Кубики Цагарели

***
Доцент ТбИИЖТа Зураб Цагарели заключил в 50-х годах от имени своего института с всесоюзной стройкой ИнгуриГЭС договор на выполнение хозрасчётной экспериментальной работы.

Нужно было исследовать сочетания всевозможных разновидностей цемента, песка и щебня, для разработки научно обоснованной рецептуры бетона заданной прочности c экономичным применением местных материалов.
Методика исследований, согласованная с заказчиком, была предельно проста.
 Трудолюбивые студенты, подрабатывающие у Зураба лаборантами, формовали образцовые, обхватом в растопыренную ладошку, бетонные кубики, прочность которых в дальнейшем испытывалась на гидравлическом прессе.

Каждый кубик давили до появления едва заметных микроскопических трещин, после чего заносили в журнал рецепт замеса и значение разрушающей нагрузки. Сам, едва придавленный кубик сваливали во двор, чтобы приступить к изготовлению, по очередному рецепту, следующего образца.
 
Необходимые для эксперимента цемент, песок и щебень, руководство строительством Ингури ГЭС присылало Зурабу в неограниченном количестве.
По условиям договора учтённые кубики, прилагались к научному отчёту, как собственность заказчика, и для их сохранности во дворе, был нанят специальный ночной сторож.

Заказанные исследования шли полным ходом, и количество кубиков росло так быстро, что через некоторое время из них уже можно было сложить небольшую египетскую пирамиду для обозрения окрестностей.

Не удивительно, что вскоре через примыкающий к лаборатории институтский двор, заваленный в беспорядке этими охраняемыми отходами, уже нельзя было ни проехать, ни пройти Что, понятное дело, вызывало справедливые нарекания общественности и озабоченность директора института.

Дело до скандала, правда, не дошло. И только потому, что в один прекрасный день Зураб Цагарели, наконец, объявил об успешном завершении выполненных им исследований. Директор института, при этом, был легко умиротворён принятым, и щедро оплаченным заказчиком, научным отчётом, а общественность дала успокоить себя обещаниями Зураба, незамедлительно очистить от кубиков институтский двор.
 
В незамедлительность этого дела скептики, правда, не верили. И напрасно. Потому, что, вместе с утверждённым отчётом, Зураб тут же получил от заказчика справку о списании придавленных кубиков, как, не имеющих производственной ценности, строительных отходов. После чего, не мешкая, благополучно перевез их, вместо свалки, в свой загородный дом.

Вскоре, из этого, очень качественного дарового материала, с помощью восхищённых его ловкостью друзей, он пристроил к дому дополнительную комнату и веранду.
А позже, уже в весёлом застолье по случаю новоселья, доцент Зураб Цагарели признался тем же друзьям, что вся эта затея с разработкой рецептуры прочного бетона для Ингури ГЭС была изначально придумана одним его влиятельным родичем, работавшим в то время на этой стройке, к которому Зураб обратился с просьбой по родственному помочь с материалами в строительстве собственного дома.
 
Не лишённый воображения, опытный родич придумал не только как, без риска для себя, предоставить родственнику бесплатно дефицитные стройматериалы, но ещё и как, опять таки, за государственный счёт, приплатить ему же за их изготовление.
 
Неглупый Зураб, получил образец бетона с заказанной прочностью уже на сотом кубике. Однако, верный своим тайным замыслам, он довёл их изготовление до нескольких тысяч штук, отразив в журнале положительный результат своих изысканий только в самом конце перечня проведённых опытов.

Разумеется, начиная со сто первого кубика, все последующие образцы изготавливались по изысканному рецепту прочного бетона и уже без каких-либо разрушающих испытаний.

Что же касается заказчика, то он, по сути, ни в чём ущемлён не был, так как полученные от Зураба рекомендации рецептуры бетона нужной прочности были вполне научно и экспериментально обоснованы, и, безусловно, стоили тех, совершенно необременительных для всесоюзной стройки, денег, которые были за них уплачены.
 
Чего, правда, нельзя было сказать о рыночной стоимости дефицитных стройматериалов, присвоенных исполнителем.

История этой аферы была в институте всем известна и абсолютно никого не удивляла. В советское время, повсеместно, наряду с условной платой за добросовестную работу, было общепринято кое-что присваивать себе из того, что, по мнению людей более рациональных, чем правительство, плохо лежало в нашем социалистическом хозяйстве.
 
Тогда, даже в весьма лояльном высшем обществе, это не только не осуждалось, но принималось, как своего рода доблесть.
Отсутствие на работе нелегального побочного дохода считалось в Грузии уделом неудачников. Признаваться в этом было стыдно.
 В ходу тогда был такой анекдот:
 - Гоги, где ты теперь работаешь?
 - Пою в капелле.
 - А имеешь там, что-либо, помимо зарплаты?
 - Конечно. Два раза в неделю открываю рот, но не пою.

А как же иначе. Настоящий мужчина, даже если он поёт в капелле, должен и там ухитряться получать больше, чем зарабатывает.


Москва. 2001