Телефонный звонок

 Было это в начале нашего пребывания в Штатах. Я зарабатывала на хлеб насущный, точнее, прирабатывала к скромной зарплате мужа переводами из американской прессы. Трудилась для популярного эмигрантского журнала, владелец коего платил мне чуть ниже минимума, установленного правительством США. Но это был наш с ним секрет. И поскольку выбирать на ту пору мне было не из чего, то платил он мне ниже минимума по "добровольному соглашению".

 Как-то мне предложили сделать небольшую работу для христианского издательства. Работу приняли, и у меня появилась надежда, что со временем предложат еще. Это окрылило меня - настолько, что я стала просить босса о небольшой прибавке. Босс возмутился, и отношение ко мне, до того благодушное, стало заметно портиться. Я пустила в ход свой первый и последний козырь: возможно, часть своего времени я стану тратить на христианские переводы.
 - Если хоть час вашего времени уйдет "на сторону", это будет последним часом вашей работы на меня, - прозвучало в ответ.
 - Я плачу мало, но постоянно, - добавил босс более миролюбиво, - А там сегодня есть, а в следующий раз через год будет. Так что выбирайте.
 Он был прав. Но мой выбор зависел не только от меркантильных соображений. Душа рвалась к той работе, которая вдруг засветила мне как "свет в конце тоннеля". И я не сумела скрыть это от обозленного начальника. Он же, незадолго до того, обрел возможность "разбрасываться кадрами", поскольку в редакции появилось еще два переводчика.

 Далее события развивались, как в ускоренном кино. Мне позвонили из христианского издательства и предложили перевести небольшой комментарий к Новому Завету. Редактор, по пути из одного штата в другой, заехал к нам и оставил начало работы.
 - Я думаю, вся она займет у вас месяц-полтора, но работать придется плотно; чем скорее сделаете, тем лучше, - сказал он. Потом продолжил, что-то обдумывая:
 - Я к дочери еду на неделю, погостить... Сегодня пятница... Давайте так: к следующей среде эту "порцию" сделаете? Постарайтесь. Я позвоню вам в среду, скажем, в восемь вечера, узнать, как идет. Если будет готово, и почувствуете, что справляетесь, высылайте мне прямо в адрес издательства, а я, как вернусь, сразу вышлю вам контракт.
 На том и договорились.

 Проводив гостя, я крепко задумалась. Босс-то прав. От работы в его журнале придется отказаться на полтора месяца, а что потом? Может, все-таки удастся договориться с ним об отпуске на пять-шесть недель? Договориться не удалось. Он просто повесил трубку. А ведь я работала на него около трех лет. Стало так обидно, что я расплакалась. Был понедельник, вторая половина дня. К вечеру успокоилась. Но, рассказывая о происшедшем возвратившемуся с работы мужу, снова ударилась в слезы: "Что же теперь будет, через месяц-полтора?"
Мои причитания прервал телефонный звонок.
 - Слушаю.
 - Добрый вечер, это я, - в телефонной трубке прозвучал голос моего будущего редактора.
 - Добрый вечер, Платон Семенович, - я несколько растерялась, - Вот, работаю.
Что-нибудь cлучилось? Сегодня только понедельник...
 - Да, понедельник...
 - А Bы собирались звонить в среду.
 - Да, в среду...
 "Что с ним?" - почти испуганно подумала я.
 - Платон Семенович, Bы что-то хотели мне сказать?
 - Хотел, - как-то нерешительно промолвил он, и выговорил уже более твердо, - Хотел сказать, чтобы вы не расстраивались и ни о чем не думали, а работали.
 "Откуда он знает?" - изумилась я. Редактор, между тем, произнес почти торжественно:
 - Работайте. Мне нужна ваша голова. До свидания.
 Недели через две после завершения той работы со мной подписали контракт на перевод комментариев ко всем книгам Библии. Работа над ними продолжалась полных десять лет.

 А с Платоном Семеновичем мы увиделись лишь через полгода после того странного разговора. И я напомнила ему о нем. Он, словно бы, смутился.
 - Ну, знаете, это и в самом деле было удивительно... Иду через холл в доме дочери, а там телефон на столике. Я никуда звонить не собираюсь, иду мимо. И вдруг ноги словно к полу приклеились. "Вернись и позвони," - какой-то внутренний голос слышу. "Кому?" - спрашиваю. "Ирине". "Но сегодня понедельник, - говорю, - а мы на среду договорились." "Иди и позвони". "Неловко, что я ей скажу?" - то ли с голосом спорю, то ли с самим собой. "Иди и позвони". Вот я и позвонил. И, помните, не знал, что сказать. А потом вдруг... само сказалось, не понимаю как. Позже, впрочем, догадался. Как и вы, наверное.
 Только тогда я рассказала Платону Семеновичу и о журнальном боссе, и обо всем, что предшествовало его звонку.