Огонь миджнуров. Солнечная леди. Глава 20

 Дада вылезла из палатки, выпрямилась, потянулась. Какое чудное утро! Маленькие, золотые часики на руке женщины показывали всего лишь начало шестого. Со стороны моря дул слабый ветер и нёс с собой влажность и прохладу. Дада передёрнула плечами: всё же слишком свежо в этот утренний час, но возвращаться в тёплую и уютную палатку, где спал её муж, совсем не хотелось. Встречать новый день лучше с восходом солнца здесь, на берегу моря. По своей натуре Дада была ранней пташкой, и не просто ранней, а ещё и редкостной. Глядя на неё, казалось, что какой-то дерзкий ваятель рискнул посостязаться с самим Творцом и попытался создать идеал восточной красавицы. Он взял облик прекрасной одалиски, жгучий и неукротимый нрав вольной цыганки, гордый и пронизывающий взгляд великой царицы Тамары, смешал всё это в своём творении и, уподобившись Пигмалиону, вдохнул в каменное изваяние жизнь. И, о чудо! Оно ожило, обрело плоть и кровь живой женщины.
 Помимо подаренной ей необычной красоты, Дада ещё оказалась обладательницей незаурядного, здравого ума. Но дерзкий ваятель допустил одну оплошность. Вложив в своё творение всё самое наилучшее, он забыл о главном – забыл сделать её счастливой. К тридцати шести годам Дада так и не познала радость материнства, детей у неё не было. Может, это было расплатой за всё то, что она имела, и Всемогущий Творец решил оставить её такой единственной и неповторимой в назидание смельчаку, рискнувшему соперничать с ним.
 Так или иначе, но подобное положение вещей вполне устраивало мужа Дады. Дети не вполне вписывались в его эгоистичный, меркантильный характер. Желая обладать ею всецело и прекрасно понимая, что столь редкостный экземпляр достался ему не по адресу, он вёл себя порой как капризный, избалованный ребёнок, требуя от жены внимания и безраздельного принадлежания только ему одному. По настоянию мужа Дада оставила работу и превратилась в домохозяйку. Имея по советским меркам в доме достаток, не сильно утомляясь от домашних забот, выезжая каждый год отдыхать к морю на собственной машине, что было пределом мечтаний для многих семей, Дада всё же не считала себя счастливым человеком. Для неё в личной жизни не хватало детского смеха и наивных детских слёз.
 Чудное, чудное утро! Чудное оно не от слова «прекрасное», а от слова «чудо». Дада поняла это, как только открыла глаза после пробуждения ото сна. Ощущение чего-то нового, хорошего, даже немного таинственного обволокло её, как будто счастье вдруг обняло женщину. Дада вздохнула поглубже, наполняя свою душу и каждую клеточку тела чувством безмерной радости и блаженства. Сегодняшний день будет необычный, не такой, как вчера, позавчера, не такой, как все раннее прожитые дни. Дада стояла у берега на большом камне, о который разбивались волны моря, и смотрела в ослепительную, наполненную светом нового дня даль. Собственное тело казалось ей лёгким и невесомым, стоило только пожелать оттолкнуться от серого камня, и она воспарит над землёй, над морем, сможет купаться в лучах солнца, летать над облаками, а потом с огромной высоты нырнуть в морскую пучину. Дада ждала чуда от нового дня.
 - Дада, что ты здесь делаешь? Ещё так рано, - раздался у неё за спиной мужской голос. Это был голос её мужа, который проснулся в палатке и, не обнаружив своей жены, пошёл искать её.
 - Посмотри, какое сегодня замечательное утро. И день будет необыкновенным.
 - Утро как утро, такое же, как вчера. А днём будет жара.
 - Нет, день будет необыкновенным. Сегодня произойдёт чудо.
 - Какое чудо? Дождь что ли пойдёт?
 - Не знаю. Но чудо должно быть. Я думаю, сегодня мы получим замечательный сюрприз.
 - Сюрприз? Что за сюрприз, от кого?
 Мужчина насторожился. Вот ещё, не хватало ему здесь соперника. Знает он этих воздыхателей, с ними надо держать ухо востро, а то враз лишишься всего. В нём заговорило чувство собственника. Но, чуточку поразмыслив, успокоился. Откуда взяться сопернику? За последнее время на горизонте не появилось ни одной живой души, не считая выброшенных на берег морских обитателей и всякой ползающей и бегающей в траве мелочи. Их сюрпризы, конечно, могут быть крайне неприятны, но на его собственность они не покушались.
 - Сюрприз? – уже спокойно сказал он. – Если хочешь, можем съездить в город, пообедаем там. Можем заехать в магазин, куплю тебе подарок.
 - Нет, это не то. Подарок надо ждать тут, на берегу моря.
 - Где? Здесь? Здесь? А может там? – он тыкал пальцем в прибрежную полосу, потом полез на соседнюю каменную глыбу, нависающую над морем. – Может, здесь? Где? И что значит «ждать»? Сидеть, как старик у синего моря, и ждать золотую рыбку, которая приплывёт и совершит чудо?
 - Я не знаю, - посмотрев снизу вверх на мужа, сказала Дада. Она повернула голову в сторону моря. – Может, это будет и не золотая рыбка.
 - В общем, ты как хочешь, а я пойду, ещё посплю. Когда получишь свой сюрприз, позовёшь меня, вместе посмеёмся над ним.
 Мужчина начал спускаться вниз, но вдруг приостановился. Что-то заинтересовало его.
 - Кажется, сюрприз тебе уже приготовили, - он смотрел куда-то себе под ноги.
 - Где? Какой? – Дада с быстротой дикой кошки вскарабкалась к нему. – Какой сюрприз?
 - Вон видишь оранжевое пятно на берегу у воды?
 - Где, где?
 - Да вон же оно, за теми камнями.
 - Вижу, вижу. Чтобы это могло быть? Может, это подарок от самого Нептуна: морская звезда или раковина.
 - Слишком большое и больше похоже на тряпку. Скорее это подарочек морского дьявола, его семейные трусы.
 - Тогда это не мне, а тебе подарок. Давай спустимся, посмотрим.
 - Вот ещё. Буду я себе обдирать коленки, лазая по камням из-за дурацкой тряпки. Кто-то выкинул…
 - Как хочешь, - перебила его Дада и пожала плечами. – Решай сам, а я всё же спущусь, - и, не обращая на слабые протесты мужа, стала подыскивать дорогу к находке.
 Возражать жене было бессмысленно, только себе в убыток, мужчина это знал. Если женщина что-то захочет, то она это сделает, хотя бы из чувства протеста. Хочешь – не хочешь, а лазить по камням ему всё же пришлось. Но сначала они вынуждены были подняться вверх, чтобы отыскать более удобное место для спуска.
 Дада старалась двигаться как можно быстрее, чтобы опередить мужа, но не забывала выбирать путь побезопасней. Всё её внимание было отдано этому занятию. Правда, изредка она поднимала голову, чтобы посмотреть на огромную, синюю гладь моря, которая на горизонте смыкалась с таким же бесконечно голубым простором неба, или увидеть тот странный предмет, что заинтересовал её.
 Мужчина спускался медленнее, даже ненадолго задержался наверху, засмотревшись на свою спутницу и мысленно сравнив её с горной козочкой. Спохватившись, поспешил за ней.
 Неожиданно нога женщины, не найдя твёрдую опору, поплыла. Чтобы не упасть, она ухватилась за ветки росшего рядом кустарника. Камешки, выскочившие из-под ноги, полетели вниз, ударяясь о скальную породу и отскакивая от неё, словно теннисные мячики на корте. Дада проследила за одним из них. Раз, два, три, четыре, пять. Пять раз камешек ударился о землю, пока в очередной раз не отскочил и не затерялся в скудной растительности.
 «Пять. Цифру «пять» я люблю. Значит, повезёт», - сказала сама себе Дада, сосчитав число ударов.
 - Дада, что случилось? Ты подвернула ногу?
 - Нет. Всё в порядке, - обернувшись на голос мужа, крикнула она.
 - Давай вернёмся. Далась тебе эта тряпка.
 - Не хочу. Не хватало, чтобы я себя замучила вопросом: «Что это было?» Нет уж. Я спускаюсь, а ты, если хочешь, можешь ждать меня там, - и она снова устремилась вниз.
 - Дада, не спеши. Осторожней.
 Но женщина уже спрыгнула на прибрежную гальку. Обернувшись, помахала рукой.
 - Скорее, а то меня утащит морской дьявол.
 - Будешь сама виновата. Это ты к нему полезла, он тебя не звал.
 - Фу! Какой ты… - Она развернулась и пошла за выступ скалы, который мешал увидеть находку.
 - Подожди! – Мужчине оставалось несколько метров до конца спуска. Но Дада не желала слушать его, она скрылась за выступом. Пыхтя, он, наконец, тоже спрыгнул на гальку. – Чёрт знает что. Понесла же нелёгкая, - ворча, мужчина отряхнул руки. – Дада! Дада!
 Он пошёл следом за ней, свернул за камни, и тут же налетел на свою жену, которая стояла к нему спиной и смотрела перед собой как загипнотизированная.
 - О, боже! – вырвалось у него.
 В нескольких шагах от них лежала женщина, причём в довольно странной позе. Тело располагалось почти на боку, спиной к ним. На ней было длинное платье, почему-то вздувшееся в районе живота. Одна нога согнута, другая вытянута, и обе босые. Ниже колен ноги опутывала верёвка, один конец которой мок в воде. Кожа в местах соприкосновения с ней была стёртой и припухшей. Одну руку женщины супруги не могли рассмотреть, видно она лежала на ней, вторая же была согнута в локте. Казалось, что незнакомка, опираясь предплечьем и кистью о землю, пыталась встать, но, не сумев это сделать, так и замерла. То, что Дада и её муж приняли за оранжевую тряпку, оказалось рыжими волосами. Основная их масса была разбросана по гальке, будто огненные змейки струились между камней и собирались в один клубок. Часть волос прикрывала лицо лежащей, поэтому определить возраст женщины было трудно.
 - О, боже! Нам лучше отсюда убраться.
 - Как ты думаешь, кто она? – словно не замечая страха в голосе мужа, спросила Дада.
 - Да какое мне дело, кто она! Нам нужно уходить отсюда. И поскорее! Господи, вот так отпуск. Трупов только не хватало.
 - С чего ты взял, что она мертва?
 - Нет, она здесь загорает в платье с раннего утра, - съязвил он. – Дада, прошу тебя, умоляю, уедем поскорее.
 - Она жива.
 - Она не дышит.
 - Она жива. За шесть лет, что я работала на скорой помощи, видела всяких. У неё кожа не изменила цвет.
 - Ну и что? Может, она совсем недавно умерла.
 - Нет. Пока я стояла на берегу, на море никто не появлялся.
 - Почему ты решила, что она появилась со стороны моря?
 Дада заметила, как по пальцам руки лежащей прошла нервная дрожь. Она сделала шаг вперёд, нагнулась и повернула женщину на спину.
 - Дада!
 Она не прореагировала на его крик.
 - Что тут непонятного, - спокойно сказала Дада. – Она не могла сама спуститься сверху, так как беременна. И причём на последних месяцах.
 - Беременна? – мужчина заглянул ей через плечо. Это объясняло, почему платье на животе вздулось, и почему поза женщины была столь неестественна. – Может, она свалилась сверху?
 - Нет. У неё на руках и ногах были бы ссадины и ушибы. К тому же она разбилась бы насмерть. – Дада обхватила шею лежащей большим и указательным пальцами. – Пульс есть, но очень слабый. Ей нужна помощь. Надо везти в город в реанимацию.
 - Боже! В какую историю мы влипли. Нас ещё обвинят в попытке убийства.
 - Не говори глупости. - Дада откинула с лица женщины волосы. Это была девушка лет двадцати.
 - Глупости?! А верёвка на её ногах! Это что – глупости? От неё хотели избавиться. Наверное, залетела, а потом начала качать свои права. Вот её и пытались убить. Скорее всего утопить. Сбросили в воду где-то со скалы, а она здесь выплыла.
 - А может, хотели кому-то отомстить: или ей, или мужу.
 - Почему мужу? У неё нет обручального кольца.
 - Это ещё ничего не значит.
 - Может, это муж от неё избавился. Ребёнок не от него, вот и решил убить гулящую жену.
 - Какие же всё-таки у тебя гадкие мысли. Хватит тут выдвигать версии, не следователь. Лучше помоги её отсюда вынести.
 - Не трогай. Давай съездим в город. Пусть приедет скорая, милиция и там решат, что с ней делать.
 - Ещё пожарным сообщить. Ты с ума сошёл. Пока мы будем кататься туда-сюда, она точно умрёт. Нам надо везти её в город.
 - Дада, нет.
 - Или ты сейчас же поможешь мне, - женщина ухватила его за рубашку. – Или…
 Девушка вдруг повернула голову и бессвязно забормотала:
 - Помогите, помогите… Они там… Помогите… - еле слышны были слова.
 Дада отпустила рубашку мужа, нагнулась над девушкой.
 - Всё хорошо. Всё будет хорошо. Поможем, - взглянув на мужчину, скомандовала. – Бери её под мышки. Я буду поддерживать её за талию и ягодицы, чтобы спина не сильно прогибалась. Ну, чего стоишь?
 Перечить жене было глупо, пришлось выполнять её указания. Осторожно приподняв и медленно неся девушку, супруги направились к тому месту, где спускались со скалы. Подниматься наверх с ношей оказалось не простым делом. Мужу Дады приходилось всё время оборачиваться, двигался он вперёд спиной. Сама же Дада следила, чтобы девушку не сильно трясло, и старалась смягчить резкие толчки.

 Опять, опять это чудовище. Опять вода. Опять качает. Было так хорошо, спокойно. Голоса… голоса людей. Им помогут… Тишина… Море… Грести… Нет сил. Тело слабое, не слушается. Глаза. Открыть глаза… Нет сил… Почему так тихо? Откуда этот звон? Странный, однообразный, гнетущий звон… Снова покой. Не качает. Зачем бороться? Ей так хорошо…

 - Всё. Давай отдохнём. Я весь выдохся.
 Мужчина начал опускать девушку на землю. Наконец-то, они добрались к каменной глыбе, откуда впервые заметили оранжевое пятно.
 - Только не долго, - Дада склонилась над девушкой. Никаких изменений, она так и не пришла в сознание, пульс очень слабый. Женщина покачала головой. – Плохо. Очень плохо. У меня нет лекарств, чтобы поддержать её сердце. Нужны уколы, а у нас одни таблетки.
 - Ты думаешь, она не дотянет до города?
 - Не знаю. Всё зависит от её организма. И что с ребёнком.
 - А что с ним? Он же не мог утонуть. Он внутри.
 - Ты настоящий болван. Ребёнок мог умереть от любого удара. Так, передохнули и понесли дальше.
 - Дада, подожди ещё немного…
 - Некогда. Нет времени.
 Они снова подняли девушку, понесли. Солнце уже начинало изрядно припекать. Нести становилось труднее. Всё чаще движения становились неуклюжими, ноги спотыкались о камни. Кое-как без остановки они добрались к своему лагерю.
 - Вот сюда, - командовала Дада. – В тень палатки. Осторожно. Принеси одеяло и воды.
 Мужчина, потирая затёкшие руки, пошёл за указанными вещами.
 - Сейчас, милая, сейчас. Всё будет хорошо, - приговаривала Дада, убирая волосы с лица девушки. – Скоро ты?
 - Уже несу, - муж поставил пластмассовую канистру с водой и передал жене одеяло.
 - Давай положим её на одеяло, и потом ты быстренько собирай вещи, а я попробую хоть немного привести её в чувство.
 Они расстелили в тени одеяло, уложили девушку. Мужчина поскорее ушёл собираться, а Дада присела рядом с незнакомкой, поправила её волосы. Женщине было не важно, что за человек эта девушка: хорошая или отъявленная мерзавка, для неё всё равно, какая она. Важно другое, Дада любит её как младшую, неопытную, глупенькую сестру, попавшую в страшную беду, и сейчас только от неё зависит жизнь девушки и ещё не родившегося маленького существа. Она обязана им помочь, должна сделать всё, что может.
 Дада протёрла влажным полотенцем лицо, шею и грудь пострадавшей. Смочила ей губы, приоткрыла рот и капнула немного воды. Девушка не прореагировала, вода тонкой струйкой потекла по щеке. Дада попыталась выяснить, как чувствует себя ребёнок: то клала ладонь на живот, то прикасалось ухом, стараясь услышать биение маленького сердца. Пальцы на руках у девушки задрожали.
 - Ну, наконец-то, - обрадовалась Дада. – Кажется, приходит в себя.
 - Что ты сказала, Дада? – отозвался муж.
 - Кажется, приходит в сознание…
 Тело девушки вдруг вздрогнуло, все мышцы напряглись, глаза широко раскрылись, но взгляд при этом был бессмысленный, устремлённый в одну точку куда-то вверх. Рот приоткрылся, и раздался режущий слух пронзительный крик. Дальше девушка кричала беззвучно, будто выключили звук у телевизора.
 - Дада, что случилось?
 - Кажется, происходит самая худшая вещь – у неё начались роды.
 - Вот. Вместо одного человека придётся везти двоих.
 
 Страшная боль пронзила всё тело. Что-то ужасное кололо, резало, кромсало внутри, а потом потащило всё это наружу. Злата кричала от нестерпимой боли, но не слышала собственного голоса. Глаза открыты, а вокруг тьма, словно на них набросили плотную, чёрную вуаль. Везде боль, ничего кроме боли, растянувшейся до бесконечности. И неожиданно наступила пустота, вся боль исчезла. На какое-то мгновение с её глаз сорвали вуаль, и ослепительный поток света заполнил всё пространство вокруг неё.
 - Таль…
 Она глубоко вздохнула, стараясь удержать внутри себя появившуюся лёгкость, но чёрная вуаль опять опустилась перед глазами и теперь уже навсегда.

 - Какой малыш! Посмотри, какой славный ребёночек и совсем здоровенький. Как он всё вынес?
 Дада завернула ребенка в полотенце, положила рядом с матерью. Малыш, прокричав в первые минуты о своём появлении на свет, замолчал. Он больше не желал издавать ни звука, только смотрел голубыми глазами на странный, новый мир. Дада взглянула на девушку: глаза, не мигая, смотрели в небо, рот приоткрыт. Женщина попыталась нащупать пульс.
 - Как она? – поинтересовался стоящий рядом мужчина.
 - Она умерла. Весь остаток своей жизни отдала вот этому существу. Себе ничего не оставила.
 - Всё. Это конец. Что теперь будет? Дада, что будет с нами? – мужчина обхватил голову руками. – Везти труп в город. Боже! Дада, нас обвинят в убийстве, нас посадят за преступление, которого мы не совершали. Даже если нас оправдают, то убьют те, кто пытался убить её. Дада, что нам делать?
 - С чего ты взял, что их было несколько человек? – спокойно спросила жена.
 - Разве ты не слышала, как она сказала: «Они там»? Их целая банда. Они найдут нас и убьют. Свидетелей всегда убирают. Что с нами будет, что с нами будет? Я же говорил, что не надо её трогать.
 - Хватит ныть! Что будет, что будет. Ничего не будет. Ребёнок попадёт в детский дом, её закопают, и если не найдут виновных, расследование прекратят.
 - Ты в этом уверена?
 - Почти.
 - Вот видишь.
 Девушке уже не помочь. Но рядом с ней лежало маленькое, голубоглазое существо. Оно не знает, что его мама умерла. Оно закрывает глазки от яркого света и шевелит пухлыми губками. Этому крохотному существу, этому чуду нужны тепло и защита в новом для него мире. Да, это чудо, которого ждала Дада. Настоящее, живое чудо. Его можно потрогать, можно погладить, поцеловать, и оно с радостью отзовётся на твою ласку. В считанные минуты всё счастье Дады сосредоточилось в крохотном комочке. Это её, только её счастье, которое она так ждала, она никому его не отдаст.
 - Что будет? Теперь я скажу, что будет. Будет по-другому, - чётким голосом сказала Дада. – Ребёнка я оставляю себе.
 - Зачем тебе чужой ребёнок?
 - Чужих детей не бывает. Бывают чужие вещи, а ребёнок не вещь.
 - Дада, подумай, что будут говорить люди. Откуда ты его взяла? У нас же нет детей. Давай оставим его где-нибудь, например, в больнице. Скажем, что нашли.
 - Тебя всё равно потащат в милицию и заставят показать то место, где ты его нашёл. И что ты собираешься делать с трупом? Может, тоже его покажешь. Тогда за тобой точно будут охотиться убийцы. Так что ребёнка я оставляю себе, я так решила.
 - А ты подумала обо мне?
 - О тебе? За пять лет, что я сижу дома, я только о тебе и думаю: как накормить, как одеть, как создать уют, как приятно провести тебе время. Я бросила работу, потому что ты так хотел.
 - Ты думаешь приятно быть дома одному: есть, спать, идти в гости самому. Всё из-за того, что у твоей жены постоянные дежурства, постоянные ночные смены. Зачем тогда семья, если мы сутками друг друга не видели. Дада, у нас ещё будут свои дети. Зачем тебе этот?
 - Мне тридцать шесть, и за пять лет спокойной жизни ничего не изменилось. Пойми же наконец, чёрт побери, у меня уже не будет детей! Не будет!
 Дада замолчала, посмотрела на ребёнка. Он лежал тихонько, наверное, всё понимал и ждал решения своей судьбы. Мужчина стоял, ссутулившись, весь сжался, похожий на собаку, хозяин которой променял её на другую, молодую.
 - Я оставляю ребёнка. Ты отвезёшь меня с ним сегодня же к отцу в горы. Там не спрашивают откуда дети и чьи они. А ты думай, как тебе поступить.
 - Что делать с телом матери? Заберёшь с собой?
 - Нет. Сообщать о нём нельзя. Если её пытались убить, пусть думают, что убили вместе с ребёнком. Везти труп в машине опасно. Похороним здесь. Какая разница, где хоронить? Это место знаем только мы, всё равно сообщать никому не будем.
 - Ладно. Я найду подходящее место и всё приготовлю, а ты собери оставшиеся вещи, - спокойно сказал он. Решение жены было окончательное и бесповоротное, от него уже ничего не зависело.
 - Спасибо, - уставшим голосом отозвалась Дада.

* * *

 Часа через полтора Дада с мужем отнесли тело девушки к месту захоронения. Когда собирались опускать его в яму, женщина спохватилась.
 - Подожди, - она нагнулась, повозилась над телом, поправила одежду. – Теперь всё. Мёртвым – земля, живым – память.
 Тело опустили в яму, засыпали землёй и положили сверху большой камень вместо надгробной плиты.
 - Мы сделали для тебя всё, что могли. О ребёнке не тревожься, я позабочусь о нём. Обещаю тебе, - тихо сказала Дада.
 Супруги вернулись к месту, где ещё недавно находился их лагерь. Здесь всё было готово к отъезду. Мужчина сел в машину, начал заводить её. Дада небрежно свернула одеяло, на котором умерла девушка и ещё остались лежать не убранные вещи. Среди них мелькнул рыжий клубок, парик спал, когда поднимали умершую. Женщина запихала свёрток в сумку, стоящую в багажнике, захлопнула капот.
 Последний прощальный взгляд. Даде казалось, что с той первой минуты, когда она утром открыла глаза и до минуты расставания с их полюбившимся местом отдыха, прошла целая жизнь. Время спрессовало события: за несколько часов женщина увидела рождение и смерть, за короткий срок сумела познакомиться, полюбить, потерять и приобрести нового человека. Сердце сжалось от боли, на плечи навалилась усталость, а в душе появилась тоска. Странная штука судьба: несколько минут и бесповоротно меняется вся твоя дальнейшая жизнь, а главное – ты с этим согласен. Надо справиться с собой, взглянуть с уверенностью вперёд, в будущее.
 Дада расправила плечи, она готова к новой жизни.
 - Поехали, - сказала она, сев в машину на заднее сидение и захлопнув за собой дверцу.

* * *
 
 Всё утро и весь предыдущий вечер в доме Павла и Наташи звонил телефон. Минут пять раздавалась прерывистая трель, затем умолкала, и через полчаса всё повторялось снова. Но напрасно пытался телефон соединить два разных мира: мир настоящего и мир, превратившийся в прошлое. Около одиннадцати часов он зазвонил в последний раз, и больше уже ничто не нарушало тишину в доме, кроме маленькой, чёрной мухи, настойчиво бьющейся об оконное стекло.