седую голову и щуря свой единственный глаз. Последними шли давешние задиры.
 Ворота посёлка Шейх-Абрейк широко распахнулись перед шейхом и его свитой. Сам Иона – Ховаджа Дауд вышел навстречу, улыбаясь и протягивая ему обе руки. Церемония началась долгими приветствиями. Шейх был принят со всеми полагающимися ему почестями.
 За накрытым столом его угощали черным кофе, ароматными фруктами. Дошла очередь до мяса, а разговор всё не подходил к нужной теме. Наконец, шейх начал исподволь расспрашивать:
 - Как жаль, что мы потеряли овец. Такое большое стадо прокормило бы не одну бедуинскую семью. Не мог бы Ховаджа Дауд вернуть нам овец?
 - Конечно, вернём, - уважительно говорил Иона, - нам чужого не надо. Ради дружбы с близкими соседями мы возвратим ваш скот.
 Шейх прятал довольную улыбку в седую бороду, согласно кивал седой головой. После долгих прощальных церемоний, когда вся процессия уже подходила к воротам, Иона неожиданно задержал шейха.
 - У нас осталось ещё кое-что из твоих владений, шейх. Мы хотим вернуть вам, - и он указал на сложенные в кучу палки пастухов.
 - Ну, это мелочь, - отмахнулся шейх, довольный, что так легко смог вернуть своё стадо, - таких палок у нас полно.
 - Нет, - . (Бывает просто палка, а бывает серп - острое оружие. Будьте осторожны. И ступайте с миром!), – возразил Иона.
 Эта ивритская пословица очень многое объяснила шейху. Бедуины и сами были мастера иносказаний.
 Такой поступок был вполне в характере Ионы. Никто другой не мог так балансировать на грани, твёрдо поставить на место, но и не обидеть.
 
 - А теперь идите и расскажите другим, что в наши дома лучше с оружием не приходить! – он стоял в воротах и улыбался, а глаза глядели сурово.
 В нём счастливо уживались два разных человека. Добрый, мягкий, сострадательный Иона и твёрдый, непреклонный Ховаджа Дауд. Он всегда был таким разным, как и его разного цвета глаза: один - голубой, а другой - тёмно-зелёный, почти серый. Друзья, вспоминая Расина, говорили, что глаза у него были голубые, потому что на друзей он смотрел с любовью и взгляд его светлел, а недругам глаза его казались серыми, холодными и пронзительными.
 После случая с угнанным стадом в одну ночь исчез бедуинский посёлок - шейх увёл семью подальше от места своего позора, а среди бедуинов ещё больше укрепилась слава Ионы Расина как мудрого и знающего их обычаи человека. Мудрецу в то время было только двадцать пять лет.
 Шло время. Отряды Га-Шомер несли охрану поселений по всей округе. Это были уже хорошо обученные и неплохо вооружённые бойцы. Оружием, в основном винтовками, обеспечивал Иона. В его обязанности также входила связь с руководством Хаганы и Еврейским Национальным советом. Командиром отрядов оставался Александр Зайд.
 Ровно на середине пути между Кфар - Егошуа и посёлком Шейх-Абрейк рос огромный старый дуб. Говорили, что ему не менее четырёхсот лет. Этот гигант разделился у корня на два ствола. Большое дупло в одном из них начиналось близко к земле, и внутрь мог пролезть ребёнок или молоденькая девушка.
 Высокий и стройный, похожий на молодой дубок, Иона часто отдыхал в тени старого дуба по дороге из Кфар-Егошуа, где он был охранником. Лёжа на тёплой после дневного зноя земле, он смотрел вверх на ветки дерева, раскинутые узорчатым шатром, и думал, что этот дуб олицетворяет собой еврейскую историю. Также из одного корня - от праотца Авраама - некогда появились два его сына: от законной жены Сарры и рабыни Агари. От одного пошёл народ иудейский, от другого - арабский. Веками грызёт изнутри потомков рабыни, как червь ствол дуба, ненависть и зависть к законным детям Авраама. Их многочисленные ветви дают мелкие листья и жёлуди, потому что иссушает их злоба. От цельного ствола далеко разлетаются крупные жёлуди, сея по земле семена, из которых произрастает еврейский народ. И независимо от того, как далеко улетят листья дуба, они всё равно остаются верными своим корням. Лишь собственные противоречия, междоусобная вражда, борьба за власть разрывала на части еврейский народ. И тогда они, разрозненные, проигрывали битвы за свою землю. Так вражда, разделившая защитников Иерусалима, стоила народу проигранной римлянам войны, падения города в 76-м году до нашей эры. Храм Соломона был разрушен, от него осталась только часть стены, окружавшей храм. Еврейский народ до сих пор проливает слёзы у остатков стены, названной Стеной плача. Верующие сменили традиционно белые одежды на чёрные и поклялись не снимать их, пока Храм не будет восстановлен. 9 Ава - день падения Храма - скорбный день в еврейской истории и в календаре. На месте древнего Храма Соломона стоит мечеть с золотым куполом, еврейская святыня - Храмовая гора - в руках арабов. И вражда между двумя народами бесконечна. Размышления из прошлого перенеслись в настоящее, что они творили совсем недавно на улицах Тверии и Цфата! Врывались в кварталы и жестоко убивали беззащитных религиозных стариков и детей. Особенно пострадали знатоки Каббалы из Цфата. От этих мыслей больно сжалось сердце. Острой иглой кольнуло воспоминание о предсказании приятеля - бывшего ученика ешивы. Тот высчитал по книге Каббалы, что родился Иона Расин в день 9 Ава, а всем рождённым в этот скорбный день выпадает трудная судьба и короткий век.
 Обычно Иона старался не думать об этом, но печальные мысли иногда приходили к нему. Вернувшись в Шейх-Абрейк, Иона ещё долго оставался задумчивым и печальным. С грустью думал он о своей судьбе, оторвавшей его от родных корней, от родительского дома. Щемящее чувство одиночества охватило его.
 Неожиданно, как это часто бывает, в жизни Ионы Расина появилась надежда на согретый любовью собственный дом. Она вошла в его жизнь вместе с Агувой Немировски – застенчивой, зеленоглазой девушкой. Он приметил её в компании других шумных и независимых девушек, приехавших помогать в кибуц Эмэк Исраэль. Иона также добровольно нёс охрану поселения. Удивившись собственной смелости, однажды вечером на глазах у всех он пригласил её на свидание в Тель-Авив, куда ехал по делам. Встретившись в Тель-Авиве, они проговорили всю ночь, после которой Агува навсегда стала необходимой частью его жизни. Её зелёные глаза светились теплотой и любовью, согревали душу Ионы, а улыбка поднимала настроение. Фотографию смеющейся девушки он всегда носил с собой. Вскоре Агува стала его женой.