Нечеловеческая работа

Я нажала на проволочку еще раз, мягко и плавно, в том месте, где в форме все еще был изъян. И она, прогнувшись совсем чуть-чуть, наконец полностью повторила контуры висевшего на стене за стеклянным колпаком ключа. Проволочка продержала форму еще несколько секунд и, растекшись словно тающий шоколад, создала ключ. Имитатор. Нечеловеческое оружие. Для нечеловеческой работы.
…Так говорил Го`стон, когда направлял меня на задание…
Я быстро повернула ключ в руках и открыла замок наручников. Надо же было так глупо попасться. Но и эти, почти доставившие меня к зданию суда, все же были людьми. А людям нужен отдых и редкие, но обязательные перерывы на гигиенические нужды. А агенты – не люди. То есть, почти не люди, и им чужды человеческие слабости. Я скинула наручники и через стеклянную дверь вышла из участка. Михаил и его молодой напарник Торсон, конечно же, были правы в своем естественном желании остановится на полчаса в участке – отдохнуть, привести себя в порядок. Погоня была утомительной и пыльной, и им бы не мешало хотя бы умыться. Она утомила и меня, но себе я не могла позволить отдыхать. Решение суда могло и должно было оказаться для меня гибельным, поэтому впервые оставшись в одиночестве, я не преминула воспользоваться им, чтобы освободится.
Выскочив из здания я тут же свернула в ближайший переулок и принялась плутать следы по всем правилам шпионской науки. Выйдя, наконец, на параллельную улицу, я нашла общественный телефон и, слепив из проволочки имитатора техническую отвертку, вскрыла картоприемник. Заклиненная в пазах отвертка, соединила клеммы цепи, и телефон радушно осветился надписью «Наберите номер абонента». Я набрала восьмизначный номер Гостона и недовольно махнула рукой старухе, слишком пристально смотревшей на меня сквозь стекло телефонной кабины.
- Ты? – послышался глухой голос шефа.
- Я. Снимите с меня это дурацкое обвинение, Гостон.
- Я думал, ты попалась.
- Я уже на свободе. Так как?
- В тебе передатчик. Пока не избавишься от него, наши адвокаты связаны по рукам и ногам.
В трубке послышались короткие гудки. Вот так. Контора не любит неудачников. И они не станут помогать мне, пока я полностью не очищусь и не буду готова выполнять новые задания. А до этого времени я должна позаботиться о себе сама.
Услышав звуки бегущих ног из только что покинутого мной переулка, я выдернула отвертку и кинулась под арку во дворы, на первом же переулке свернула, сменив направление, и так несколько раз, пока окончательно не оторвалась от преследователей. Бедные Михаил и Торсон, не хотела бы я оказаться на их месте – упустить такую персону..!
За нашими агентами их управление уже года с два гоняется. От усталости мысли в голове складывались в самые простые категории, и, честно говоря, мне и самой совершенно не хотелось напрягать память, чтобы вспомнить, с какой это стати, их копы подсели на наших агентов, словно на хороший и недорогой наркотик…
Я вспомнила Торсона: молодого еще совсем, но статного, высокого, стройного… О, да! Совсем в моем вкусе. И тут же я представила это потерянное удивленное выражение, которое сейчас должно быть не сходит с его лица… О, да!
Довольно улыбаясь, я вышла на какой-то широкий проспект, город был мне не знаком, и двинулась вдоль него прочь от центра.
- О черт! У меня же передатчик! Они же могут найти меня по нему.
Со всех ног я кинулась бежать от центра города, широких людных улиц и красивых домов. В трущобы! Мне нужно в трущобы, найти какой-нибудь пустой заброшенный дом..
Наконец я добралась до темных богом забытых улиц с грязными обветшалыми домами по их сторонам. Минут через пять я нашла нужное мне строение – старое, пустое, давно всеми заброшенное. Выломав дверь с заднего хода, я взбежала под самую крышу на пятый этаж и через полуосыпавшуюся арку двери вошла в небольшую квартирку. Усевшись у оконного проема на пол, я достала Имитатор. Под моими пальцами чуткая проволочка приняла форму медицинского скальпеля и через секунду в него обратилась. Я прислушалась к своему телу, судорога мышечного спазма волной прокатившаяся по мне, растревожила что-то в левом предплечье. Я ощупала руку и нашла небольшой твердый шарик в мышцах.
Аккуратно я начала резать кожу. От острой обжигающей боли на глаза наворачивались слёзы и невытертые стекали по подбородку на грудь. Я нашла передатчик и осторожно выковыривала его из мышечных волокн, стараясь не повредить руку.
Когда я зажала его пальцами, меня ударило мысленным импульсом:
- Состояние критическое. Передатчик зашкаливает. Мы должны найти ее. Если она умрет, мы никогда на них не выйдем!
Михаил? Или Торсон?
Неважно! Нужно избавится от него поскорее. Я опустила шарик в карман рубашки и импульс стих.
Майка пошла на бинт для предплечья, и я поежилась от холода. Рукав рубашки скрыл перевязку, и я выскочила на улицу.
Передатчик полетел в оконную щель первого же заброшенного и хорошо заколоченного подвала. А я бросилась к стоящей неподалеку телефонной будке. Картоприемник уже был кем-то сломан, и мне не пришлось лепить отвертку. Однако нужно торопится, к сломанному телефону скоро подъедет полиция.
- Гостон?! Я очистилась.
- Подожди недельку, и мои ребята справятся.
- Чёрт! – я швырнула трубку на рычаг и бросилась прочь. Целую неделю мне придется где-то скрываться, пока эти бездари-адвокаты снимут с меня обвинения.
Отчаянно болела рука, и я прислонилась к какой-то стене. Ч-черт! Я едва держалась на ногах от боли, а мне предстоит еще семь дней прятаться без медицинской помощи, еды и крова – контора была несправедлива!
Я оторвалась от стены и поплелась прочь. Можно было слепить из проволоки пистолет и попробовать заработать денег, ограбив кого-нибудь, но для этого нужно очень хорошо знать, как устроен пистолет, а я плохо разбиралась в огнестрельном оружии.
Я нашла еще один опустевший дом вдалеке от того квартала, где бросила передатчик. Заползла в одну из квартир и вырубилась почти на два дня. Когда я очнулась, рана на руке нарывала, и я с трудом боролась с болью и голодом. В ржавых трубах, к счастью, еще текла вода. Краны невозможно было открыть, но, сломав одну из труб, я получила доступ к живительной влаге.
Скальпелем я снова вскрыла рану и вымыла из нее гной, «бинтами» с засохшей кровью снова сделала перевязку и снова впала в голодный сон почти на два дня.
На пятый день я выбралась на улицу и нашла телефон. Его картоприемник был цел, но в нем торчала забытая кем-то карточка. Мне редкостно везло. И это настораживало.
Я набрала восемь цифр и услышала Гостона:
- Как хорошо, что ты позвонила деточка! Мы уже отмыли тебя, и ты можешь выбираться на свет божий. Есть задание. Зачистить базу Черного Джедая. Встреча через час у входа в лесной заповедник, агент встретит тебя, будешь?
- Да, - я положила трубку.
Это тоже было несправедливо. Я почти исчерпала остатки своих сил и не ела по меньшей мере шесть дней! Я не могла сейчас идти на задание, но и отказаться не могла тоже. Для существования нужны деньги, а Контора не раздает деньги просто так. Это было даже благо, что задание нашлось так скоро.
Если, конечно, не считать того, что «Черный Джедай» был фигурой одиозной, одним из могущественнейших противников нашей конторы, и я не помню ни одной байки, травимой оперативниками на перекурах или совместным обмытиях удачных операций, о взятых базах Джедая.. Хотя с таким «вольным стрелком», как я, просто могли не захотеть делится такой информацией..
Я нашла в телефонном справочнике карту и, отыскав Лесной Заповедник, направилась к остановке монорельса. Бомжеватого вида мужик (сама-то я как сейчас выгляжу?) купил у меня за копейки телефонную карточку, и я смогла оплатить проезд.
За время пути я купила банку тушенки в пищевом автомате и умудрилась запихать ее внутрь. Ну теперь я немного готова. Монорельс затормозил в пустынной лесистой местности, и я вышла на остановку.
Агент была одета в короткую кожаную курточку и джинсы, все традиционно коричневого цвета.
- Кити, - протянула руку она.
Новенькая, я ее не знала. Но у меня и самой-то стаж меньше года. Я руку пожала, но ничего не сказала в ответ. Мы стали спускаться по ступеням высокой и тонкой лестницы, которая вела от монорельса к входу в Заповедник.
- Какой арсенал? – мимоходом спросила я. Вообще-то это была наглость. Никто не обязан был снабжать меня оружием. Но Кити была новенькой и могла не знать об этом, так что если у нее был излишек вооружения, можно было и поделится.
- Ничего, - дружелюбно улыбнулась она, - Я на мели.
Черт! Я решительно повернула к видневшемуся у входа в Заповедник обшарпанному зданию магазина.
- Пошли, - кивнула я агенту. Надеюсь там найдется что-нибудь, способное удовлетворить нужды двух нищих агентов. Нет, но я-то понятно, у меня все деньги эти два урода отобрали при аресте. Ну а она-то чего на задание без денег поперлась?! Ну, молодежь!
Магазин располагал скудным набором ножей, и это пожалуй было все, что могло нам пригодится. Кити взяла почти два целых столовых набора, а я ограничилась массивным тесаком и легким карманным ножичком. Вовсе не потому, что я считала, что этого мне вполне хватит, хотя агенты могут сражаться и голыми.. руками, но у меня просто закончились деньги. Кити извиняющее улыбнулась, мол не доросла еще до моего уровня, и купила еще два рубаночных лезвия.
Я поискала чего-нибудь метательного, все-таки лучше остановить врага на расстоянии, чем вблизи, но ничего путного не нашла.
Выйдя из магазина, мы направились к воротам.
- Локализация базы известна или зачищаем весь лес?
Ха! Весь лес.. несколько десятков акров дремучей растительности!
- Не-е. Весь лес не надо, - усмехнулась Кити, распихивая накупленное по карманам, - Главная дорога, десятое ответвление.
- Ясно, - согласилась я, и мы зашагали по лесной просеке вперед.
Десятое ответвление ответвлялось в две стороны, что создавало определенные трудности. Мы растерянно остановились. Хоть на задание в одиночку и не ходят, но пришлось разделяться.
- Будут еще агенты на это задание, - улыбнулась она, прощаясь.
Еще агенты? Что ж, это успокаивает. Я зашагала влево. Она вправо.
В двух метрах от дороги я сошла с тропы и бесшумно заскользила вдоль деревьев. Впереди показался деревянный домик больше напоминающий будку, и я, упав в сухую траву между деревьев, поползла дальше.
Домик оказался пустым звериным зимовьем. Когда я выползла из него, семейка лис деловито протрусила мимо меня и начала заселяться. Нетерпеливые лисята толпились у входа и смешно фыркали, когда на них падал выгребаемый лисицей мусор.
С чего бы целой семье вздумалось переселяться в середине лета? Я поползла по их следам обратно и вскоре достигла еще одного звериного домика, видимо совсем недавно покинутого лисами.
Что же их выгнало оттуда? Рядом в траве обнаружилось полусгнившее сельскохозяйственное орудие труда. Всё, что от него осталось, была длинная деревянная палка и острый наконечник на конце, составлявший ранее часть какой-то железной детали.
Вжавшись в землю и вытянув руку насколько могла, я начала осторожно шарить острием у входа в домик в поисках ловушек или растяжек. Но ничего такого там не было. Кто же ставит взрывчатку на зверей? Я встала с земли и подошла к домику, осторожно сняла с него крышу и увидела, что он под завязку забит тюками со свежим сеном. Не знаю, кому это понадобилось, но именно это заставило лис искать новое жилище. С чувством чертыхнувшись, я пошла обратно к дороге. Если не считать лисьих домиков, этот лес давно уже не носил следов человека. База была в другой стороне.
Несколько мгновений я обдумывала возможность взять с собой найденную палку – она могла бы сгодится в качестве копья или пики, но потом передумала – она здорово замедляла бы мое передвижение ползком или вприсядку и сразу же выдала бы меня, вздумай я спрятаться. Поэтому я зашвырнула палку в лес и поспешила к базе, от которой уже доносились звуки борьбы.
База выглядела банальным дачным домом с застекленной верандой, чердаком и мансардой, с полукругом хозяйственных построек во дворе. Во всю кипел бой. Несколько ребят в камуфляже аккуратно обходили окружавший постройки высокий забор. За баррикадой из деревянных ящиков рядом с пустующим проломом ворот притаился Торсон.
Торсон?! Вот уж не думала, что наши организации могут работать вместе! Что ж, иногда за короткое время узнаешь много нового. Впрочем, Джедай вполне достаточная причина для такого объединения. Обе конторы уже слишком давно гоняются за ним.
Торсон привстал и приветливо махнул рукой, я махнула в ответ. Из двора доносились выстрелы и крики, Зачистка шла полным ходом. Торсон перезарядил нечто огнестрельное, лежавшее у него на коленях и, встав из-за укрытия, разрядил магазин во двор. Несколько вскриков, звуков падающих тел и автоматных очередей были ему ответом.
Я переметнулась к забору, и тут же словно из-под ног передо мной вырос человек джедая. Несколькими ударами я уложила его и, выхватив ножичек из кармана рубашки, метнула во второго выскочившего с «черного хода», обнаружившегося недалеко от ворот. Парень схватился за горло и рухнул в траву.
Я сделала шаг в его сторону и тут же обернулась назад, ощутив движение за спиной. Взметнувшийся плащ Черного Джедая и его фигура, стремительно удаляющаяся к аэроангару. Значит, был еще один «черный ход».
- Я возьму его, - кричу Торсону и бросаюсь вслед за Джедаем.
Торсон остается перекрывать вход. Ведь задание – зачистка базы, а не взятие Черного Джедая. Впрочем, для меня взять его – дело чести. Люди конторы не один год идут по его следу.
Я залетаю за угол ангара и торможу, взрыв рыхлую от дождя землю. Он стоит в дверях в тени низкого потолка готовый к бою. В руке короткое лезвие, похожее на мой скальпель, отведено в сторону и тяжелые складки плаща за спиной. На лице неизменная маска Дарт Вейдера, скопированная из фильма. Кто-нибудь видел его лицо?
Я выхватываю проволочку имитатора, и активированная она превращается в последнее, чем была – в скальпель.
Яростная атака и мне ни на сантиметр не удается сдвинуть Джедая с прохода. Он атакует в ответ: холодно и расчетливо. Его удары точны и лезвия, сталкиваясь, высекают искры, а скальпель горит в моей руке. Он отступает, и я атакую снова, но не могу найти ни одной бреши в его обороне. Клинки сталкиваются, скользят друг вдоль друга и снова расходятся, меняя позиции, направления, силу, боль… Боль в руке, сжимающей скальпель. Он слишком хорошо фехтует. Моё запястье почти вывихнуто, и боль растекается до локтя.
Всё тяжелей и тяжелей сдерживать его удары. Я пропускаю бросок, и его нож, проскользнув по моему запястью, оставляет острую боль. Я едва удерживаю Имитатор в руке. Кровь струится по сжимающим его пальцам, и точный удар отбрасывает его в сторону.
Я прижимаю окровавленную кисть к бедру и левой рукой неловко достаю тесак. Джедай молниеносно меняет оружие и делает шаг вперед, выходя из тени. Клинок длинною в поллоктя исчезает в его руке. Невидимая сталь? Я впервые встречаю такое оружие. Сжимаю тесак в левой руке, и битва продолжается. Только теперь я чаще отступаю, не видя клинка и лишь по слуху и руке Джедая решая, где он.
Рана на руке растревожено болит и после очередной атаки Джедая лопается под повязкой. Рубашка набухает теплой кровью, перед глазами начинает мутнеть. Правая брючина от коленки так же пропитана кровью, и нога в ботинке начинает скользить.
Кажется, я зря взялась остановить Джедая в одиночку, нельзя допустить, чтоб он ушел. Я пытаюсь кричать, Торсон или Кити услышат, но Джедай делает несколько резких выпадов, и я, скрипя зубами, отбиваю их молча. Я отпрыгиваю назад, снова собираясь закричать, но Джедай усиливает натиск и выбивает тесак у меня из рук. Я растеряно смотрю на него: как же так, у меня не осталось оружия?
У меня осталась последняя возможность не дать ему уйти – даже если он убьет меня, уйти он не должен!
Я пытаюсь закричать, но он снова атакует, не убивая, лишь отгоняя прочь, заставляя отскакивать, уворачиваться и молчать.
Я не пытаюсь кричать, останавливаюсь и внимательно смотрю на него: он убьет меня, и я жду этого удара. Он не даст мне позвать Торсона или Кити, а удержаться безоружной против превосходящего соперника невозможно. Значит, он убьет меня. Значит, он опять улизнет. Теперь, столкнувшись с ним, я не удивляюсь его неуловимости. Он действительно достойный противник. Но всё же.. прежде он убьет меня.
Я не ожидала этого, но и к этому я тоже готова. Я не отвожу от него взгляд. Крови ушло слишком много, и картинка перед глазами мутнеет, но я смотрю на него и жду удара.
Он снова отгоняет меня серией выпадов, играя, как кот с мышью. Я уворачиваюсь, и, задев что-то ногой, падаю. Как нелепо..! Взрыв боли в затылке, и свет меркнет перед моими глазами.

Прихожу в себя лицом в небо, мутноватое, в сгустках туч небо. Встряхиваю раскалывающейся от боли головой, но перед глазами не проясняется, и я понимаю, что между мной и небом стекло. Странно, я думала, что все еще распластана перед ангаром, а там стекла не было. Где же я?
Я опустила голову и огляделась. Я сидела в кресле второго пилота аэрокара. Закреплена страховочными ремнями Правильно, с такой потерей крови не то, что сбежать, пальцем пошевелить невозможно. Слева в кресле главного пилота – Джедай в неизменной маске. И удобно ему так аэрокаром управлять? Видимо, удобно.
Противно смотреть, как ровно, профессионально ведет он аэрокар. Ненавистный враг! Я резко отвернулась и тут же застонала от пронзившей затылок боли.
Аэрокар плавно качнулся, и Джедай, отстегнув ремни, встал с кресла. Наверное, поставил на автопилот. Подошел к моему креслу и замер, вглядываясь в лицо. У меня не было сил даже закрыть глаза и притворится спящей. Так и лежала, безразлично глядя в его непроницаемую маску. Он удовлетворенно кивнул и отстегнул на мне ремни. Аэрокар пошел по кругу, причем небольшого диаметра, видимо зациклился вокруг какого-то здания. Хорош пилот, так и разбиться недолго.
Джедай не обратил на это никакого внимания. Он подошел к сдвижной панели двери аэрокара, рывком распахнул ее и, ухватив меня за грудки, вырвал из кресла. Зависнув на секунду в воздухе, я оказалась за бортом аэрокара, только ноги кончиками ботинок касаются борта и рука Джедая все еще держит меня.
- Почему?
- Посмотри вниз, - холодный, но яростный голос, и никакой мимики на черной бесстрастной маске.
Превозмогая боль в тяжелом затылке, я повернула голову. Шпиль, острый двухметровый сияющий шпиль на верхушке главного здания Конторы. Как я могла его не узнать?
- Периодически я ссаживаю здесь некоторых особо назойливых агентов вашей конторы.
 «Ссаживаю» это было сказано слишком мягко для того, что он на самом деле с ними делал. Вот я и говорю. Как я могла его не узнать? Лично снимала трупы некоторых наших ребят оттуда. Хорошо, если шпиль пробивал их точно в сердце, иногда они застревали на середине, зацепившись сразу несколькими ребрами. Этих снимать было значительно тяжелее. Да и смерть у них, судя по всему, была намного более мучительная.
Значит, вот как они сюда попадали. Столько всего нового узнала за последнее время, жаль эти знания умрут вместе со мной.
Аэрокар действительно шел по кругу, вокруг шпиля, он был так запрограммирован. У меня закружилась голова, и я отвела взгляд. Передо мной снова была бесстрастная маска, кажется, он ждал моей реакции.
Не будет тебе никакой реакции, сил у меня не осталось на эмоции, да и эмоций тоже. Я снова изучала его нечеловеческую маску. Когда же ты, наконец, убьешь меня?
Рана на плече снова лопнула, и кровь маленькими капельками срывалась с руки и летела вниз на купол. Жаль я не увижу рисунка.
Я смотрела на Джедая, он на меня – минут пять; он так и не разжал пальцы, рывком швырнул меня в кресло и закрыл дверь. От этого в голове у меня окончательно замутилось, и я снова стала проваливаться в вязкую мглу.

Я очнулась в какой-то каталке, меня стремительно везли по коридору, пожилое озабоченное лицо переодически склонялось надо мной.
- Сэр, она пришла в себя! Всё не так плохо.
- Вылечите ее. Только не ослабляйте ремни. Иначе она убьет вас. Любой мой человек для неё кровный враг.
Это так. Даже если он и врач, спасший мне жизнь. Он, прежде всего, человек Джедая и враг. Ремни держат меня крепко, и я закрываю глаза.

Прихожу в себя в затененном зале, по форме напоминающем верхнюю четверть сферы. В одном конце на фоне прозрачной стены-окна - рабочий стол Джедая и сам Джедай, напротив – дверь. Я посредине, прикована цепью к скобе в углу стены и пола, цепь прикреплена к ошейнику, на максимальной длинне мне не дотянуться и до середины комнаты. Там ковровая дорожка – от двери до стола.
Джедай поворачивается в мою сторону и язвительным голосом, имитирующим радушие, замечает.
- Добро пожаловать в твой новый дом! Теперь ты живешь здесь.
Я встаю с пола и сажусь, скрестив ноги наподобие позы лотоса к нему спиной. Рука не болит.

В первый же вечер, оставшись одна, подбираю с пола упавшую ручку. С утра Джедая ждет сюрприз: ручки этой модели неплохо метаются. Сюрприза он не оценил – увернулся в сторону и ручка наполовину вошла в косяк двери. Быстро двигается, недооценила. Глаза сверкали яростью так, что видно из-под шлема. В секунду оказался рядом со мной и ударил так, что перед глазами засияли звездочки. Но я их, кажется, не увидела.
Лечил меня все тот же врач с печальными глазами.

Теперь рядом со мной ручки не роняют, ходят осторожно, как около клетки с диким леопардом. Давно пора.
К нему приходят какие-то посетители.
- Что опять..? Завел домашнего любимца из конторских? – замечает один из них мимоходом.
- Да, - усмехается Джедай, - Никак эти конторские не отстанут от меня. Вот и держу поближе.
- Пощекотать ей нервы? – улыбается радостно тот.
- Не стоит, она кусается, - отмахивается Джедай. Мужчина усмехается, и они уходят к столу.
Я лежу, отвернувшись от них, закрыв глаза, но ловлю каждое слово. Если смогу, передам конторе.

В один из дней в зал вволакивают сопротивляющегося мужчину, приковывают напротив меня, по левую руку от сидящего за столом Джедая. Этот тоже из конторских и, кажется мне, не из рядовых. Что он здесь делает? Уж он-то не мог попасться! Мы молчим и не смотрим друг на друга.
Ночью в полутьме он подползает почти к самому ковру. Я ползу ему навстречу. Оказывается, если очень постараться, я вполне могу дотянуться губами до его уха. Так мы и сидим, на коленях, склонив головы друг к другу. В неровном лунном свете может показаться, что я плачусь ему. Это хорошо, отвлечет наблюдателей.
Он сможет выбраться, я знаю. Шепотом передаю ему всю информацию, что узнала. Это занимает время.
- Спасибо, - кивает он, - В конторе тебя считают погибшей. У меня есть приказ сделать это действительностью.
Он приобнимает меня, отыгрывая роль, прижимает крепко к себе и левой рукой вгоняет мне шариковую ручку в живот. Та же модель, что я метала в Джедая, подходит и для пронзания.
Он отпускает меня, и я пластом падаю назад на паркет. Из чрева авторучки хлещет кровь.
У него Имитатор, и он быстро освобождается от цепи. Перемещается к двери и замирает рядом с ней.
В комнату врывается Джедай (значит, камера все-таки есть!), видит меня распростертую на паркете с ручкой в боку. Бросается ко мне. Агент выскальзывает в приоткрытую дверь.
Перед моим пустым взглядом потолок; контора приговорила меня к смерти, цели существования больше не было.
Джедай орал, чтоб позвали врача, об агенте забыли. Надеюсь, он сбежит.
Я снова проваливаюсь в вязкую мглу. На этот раз кажется навсегда.

Нет, я снова прихожу в себя. Надо мной печальное и усталое лицо Джедая, лицо без маски, красивое лицо. Я ни разу не видела его до этого, но почему-то мгновенно осознаю, что это он. Красивое лицо, я могла бы, даже должна была бы в него влюбится, после того, как он уже в который раз не позволил мне умереть. Но мой мир рухнул, контора приговорила меня, и я смотрю на него пустыми, ничего не говорящими глазами, я жажду смерти и только ее, ничего не осталось здесь. Он вздыхает и отходит. Я лежу, глядя в потолок.
Ночью, когда меня оставляют одну, я дотягиваюсь до столика с инструментами и перерезаю скальпелем слабые путы, крепящие меня к ложу. Я свободна. Контора приговорила меня к смерти, и я должна привести в исполнение приговор, но не здесь, не здесь.
Я выскальзываю из лазарета и добираюсь до транспортного отсека. Там оставлен недоремонтированный катер, он открыт и, кажется, на нем вполне можно улететь. Я снимаю с него крепежные тросы, закрываю люк, отдаю команду на старт, шлюз открывается, и я улетаю. Конечно, катер сломан и не способен увезти меня далеко, но ближайшая цель, почему-то помеченная на удаление база, меня вполне устраивает.
Когда катер практически падает на землю в лесу, оставляя за собой глубокий след во влажной, рыхлой земле, и я выхожу из него, я осознаю, что это та самая база, которую тогда пытались зачистить мы, и даже место то самое, где я сражалась с Джедаем. Я в отчаяньи дохожу до ближайшей березы и упираюсь в ее живой, прохладный ствол лбом. Вот и все. Все! Я пинаю землю под ногой, и что-то со звоном отлетает в сторону. Я поднимаю – надо же, Имитатор! Я встряхиваю проволочку и она снова становится скальпелем – как раз то, что надо, как удобно.
- Стой, прекрати! – раздается из-за спины голос, и я удивленно останавливаюсь, поворачиваясь. Там стоит Торсон, поднявший руку в предупреждающем жесте. Откуда он здесь?!!
- Стой там, иначе я убью себя! – предупреждаю я, поднимая скальпель – а впрочем, я все равно это сделаю.
-Стой! Ты слишком ценна, чтоб позволить умереть тебе так глупо, - заявляет он и добавляет какое-то странное непонятное, но отчего-то знакомое слово. Чем же я ценна тебе, глупый? – даже контора отказалась от меня. Торсон делает шаг ко мне. Я заношу скальпель и.. ! И ничего не происходит! Моя рука не сдвинулась ни на сантиметр. Торсон подходит и, приобнимая меня, касается чего-то на спине, и я окончательно теряю контроль над своим телом, даже перестаю ощущать его.
- Ты слишком ценная модель, чтоб так просто позволить тебе испортить саму себя, - объясняет он, и я окончательно выпадаю из существующего мира, погружаясь в привычную темноту.


Пришла в себя я в странной комнате в странных электронных панелях от пола до потолка вдоль всех стен, в полумраке. Сама я помещена в огромную стеклянную колбу в центре и телом своим по прежнему не владею.
Заметив мое возвращение в сознанье, ко мне, оторвавшись от одной из панелей, подошел Торсон. Он встал перед стеклом, широко расставив ноги и словно уперевшись ими в землю и скрестив руки на груди.
- Ты очень подвела нас, - начал он, - Неудачная модель, а нам казалось, то, что надо. Твое тело спланировано безукоризненно, пережило все, что ему было положено, и осталось живо. А вот сознание нам, как оказывается, так и не удалось подобрать. Мы все так отлично спланировали, каждую деталь, каждый пунктик. Джедай не убил тебя, он впечатлился твоей стойкостью и отрешенностью к собственной судьбе, он приблизил тебя к себе. А после предательства конторы и ты должна была перейти на его сторону. Стать ближайшим соратником, принять активное участие во всех его планах, узнать все его секреты. Нам бы даже не пришлось убеждать тебя перейти обратно, мы и так бы получали от тебя всю нужную информацию о Джедае. А ты! Ты нас подвела – сбежала от Джедая, вернулась сюда и попыталась себя убить! Шпион из тебя никудышный, даже приличный робот и то не получился.
Робот? – это поразило меня словно громом, Я – робот? Так вот откуда это ненормальное, несвойственное людям безразличие к собственной судьбе, к боли и смерти. Подстроили? Вот откуда эта непонятная череда удачных случайностей. Робот? – подумала я уже с отчаяньем, безграничным отчаяньем, - Вот почему я помню так мало и с таким трудом. Одноразовая программа, не имеющая права гордится даже своей стойкостью и преданностью, так как и они запрограммированы!
- Видимо мы неправильно подобрали тебе составляющие личности для выполнения этого задания. У тебя не тот психологический оттиск. Мы учтем это в следующей модели. Возможно, новый оттиск даже будет помещен в это же тело. Роботы – очень сложные модели и слишком дороги, чтоб быть уничтожаемыми после каждого задания. Так что тело мы, конечно, сохраним, а вот личность мы сотрем. Нет смысла хранить неудавшийся оттиск, тем более, что они все создаются специально для каждого конкретного задания, - он кривовато улыбнулся, - ты очень подвела нас, не справилась, адьёос!
Нет! Мне хотелось разбить это стекло и вырваться на свободу или хотя бы забиться в сдерживающих меня путах, выражая все отчаянье и ужас, охватившие меня. И не смотря на то, что я могла, наверно, и порвать эти путы и разбить толстое стекло, я по-прежнему оставалась неподвижна, я по прежнему оставалась не властна над своим телом, хоть и чувствовала его сейчас. Да ведь я была слишком ценным экземпляром, чтоб позволить мне напрасно повредится при попытке побега. А ведь я и правда отлично скроена – подумала я с небольшим чувством гордости, вспоминая, как кромсала собственную руку, вынимая жучок – совсем как человек! И отчаянье снова захлестнуло меня.
Торсон снова вернулся к настенной электронной панели и что-то там переключил. Внизу колбы образовалось синее трещащее электричеством кольцо и, оторвавшись от основания, плавно поползло вдоль стекла вверх. Голубоватая пленка внутри этого кольца пересекала мое тело и тоже ползла вверх. С ее продвижением мое тело обновлялось и теряло память обо мне, а я теряла мое тело.
Постепенно, неотвратимо и мучительно убивающая меня грань поднималась все выше.
Нет! – мне хотелось кричать и вырываться, но я могла лишь сверлить спину Торсона взглядом. Да нет же! Это не честно, это подло, убивать меня только за то, что я оказалась роботом, только потому, что я не сыграла по их сценарию до конца, не справилась с этим дурацким заданием! Нет же. Нельзя стирать меня, как несколько килобайт загрязненной памяти! Я же не просто информация, я живая!! Я же живая – и невидимые слезы заскользили по моему лицу вниз навстречу неуклонной голубой пленке.