Огонь миджнуров. Солнечная леди. Глава 17

 Началась странная игра, участниками которой были двое: Павел и Злата; игра, правила которой знали только они; игра, похожая на «кошки-мышки». Злата делала всё, чтобы не встречаться и не оставаться один на один с Павлом, находила любой предлог, чтобы уйти. Он не старался её удержать, но упорно искал встречи наедине.
 Теперь Злата знала, чего так настойчиво добивался Павел, но что она могла ему сказать? Сказать «нет», тогда почему она бежит от него, чего она боится? Сказать «да» было невозможно. Рядом с ней другой человек, с которым её связывает слишком много, так много, что переступить через эту черту означает надолго потерять себя, да и можно ли будет потом отыскать. Два таких внешне разных человека, два человека с похожими характерами и между ними она – проклятый треугольник, хуже Бермудского.
 «Догадывается ли Тариэль о странных отношениях между ней и Павлом? А Натали? Если и знают, то не подают вида».
 - Злат, ты о чём задумалась? – откуда-то издалека донёсся голос Натали. – Ты уже целую кастрюлю картошки начистила. Что с тобой?
 - Так, о всяком думала. О будущем.
 - Ты о родах? Не переживай, всё будет нормально. Думай только о хорошем.
 - Натали, скажи, почему у вас нет детей?
 - Как-то так вышло. Всё что-то мешало. Я же здесь неподалёку с родителями жила, сейчас с ними моя старшая сестра и её семья живут. А Павла я знаю с детства, только тогда он на меня внимания не обращал: маленькая, сопливая девчонка. Когда же на танцы стала бегать, видела, какой взрослый парень с девушками танцует, завидовала им и о нём даже не мечтала. Говорила себе: «Не моё».
 «Странно, - подумала Злата. – Почему такая мысль как «моё – не моё» никогда не приходила мне в голову? И кто знает, где и чьё?»
 Натали сняла со сковороды поджаренные кружочки кабачка, добавила масла и уложила новую порцию.
 - Хочешь? – она подцепила вилкой с тарелки только что снятый, дымящийся кабачок.
 - Сейчас не хочу.
 Кружок с золотистой корочкой исчез во рту Натали.
 - Вкусная вещь, - проглотив, сказала она. – Пока нажарю, половину съем.
 - Как же ты познакомилась с Павлом?
 - Да там же на танцах и познакомилась, когда уже в институте на втором курсе училась. Проводил домой, а потом всё удивлялся: почти рядом живём, и он меня не знает. Окончила институт, поженились. Вот уже четыре года вместе живём.
 Натали поставила кастрюлю с картошкой на плиту, присела около стола на табуретку.
 - Знаешь, вот я рассказываю о себе, и как-то звучит всё обыденно, скучно, словно не четыре года прошло, а целых двадцать четыре. Ощущение такое, что чего-то не хватает в нашей семейной жизни. Нет, ты не думай, что я разлюбила Павла. Я его люблю и даже очень, но… - Натали замолчала. – Почему у нас нет детей? До свадьбы я мечтала, что у нас в первый год появится один ребёнок, а потом годика через четыре – второй. Не получилось. Сначала решили пожить для себя. Кстати, мы с Павлом жили во флигеле, где вы живёте. Потом стало не до детей. Неожиданно умер отец Павла. Его мать после этого слегла, долго и тяжело болела. Наверное, возникшие проблемы чуть-чуть притупили чувства, забрали ощущение радости, праздника в жизни. Остались только государственные, - она грустно усмехнулась. Впервые за дни знакомства Злата увидела другую Натали. – Одна школа и встряхивает. Там не будешь монотонным и однообразным, иначе детям станет скучно, и ты им скоро надоешь. Они попросту перестанут уважать и замечать тебя.
 - Как всё сложно в жизни, - вздохнула Злата.
 - Не переживай. У тебя всё будет иначе. Ведь ты совсем другой человек.
 - Ага, беременная.
 - Нет, везучая. Может, ты это ещё плохо понимаешь, но ты везучая. Такой парень рядом с тобой.
 - Это я уже слышала.
 - Ой! – встрепенулась Натали. – Про картошку совсем забыли, - она кинулась к плите, стала проверять картошку ножом, кинула в воду соль. – Чуть не забыла посолить. Да! Павел сказал, что послезавтра устраивает прогулку на яхте вдоль побережья. Так что готовься к путешествию.
 - А меня не укачает?
 - Не должно. Погоду обещают тихую, безветренную, но если будешь плохо себя чувствовать, то сразу говори, - стукнула входная дверь. – О! Кажется, наша команда прибыла.
 - Натали, ты где? – раздался женский голос из коридора.
 - Я на кухне. Идите сюда. Это наш почтальон.
 Послышался скрип половицы, и немного погодя около кухни скрипнула другая.
«Кто стучится в дверь ко мне
С толстой сумкой на ремне?
Это он, это он,
Ленинградский почтальон.»
 Злата вспомнила детский стишок и в такт рифме постукивала пальчиками левой руки себя по коленке. На пороге комнаты появился не он, а она, и сумка у женщины была совсем не толстой. Гагры не такой уж большой город, чтобы таскать корреспонденцию целыми мешками. Женщина средних лет в цветастом ситцевом платье остановилась у входа, окинула комнату взглядом.
 - Здравствуйте, - поприветствовала она обеих девушек.
 - Здравствуйте, - одновременно ответили они. – Вы о сыне пришли поговорить? – спросила Натали.
 - Саше? Нет. Вам телеграмма. Вернее не вам, а вашим гостям, - женщина отыскала в сумке бумагу, протянула её Злате.
 Девушка быстро прочитала текст, поморщила носик.
 - Что-то случилось? – заволновалась Натали.
 - Нас с Тариэлем приглашают на свадьбу. Послезавтра женится его кузен. Мы об этом знали, даже думали в августе сразу две свадьбы играть, да не получается. Вот теперь официальное приглашение.
 - Распишитесь, - женщина протянула ручку, и Натали сама расписалась в получении телеграммы. – Ладно. Пошла я, работы ещё много.
 - Передавайте от меня привет Саше и скажите, что репетиция завтра, в тоже время. Пусть не опаздывает.
 - Передам.
 Почтальон ушла. Злата сидела на стуле. В правой руке она держала телеграмму и смотрела на неё невидящим взглядом. Её пальчики левой руки снова начали постукивать по коленке в такт детским стишкам, но по внешнему виду девушки трудно было судить, думала ли она о них в данную минуту.
 - Что теперь делать будете? Раньше уедите?
 Злата прервала своё пустое созерцание телеграммы, посмотрела на Натали. Покусываемые ею губы говорили о растерянности.
 - Не знаю. Придёт Тариэль, тогда и решим.
 
* * *

 Стрелки часов показывали, что день движется к завершению. Солнце медленно ползло к горизонту и, приближаясь к нему, меняло свой ослепительно жёлтый цвет на огненно-красный. Злата краем глаза следила за ним. Внешне она выглядела спокойной и задумчивой, но внутри бушевал целый ураган, сравнимый по силе разве что с торнадо.
 «Чёрт бы побрал этот этикет! Зачем, ну зачем нужно было присылать им телеграмму? Неужели так обязательно быть на этой свадьбе!»
 Златино негодование всё больше и больше набирало силу. Внутри росла злость на родственников Тариэля, что прислали телеграмму, на почтальона, что доставила её вовремя (почему телеграмма не могла где-нибудь затеряться или прийти не по адресу), на Павла, из-за которого она запуталась сама в себе, на Тариэля, который… Так мерзко и гадко из-за злобы она себя ещё не чувствовала.
 «Кажется, у меня сдают нервы. Надо как можно быстрее разобраться со всей этой ерундой, а то я скоро начну кидаться на людей. Не хватало, чтобы подумали, что у меня начался предродовой психоз».
 Кроме Златы, во дворе сидели Тариэль и Павел. Павел не собирался присутствовать при их разговоре, но Тариэль попросил его остаться, он мог что-нибудь посоветовать, да и в конце концов они жили в его доме.
 Злате ужасно не хотелось ехать на свадьбу, и при других обстоятельствах она встала бы в позу упрямого осла – попробуйте тогда меня уговорить, - но сейчас она была согласна на любую поездку, даже если средством передвижения служила черепаха. На чём угодно, куда угодно, лишь бы оказаться в другом месте. Вырази Злата в присутствии Павла желание уехать раньше – это сразу станет похожим на бегство, на признание своего не безразличия к нему и страха сделать выбор между двумя друзьями.
 Тариэль ещё раз посмотрел на телеграмму, потом на Злату.
 - Что теперь? Ехать нужно, приглашают.
 Павел тоже смотрел на Злату, как будто решение вопроса зависело сейчас только от неё. Он пытался понять, о чём она думает, но девушка усердно старалась не замечать его, продолжала смотреть на солнце.
 - У нас осталось ещё три дня. Если мы уедем, не будет смысла возвращаться, - Злата говорила ровным, спокойным голосом. У Павла не должно возникнуть ни малейшей догадки о её желании немедленно сбежать. – Это с одной стороны. С другой – подумай, что мне там делать?
 - Но отказаться тоже нельзя. Они приглашены на нашу свадьбу.
 Злата посмотрела на Тариэля, на Павла и снова на солнце. Как ни брось – всё врозь, как ни кинь – всё клин.
 - Значит так, - твёрдо сказал Тариэль. – Завтра я еду один, а после свадьбы на следующий день вернусь сюда на машине родителей. Я точно знаю, что они приедут на машине. В Сочи поедем на «Волге». По-моему, это наилучший вариант. Как считаешь? – обратился он к Павлу.
 - Разумно. Если нет иного решения, этот наилучший.
 - Злат, ты и соскучиться не успеешь. Послезавтра покатаетесь на яхте, весь день на море, а на следующий я уже приеду. Договорились?
 Злата молчала. Она размышляла над предложением Тариэля. Остаться один на один со своими непонятными чувствами?
 - Злат!
 - Хорошо. - Тариэль продолжал вопросительно смотреть на неё. – Езжай. Всё правильно, раз ничего придумать не можем, пусть будет так.
 Ребята не заметили, как из дома вышла Натали, тихо подошла к ним. Скучные лица друзей мало что говорили о решении проблемы. Всеобщее уныние не нравилось Натали, не в её характере было предаваться меланхолии. Она засыпала их вопросами, чтобы хоть как-то приободрить.
 - Как дела? Есть какие-нибудь предложения? Что-то не слышно бурного обсуждения. Предлагаю прервать заседание парламента и сделать обеденный перерыв. На пустой желудок, милорды, голова туго соображает. Что молчите, или уже совсем тупиковое положение?
 - Всё решено, - сказал Павел. – Тариэль завтра едет на свадьбу, а потом вернётся за Златой на машине.
 - Вот и чудненько. Если остальных изменений не предвидится, тогда пошли есть.
 - Натали права, идёмте, - сказала Злата, первой поднялась и направилась к дому. Теперь переигрывать было поздно.

* * *

 Ужин был на редкость молчаливым. Тариэль с Павлом, уткнувшись в тарелки, старательно пережёвывали пищу. Единственным человеком, кто пытался поддержать разговор за столом, была Натали, без её болтовни ужин больше напоминал поминальный. Она потихоньку подкладывала парням жареные кабачки, которые те прилежно поглощали с картошкой-пюре. Со стороны двое друзей здорово смахивали на толстощёких хомяков, самым важным занятием в жизни которых было как можно больше запихать в себя еды.
 Сравнение с забавным жующим зверьком, очень похожим на маленькую, мягкую игрушку, начало веселить Злату.
 «Жаль, что мало нажарили кабачков, упустили случай проверить, сколько они смогут съесть за весь вечер. Подсунь им сейчас сырых кабачков, наверное, даже не заметят».
 Удивительно, но стрелка Златиного настроения всё сильнее начала клониться в положительную сторону. На душе стало легко, и захотелось поозорничать.
 - Натали, ну ты и обжора. Половину кабачков съела, пока жарила. Ребятам мало досталось. Может ещё приготовить? Я быстро.
 - Нет, нет. Хватит, - запротестовали разом Тариэль и Павел. – Достаточно. Было очень вкусно.
 - Тогда ещё картошечки, - и не дожидаясь ответа, она принялась подкладывать в тарелки картошку.
 - Мне этого хватит. Я уже наелся, - настойчиво отказался Тариэль. – Может Павел…
 - Как хочешь, - перебила его Злата, пожав при этом плечами. – Я думаю, что Павел не откажется. Он не такой скромный, как ты.
 Тариэль промолчал. Он нехотя ковырял вилкой в тарелке, а, подцепив небольшую порцию, неспеша клал её в рот и так же неспеша начинал жевать, словно старался полностью выполнить мудрый совет: «Надо тщательно пережевать пищу, прежде чем её проглотить». Тариэль сейчас уподобился машине для медленного перетирания пищи до пюреобразного состояния. Он то смотрел в тарелку, то бросал на Злату короткий взгляд. Она уже научилась читать его молчаливые вопросы, отлично поняла и этот: «Что-то случилось? Что-то не так?»
 Всё так! Всё очень даже так! Злата начала входить в раж. Всё так! Шлёп! Первая ложка картофельного пюре оказалась в почти пустой тарелке Павла. Всё так! Это за первую встречу. Шлёп! Это за тот крючок, на который она попалась. Шлёп! Это за все те дни, что она мучилась в догадках. Шлёп! Это за ту черту, которую он провёл между ней и Тариэлем на пляже. Шлёп! За те дни, что она бежала от себя, и сейчас не может сбежать от него. Неужели она зря начистила целую кастрюлю картошки, не пропадать же добру. С каким удовольствием, с каким наслаждением Злата нахлобучила бы кастрюлю со всем содержимым на голову Павла, лишь бы он сам отказался от неё. Бац! На белую картофельную гору легла котлета. За будущее время, когда ей придётся остаться одной и делать выбор.
 - Котлетки сегодня как никогда удались, - умилённо глядя на Павла, сказала Злата.
 Натали ничего не понимала. Поведение подруги обескуражило её, она прекратила есть и следила за действиями Златы. Наконец, Натали заметила с трудом скрываемую улыбку на её лице и всё поняла: подруга развлекалась, подтрунивала над парнями и в первую очередь над её мужем.
 Зазвонил телефон. Павел, было, рванулся к нему как к спасительной верёвочке, но Злата мгновенно обрубила её.
 - Натали, возьми трубочку, а то этот звонок может перебить весь аппетит Павлу.
 На лице Златы появилась чарующая улыбка. Сейчас она с упоением отыгрывалась на нём за пережитое. И пусть завтра страх снова вернётся к ней, но сегодня, сейчас она была сильнее его.
 Звонок предназначался для Натали. Девушка поудобнее устроилась в кресле около журнального столика, на котором стоял телефон, и вскоре к сидящим за столом стала долетать смесь русских и английских слов.
 - Так, так. Repeat… Well, well… Умницы! Молодцы! Дальше… Подожди, подожди, плохо слышно. Repeat.
 По всем признакам разговор намечался долгий, и помощи со стороны жены Павлу ждать
не приходилось. Снисходительности от Златы тоже. Тариэль не вмешивался в их негласное противостояние, опасаясь попасть под новую раздачу, Злата с таким же усердием могла взяться и за него, а ему накануне отъезда меньше всего хотелось вступать с ней в противоречия. Он и так чувствовал себя виноватым, оставляя её одну.
 Павел выбрал ту же тактику, что и Тариэль – медленное ковыряние в тарелке. Да и куда было спешить? Покорение картофельной горы, пусть даже котлета примяла её вершину, конечно, не могло сравниться с преодолением Эльбруса, но всё-таки требовало некоторых затрат сил, поскольку её основание выглядело достаточно монументально, а в желудке оставалось не слишком много свободного места. Отступиться означало не принять брошенный ему вызов «Если любишь – терпи, а не можешь – отпусти». Отпускать он не хотел, и поэтому шёл до конца.
- Как вы тут? – Натали закончила разговор и присела за стол. – Не соскучились ещё?
- Что ты, - ответила Злата. – Некогда скучать. Аппетит просто зверский.
 - Да, да. То-то я смотрю звери загнанные.
 - Ученики звонили? – спросил Павел, стараясь поддержать беседу, только бы пореже тыкать вилкой в тарелку. Он старался делать вид, что его интересуют проблемы жены. - Наверное, насчёт вашего спектакля. Что-то новое придумали?
- Да, у них появилась замечательная идея. Вот решили сразу поделиться.
- А какой спектакль вы делаете? – уже заинтересовалась Злата.
- «Блистающий мир».
- Это, если я не ошибаюсь, Александр Грин, - вступил в разговор Тариэль.
- Совершенно верно, - подтвердила Натали.
 - Но мне кажется, это произведение Грина очень трудно сыграть на сцене: философский роман, да к тому же там человек летает. Как вы будете это делать? Может, лучше было взять «Алые паруса»?
- Тариэль, ребята - молодцы. Они во всём прекрасно разобрались. А по поводу того, что должен летать, так мы только что об этом говорили. Они придумали одну любопытную штучку. Жаль, что вы не сможете увидеть наш спектакль. Какие замечательные слова есть у Грина в «Блистающем мире».
 «Если ты меня не забудешь,
 Как волну забывает волна,
 Ты мне мужем приветливым будешь,
 А я буду твоя жена.»
 Правда, красиво? Слова о любви на любом языке звучат прекрасно. Наверное, поэтому во всём мире так любят «Ромео и Джульетту». Завтра на репетиции будем подбирать музыку к спектаклю.
 - Может, Злата вам поможет? – предложил Тариэль.
 - Злата? Ты разбираешься в музыке?
 - Это громко сказано.
 - Не знаю как насчёт громкости, но меня пытались убедить, что музыка – твоё призвание.
 - Ты сочиняешь музыку?
 - Нет, она поёт. Хорошо поёт, хотя должен признаться, что никогда не слышал. Кстати, это повод, чтобы ты спела.
 Друзья выжидающе посмотрели на Злату. Девушка смутилась. Нет, петь она не боялась, но предложение Тариэля застало её врасплох. Вот что меньше всего интересовало Злату в последние дни, так это музыка, если не сказать честно, она совсем забыла, что когда-то хотела петь на сцене.
 - Даже не знаю… Как-то неожиданно. Тариэль расхвалил, а получится ли? Музыки ведь нет.
 - Музыка будет, - успокоил Тариэль. – Павел, где твоя гитара? Ты же у нас в Сочи играл.
 - Сейчас.
 Он поднялся и ушёл в соседнюю комнату, откуда донеслись нестройные звуки инструмента. Чуть позже Павел появился с гитарой в руках, воротничок рубашки приподнят. Удивительное совпадение, но в этот вечер на нём оказалась надета рубашка, а не футболка, которой обычно отдавалось предпочтение. Став около двери в позу Трубадура, он спросил:
 - Как?
 - Хорош. Артист высшей категории, - похвалила Натали.
 - Тогда приступим, - он сел за стол, провёл пальцем по струнам. Гитара благодарно отозвалась на его прикосновение звонким голосом. Павел положил ладонь на струны, заставив её замолчать. Его надежда, что он сможет ещё больше смутить Злату своим поведением и тем самым снова перетянуть на себя чашу весов в их отношениях, не оправдалась. Появившаяся растерянность на предложение спеть исчезла, и сейчас девушка была сосредоточена. – Так что будем петь? Романс, арию из оперы, может из современной эстрады или русское народное? – Павел наиграл мотив частушки. – Что?
 - Частушек я не знаю.
 - Тогда пой, что хочешь, а я попробую подобрать мелодию.
 - Хорошо.
 Злата немного помолчала и запела. Голос был тихий, мягкий, звучал успокаивающе. И вдруг резко изменился. Друзья замерли от удивления и восхищения. Им трудно было поверить, что казавшийся чуть низковатым голос может стремительно взлететь вверх. Павел, который был не меньше других поражён, наконец, спохватился и стал подыгрывать на гитаре.
 У Тариэля появилось ощущение, что он когда-то подобное уже переживал. Да, конечно! Конечно, это было! Было, когда он слушал Костину игру на фортепиано. Было восхищение и упоение фантастическим миражом, который создали летающие над чёрно-белыми клавишами руки, и сейчас Злата делала то же самое – своим голосом создавала такую же восхитительную сказку для наслаждения.
 «Она могла б стать классной певицей, но не хочет расставаться с тобой», - Тариэль вспомнил слова Кости.
 Только теперь он начал понимать всё негодование юного таланта и его ненависть к нему. Возможно, Костя был прав, и он, Тариэль, изменил её жизнь не в лучшую сторону.
 Злата замолчала. Растаяли последние аккорды гитары, а мягкий голос хоть и беззвучно, но продолжал витать в комнате. Тариэлю стало душно и тесно в стенах дома, возникшая тишина начала давить на него, захотелось простора и свежего ветра в лицо.
 - Давайте прогуляемся.
 - Конечно…
 - Да, вы идите, - перебила Павла Натали. Её взгляд заставил мужа не противоречить ей. – Злате полезно перед сном пройтись. А нам нужно ещё прибраться. Идите.
 - Спокойной ночи, - пожелала Злата и пошла к выходу.
 - Можешь не благодарить, - вставая из-за стола, тихо сказал Тариэль Павлу. И на четверть не осиленная картофельная гора превосходно говорила, о чём шла речь.
 - Увидимся завтра.
 Слова Павла заставили Злату обернуться у самой двери. Павел, Павел, разве можешь ты знать, от чего отказалась она ради Тариэля.
 После недолгого блуждания по улицам города Тариэль и Злата вышли к морю. Прохладный ветерок и простор до самого горизонта для двоих.
 - Давай постоим здесь.
 - Давай.
 Они смотрели на чернильное море и затихающее пламя заката, и только тут, под вкрадчивый голос – одна-а, одна-а – набегающих на берег волн, Злата поняла, завтрашний день отдалит их друг от друга. С того момента, как Тариэль остался с ней в московской квартире, они расставались всего лишь на несколько часов, а теперь она не увидит его почти три дня. Три дня – это много. Для неё сейчас это очень много. Она будет измерять их не часами, а секундами. Каждая секунда – это время без него, когда он ей так нужен. Каждая секунда – это время без его взгляда, без его дыхания, время без его прикосновений рук и губ, это время «одна».
 - Наверное, Костя был прав. Я не должен был вмешиваться в твою жизнь.
 - Ты о музыке?
 - Да.
 - Я сама сделала выбор и об этом не жалею. Спасибо, что ты есть, что перепутал всю мою жизнь, что я теперь не могу предугадать своё будущее. Пусть время само день за днём показывает его мне.
 - Злат, у меня есть к тебе одна просьба.
 - Какая?
 - Сначала пообещай, что выполнишь её.
 - Хорошо, я обещаю. Что я пообещала?
 - Первый день лета третьего года ты будешь со мной.
 - Первый день лета. Это же твой день рождения! Конечно, я буду с тобой, я обязательно буду с тобой. Что тебе подарить? Скажи лучше сейчас, чтобы я не забыла и успела выполнить твоё желание. Правда, я не понимаю, зачем ждать почти два года. Ты боишься, что в следующем году из-за твоей работы у нас не получится встретиться? Ладно, если ты так хочешь. Я непременно придумаю что-нибудь необычное, праздничное…
 - Злата, это не два года. До третьего года гораздо больше.
 - Разве ты говоришь не о третьем годе нашего знакомства?
 - Нет. Я говорю о 2003. В этом году будет четверть века нашего знакомства, и ещё первого июня мне исполнится пятьдесят лет. Я всего лишь хочу, чтобы в этот день, не смотря ни на что, мы были вместе.
 - Тариэль, до этого так далеко. Я не знаю, что с нами будет.
 - Ты только пообещай.
 - Хорошо. В этот день я буду с тобой. Я обещаю.