Повелители Стихий Части 1-3

Казань, 2005-




Пролог

«Да, и записываем домашнее задание – прочитать параграфы с четвертого по пятый, и подготовить на следующий урок сообщение о биогеоценозе…всё! Можете идти». – Так учительница биологии заканчивала уроки. Всегда, сколько ее помнят, а помнят ее уже года четыре. И все это время класс недолюбливал, если можно так выразиться, эту пожилую, полную женщину примерно пятидесяти лет. «Биологичка» всегда говорила на высоких тонах, и раздельно проговаривала фразы, будто десяти- и одиннадцатиклассники всегда должны договаривать каждое слово за ней вслед, как детский сад, блин!
В кабинете на втором этаже, с расставленными повсюду рогами, статуэтками неандертальцев, моделями мозга и сердца, картинами животных и прочим «биологически-ботанически-анатомическим реквизитом», с первыми звуками школьного звонка началась привычная уже за одиннадцать лет суета – парни и девушки мигом повставал с мест, и стали генерировать свой неповторимый шум, в котором можно услышать все, что захочешь…
«У, редиска! Мучитель юношеской психики!» - сразу издал свою любимую фразу по отношению к учителям Женька, веселый паренек небольшого роста, абсолютный пофигист, по мнению многих, хотя после своей последней фразы покосился на учительницу – «Не услышала бы…».
«Пашши паккорим!» - пробормотал что-то невнятное на первый взгляд, подбежавший к очередной жертве Рауф. Однако был прекрасно понят привыкшими к его своеобразному «Пошли, покурим» друзьями, некоторые из которых согласились, некоторые нет. Впрочем, когда он звал покурить, это означало, что у него самого курить нечего. Иначе, никому не предложил бы…
«Оксан, какой у нас следующий урок?» - спросила с алтайским акцетном девушка, претендующая на звание «ничего-о-о… страшненькой!», если б не ее вечно улыбящийся рот (на соклько-то там много зубов) и жевачка, без которой ее никогда, кажется, не видели… впрочем, насчет Гали мнения класса раздваивались, а то и растраивались… Дело в том, что фигурка у девушки была действительно неплохая, характер приемлимый, но вот внешней красотой и развитым интеллектом Господь Галю обделил. К несчастью, по мнению мужской половины класса, богатством внутреннего мира плюс красотой внешней (одновременно) отличалось всего одна – две девушки, да и то с большой натяжкой. Так уж получилось…Предопределение…
Интерес представляли несколько человек, погруженные в свои мысли, неспеша вставашие со своих мест и ничего так и не сказавшие в ознаменование начала большой перемены.
Среди них находились два близких, лучших друга – Павел и Константин… Тюка и Костян, как их звали одноклассники. Спирит и Лекс, как их знали в Сети. А знали в Сети их многие. По крайней мере, Лекс всегда гордился своим положением в онлайн проекте Интернета. Ролевая игра, вроде как мирок, со своими богами в лице модераторов, админов и т.д. Так вот, Лекс, стал одним из админов игры, и теперь, полностью заслуженно, как он полагал, мог называть сой длинный титул – Начальник Отдела ПиАра и Искусств (в составе Литературно-Художественной и ПиАр групп) Информационно-Юридической Службы.
Правда, на это всем было плевать, потому как никто не видел, как старается добится признания Костян. Хотя бы в Сети, где сделать это гораздо легче…
Тюка же, напротив, никогда особо не гордился своими достижениями, считая, наверное, что стыдно хвастаться… Хех…не понимает он, что если ты чего-то добился в этой жизни своим трудом, и рассказываешь об этом друзьям, хвастовством это не назовешь, скорее просто желанием поделиться радостью достижения цели!
Костян, будучи высоким, и даже слишком высоким, как он полагал, был сложен неплохо, но не атлетически. Он всегда считал, что физическая сила – не главное. Главное – сила другого порядка. Лекс приравнивал ее к психологическим тонкостям общения, производимому впечатлению и Другому.
Играя в футболл, баскетболл или хоккей, Костян мог вызывать только смех друзей и просто окружающих. Потому что не умел, но играл. Считал, и считает до сих пор, что если ты не особо сильно портишь игру другим, но нужно играть так, как умеешь и получать удовольствие. «От всего нужно получать кайф!» - одно из его кредо жизни. Немного забавно. Однако когда наступал черед Его игры, воллейбола, Костян Вадимыч был безумно рад. Потому как мог сыграть вполне прилично, сказывалась шестилетняя практика. Игра с ним получалась веселая, ненапряжная. Не профессиональная, но добротная. Красивая. Особенно ему было здорово играть в команде с Павлом, а то с зеленым новичком красиво не сыграешь, не разведешь «на три»…
Павел Андреич, как его иногда называл Лекс, любил все. И прекрасно ладил со всем. Потому и физические нормативы сдавал «со скидкой», ведь, принося школе места с соревнований, невозможно быть несимпатичным физруку…Вы понимаете… Я в хорошем смысле.
Небольшого роста, с черными, коротко стрижеными волосами, этот юноша был оргинален в словах и действиях, и всегда производил настолько положительный эффект, что Константин иногда даже завидовал! Спирит обладал своим неповторимым, опять же, оригинальнейшим набором пунктиков. Он не ел салаты, супы, и много чего еще. Никто не запомнит всего списка…и уговаривать его нарушить личное табу – так же бесполезно, как пытаться сломать мировую ось.
Эти два субъекта Россйской Федерации, Тюка и Костян, всегда думали почти одинаково. Спелись, как говорят… Костян всегда считал, что мир – это не граница. Планета Земля – это не конец пространству для жизни и деятельности. И пытался это доказать, внушить другану.
Павлик же никогда особо не разговаривал на эту тему, не давая конкретно понять свои мысли. Когда Лекс говорил о чем-то необычном, таинственном и невероятном, всегда смотрел на Павла, думал:
«Поднесет руки к лицу – представляет то, о чем ты говоришь, приподнимет плечи – бегают мурашки, это уже крайняя заинтересованность в теме, возможно сопереживание, может быть, даже, что-то вспоминает из своей жизни, до того, как перешел к нам из своей школы в шестом классе».
 Но такого никогда не увидишь на нем, Лекс, считающий себя не плохим психологом, усиленно изучающим невербальные средства общения, никак не мог «прочитать» Тюку, как многих других… Но это было и не важно… Ведь Друзьям – это не нужно.



=I=
«Осторожно! Запасы удивления ограничены!»



Павел

«Наконец-то закончилась эта биологическая пытка! Чет Костян загрузился не в тему…щас всю дорогу наверняка будет уговаривать вступить в Астралы. Ха! Как же! Так прям я и стал на него работать! Наивный…» - мы стояли в вестибюле, я уже оделся, а Костян только еще куртку взял, неспешно начал одевать. Тормоз!
– Ну что? Пошли уже что-ли? Или ты кого-то ждешь? – мне надо было ехать домой, я жутко проголодался, к тому же еще, на носу был мой день рождения…
– Ты так рвешься, будто тебе тут пять шагов идти…до Соцгорода пока доедешь… Лучше бы пока остался у меня, там на форуме надо бы поработать… И когда ты только созреешь на вступление в Астралы? – Костян опять взялся за старое, как всегда, не спеша натяшивая куртку.
– Давай быстрей! – мне почему-то казалось, что нам стоит спешить, хотя…куда? Видимых причин не было, хоть убейте! Может, так я надеялся уйти от прямого отказа, чтобы Вадимыча не расстраивать…
– Щас, погодь. Момент. Кстати, есть предложение сегодня ночевать у меня. Мать-моя-женщина уехала в Москву отдыхать! – заговорщицки прихлопунв в ладоши, сказал Костян.
– Серьезно? – засомневался я, - Моя мама вряд ли разрешит…
– Ну, я уломаю! На кого еще ты можешь рассчитывать? Как говорил Карлсон, угадай, кто лучший в мире уламывальщик? Конечно же, я! – он гордо выпрямился и скорчил идиотскую рожу.
– Ой, лана, а? Нашелся тут! – что-то мне подсказывало, что сегодня будет чем занятья у него, - А может и понатуре, позвонишь?
– Да без проблем, момент! – он достал телефон и набрал номер моей мамки.
– Ало! Маргарита Камильевна? Здрасьте, Вишняков беспокоит… Ага…да, вот, идем только с уроков… Вместе, так точно. Маргарита Камильевна, а можно Павлик сегодня у меня ночевать будет? Да ладно, тетради! Перепишет! Учебники-то все есть! – Костян похлопал по портфелю, будто мамка могла видеть этот жест… - Обязательно, Маргарита Камильевна, Обязательно. Хорошо, спасибо, звоните…Ага. До свидания!
– Ну что? Как? Идем? Али нет? – завалил я его вопросами.
– Идем, идем!… Отпустили, тебя, Тюкинс Андреич! – безобразно лыбясь заговорщицки проговорил Лексус.
– Гут, есс, бик эйбет, пошли тогда… - проявил я свои «интернациональные» познания в языках.
– Полиглот, блин… - съязвил Костян.
Я подождал, когда он натянет куртку, застегнет ее, и начнет движение к дверям. Я проследовал вслед за ним.


Константин

Все-таки, мы пойдем ко мне. И это радует. Не знаю, как его, но меня радует. Я его, наверное, уже заколебал со своими Астральскими делами… Надо от него уже отстать наконец, да где я еще найду такого ценного сотрдуника? Вот именно, нигде. А кого еще можно так проконтролировать? Опять же, никого.
Впрочем, мы идем ко мне не для того, чтобы уткнувшись в комп листать топики форумов, а для вполне достойного дела – интернет-вещания. Радио-вещания. Дело в том, что недавно мы с Тюкой решили стать ведущими вечернего ток-шоу в Сети, и шли ко мне чтобы провести тест-программу.
Во-первых, нужно установить прогу для вещания и постановки песен. Во-вторых, нужно разработать тематику ток-шоу, в-третьих надо-бы реально потренироваться… Если все получится – то будет просто здорово! Наш знакомый, «ди-джей» Айдар Бадреев отдыхает. Чего уж там говорить о Булате Габидуллине… Но для этого надо серьезно настроиться, и работать…Работать…
С такими мыслями я вышел на крыльцо школы, а с него и на школьный садик, сквозь который бежит дорожка в направлении моей жилплощади. Следом за мной шел Тюка, исполненный, как мне казалось, ожидания чего-то чудесного, необычного... С ума сошел, видать…
На улице стояла Осень, именно с большой буквы. Она встретила нас своим неповторимым духом увядания, свежим ветром, заставляющим съеживаться... Я люблю Осень, скорее всего, это мое любимое время года… Мне нравится смотреть часами, как могучие осины, березы отправляют своих отпрысков в их последний полет, люблю смотреть на улетающих косяками птиц...
Я поежился на ветру, поднял воротник своей черной с красными вставками куртки, и по телу побежали мурашки. Как бы ни было холодно, как бы ни было грязно и дождливо, пасмурно и смертельно скучно, Осень – самая лучшая пора…
Так мы дошли до «мини-рынка», местного источника сигарет, сухариков и других товаров для глодных и не очень школьников. Пока шли, Тюка молчал, наверное, он эмпат… Чувствует состояние окружающих людей, и подстраивается, когда это нужно, или становится контрастным, когда требуется помощь. Когда душа неспокойна. В моем случае он подстоился, тоже, наверное, сейчас идетт и думает о чем-то высоком, вечном… Хотя, он не романтик и не философ, возможно, думает, как бы микрофон купить или шесть саб-вуферов, которые он мечтает запихнуть в свою «шестреку» в будущем…
Дурак, не понимает, что шесть саунд…этих фиговин разломают машину изнутри, или скорее, разобьют сами себя звуковыми волнами такой мощности.
– Пашка, а ты не о буферах этих в «шестерке» думаешь?
–Нет, конечно, думаю, что Осень в этом году какая-то особенная, предвещающая что-то непонятное…
Я посмотрел в округ, вдохнул запах Осени и согласился…
– Ага, предвещающая, что проходим мимо мусорки. И запах здесь соответсвенный! – попытался пошутить я.
И пошутил! Причем удачно, задумавшийся Павлик не сразу заметил мусорку и нюхнув «свежего ветерка» заржал как резаный.
– Му-сор-ка! – выдавил он из себя по слогам сквозь смех.
Тем временем, мы уже подошли к моему двору, к подъезду. Я живу на седьмом этаже девятиэтажного дома по улице Ибрагимова, у меня отличный вид из окон на Парк с обалденным лесопосадком (иначе не назовешь), площадью примерно гектара в два… Мост через дорогу и только пятиэтажки вокруг.
Мы поднялись ко мне домой, разделись и вышли на болкон. Еще рано улетать птицам, и мы понаблюдали, как стрижи весело закладывали виражи, крутые пике, бочки и что там еще, петли всякие, как все это называется… В общем, ведут они себя как настоящие истребители, кружат, проносятся прямо перед твоим носом, над головой, сверху, снизу, с боков… Будто каждый хочет доказать, что, мол, я круче всех, я задел Человека крылом!!! Главная радость их жизни. Что ж, каждому свое…


Павел

– Подумаешь, стрижи… Пусть летают дальше, давай, давай, шевелись! – стал я выгонять Костяна с балкона, нам еще дел кучу переделать, установить прогу, вписать хосты, айпи адреса, устроить трансляцию и начать тест.
– Идем, идем, Чингачкук.
– Кто?!
– Чингачкук! Вот так! И никак иначе! – этот подлец еще издевается не в тему!!!
– Я тебе покажу щас!
Тут началось невообразимое. Я решил побить Костяна. Хех, трудно, но можно. При всей своей массе и при всем «психологическом образовании», борьба с ним получалась на равных.
Описать можно так: резкий удар справа, с выкриком «Банзай!» и диким хохотом с обоих сторон, его блок, мой проникающий в живот, зажим шеи….и мы повалились на пол, поскольку он принципиально не собирался удерживать пятьдесят килограмм на своей шее! Он рухнул на пол, я вслед за ним, но главное – не оказаться под врагом, пусть и стратегически-потенциальным. А он, подлец, начал меня жутко щекотать, кричать, хохотать… Мне ничего не оставалось делать, как сдержанно гоготать, отбиваясь от рук Лекса, и стараться сохранить рассудок… Весело, черт побери! =)))
– Ну лана, все, хорош!!! – взмолился я, не переставая гоготать, как бегемот попавший в джакузи.
– Что, ззздаешься, трусс нещщастный?! – с жуткой, а-ля варварской интонацией пробормотал Костян.
– Д….ха-ха…Дда!!! – у меня жутко болел живот и я боялся умереть от щекотки.
– Представь, что завтра, на первой полосе Известий будет сообщение о нелепой смерти Павла Андреевича от щекотки.
– И убийца – его лучший друг! – теперь мы сидели на полу и не могли никак отдышаться.
– Разрядка, так сказать, перед выходом в эфир…
– Дай попить, а?
– Где слово специальное?! Тебя Маргарита Камильевна не учила чтоль? – опять за издевки!
– Пошел в пень, еще друг называется!
– Да, лады, лады, сейчас, подожди маненько! Иди пока, запусти сетап проги той, лана?
– Ага – пробормотал я, встал и пошел в комнату.
Костян ушел на кухню. Вот так, знаю я, на чем сыграть, «друг называется» - иногда он ведется. Так и с Рауфом делаем часто…Гы! Какие мы коварные! Хе-хе-хе!
Когда Лексус вернулся, со стаканом чая (жмот, кофем обделил), шкала уже была синей на 78%. Комп у него слабее, чем у меня, зато Сеть круче. Кабельный инет – это вам не пятьдесят килобайт в секунду по модему!
– А ты куда ее устанавливаешь? – поинтересовался Лекс, с долей вскипающего недовольства.
– В Програм Файлс, без базара!
– Это есть гуд. Молодец! Не зря я тебя учил систематизированию данных на компе! – горделиво выпалил он.
– Ой, выпендрежник! Только сеня систематизировал папку Мои рисунки, а еще выеживается! – осадил я Костяна.
– Да прикалываюсь, прикалываюсь! – сказал таким всепрощающим тоном.
Так, перебалтываясь о разных глупостях, мы завершили установку, вписали что нужно куда надо, и, изучив интерфейс программы, которая называлась «Атомикс – mp3», вошли в Сеть. Оставалось только нажать кнопочку «Старт», и мы в, как говорится, Он Эйр! В прямом эфире!
– А ты точно готов ко всему? Выдавать джингл раз в полторы минуты, выход в эфир не больше, чем на минуту – две, и то, с учетом того, что это ток-шоу! Все помнишь?
– Да конечно, блин! Хватит мозги пудрить! Это тест! Нас слушать буду человека четыре, не больше! – я ненавижу, когда объясняют по сто раз!
– Ну, тогда с Богом! – Вадимыч мне протянул руку, в знак удачи, и мы начали.




Константин

– Ну, тогда с Богом! – я протянул руку Тюке и тот пожал ее, в ознменование удачи, я полагаю… Я нажал на Старт и изрек:
– Дамы и Господа! Мы рады приветствовать вас на первом эфире, так сказать, выходе в свет вечернего ток-шоу «Беседка»! – название мы придумывали долго, и этот вариант какой-то незначительный… - Эти два часа с вами будем мы, ди-джей Лекс и ди-джей Спирит!
– Добрый вечер, вы слушаете радио Нетворс! На протяжение отведенного нам времени, каждый вторник и субботу мы будем обсуждать разные темы, инетерсные не только ограниченному числу слушателей, но всем игрокам…
– Да что там игрокам, - перебил меня Костян, - Бойцам клуба Нетворс! Сегоднящняя тема – Лучший друг! То есть, мы поговорим с вами, на волнах, если можно так выразиться, радио Нетворс! Вы можете оставлять свои рассказы, мнения, инересные факты на нашем форуме: ввв, точка, сиджейэнэс, точка, фастбиби, точка, ру. В разделе «Беседка»!
– Так же вы можете звонить нам в студию, - какая там студия? Сотик обычный! – по телефону восемь, девяносто тридцать три, двадцать один, двадцать четыре, ноль восемь! Звоните, мы ждем ваших историй!
– Для начала предлагаем Вам послушать замечательную копмозицию под названием «You’re beautifull» в исполнении певца, занимающего с этой песней третью строчку во всех хит-парадах страны! Слушаем!
Я поставил песню на полную громкость, отключил микрофон и посмотрел на Тюку. Тот посмотрел на меня. И…тут начался такой ржач!!! Просто сумасшедший! Нам было очень смешно, мы били руками по столу, катались по кровати, хотя и не понимали, чем вызван наш смех… Похоже, просто подумали об одном и том же…
Все хорошее когда-то кончается… Так и наше веселье было прервано отключением света в квартале!!!
– Упс… - Павлик еще не верил, что вот так и закончится наша карьера ди-джеев, которые, кстати, неплохо справляются со своей работой…
– Твооою маать!!!! – я зорал в окно во всю глотку, - Ну что за козлы! Совсем совесть потеряли! Уроды! Подлецы! Пятижопые грибожуи!
Мне было так неприятно! Будто высшим силам не понравилось, какую песню мы врубили! Обидно и грустно. Невесело и неприятно. Некрасиво.
– Сволочи, согласен. Но лучше пойти попить чайку, чем орать на всю улицу! – с умом затыкал меня Пашка.
А что, он прав, подумал я, и ушел на кухню, сжимая кулаки. Я очень злюсь, когда все идет не по плану, не так, как ожидалось…
Я поставил чайник на плиту, достал чашки и пряники, положил по пакетику в каждую тару, насыпал себе сахару – Андреич пьет без сахара, и заварил только скипевшим кипяточком. Эх…Аромат… Мигом прогнал отрицательные эфмоции, мигом улеточилось сожаление, негативный настрой…
– Садись, Чингачкук! – улыбаясь, сказал я, дабы показать, что я опять спокойный.
– Только не начинай, а? – с просьбой в голосе ответил Пашка.
– Что, боишься, Тюкинс?
– Опасаюсь, – сразу же вставил Спирит.
– Да не боись, не убью, внучек…
– Рафычевские манеры?! – удивленно изрек Павел.
– Нет, он считает себя «папой», а если он тебе папа, то ты ему «сынок», а я «дед». Типа, как в армии все…
– В армию захотел, защитник хренов?
– Без оскоблений, прошу вас, сударь, иначе будем стреляться-с!
– Ой-ой-ой! Я с калашом – ты с воздушкой, олл райт?
– О’кей, ноу проблем! Айлл килл ю, факен пис оф щиит! – надо признаться, я его обругал довольно грубо.
– Ты че, ты?! – меня саданули кулаком в живот, и на это инцидент был исчерпан.
– Ну все, пей.
Только я поднес к губам чашку с ароматным чаем, как услышал короткую трель звонка в дверь.

Павел


– Кого несет? У тебя ж мамка уехала! Неужели, бабка твоя?! – с ужасом и реальным страхом я возник.
Начал искать вещщи, чтобы, если нужно – быстро ретироваться.
– Да нет, не должна прийдти, я запретил…
Тут надо заметить, что бабушка Костяна – проректор по ВР в одном из ВУЗов, и очень строгая в отношении ночевок дома, впочем, как и моя. И на этой почве они с Вадимычем не в ладах.
– Ты открывать-то пойдешь?
– А вдруг нас убьют, а звонили маджохеды с калашами и гранатами наперевес? – притворно взвыл от ужаса Костяныч.
– Фантазер! Иди быстрей! Чую, там что-то не так…
На правах хозяина, Константин подошел к двери и посмотрел в глазок.
– Никого там! Посмотри сам! – даже рифмами заговорил. =))
Я посмотрел и по началу тоже никого не заметил, но потом, догадавшись скосить глаза вниз, увидел… (О боги!!!) женщину, лежащую прямо под дверью!
– Лексус! Открывай, мать твою, слепой! – зорал я, бесполезно оживляя знания медицины в голове, оставшиеся еще с того года, с посещения курсов УПК.
– Открываю, открываю, чего орешь-то? – он же еще не понял ни фига!
– Щас как дам ботинком больно-больно!!!
Костян поспешил открыть дверь и, судя по напряженной спине и обезумевшим глазам (он повернул голову ко мне), был просто шокирован! Я скосил глаза на женщ…какой там, девушку примерно 19 лет, с рыжими, как Огонь, волосами и стройной фигурой, еле угадывающейся под окровавленными джинсами и свитером. Я стал синеть, потом краснеть, потом зеленеть и так далее. Незнакомая девушка лежала еле в сознании, вся в крови, особенно левая рука. Похоже, в темном переулке приставали дядьки с известно какой целью, а девка отбивалась от ножа руками… Молодец. Храбрая…
Первым приобрел самообладание Костяныч.
– Поднимаем. Я за подмышки – ты за ноги. Только осторожно и медленно! Следи, чтоб была в горизонтальном положении! – похоже, тоже вспоминал УПК…
Я сделал все так, как нужно, я был весь в алой крови, ковер и линолеум был закапан, но мне, почему-то, абсолютно не было ни противно, ни страшно…Теперь… Я уже догадывался, что на этом нашей спокойной жизни пришел конец. Как-то все закружилось, завертелось сразу…
– Чего встал? Кладем на диван! – это Костя.
– А…Дык… Этот-то!
– Фиг с ним, с диваном, жизнь важнее! Давай, ага… Аккуратненько! Теперь, бегом, налей, плиз, в два таза теплой воды и принеси много тряпок и аптечку из…этого…
– Из… Который там?! – невразумительно спросил я.
– Да, да! Оттуда… Да ты знаешь, откуда! Бегом, Павлик! – несмотря на туманность некоторых указаний, они прояснили мою голову от вязкого вещества, наполнявшую ее, и отуплявшего ее содержимое, сиречь – мозги.
Сам он схватил лежащие рядом ножницы и стал разрезать одежду: рукава свитера, джинсы… Разрезать и кидать в угол. Не подумайте, что мы решили продолжить начатое теми «мужиками» с ножами… Просто пока одежду не снимешь – обрабатывать нельзя. Грязная одежда – раз, ничего не видно – два, и инфекция – три.
Пока я наливал воду, он оставил рыжую «гостью» только в трусах. И стоял над ней с мотком веревки. Теперь стало видно, что на левой руке пульсировало артериальное кровотечение, рука была разрезана чуть выше локтя, чем то ооочень острым, как лезвие… Руку поранило довольно глубоко, но слава Богу, не смертельно.
– Ты чего встал-то? Быстрей, Костян! – окрикнул я его.
– Тюк… Я забыл. Как там это крутить, куда? Блин… - по Косте было видно, что он только сейчас понимает, что у него в зале, где мы когда-то смотрели телевизор и читали книжки, лежит девушка лет девятнадцати, вся в крови, умирает, еще и стонать успевает. К тому же вся квартира почти (!!!) в красных пятнах…
Я подбежал, отобрал у него веревку, отрезал кусок и быстро наложил тугой жгут на руку. Конечно, разобрать среди красного цвета что-либо довольно трудно, но я все-таки смогу обнаружить еще два пореза на ногах, и так же остановил кровоток. Тут же засек время на часах, которые висят над телеком. Шесть – сорок три. Значит, подумал я, в семь часов и три минуты ослабить жгуты на 20 секунд. Для предотвращения отмирания тканей. Откуда у меня такие познания? – промелькнула мысль, и тут же исчезла, не время было удивляться. Да и устал я удивляться.
– Давай ее вытрем тряпочками? – попытался «приложить руку» Вадимыч. Лучше бы он молчал. Более тупой и кретинистической фразы я не слышал, хотя суть была верной.
– Хех… Вставай, помогай, «оперативненько»! – передравзнивая его, пробормотал я.
– Иду.
– Встаю, – поправил я его.
– Встаю, встаю! – огрызнулся Костян.
Он встал, намочил тряпку и начал плавно и осторожно вытирать запекшуюся кровь с тела этой несчастной девушки, у которой мы не знаем даже имя, ведь она не произнесла ничего членораздельного, только стоны, хрипы… И то понятно, ведь столько крови потеряла, наверное… И лестничеая клетка вся красная стала, пока она поднималась сюда, на седьмой этаж… А там следы в нашу дверь…
С такими невеселыми мыслями я присоединился к Вадимычу, и процесс пошел гораздо быстрее.
Почему-то никому из нас не пришла в голову мысль вызвать скорую или милицию. Позже мы узнали, что отсутствию таких мыслей поспособствовали извне… А кто именно – так и не узнали.
Спустя 15 минут мы закончили, и ванная была теперь отнюдь не белая, зато девушка была как человек. Уж простите за тавтологию…
– Через 300 секунд снимаем снова… Потом накладываем еще раз, потом обрабатываем йодом во избежание инфекции, ок? – что-то теперь я перехватил инициативу.
– Аминь.
– Чего? – не понял я.
– Да будет так, – пояснил Костя.
Следующие пять минут стояла тишина, только Лексус неугомонно напевал эту когда-то бывшую хитом песенку – «Пять минут – это триста секунд, это время никто не отменит…», кажется, она называется «Пять минут на любовь». Мы смотрели, как кровь перестает сочиться сквозь кусок бинта на ране…
«А Рыжая что же? Живая? Или…» - посетила меня страшная мысль.
Я тут же опроверг себя, так как с великим облегчением услышал ее дыхание.


Константин

Мы стояли и смотрели то на Рыжую, то друг на друга. И чего я тогда в ступор встал? Показалось, что так и должно быть, что она не случайно попала к нам «в гости», что я знал ее всегда… Странно – был уверен, что ничего с ней страшного не случится, когда она лежала передо мной, исеткая в крови…Господи! Да неужели я схожу с ума?! Надеюсь, Тюка сохранил трезвость мысли.
– Пора снимать жгут, Костян! – похоже, действительно, трезво мыслит…
Следующие секунд сорок – пятьдесят мы снимали жгут, давали возможность притока крови к пораженной зоне и затем снова затягивали область, повыше раны куском бичевки. И так все три более или менее крупных пореза. Про мелкие (относительно, конечно) раны мы забыли, как всегда бывает, когда сильно обжегся и потом на ногу упал утюг – первее схватишься за ожог, а про ногу на время забудешь. «Закон боли первичной и вторичной» - сформулирован Лексом, копирайт. Все права защищены.
Мы вышли на кухню. Сели и уставились друг на друга. Как-то все нереально произошло, как-то странно и непонятно, мутно и безконтрольно. Будто от нас и так ничего не зависело, мы просто некие «исполнители» предназначенной нам роли, пешки в Игре Стихий…
– Тюка, ты не находишь, что возможно мы оба сошли с ума или стали жертвами нового заболевания – глюкофобии? – или есть уже такое? – Как-то все нереально выглядит…Девушка…Страшные раны, которые не влекут за собою летальный, так сказать, исход, кровь, сворачивающаяся прямо на глазах… Вот скажи мне, дружищще, тебе было страшно или противно при виде крови?
– Нет! Абсолютно! – искренне ответил Пашка.
– Вот именно! И мне тоже! А, хотя, должно бы… - я посмотрел на часы. Семь часов и десять минут. Скоро снова повотрять процедуру (какое неподходящее слово!)…А будет предел? Или так вечно будет?
– Скока там? Пора? – это Тюка.
– Нет. Еще десять минут. Не меньше, но и больше нельзя, а не то, отомрет рука к чертям собачьим…
Мы посидели еще, каждый раз выглядывая в зал через зеркало, висящее в прихожей, где на диване лежала почти полностью обнаженная, умирающая полчаса назад девушка… В эти минуты я чуть не закричал. Еле удержался на ногах от нахлынувшего бессилия. Я осторожно приподнялся со стула, оперся о стену и черные дымчатые кольца перед глазами медленно исчезли, растворяясь в нормальной картинке окружающей меня действительности. Это было, мягко говоря, неприятно.
– Пора, пойдем! – поднял я Павла со стула, тот загляделся в окошко, задумался о жизни, как пить дать!
Когда мы вернулись в комнату и медленно начали снимать бинт и жгут с раны на руке, напряжение наше не ведало границ, мы почти не двигались, стараясь не разбудить Рыжую, которая избавилась от боли хотя бы во сне. Ее волосы, отливающие медью в свете бра, были раскиданы на подушке дивана, а выражение лица безмятежно.
Но оказалось, что наша сосредоточенность и бездвижие оказались «детским садом» перед состоянием, которое охватило нас после того, как бинт был аккуратно разрезан и снят. Нас можно было буквально выставлять в эрмитаж вместо статуй или монументов. И назвать нас надо как-нибудь вроде «Композиция «Вечный шок».
Раны почти совсем не было!!! Остался маленький порез…и…и все!!! Я лично просто выпал осадок. Не знаю, как Андреичу хватило духу разбинтовать остальные два пореза – но и его «не стало» после того, как он не уидел ни ран, ни царапин, ни крови. Да ладно ран… Синяки-то где?! Они же не слезают иногда по три-четыре недели! Это либо галлюцинация всё и мы сейчас очнемся в палате для буйнопомешанных вместе со здоровенным, мощным санитаром, который сует нам тампон с нашатыркой под нос, либо Рыжая – вампир, что я сразу откидываю, либо… магия? Но это же абсурд…
– Просто… нет слов. Ты видишь то же, что и я? – Тюка медленно, очень медленно приходил в себя, сидя рядом со мной, облокотившись об косяк.
– Похоже, что так. Либо это обортень (тут я хмыкнул), либо колдунья (причем рыженькая, в традициях жанра, так сказать), либо мы грибочков особых объелись (тоже уж в тему рыженьких), либо уж я не знаю, что… - прислонился я к косяку на манер Андреича и сник.
– Костян, она похоже спит… Давай, перенесем ее к тебе на кровать и дадим отдохнуть, а вопросы завтра, о’кей? А то я так устал! Будто из меня автомобильным качком силы душевные вакачивали!– предложил Павлик.
– Мне тут в глову мысль пришла…
– Что завтра мы проснемся и не обнаружим твоего компа, дивидишки и остального? – перебил меня Спирит, попав, кстати, в точку.
– Ну, вообще, это чушь. Рыжая (как мы ее окрестили) была реально ранена, истекала кровью, правильно? Была без сознания… Правильно? А значит, все это не шутки и ключи я спрячу от двери – правильно? – это я сам с собой обсудил вопрос…
– Правльно. Все три раза, – поддержал меня Пашка в моем разговоре с собой.
Что-то подсказывало мне, что проснувшись утром, мы ее застанем по крайней мере дома. Я решил подыскать для нее одежду, более или менее подходящую ей и укрыть одеялом, как нормального человека, чтобы не замерзла.
– Паш, давай, взяли! И понесли ко мне. Только аккуратнее, постарайся не разбудить.
– Ага… раз, два, взяли! – скомандовал Андреич, взяв Рыжую за руки.
Мы пронесли девушку по коридору и уложили в мою кровать. Я подобрал свои самые большие одеяния и положил рядом. На всякий случай, если испугается… или проснется раньше нас.
– Пойдем спать? – меня, если честно, уже клонило ко сну, глаза слипались и мысли метались до такой степени быстро, что я не успевал схватить за хвост одну, как ее выдергивала другая, и так бесконечно. Я даже успел устать от этой погони.
– Согласен, только где? Диван красного цвета - на мокром спать не буду. Это факт, – сказал, как отрезал Андреич.
– Ну, ладненько, пойдем на мамкину, придется сегодня спать вдвоем, – предложил я.
– Хех… Елки-палки! – что еще с вами поделать, сударь-с… придется, – поддержал Пашка.
Мы решили лечь спать, а наутро будь что будет. Все в нашей жизни предопределено. И «события, которые есть и будут, никак не могут быть изменены нашими действиями или бездействиями сейчас или потом». Я лег у стенки. Что-то меня сегодня на формулирование законов проперло. Интересно, можно ли объяснить с помощью алгебры, почему я не могу спать на краю? Кажется, что нет опоры, будто идти по стеклянному полу на верхнем уровне Эйфелевой башни и смотреть вниз, на крошечные, словно мошки машины, грузовики…людей ведь вообще не видно... – Очень неудобно и тревожно.
Засыпая, для очистки совести, пообещал себе потребовать утром у Рыжей приготовить завтрак (если мы будем живы, и она не сбежит). А так же, потребовать отчета за ранения, и вообще объяснить весь этот бред.
Понимая, что скоро мой мозг окончательно вскипит, я позволяю себе отключиться и не думать больше. Представляю, как клетки моего мозга перестают светиться и, тем самым, стимулировать деятельность нервной системы, погружая меня в сон…. В сон….. В сон…. Сплю…
– Спокойной ночи, Лекс! – буркнул мне прямо в ухо Андреич.
– Я те щас покажу «покойную ночь», дух ты наш ночной!!! – мне просто неприятно, когда резко выдергивают из сна. Ну, вы меня понимаете.
А Луна все так же стабильно светила ровным, белым светом, будто ничего не происходило.

=II=
«Ларка – Проводник!»


Павел

Первая мысль, посетившая меня утром, была о том, что невыносимым металлическим звоном отдает любой звук, «имеющий место быть». Никогда не понимал этого выражения. Если произносишь не задумываясь, то понятно. Но если задержать внимание конкретно на этих трех словах, сразу теряешь смысловую цепь… Так о чем это я? Ах, да! Утро же, господа! Несмотря на «металлический шелест» листвы в открытом окне, утро было чудесным. Солнышко пробивалось сквозь балкон, окно и розовую занавеску, окрашивающую лучи в нежный, почти рыжий цвет. Я полежал еще немного и металл ушел куда-то… Вероятно, ему не понравилось, что на него перестали обращать внимание, то есть, я перестал…
Я перевел взгляд на Костяна – спит.
Из кухни доносилось приглушеное позвякивание посуды, шум воды. А еще очень вкусно пахло завтраком. Похоже, яичница или омлет с прожаренной колбаской и настоящий кофе, распространяющий волны бархатного аромата…
И тут я вспомнил о Ней. «Рыжая» - вот кто хозяйничает на кухне! Наверное, благодарна… За спасение. Спасение утопающих – дело наших рук, в данном случае… Или просто сейчас дозавтракает и свалит по-быстрому, не прощаясь, со всей дорогостоящей техникой… Интересно, как она? После вчерашнего готовить завтрак – это маразм!
– Ваа-дии-мы-ыч! Подъем, солдат, ты в армии или нет?! – нарушил я его эротические, наверное, фантазии во сне – так ему и надо!
– А…э…ну его… гхррып, - было мне ответом…
– Подъем! Атас! Бомбардировщики! Ложись! Десант! Лечь, встать, лечь, встать! Инкаааминг!!! – возможно, я его и оглушил, зато эффект получился презабавный!! Хе…
Лекс вскочил, как резаный, и начал резко мотать головой из стороны в сторону, собирая, наверное, информацию о том, что вокруг него. Прямо как паук, сканирующий изображение окружающей среды, ведь пауки только так видят… Кусочками сканируют картинку, резко вращая зрачками, а потом у них в «мозгу» кусочки складываются воедино. Не увидев ничего из перечисленного мной, Костян опять замотал головой, но уже, это можно было читать по глазам, находился в поисках чего-нибудь тяжелого и тупого, например гантели, которая лежала неподалеку.
– Вадимович, успокойся, ляг, просто ты очень крепко спал, и тебя иначе не добудишься, - как можно спокойнее и доброжелательней сказал я, - Доброе утро! Ты посмотри, какой запах расплывается!
– Доброе, доброе… - пробормотал он и снова упал на подушку, впрочем, стукнулся при этом о подлокотник дивана, на котором мы спали и зашипел… - Слушай, Паш, не поверишь – вчера засыпал и подумал, что хорошо будет, если Рыжая нам сготовит че-нить… Поразительно: мечты становятся реальностью! Как она там, интересно…
– Вот и я думаю… Как? Может встанем и удовлетворим инетересы, а? – предложил я. – тем паче, что пахнет просто божественно!
Вадимыч издал жалобный стон и выдал великую фразу, которую мы потом еще не раз вспомнили – «Что-то тут не тааааак…», с интонацией великого Шерлока Холмса.
Кстати, сколько времени? – пробормотал Костян.
Я посмотрел на часы.
– Время московское: семь часов – сорок пять минут, – выдал я точное время голосом ди-джея радио «Маяк».
– Ладненько, пойдем одеваться, - с прискорбием сообщил мой соный друг.
Мы встали, Костян резко заправил постель и мы надели те же вещи, которые оставили вчера на стуле, возле кровати. Когда мы оделись, голос из кухни нас позвал. Довольно прятный голос, я вам скажу… Невысокий, бархатный и… свежий, что-ли… Не передать словами.
Мы прошли на кухню и улицезрели Её – виновницу недосыпаний, мисс «самозатягивающиеся раны», трехкратную чемпионку по количеству потерянной крови и просто прекрасно чувствующую себя… Кстати, как же ее зовут, черт побери?!
– Здрасьте, мальчишки! Как спалось? – нарушила она тишину.
– А…В принципе… Неплохо, вот только было бы лучше, если бы вы нам объяснили, что происходит! Ведь это же дурдом, согласитесь! - Константин увидел Рыжую в одной майке (ну, в смысле, длинной майке) и у него развязался язык.
– Здрасьте вам!...Э…Уважаемая… мммм…- тут я сам выпал в осадок, ведь она улыбнулась! Первый раз! Ради ее улыбки я был готов забить на все… Похоже, я влюбилси… Хех…Мои губы расплылись в ответной идиотской улыбке.
– Не стоит так смущаться и обзывать меня «Рыжей», у меня имя есть, - ее голос очаровывал и не давал расслабиться одновременно, бил словно дождь и напоминал виолончель… - Давайте знакомиться. Меня зовут Лара, если коротко. Вы не представляйтесь, я и так знаю, как Вас зовут. У меня дома все знают, как вас обоих зовут. Я имею в виду ваши Настоящие имена…
– Стоп! Лара! Объясните, будьте добры, все строго по пунктам. Кто вы? Откуда вы? Зачем сюда? Какие еще «настоящие» имена? Почему вы были в крови? Почему на вас не только нет ни одной царапины, вы еще и завтрак приготовили! – Закидал Ларку вопросами Костянус.
– Ребяты, во-первых, предлагаю перейти на ты. Во-вторых, все вопросы после завтрака, иначе не усвоите, как нужно. Хорошо? – тут Лара (что за имя такое?!) заметила, что Костя рассматривает длинную мужскую сорочку, в которую она была одета. – Это я нашла в шкафу, ты же ругаться не будешь, Кость?
– Да нет конечно, просто она раньше была порвана вот тут, - показал он пальцем.
– И это я объясню потом, - умиротворяющим жестом и с улыбкой, Ларка пригласила нас за стол.
– А что у нас покушать? – поинтересовался я, чувствуя, как запахи начинают дурманить голову и приводить в действие рефлексы Павлова.
– Покушать у нас, Павлик, много чего. И в первую очередь – жареный заяц!
– Чтоооооо?! Кто?!!!!!! Каааак!!!! – я чуть не упал со стула, увидев золотистую тушку прожаренного зайчика на сковороде.


Константин

– ООО! Уррря! Лара! Ты просто чудо! Я не знаю, откуда ты взяла в моей квартире зайца, быть может, он у меня давно жил. Под телевизором. Или может ты его из моего шкафа вытащила… Но любой жареный заяц – вкусный заяц. Я прав? – спросил я Ларку, глядя, как Пашка опять пародирует сломаный светофор из шести разных оттенков.
– Спасибо, что без вопросов… – улыбнулась Лара. - Паша, ты успокойся, расслабься, подумаешь, заяц!
– Разве тебе не надоело удивляться? У меня все запасы уже израсходованы! – попытался я унять Спиритюкина.
– А у меня их, может, больше, чем у тебя! – немного с обидой пробормотал он, но, тем не менее, вилку в руки взял. Значит голодный! Хе-хе-хе!
– Да какая разница! Лара! Слушай, а попить есть че-нить? Там вроде кофе приятно-так пахло… - поинтересовался я….
– Да, конечно, Лекс! Все для вас! – она взяла турочку с плиты и налила нам с Пашкой кофе.
Я попробовал кофе, отметив его великолепие, что было чистой правдой и, попивая себе и «поедая», заметил, что сама Ларка пьет из чашки что-то не горячее, но черное. И по виду, ей очень по нраву ее cup of tea!
– Слушай, Лара… А что ты пьешь? Черное такое… Это же не кофе… - спросил я.
– А…да. Не кофе. Естественно не кофе! Что я, с ума сошла пить кофе, когда у меня есть Реддорское вино!
– Вино? Черное? Реддорское?! – не понял ничего я. – Больше похоже на оренбургскую нефть, уж простите… (хотя, честно сказать, никогда не видел оренбургской нефти).
– А вы попробуйте, а потом обижайте лучшее вино у меня дома! – Ларка налила нам вино в две чашки доверху и выпила кружку до конца.
Ну, мы с Пашкой недолго думая, переглянулись, посмотрели на Рыжую, волосы которой отливали пламенем, будто купаясь в огне солнечных лучей, повторили эту же нехитрую операцию.
Ой! Мама родная! Что с нами было! Это не вино, в привычном для нас смысле слова. Это просто что-то с чем-то, я не знаю. Нет слов! У «Реддорского вина» приятный, немного сладкий, терпкий вкус, прекрасный густой аромат и, как оказалось, иссиня черный цвет.
После кружки такого вина мы не опьянели, как вы могли подумать, у нас не закружилась голова, мы не съехали со стульев… Но могу за себя сказать, что голова у меня прояснилась полностью, все мои хаотично бегающие думы выстроились по-парадному четко, будто приехал маршал армии и сейчас будет проверять боеспособность легионов мыслей. Внезапно у меня возникло ощущение, что я могу перелететь горы, разогнать тучи, разомкнуть море и погасить солнце! Но, только на мгновение, к сожалению. Мой организм остался в повышенном тонусе, я понимал все кристально-ясно и казалось, способен выучить поэму о Руслане и Людмиле…
Я посмотрел на Пашку с его неестественно светящимися глазами и услышал:
– Слушай, Костян! Это вино… оно… не вино вовсе…
– Это точно, Тюк. Ларка, что-нибудь сказать хочешь?! – посмотрел я ей в глаза.
– Что, Константин Вадимович? Что? – она была готова ответить на вопрос, хотя не могла точно знать, о чем я ее спрошу.
– Лара, скажи, а что за вино такое? Почему оно черное? И что значит «Реддорское»? Ведь такой страны нет на Земле… - мне было очень инетерсно, судя по Пашке, ему тоже. Вот мы и уставились на Ларку, улыбающуюся и довольную нашим неподдельным инетересом…
– Все очень просто, господа. Вы меня обещаете проводить домой? – спросила она, относя вопрос к теме про вино.
Я посмотрел на Пашку. Тот еле видно кивнул.
– Конечно, проводим, но при чем тут вино? Мы же про него спросили! Не переводи тему! – попросил я.
– Так я про это и говорю. Реддор – это мой дом. Не страна, а… Как бы вам сказать… Вобщем, сами уидите! А вино это делается из плодов дирга, это куст такой… Само вино черное и не опьяняет. Причем, чем чернее вино, тем оно качественней, тем оно эффективней бодрит, поднимает тонус, проясняет голову и много еще всего…
– Так значит, есть и алкогольное вино из плодов дирга? А можно дирг у тебя один занять? Кустик, имею в виду, – спросил Адреич, будто собирался выращивать этот куст у себя на балконе.
– Дело в том, что, для того, чтобы Реддорское вино стало алкогольным, нужно туда добавить сок листьев того же дирга, в какой-то там пропрции. И тогда… Получается не менее вкусное вино, которое уже обладает всеми теми-же свойствами, что и Черное, только оно опьяняет, расслабляет и оно темно-синего цвета. Вот и все!
– Так можно саженец взять один у тебя, Ларка? – не унимался Тюка.
– Взять можно, Паш, вот только, чтобы дирг рос и давал плоды, ему нужно постоянно быть в огне. Огонь должны плясать по его листочкам, черно-зеленым цветам, стеблям… Понимаешь? – ответила Рыжая Ларка. – Ты что ли будешь с газовой гарелкой стоять целыми ночами?
– Ну а кто-то же стоит! – резонно возразил я, вклинившись в диалог моих гостей.
– Не кто-то! Вобщем, захочешь – потом узнаешь. Сейчас не время для этого, - начала переводить тему Ларка.
– А у тебя нет сока личточков кустика, а? Уж больно попробовать хочется!!! – умоляюще сложил руки Пашка.
– Да! Если есть, дай попробовать, плиззз! – присоединился я к нему.
– Нет, ребята, простите, но у меня нет, так что у меня дома попробуете, ладно? – отказала нам Ларка.
– Ладно, ладно. Конечно, - приуныли мы.


Павел

– И что теперь? – спросил я Вадимыча, помогая ему мыть посуду.
– А что? Обещали проводим, а по дороге и про все разузнаем, может она тебе этот дирг даст… Слушай, странно все это… Если такое вино есть и куст этот, то наверняка где-нибудь в латинской америке, мне почему-то так кажется… А она говорит «проводите», будто через несколько кварталов реально живет! Странно это! – излил он мне свои мысли.
– Мдяяя. Ну давай проводим, вдруг она нас прямо в дурдом приведет и у порога ее встретят санитары, врачи, она скажет нам «пока» и уйдет?! – мне стало весело и я заржал, как молодой конь, увидевший впервые «Комеди Клаб».
– Нет, мой друг, а откуда она тогда знает наши имена? – спросил Лексус, опровергая мою официальную версию, – и к тому же, почему именно к нам приползла? В этом есть смысл!
– Давай, короче, просто проводим, а там посмотрим по обстановке, хоррошо? – предложил я, домывая последнюю тарелку и отдавая ее Костяну на сеанс «растирания».
– О’кей. Согласен.
Тут на кухню вернулась Ларка, которая была одера теперь в джинсы и красную куртку Костяна! Красную, как кровь. Кровь! Тут мне в голову пришла мысль.
– Лара, слушай, а ты че, и диван и полы вымыла чтоли?! – я обезумевшими глазами смотрел то на Рыжую, то на Вадимыча, машинально вытирающего уже сухую тарелку, – там ведь нереально было за утро справиться!
– А я такая вот, уникальная! – самодовольно выдала Ларка и вышла, задрав нос.
– Ты тряпкой половой что-ли вытирала? – задал резонный вопрос Костян.
– Ну не совсем… Но разве это важно?
– Мда… - все-таки, это какой-то абсурд творится.
«Много загадок природы
Я знаю.
Но это!!!» - продекламировал Костныч только что сочиненный им хайку.
– Теперь и уменя запас удивления исчерпан, Кость, - пожаловался я ему.
– Ну что же поделать? Жизнь она такая штука… Все в ограниченном количестве. Ты держался как мог! Ты продержался на пол дня больше, чем я! Молодчина! – мы стояли с Вадимычем и угорали над своими же собственными корами, все больше сгибаясь и держась за животы.
Возможно, нам просто нужна была разрядка…
– Хватит смеяться, полоумные!!! – возникла Ларка.
– А что ты…хе-хе…имеешь против? – смеясь, спросил я.
– А то, что нам с вами, молодые люди, пора уже идти. Вы ведь обещали проводить… Не так-ли? – состроила обольстительные глазки Лара.
– Лара… У меня к тебе вопросик имеется… Ты ответишь? – это Костян.
– Смотря о чем, Лекс, смотря о чем… - задумчиво посмотрела в окно Ларка.
– Ты где живешь? – задал и мне интересный вопрос Лекс, - это же нетрудный вопрос, да?
– А вот это вы, Господа, сами увидите через некоторое время, - отрезала Ларка.
– И у меня есть. Тоже элементарный! – не уронил марку я.
– Время в Пути тоже не скажу! – и почему она сделала акцент на слове «путь»?
– Да нет, я о другом…
– О чем?
– У тебя фамилия или очество есть? – почему-то мой вопрос очень ее рассмешил.
– Ты чего смеешься, Ларка? Он ничего смешного не сказал! – заступился Вадимыч.
– Потом узнаете! А теперь в Путь! – Ларка вышла из кухни походкой бравого командира, задающего темп и направление движения роты.
– Подождешь немного! – крикнул ей вслед Костян, - пойдем или нет, Паш?
– Ну а куда мы денемся? Обещали ведь…
Как оказалось, я предрешил нашу с Костяном дальнейшую жизнь. Главная фраза была сказана.





Константин

Я не знал, зачем, но все же закрыл накрепко все окна и балконную дверь. Я отключил подачу воды и газа, выдернул все розетки и отключил подачу электричества на лестничной клетке (интересно, почему она так называется?!). Так… На всякий случай. Вдруг надолго выхожу из дома…
Пашка с Ларкой уже оделись (причем последняя нагло взяла мою любимую куртку!) и стояли около лифта. Ждали меня и о чем-то мило и непринужденно болтали. Будто покурить вышли.
Уже тогда мое сердце (или что-там) чуяло что-то странное, будто совершаю переломный момент в жизни. Смотрю на стены дома, на телек, комп и дивидишник, на раковину и одиноко стоящую чашку на столе, будто прощаюсь хоть и не навсегда, но на очень долгое время…
Я подошел к окну, за которым стояла Осень. Хотя нет, не так. Она не стояла, она играла умирающими листьями и кого-то из них посекундно отправляла в первый и последний Полет к Земле. Она заставляла бредущих по улице людей ежиться под пронизывающим, свежим и сухим ветром, она помогала улетать косяками птицам, которым стало слишком холодно и которые глупо пролетят тысячи километров, покинув, оставив родной дом, чтобы ненадолго очутиться в тепле и достатке неведомых стран. Они по-своему предатели. Как можно оставить свой Дом ради… Хотя, нет, это просто загон уже. Всем правит предопределение, цикличность. Великая Цикличность. Ведь если листок падает в лужу, из которой пьет голубь, то ничто и никто не сможет этого изменить. Так оно и должно быть. Если я подойду, спугну голубя и вытащу желтый осиновый листок из воды, то, значит, я должен был поступить именно так, и никак иначе. Врут те, кто говорят, что мы сами творим свою судьбу, потому что это судьба помыкает нами, отнимая Богом данную свободу. Свободу Воли. Или мы творим Путь, по которому пойдем?..
Все эти мысли навели на меня какое-то тоскливое состояние, и захотелось просто прыгнуть в окно, поддавшись отсрому желанию полета, захотелось доверить свое бренное тело могучему союзнику – Ветру, Воздуху. Чтобы он подхватил тебя и пронес над любимыми скверами и улицами, показал в последний раз знакомый с детства Парк Победы и лес возле Дворца Химиков, по которому я прошелся не один десяток раз…
– Костяяяян! Ты заснул чтоль?! Давай, двигай, нам еще отчитываться и извиняться за срыв работы радио-эфира… - заорал мне из прихожей Пашка, дурачок, он не понимает, что радио больше не будет…
– Иду! Бегу и мчусь в ритме вальса! – как можно более весело отозвался я и вышел в коридор.
Закрыл дверь одну, другую, железную решетку и встретился взглядом с Ларкой. Она будто прочла меня как книгу за один миг, все поняла за доли секунды и еле заметно кивнула, словно сказала глазами: «Ты понял. И правильно сделал. А теперь веселее! Это ж не грустно совсем, романтик!»
Мы зашли в лифт и вскоре вышли в Ее Величество Осень.
– Ларка, а на чем поедем? На маршрутке, али Вашему Высочеству мотор ловить? – я нарушил молчание и задал резонный вопрос.
– О, нет, ребятки, ногами пойдем. Ногами, - осунула нас Ларка.
– А что у тебя вообще за имя «Лара»? Не слышал такого никогда! Есть Лариса, Лора, вроде бы… А может, ты как Лара Крофт? – почему это волнует Андреича именно сейчас, когда мы стоим у подъезда, повыше поднимая воротники и готовясь «проводить пешочком» незнакомку? Причем, возможно до психиатрической лечебницы для девушек подростков!
– Слууушайте, господа, - протянула Рыжая, интригующе улыбаясь, - давайте мы для начала дойдем до одного места, от которого до дома моего рукой подать, там присядем и поговорим, ладно? Тогда у вас и вопросов поболее будет!
– Хорошо! Ладно! Оукей! Гут! – сразу согласился Спирит, но был перебит Ларкой.
– Я понимаю, что я вообще наглая. Приперлась в крови, ночью практически, всю ночь вам испортила, вы из-за меня не отдохнули спокойно… Но я обещаю, что у меня дома мы обо всем поговорим. Я клянусь, что раскажу все, что сама знаю, хорошо?
– Ладно! Хорош базарить, пойдем уже, чего стоять-то? – Пашка выступил в качестве двигателя нашей доброй компании.
– Я согласен! – вставил я.
Ларка кивнула, и мы начали Путь.




Павел

Мы завернули за дом, и перешли дорогу. Двинулись в сторону Дворца Химиков. Вдруг, Ларка остановилась, повернулась к нам и добро, ласково - так посмотрела к нам в глаза.
– Ну что ребята, пойдемте? Готовы?
Почему бы и нет? Мы уже оставили позади мост, вышли на дорогу и перешли трамвайные линии. Благо, машин в такое время не так много и ждать особо не пришлось. Потом мы свернули в сторону Бассейна.
– Ларка, а тебе в бассейне тоже, так, просто поплавать надо, да? И ты объяснишь все у тебя дома? – немного съязвил Вадимыч.
– Ты что? Нет, идем в лес! – решительно отвтила она и дейтсвительно, свернула в лес.
Мы углубились в лес, и я почувствовал, что даже если Лара живет где-нибудь в этом лесу, я с удовольствием у нее погощу. Потому что такую красоту не каждому дано увидеть.
Кто-то проходит по аллее Осенью и не замечает всей магии этого места. Кто-то сидит на скамейке с больной головой «после вчерашнего» и корчится от боли, не замечая удивительной благодати шумящих деревьев, а кто-то, проходя по асфальтовой дорожке, вникает во всю суть происходящего, пытается услышить звук падающего листа и шорох хрустящей под ногами листвы. И, по-моему, правы последние. Ведь это так красиво! Так приятно ступать по мягкой земле, слышать голоса странных птиц…
– Так, ребятки, теперь важный момент, - улыбааясь, торжественно сообщила Ларка. – сейчас нам с вами предстоит небольшая пробежка!
– Зачем? – это возмущеный Вадимыч.
– Куда? – это уже я. Тоже бегать неохота.
– Куда и зачем – неважно. Главное, чтобы вы именно бежали, а не шли, не ползли, не летели, а именно бежали. Договорились? – хлопая такими очаровательными глазками, Ларка пихнула меня в живот, дала Костяну подзатыльник и заговорщицки подмигнув, со смехом взяла с места в карьер, да так, что только пятки засверкали!
Я посмтрел на Костю.
– Ну что, нормативы продолжаются! – весело крикнул он и тоже сорвался с места. Впрочем, не намного раньше меня.
О, как мы бежали, как бежали! Казалось, что сам Ветер не в силах нас догнать! Теперь уже догоняли Ларку, двигующуюся длинными прыжками, отчего казалось, что она не бежит, а как раз-таки летит. Страусиха, блин!
– Окись врубай, окись! – сбивая дыхание, ненормально смеясь, проорал Костян. Шутник, блин!
Деревья проносились, ветки расступались, листья врезались в лицо, в ушах все нарастал шум ветра, казалось, уже не мы его обгоняем, а он нас гонит обратно. Шум все нарастал, дервья все мелькали мимо, но ноги не уставали. Мы с Вадимычем уже нагнали мчащуюся Ларку, лицо ее было радостным и веселым, а вот взор – странно серьезным. Никогда бы не подумал, что так могут сочетаться два совершенно разных натсроения.
Ее губы на бегу что-то шептали, и я не мог понять ни слова: то ли ветер, бивший в ушах, был так силен, то ли сама Лара шептала очень тихо… Ее глаза все расширялись, расширялись, а потом она посмотрела куда-то вниз. Я перевел взгляд вперед и чуть не получил инфаркт!
Вдруг, время заморозило свой бег, а потом прямо-таки застыло, позволяя лишь еле двигаться, словно в тумане или желе. Я видел бегущую вровень со мной Ларку, почему-то начинающую приседать, Костяна, который догонял нас справа. Выражение его лица менялось с весело-азартного на удивленно-паникерное.
 Прямо под нами был обрыв глубиной метров пятнадцать и внизу него небольшое чистое озеро, окруженное красивыми и густыми Лесами, которые простирались, насколько хватало взгляда. Здесь никогда в жизни не было озера! Обрыва! Да что же это такое?!
Я чувствовал, что ни я, ни Ларка, ни Лекс, только что понявший, что перед ним, не можем с собой ничего поделать и сорвемся в эту пропасть, разобьемся о дно озера, будь оно не ладно! Неужели так печален мой конец? Неужели я умру в каком-то кошмаре, непонятно зачем и непонятно как? Мне стало до жути обидно и досадно! Мне это все надоело!
Вдруг, время снова дернулось вперед, не давая больше поблажек и отдыха. Что-то звонко лопнуло, будто мы прорвали какую-то преграду. До самого края оставалось не больше метра, поэтому я решил, что лучше оттолкнуться хотя бы, если уж затормозить не успеваю…
– Прыгааайтеее!!!! – закричала нам Ларка, резко отталкиваясь от края обрыва. Ее огненного оттенка волосы развевались на ветру, и казалось, будто крылья Феникса расправились за Ее спиной…
Следом за ней оттолкнулся Лекс, я увидел его спину, летящую вниз с необычайной скоростью. Он как-то прыгнул-то, вроде, неловко, несильно, а полетел прямо, остро, даже… красиво!
Ну что ж, погибать так с музыкой! И я, с бешеным криком и воплями, кинулся вниз за остальными, прыгнув, что есть силы.
Земная Твердь ушла из-под ног. Я падал вниз, в Великое Озеро Энтреберг (в голове откуда-то появилось название этого озера…).
Я летел совсем не долго, на самом деле. Многие говорят, что в смертельной опасности они за секунду видят в чёрно-белом цвете всех своих родных, себя со стороны, свою жизнь…
Такая чушь, господа, скажу я вам. У меня в голове была одна мысль. Очень странная и невтемачная: «Интересно, тут водятся большие и зубастые акулы?!»


Константин

Вода меня встретила обжигающим холодом… В отличие от ветра в лицо, который будто корректировал падение моего тела, чтобы сделать контакт с водой как можно мягче, то есть попросту говоря, «войти без брызг», пользуясь терминологией спортсменов… Я не понимал, что вообще с нами случилось, не понимал, как так получилось, что посреди мегаполиса образовался обрыв, озеро и такие могучие Леса вокург него…
С каждой секундой становилось все холоднее и холоднее. Я держался на поверхности, энергично загребая руками, чтобы не превратиться в кусок льда. Я осмотрелся по сторонам и не увидел никого!!!
– Лараа-а-а-а-а!!!! – закричал я, неуклюже поворачиваясь на триста шестьдесят градусов.
Мне никто не ответил, кроме эха, заботливо повторяющего звук «а». Нет Ларки. Что же такое? Где Пашка?! Блин! Он же, последний, кажись спрыгнул… Или не спрыгнул?! Я озирался по сторонам, вглядываясь в водную гладь, чтобы заметить малейшее колебание ее поверхности, даже посмотрел на скалу, с которой мы спрыгнули – может, он так и остался стоять там…
– Па-а-ашкаа-а-а!!! – заорал я до боли в горле.
– Я… кха-кха… тут!!! Тут я! – негромко донеслось сзади, примерно метров за пять от меня…
Уррра! Это был он. Тюка. Я энегично поплыл к нему, загребая ледяную воду руками и создавая чудовищные фонтаны брызг.
Когда я доплыл до него, увидел посиневшее лицо, закрытые глаза…
– Ты меня вынешь отсюда, а? – слава Богу, он заговорил! Я уж подумал, что… Неважно что.
Следующие минут двадцать я помогал Андреичу выбраться на берег, который уже через десять-пятнадцать метров превращался в равномерно густеющий лесной массив, с красивыми высоченными деревьями, которые поражали своей массивностью, непоколебимостью…
Выбравшись на берег и отдышавшись, мы сняли всю одежду и принялись энергично прыгать, бегать, скакать, присядать – риск умереть от переохлаждения был велик.
Позже, когда мы кое-как согрелись, и первоочередная проблема была решена, стоило задуматься и об остальном. Я уж не говорю о том, что вопросы по поводу места, где мы оказались, приходилось бквально силой вколачивать в углубленные уголки сознания. А то голова взорвется к такой-то матери!
– Паш… А, Паш? – кажется, я отвлек его, ведь отдышаться, прислонивашись к спиной к дереву – в подобной ситуации – святое.
– Чего? – сквозь налаживающееся дыхание ответил он.
– А че это все было, а? – кажется, я на грани истерики, даже улыбка на физиономию выскочила, вовремя, мать ее, – ты слышал хоть что-нибудь про озеро в центре города?! Этот лес, эта вода, откуда здесь холодная вода? Почему здесь нет ни души кроме нас, зачем такая тишина, объясни, куда пропала эта Лара? Или просто мы в отключке у меня дома? Ты мой глюк, Паш? – я подошел к нему вплотную. – А? Дай я тебя потрогую…
– Э! Э! Отстать немедленно! Я – реален! И ни-ни! – только теперь, после моей истеричной тирады Павел соизволил наконец-то поднять свою пятую точку. – Я это, лучше того… Давай костер разводить! Во!
Пашкина мысль показалась мне достаточно разумной, тем паче тенденция шла к потемнению. Мы оставили мокрую холодную одежду сушиться на ветках «берегового дерева» и, вошли в лес для сбора древесины в качестве дров. Забавно получилось.
Вообще было не очень-то и тепло, но и не так чтобы холодно. Видимо просто-напросто вечер. Тогда надо быстрее разваодить костер, а то замерзнем. Да и местечко для ночевки как-то оборудовать что-ли? Интересно, о чем думает сейчас Пашка?
– Костян! – я обернулся на голос.
– Ты где там застрял? Давай сюда, я нашел сухие! – послышался звук раздираемого подлеска, хруст веток и прочие «лесные» шумы.
– Слушай, надо бы побыстрее все это сделать, щас стемнеет и станет еще прохладней… – Тюка подошел ближе ко мне и принялся взглядом искать те «сухие», о которых я ему кричал.
– Я об этом уже подумал. Ветки примерно отсюда начинают валяться, – я указал на область перед нами.
– Еще что они начинают делать?
– Пошутил, да? Пошутил? Молодец. А теперь давай, набираем.
– Ладно, ты чего такой злой? Не злись, я всего лишь пытаюсь сохранить остатки адекватности и невозмутимости…
– Какая тут адекватность, Андреич?! Какая адекватность! Я конечно, как и всякий нормальный романтик, получаю удовольствие от всего вот этого, – я обвел руками все окружающее нас, – но ведь надо трезво мыслить тоже! Вот как ты думаешь, что это все значит? Ну, выдай хотя бы одну, более или менее логичную версию!
– Ну… – задумчиво протянул Павлик, – то, что нас сюда привела Ларка – это факт. Номер рас. То, что это ее дом – это факт номер два. Оказались мы здесь странным образом: то ли магия, то ли еще чего, я не знаю. Но уж точно мы не в своей Казани, и, как следствие, не на Земле. Это факт номер три. Железный и неразрушимый. Вот.
– Мдяяя… – только и смог выдать я.
– Меня, да и тебя тоже, должно больше всего волновать другое – зачем мы здесь. С какого, как говорится?! – Пашка вперился в меня таким взглядом, будто это я во всем виноват.
– А вот это расскажу я… – голос незаметно подкравшейся сзади Ларки очень напугал нас.
Вряд-ли в ближайшие лет сто этот лес слышал такой же страшный крик, какой мы издавали на пару с Пашей.


Павел

– Только Дирговый куст может искупить твою вину перед нами! Это ж надо! В такую даль нас увела! – я неистовствовал, причем, надо признать, имея на то достаточно вескую причину.
– Но ведь… – попыталась что-то вставить Лара.
– Молчать! О чем я? А… В такую даль! Да! Нашли избранных, е-мое! Что мы вам, безвольные существа какие-нибудь?!
– Паш, давай уже… - это попытался остановаить мою тираду Лекс.
– Опять же, молчать! Да, это приятно осознавать, что у тебя одного из мил…
– Так! – грозно выпятился вперед Костян.
– Да, прости… Что у нас обоих такая предрасположенность к магии, что нам не место в прежнем мире, но спросить-то можно было!
– Да пойми же ты! – перешла на крик Ларка, – Если бы я тебя спросила заранее, то пришлось бы отвечать на все ваши вопросы! И тогда вы не смогли бы пройти по тропе между мирами! Я уже в который раз повторяю, что единственный шанс для человека, подчеркиваю, человека, не мага, пройти по Тропе – это не знать о ней! А просто следовать за Проводником, коим я и являлась!
После того, как Ларка появилась там, в лесу (кстати, мы тогда с таким жутким криком добирались до одежды, прикрываясь руками и близлежащими деревьями под дикий хохот Лары), прошло уже часа три, за которые мы смастерили очень неплохой костерчик, вернее, его смастерила Ларка, одним мановением руки доказав нам, что магия существует. Как? Очень просто – она сложила все наши дрова в кучу, добавила пару толстых поленьев, потом сказала «Смотрите внимательно». Тут у нее в руке изниоткуда появился сгусток огня, который напоминал собой кубок или чашу, что-то в этом роде. Мы с Костяном находились в небольшом шоке, поэтому даже и удивления особо не было, и испугаться толком не смогли… Тут наша Рыжеволосая подруга поднесла эту чашу к дровам, наклонила и пролила немного огня (а может и лавы). Наше «топливо» сразу же вспыхнуло и стабильно занялось весело потрескивающим пламенем. Потом Ларка подкинула невысоко вверх саму чашу и та растаяла, превратившись в огонь.
Конечно же, в адрес Лары полетели сразу же тысячи вопросов, но она, как человек слова, со всей серьезностью стала отвечать на них. Правда, сперва подстрелив фаерболлом какую-то крупную птицу, которую мы с Лексом даже и не видели, настолько высоко и глубоко в ветках она сидела.
В общем, позаботилась о нас, как мы о ней. Вот она – взаимность!
Пока мы с Лексусом расправлялись с приготовленной дичью (не забывая при этом одаривать подругу комплиментами по поводу ужина), Ларка нам рассказывала и объясняла «что к чему».
Говорят, что во время еды нельзя испытывать никаких негативных эмоций…. Угу…
Не знаю, как Костянус, но я ждал от Ларки тогда пересказов фэнтэзийных и фантастических романов, которых так много у нас, на Земле… Но наша рыжеволосая «повелительница огня» поведала нам следующее. Оказывается, все миры этой вселенной (это видимо был намек на то, что еще не факт, что она одна, наша вселенная) находятся в некой субтанции, естественно неощутимой и неизученной. Эфемерной и нематериальной. То есть в этой субстанции нет таких поянтий как время или пространство. По словам Ларки именно в ней находятся наши миры, солнечные и другие системы, галактики и все остальное. И при всем при этом эти миры не могут соприкасаться меж собой. Если приводить примеры, то надо представить эту «межмировую» субстанцию как, допустим, блюдце с молоком. И миры в ней как маленькие капельки чернил в совершенно спокойном молоке. Чем больше осваивают свой мир, свою галактику люди (или не люди), которые в нем живут (или не живут), тем сильнее эта капелька чернил будет растекаться по молоку, но (!) как сильно бы не растекалось это пятно, расстояние между ним и другими пятнами тоже будет увеличиваться, пропорционально развитию миров. Таким образом, миры не могут физически слиться друг с другом.
Бывают разные миры, такие, в которых физические законы главенствуют, такие, в которых все пронизано магией и человек, попавший туда из мира техники, просто сойдет с ума. А бывают и смешанные типы. По мере того, как развиваются миры, они преобразуют свою жизнь. Чаще всего, миры, основанные на чистой магии, приходят к управлению чистой энергией и сами становятся ею. Технические же миры скорее придут к различным способам накопления энергии и будут развиваться научно-исследовательски, осваивая новые планеты, системы, колонизируясь и создавая империи.
– Наш же мир, – говорила нам-жующим Ларка, – Это мир, в котором законы магии пересекаются с законами физики. Если у себя дома вы не смогли бы прыгнуть вверх на сотню метров, то здесь – пожалуйста. Но, поскольку и физические аспекты присутствуют в нашем мире, то закон сохранения энергии никто не отменял, и платить за подобные нарушения физических законов придется физической энергией.
Как оказалось, все действительно не сложно. До этого можно и самому додуматься, видно хорошо так развился наш мир, с нашей школой, с нашей Россией…


Константин

– Ларка, спасибо большое за экскурс в основы мирозданья, прости, мирозданий, но тут напрашивается очень-очень резонный вопрос: откуда ты-то все это знаешь?! – спросил я, пока Павел вылезал из тех мысленных дебрей, в которые его запутала Лара.
– Да и одна ли ты все это знаешь в этом мире, а в частности на этой планете? Или это не секрет здесь для всех? – вылез наконец-то.
– И, кстати, на этой планете есть кто? – опять встрял я со своими вопросами.
–Так, отвечая по порядку, – продолжила объяснения Ларка, – На этой планете много кого. Рассказывать не буду, потом сами узнаете, – почему-то Ларка глупо фыркнула, и на мгновенье показалось, что ей лет восемь-девять, – Далее, все то, судари, что я вам рассказала, знают на этой планете сейчас человек десять, включая меня. Так что распространяться не советую, примут за сумасшедших.
– А кто еще кроме тебя знает? – это Тюка, как всегда, любопытен и настойчив.
– Еще Наставники Стихийных Кланов, наверное, и некоторые сущности, с которыми ты вряд-ли сможешь пообщаться, – ответила разъясняющим тоном Рыжая, позволив себе такую снисходительную, противненькую улыбку.
– Кто? Наставники чего?
– Павел Андреевич! Не доставайте даму вопросами! Все же и так ясно! Вот Лара, видимо, из Стихийного Клана – Клана Огня и у нее есть Наставник, да, Лар? – это вмешался я, с надеждой, что моя догадка верна.
– Ну не совсем, я не из какого-то клана, я – Проводница. А это владение магией всех четырех стихий, но суть уловили правильно. Остался самый первый вопрос, Константин, откуда я все это знаю… Вот тут вот, молодые люди увольте. Этого вам знать совершенно не нужно.
В этот момент я увидел в глазах Ларки в один момент пролетели сотни веков, миллионы лиц, и я почувствовал себя таким маленьким и незначительным по сравнению с ней… Оглянулся на Пашу, тот, видимо увидев то же самое, посмотрел на меня. Мы спросили почти одновременно и в один голос:
– Лара, а сколько вам…
– Много, мальчики, много, но это ведь не важно, да? – перебила нас Лара и подмигнула почему-то Паше!
Ее взгляд приобрел первоначальный азарт, игривость и тепло. И я бы не хотел, чтобы эта иллюзия куда-либо пропадала!
– Остался только один-единственный, самый главный вопрос, – это мое занудство, видимо, дает о себе знать, – скажи нам с Пашей, что дальше-то? Зачем мы здесь? Как там наши мамы, школа, все остальное? Зачем ты привела нас, ведь ты же специально выбрала нас!
– О… Тут начинается самое интересное, молодые люди, – заинтриговывающе улыбнулся Лара, – Начать стоит с того, что здесь, в этом мире, есть очень древний артефакт – «Книга Судьбы», по легендам доставшийся нам от одного из последних драконов. Этой Книгой владеет Хранитель, назначенный еще тем самым Крылатым, который отдал свою жизнь и свое сердце ради Вечного Заклятья, которое одарило Хранителя вечной жизнью, а Книгу – душой. То есть, Хранитель будет жить вечно, но, только не отходя от книги. Это и его дар, и его проклятье. А душа Крылатого перекочевала, грубо говоря, в Книгу. И теперь этот фолиант иногда выдает что-нибудь эдакое, такого знаете, мирового масштаба.
– И эта Книга… Она сказала, чтобы нас сюда доставили? – и почему я такой нетерпеливый? Да не знаю!
– Не совсем, – продолжила Ларка, – Книга Судьбы через Хранителя поведала мне о том, что вы вдвоем, – Лара окинула нас с Пашей очень значимым и серьезным взглядом, – Сыграете какую-то очень важную роль в судьбе и нашего, и своего мира. И именно поэтому я привела вас сюда.
– Значит, мы вернемся обратно домой? Обратно в школу, да? Урраааа!!!!! – видимо, раньше времени обрадовался Пашка.
– Вернетесь, конечно, – подтвердила рыжая, – но только через много лет, и если вас не убьют раньше времени, – с улыбкой на устах подытожила Ларка.
Е-мое! Как пятой точкой чувствовал, что не все так просто, как кажется! А вот на Андреича и смотреть-то было жалко.
– Но… Как? А как же наша прошлая жизнь? Как же мама? Она же свихнется! Мы же станем у себя просто без вести пропавшими! – дрожащим голосом сказал Павел. – Вернемся домой, если вернемся еще конечно, а нас уже и похоронили. Скажем «Привет, мама!», улыбнемся в глазок входной двери, а с той стороны послышится глухое «Сгинь, нечистый!». Я просто отказываюсь от всего этого! – кажется, это истерика. Павел отодвинулся от Ларки еще дальше, и упрямо сложил руки на груди. – Я просто не сделаю ни шага с этого места, пусть этот мир хоть взрывается, мне по-фи-гу!
– Во-первых, не стоит делать таких скоропоспешных выводов, – терпеливо разъяснила Лара, – а во-вторых, вы вернетесь в свой мир в тот же самый миг, когда и вышли из него. Время тоже подвластно мне, а назад вернуть вас смогу только я. Так что проблема у вас остается только одна – не дать себя убить и не дать себе умереть.
Пока Пашка медленно приходил в себя и облегченно вздыхал, я решил задать резонный вопрос:
– Но тогда получается, что ушли из мира семнадцатилетними, а вернемся, когда будет уже примерно по двадцать два – двадцать три? Что тогда?!
– Да говорю же вам, – начала заводиться Лара, – время подвластно мне! Вернетесь такими, какими и ушли! Но… – хитро подмигнула нам рыжая, – уже с новыми знаниями и умениями. Как вам такой поворот?
– А что, такой интересный поворот, – заинтересованно сказал Спирит, – да, Кость?
– Да уж. Тогда дело остается за малым. Не умереть, – как-то даже не верится, что у нас есть такая возможность.
– Ну, спросите меня, что вам делать дальше? – сказала Лара.
– Да, что нам делать дальше?
– Точно даже не знаю, – издевательски произнесла наша проводница, – но знаю, что долгие три года вам придется провести вдалеке друг от друга.



Павел


– Как? – чуть ли не выкрикнул я.
– Зачем? – это уже Костян.
– Дело в том, мои мальчики, – с каких это пор мы стали ее мальчиками?! – Что совсем недавно, вот это вот самое озеро (она указала в его сторону), кстати, когда мы летели я послала вам мысленно его название, помните?
– Энтреберг, – хором ответили мы и удивленно переглянулись.
– Телепатия, да? – спросил я.
– Да, – ответила Ларка. – Так вот, Великое Озеро Энтреберг имеет уникальное свойство помогать познать человеку его стихию. Да-да. Вы станете стихийными магами, но не только.
Я посмотрел на Лекса, его глаза как-то странно засверкали. Может мечта сбылась? Дурака…
– Так вот, – продолжила Лара, – вспомните, какая стихия была ближе к вам, когда вы неуклуюже падали вниз?
– Ну, допустим, не все падали неуклюже… – немного обиженно выдал Костянус.
– Так-так? И? – вопросительно подалась вперед Лара.
– Воздух?!!! – шокировано предположил Лекс, – Точно, Воздух! Е-мое!..
– Правильно, а ты, Паш? Помнишь что-нибудь?
– Не-а, – как-то мне даже обидно стало, что не было никакой стихии у меня в голове.
– Да ладно, а когда ты неудачно грохнулся об воду и потерял сознание секунды на три-четыре, твоя нога не наступила на так кстати подвернувшуюся мель? – интригующе спросила наша рыженькая наставница.
– Ну и что? Просто повезло, – ответил я.
– Да ладно, Тюка, ты что, не понимаешь? Озеро-то опупенно глубокое, ведь оно не просто так называется Великим! – не вытерпел Вадимыч.
– Так это что?.. – с сомнением предположил я (как-то не верилось, что я смог заставить дно на некоторое время послужить ступенькой для меня), – это я сам? Но…как?
– Интуитивно, мой друг, интуитивно! – радостно ответила Ларка.
Ничего себе! И это называется «не дайте себя убить»?! Так мы ж теперь! Мы ж…
– Я – маг?! – предположил я.
– Небольшая поправка, – ответила рыжая. – Вы – маги! Маг Воздуха и маг Земли. Стихийники, как называют здесь таких, как вы. Но сразу должна вас предупредить. Здесь не так много магов-стихийников, так что когда встречаетесь с простыми людьми, не стройте из себя крутых, ведь главное – не сила, а мудрость! Поэтому прошу вас, не заделайтесь гордецами, обычно их путь плачевен…
– Лара, ты сказала, что здесь не так много магов-стихийников, а что, какие-то еще есть маги? – как всегда внимательный Лекс не преминул вызнать все, что только можно.
– Да, есть. Их называют Кудесниками. То есть, это маги, но которые могут творить магию только посредством заклинаний. Они гораздо слабее и встречаются почти в каждом селении и деревне. Всегда ведь нужно быстро подлатать крышу, найти пропавшее… На этом и живут. Вот.
– А что, Стихийники не читают заклинания? – Костян даже меня уже достал, чего уж говорить о Ларке?
– В основном – нет. Все! На этом вопросы заканчиваются, господа! Вы меня уже замучили. Основное – рассказала. А остальное – сами разведаете. Значит так, вернемся к больной теме, - четким голосом, будто вбивая в голову каждую гласную, сказала Ларка. – Три года – это срок обучения в Школах Стихий, которые находятся в крепостях Стихийных Кланов. Твоя Крепость Клана Воздуха (тут Ларка посмотрела на Костю) находится далеко к северу отсюда, рядом со скалой, именуемой всеми Клык. Называется она Эйрдор. Запомни.
– А моя? – растроенно спросил я в надежде, что они окажутся не очень далеко друг от друга.
– И не надейся, что они близко! – что она, мысли мои читает что-ли? – Между ними примерно сто тридцать три лиги, то есть где-то четыреста километров. Ясно? – задала риторический вопрос Лара. – Твоя Крепость Клана Земли находится к северо-западу от Эйрдора и называется Грейдор. Запомнил?
– Ларк, ты говоришь так, словно нам пешком туда идти надо. Это ведь не так, правда? – он что, ноет?
– Не ной! Нытик! – в шутку подколол я Лекса.
– Сама такая! – ответил он, махнув на меня рукой и уставившись на Лару в ожидании ответа. Меня ее ответ тоже касался, и я последовал примеру Вадимыча.
– Конечно, нет! Вас, неподготовленных, обычные грабители обдерут до нитки и, в худшем случае, оставят привязанными на съедение зверям еще на ближайшей лиге по дороге от деревеньки тут неподалеку (как мы позже узнали, территория Энтребергских Лесов считалась неприкосновенной для всякого рода злодеяний)!
– Как же тогда быть? Ты разве не пойдешь с нами?! – резонный вопрос в моем исполнении прозвучал как-то жалобно.
– Значит так, взвод! – ого, мы уже стали взводом! – Слушай мою команду! Сейчас мне придется оставить вас наедине с этим миром, отдав последние распоряжения и пообещав встретиться в конце вашего Пути, после того, как вы исполните свое предназначение, на этом же самом месте. Итак, Наставники ваших Кланов уже осведомлены и ждут вас в Крепостях. А сейчас вам надо самим добраться до небольшой приграничной деревеньки Фреймберг, что к юго-западу отсюда и встретить там моего друга, мага-Кудесника Иола. Один из немногих, кто владеет заклятьями Телепортации, Иол отправит вас в ваши Крепости. Спустя три года вы встретитесь и исполните свою Судьбу. Как – я не знаю. Поверьте, эти три года пролетят незаметно и очень весело. Особенно для вас, ведь у вас огромная предрасположенность… Ах, да, – перебила свою тираду Лара. – Я же уже говорила. Только смотрите, не зазнайтесь там у меня! Вопросы есть?
После такой исчерпывающей речи наши с Костяном головы так и не смогли сгенерировать их, посему я ответил:
– Никак нет, сэр!
– Мэм!!! – поправил меня Лекс… Зануда!
Мы переглянулись и весело засмеялись. Мигом спало все напряжение с нашей троицы и спустя пять минут мы, уже под завывание каких-то зверей, под сияние двух лун в небе (ничего себе!), отражающихся в Великом Озере, стояли у костра и прощались, не говоря почти ни слова:
– Пока, Ларка! – с грустной ноткой в голосе сказал Костян.
– Сделаем все в лучшем виде! – браво махнул рукой новоиспеченный маг Земли, то есть, я.
– До встречи, мальчики… – печально и почему-то снисходительно ответила наша рыженькая Повелительница Огня.
Тут Ларку окутало бледное сияние, и она просто рассыпалась, исчезла, даже не сообщив нам пароль-ответ для встречи «на том же месте в тот же час» после исполнения этого нашего предназначения.
– Ну что, спать, Спиритус ов Найт? – предложил Костян.
– А почему бы и нет? – согласился я с ним, уж больно много впечатлений, эмоций и стрессов выпало сегодня (да и вчера тоже) на нашу с Костянусом долю.
Устало-изнеможенные, мы подкинули побольше толстых поленьев в начавший уже затухать костер, чтобы нас не сожрали ночью «кто-нибудь» или «что-нибудь».
Спустя полчаса Энтребергские Леса услышали двух сладко посапывающих величайших магов-стихийников этого мира. Хе-хе…

=III=
«А не спеть ли мне песню по дороге в Крепость Клана?»


Константин

Сегодня я проснулся первым. Открыл глаза и обрадовался сразу всему, чему мог. Тому, что нас не съели за ночь, тому, что меня разбудил не Пашин вопль, как в прошлый раз, а неповторимый шум Леса, включающий в себя пение, завывание, чирикание и посвистывание неведомых мне пока птиц, шум воды, вернее, шум Великого Озера, которое предрешило вчера мою судьбу… Даже редкое и негромкое порыкивание неведомых зверушек (сейчас, отсюда, они казались именно зверушками) не беспокоило, а наоборот, как-то гармонично вплеталось в общую симфонию этого места. Еще я обрадовался тому, что проснулся не у себя дома, не в палате для буйнопомешанных, а меж густым могучим лесом и спокойной непоколебимой водной гладью. В общем, обрадовался тому, что все это не сон…
Костер, как всегда это бывает, еще сохранил остатки тепла, хотя и казался внешне мертвым. Я улыбнулся, сам не зная, чему улыбаюсь, может быть этому миру? Раньше за собой такого не замечал.
Тюка, расположившись в невероятной позе, мирно похрапывал, пребывая пока еще в стране грез. Интересно, а правду говорят, что во сне душа путешествует по другим мирам? Я что-то не помню этого места, видимо в такую даль моя душа по ночам не забредает – обленилась.
Я решил, в отличие от Пашки, проявить милосердие и чуткость, и посему тихо поднялся, отошел в сторону озера метров на десять и только там позволил себе потянуть немного затекшие за ночь мышцы до мелкой дрожи. Потом весь встряхнулся и стал снимать джинсы, успев заодно подумать о том, что надо бы одежку в этом, как его, Фреймберге сменить на более подходящую для этой местности.
Разделся, подошел к кромке воды и задумался: а можно ли вообще во второй раз входить в Великое Озеро? Вдруг Энтреберг изменит свою точку зрения? Да, нет, вряд-ли, ведь это основа моей личности! Или души? Вот, непонятно, надо будет спросить у кого-нибудь.
Я ожидал холода, того, что пробирал меня насквозь вчера, когда я на удивление ровно и стремительно вошел в воду, но, видно теперь я стал своим на сто процентов, так как вода встретила меня приятной прохладной свежестью. И я поплыл. Весь Энтреберг мне, конечно, не переплыть, но плавал я на удивление далеко, мне было как-то нетрудно, будто плыву не в пресной воде, а в Мертвом Море, что у меня дома…
Обратно я плыл на спине, спокойно и расслаблено загребая аш-два-о руками. А ведь тут не так плохо, не так суетливо, как дома… Можно даже считать это внеочередными каникулами протяженностью сколько-то там лет. Как там сказала Лара? «Вы вернетесь уже с новыми знаниями и умениями»? Да, кажется так. И надо признать, я этому безумно рад, ведь «втихую» даже мечтал о таком приключении! Когда читал разные книжки в детстве (хотя, в принципе, семнадцать – это тоже детство), всегда хотелось попасть туда, в тот мир, о котором я читал, который находился между строк – так близко и так недосягаемо одновременно…
Так, незаметно для себя я доплыл до самого берега, уткнувшись в него затылком. Задумался. Бывает.
Подходя ближе к нашему костровищу, увидел Павла, сидящего в позе Лотоса и блаженно улыбающегося во весь рот.
– С добрым утром, уважаемый маг Земли! – я улыбнулся ему в ответ.
– С добрым, с добрым, почтенный маг Воздуха! – зевнув, ответил Андреич.
– Давай, поднимайся, я уже успел в Озере поплавать – чудо как освежает! – сказал я, натягивая джинсы на мокрые ноги – ничего, высохнут.
– Ага, сейчас. Ты не затащишь меня в эту прорубь! – мигом растерял остатки сна Пашка.
– Да не холодная она, не холодная! Успокойся, расслабься, разденься, искупайся, – четко проинструктировал я его.
Издав что-то невнятное, Тюка стал стягивать одежду.
Пока последний освежался, я успел покручиниться по поводу отсутствия завтрака, ведь до Ларкиных фаерболлов нам не дорасти, а ни ножей, ни лука со стрелами у нас не было, а кушать какие-то неизвестные ягоды-корешки я бы лично не стал.
Павел как раз вышел из воды и, прервав мои мысли, крикнул:
– Ну чего, Костяныч, давай завтрак! И кофе не помешал бы! С казинаааками! – спародировал он знаменитого Совенка.
– Придется нам, братец, потерпеть до деревни…
– Огорчил, ничего скажешь, огорчил.
– Не мы такие, жизнь такая! – закрыл я тему еды.
– Обычно в таких случаях говорят: «А кому сейчас легко», – или ее закрыл Пашка?
– Пойдем что-ли? Вещей у нас с собой не было, так что собирать нам нечего, костер, будем считать потухнувшим, дорогу к деревне будем считать известной, – попытался я пошутить.
– Пошли, только в какую сторону? – спросил Спирит.
– Ну ты не помнишь что-ли? Ларка же сказала, к северо-западу! – возмутился я.
– Мдяяя… Кость, ты меня не перестаешь удивлять, – выдал Паша. – А где тут северо-запад?! Где?
– Да ладно, не нервничай, пошли в лес, встретим кого – спросим, – предложил я. – Если Ларка не сказала, в какую сторону идти, значит, и сами найдем. «Остальное – разведаете», помнишь?
– Помню, помню, – согласился Земляной Маг.
– Ну вот и пошли.
И мы начали свой долгий Путь навстречу исполнению предназначения.



Павел

А жаль, что сожрать нечего… Очень жаль, скажу я вам… Видимо, это нервы поперегорали за эти бешеные два дня. Вон, Костянус почему-то идет радостно, ночью что-ли подкрепиться успел тайком?
Мы шли по Лесу уже второй час, и, если честно, меня не очень-то беспокоило время в пути. Энтребергские Леса действительно поражали своей красотой и какой-то внутренней Силой, будто затаившейся и ожидающей только одного – команды к бою.
– Кость, а тут красиво, да? – решил я узнать его мнение.
– Согласен с тобой, друг Гораций… Но теперь, – подмигнул он мне, – для тебя любой лес – это дом родной, не так ли?
– В смысле? – не понял я.
– Ну как, ты ж теперь у нас Маг Земли, находишься в своей стихии…
– Ну и чего, земли, пардон, везде полно, где-то даже с лихвой! – я чего-то явно не догоняю.
– Ой, да ты наверное даже не знаешь… – ну что за привычка выпендриваться перед другом? Ладно перед посторонними, это я понимаю, но передо мной-то чего?
– Ну, просвети, просвети! – снисходительно разрешил я.
– О’кей, - сказал Лекс. – Просвещаю. Стихия Земли включает в себя не только саму землю, как вещество, но и ее «детей», а их у нее тьма, а именно: растения, некоторые животные, насекомые, кажется и прочее и прочее…
– А ты откуда все это знаешь? – удивился я.
– Книжки надо читать! И не только умные, вроде Достоевского и Солженицына! Авось и помогут в трудной ситуации в следующий раз… – с легким сарказмом пояснил Вадимыч. – Кстати, ты теперь почти друид. Знаешь таких?
– Нет, – коротко ответил я, тем самым, видимо, подтвердив догадки Костяна, – А кто это?
– Эээ, братец, без них никуда. Как поется, и ни туды, и ни сюды. Они по сути люди, хотя фактически – нет. Они, как и ты владеют магией земли, правда Ларка сказала, что у нас способностей больше, но главное – они умеют лечить. Заживлять раны, очищать тело от ядов и прочее…
– А что, может лучше друидом стать? – предположил я.
– Они мясо не едят, Паш, ходят все время в зеленом, отращивают длиннющие бороды и живут по полтора тысячелетия. Тебе оно надо?
– Однозначно нет. И уже только потому, что они не употребляют мясо. Как же так можно? – искренне разозлился я и погрозил невидимому друиду кулаком.
А вообще зря мы о еде заговорили. Причем, судя по резко погрустневшим глазам Лекса, он тоже сожалеет об этом.
Вот так, обмениваясь полезной информацией, мы «дошагивали» уже второй час нашего Пути сквозь Лес. К счастью, обстановка умиротворяла. Ровная, устланная длинными, примерно сантиметров по пятнадцать иголками земля мягко пружинила под ногами, на которые, наперекор всему, в том числе и здравому смыслу, были надеты кроссовки.
Мы шли уже достаточно долго, чтобы показался хоть какой-то свет за деревьями, означающий границу Энтребергских Лесов, но, увы…
Костянусовская спина маячила немного впереди меня, поэтому я не сразу понял, что же все-таки произошло. А произошло вот что:
– Ааааёёёёёп!!! – заорал Лекс благим матом и почему-то весь согнулся, выставив перед собой руки, будто загораживаясь от чего-то, что было очень опасно и летело в него. Да-да, именно летело, ведь это было… копье?
Я словно в замедленной съемке видел, как кто-то или что-то (скорее всего первое), прячущееся за деревом, метрах в десяти, метнуло копье, вернее, небольшой дротик в Лекса. Он видимо увидел летящий кусок металла раньше меня, потому что едва дротик долетел до Костянуса (я то думал – все, пиндык!), как тут же будто врезался в невидимую стену, которую, как я полагаю, спешно и подсознательно воздвиг перед собой наш супер-маг невидимой стихии. Дротик нелепо отскочил в сторону, издав обиженное «Бдзынннь» и благополучно там затих.
Зато тишину решило нарушить другое существо, а именно Лекс.
– Ты что, твою мать за ногу делаешь? Ты что, совсем опух, шкед? – набросился на несостоявшегося убийцу наш грозный маг.
Я побежал за Костянусом вперед и увидел того, кто метал дротик. И чуть было не рассмеялся, это был, можно сказать, ребенок! Именно ребенок, поскольку на вид ему можно было дать максимум лет четырнадцать, не больше. Он стоял, глядя испуганными глазами на надвигающуюся жертву, и медленно понимал, что натворил.
Наверное, в его голове сейчас крутилась всего лишь одна мысль:
« Маги, маги, маги! Я напал на магов! Все, мне конец…»
Скорее всего, я оказался прав, поскольку в следующее мгновенье это дитя просто и тупо забилось в истерике, рыдая, крича, но, прошу заметить, не моля о пощаде и не пытаясь убежать.
Костян встал как вкопанный, мигом забыв все свои обиды. Неожиданно, согласен. Первым заговорить решил я.
– Привет. Ты чего так нервничаешь-то? Мы не будем тебе мстить, не бойся! – я попытался изобразить самый спокойный и добрый голос, какой только смог. – Да, Лекс?
– А… Да, да, конечно не будем! – подтвердил он после сильного тычка локтем в бок.
– Вот, – продолжил я успокаивать неуклюжего охотника за головами, – так что перестань плакать, а лучше скажи, зачем ты бросил дротик в дядю Лекса? – я присел на корточки рядом с зареванным, но уже успокоившимся ребенком.
И почему я так резко почувствовал себя отцом, вразумляющим свое чадо?
– Ну, я же не знал, что вы – маги! – объяснил нам шкед.
– А что, если бы не были магами, ты бы нас хладнокровно убил? И зачем тебе это нужно? – уставился с вопросительным видом на него Костянус.
Ответом ему было лишь молчание и два упрямых глаза.
– Если расскажешь нам, то отпустим, – предложил я сделку.
– Правда? А вы не врете? – недоверчиво посмотрел на меня шкед.
– Посмотри на нас, мы что, похожи на отъявленных лгунов? Это ты, который хотел меня убить, обвиняешь нас во вранье? Не многовато ли на себя берешь?! – начал заводиться Вадимыч.
– Извините, пожалуйста, – виновато ответил шкед, устремив взор в землю. – У меня больной отец лежит дома и не может встать с постели, а местные сборщики налогов каждый день, в перерывах между пьянством и драками требуют от него денег…
– Дай я догадаюсь, – предложил я. – И ты решил помочь своему папе вот таким вот, бесчестным способом, не правда ли?
Как я и ожидал, шкед не издал ни звука, лишь опустил взгляд еще ниже (хотя куда уж там ниже?) и принялся пожевывать какую-то травку.
– Как тебя зовут? – спросил Костянус, – И как зовут твоего отца?
– Меня зовут Раш, а моего отца… – Раш замялся, видимо, думая, что и мы с него решили стрясти денег или рассказать о выходках сына.
– Не тяни, ничего мы ему не расскажем! – заверил шкеда Лекс. Все-таки иногда мы с Вадимычем так одинаково мыслим!
– Его зовут Нортон и он хозяин нашего трактира! – чуть ли не с гордостью ответил Раш, разом приобретая нормальный вид и настроение деревенского мальчугана.
Пока я катался по земле, держась за живот, и ржал как молодой конь над этим компьютерным именем «Нортон», Вадимыч успел разведать важную стратегическую информацию:
– Прости, нашего трактира…где? Далеко?
– Не… – потянул Раш, сопровождая меня удивленным взглядом, – тут близко, где-то с лигу пешком, а деревня наша называется Фреймберг. А вы чужаки, да? Издалека? Как тут очутились-то?
Раш, со свойственным всем детям любопытством засыпал Вадимыча кучей вопросов, так что тот даже немного сник…
Тут подоспела скорая помощь в лице меня:
– Давай-ка все вопросы обсудим по дороге. Ты ведь возвращаешься домой, да? – сделал я акцент на последнем слове.
– Д-да… – ответил Раш.
– Ну, тогда двинем, товарищи! – скомандовал я.


Константин

Все-таки странно это получилось у меня… Перевожу взгляд вперед и вижу, как из-за дерева кто-то замахивается на меня рукой. В следующее мгновенье понимаю, что в меня летит некий субъект довольно приличных размеров. Почему-то я инстинктивно понял, что смертельный металл не достигнет своей цели, закрылся руками и тут бац! Оказалось, я уплотнил на мгновение воздух вокруг себя и тот образовал такую, вроде как стену, своеобразный воздушный щит. И все это только от того, что я просто испугался! Просто супер!
Мы шли уже примерно пятнадцать минут вдоль кромки леса, видимо, на северо-запад. Мы с Пашкой отошли в сторонку и сразу договорились, что звать друг друга будем только как Лекс и Спирит, дабы никто не придирался к нашим странным для этого мира именам.
Раш все закидывал Пашку все новыми и новыми вопросами, на которые тот изворотливо отвечал, иногда поглядывая на меня (в наиболее тяжелых случаях):
– А вас как зовут, Господа Маги?
– Так, давай-ка сразу договоримся, ты забываешь о том, что произошло в Лесу и перестаешь нас так называть, – потребовал Пашка. – Мы же взамен…так же забываем о твоем неудовлетворительном поведении. Договорились?
– Хорошо, – быстро согласился Раш. – Так как же вас зовут, уважаемые?
– Меня зовут Спирит, а его, – Тюка указал глазами на меня, – Лекс. Долго там осталось до Фреймберга?
– Да где-то с лигу, я ж говорил уже. Минут за тридцать пять дойдем, – быстро что-то подсчитав в уме, ответил шкед, – А вы откуда?
Вот на этот каверзный вопрос Пашка явно не знал как ответить, поэтому я поймал на себе его растерянный взгляд и ответил:
– Ну, посмотри на нас, Раш! Как ты думаешь, что могли мы делать в Энтребргских лесах, без снаряжения и еды?! – спросил я в ответ, надеясь, что сейчас шкед все придумает за нас. Так сказать, создаст нам легенду.
– Гм… – придирчиво осмотрел нас Раш. – Наверное, вы с Золотых Ручьев, да? И, гуляя в Лесах Великого Озера просто потеряли ориентиры и заблудились. А бандиты и жулики украли у вас ночью все вещи, да?
– Как ты догадался?! – деланно, но вполне натурально поразился Тюка. – Ты что, шпион? Или сыщик?
Раш буквально раздулся от гордости, и, прищурив глаз, спросил:
– У меня есть задатки… А что за странная одежда на вас? Я никогда прежде не видел ничего подобного! – Боже, ре-бе-нок…
– А эта мода у нас в Ручьях такая… Новый стиль одежды! Сейчас так одевается любой уважающий себя мальчик Золотых Ручьев! – я почему-то не испытывал угрызений совести от этого наглого вранья, напротив, мне было смешно и я еле сдерживал улыбку, сильно щипая себя за ногу.
– А…Понятно, – с пониманием и какой-то грустью ответил Раш. – Слушайте, у меня есть к вам предложение.
У него? К нам? Хм… Интересно…
– Интересно послушать, – ответил Пашка.
– Я приглашаю вас к нам в трактир, у нас их всего три в деревне, и я уверяю, наш – самый лучший!
– Как называется-то? – спросил я, будто от этого зависело все.
– Называется «Черный Единорог». Почему – даже не спрашивайте, я и сам не знаю.
– А ничего название, да, Лексус? – сказал Андреич, обрадовав Раша.
– Ага, только странноватое… Черных единорогов вроде-бы не бывает…
– Так вы согласны? – с надеждой в глазах спросил шкед.
Мы переглянулись и дружно ответили:
–Да.
Мы прошли положенную нам лигу, то есть километра три, как успел высчитать я со слов Ларки (кстати, интересно, как она там? Кого теперь по мирам водит?) и увидели наконец-то высокие бревенчатые стены деревни Фреймберг.
Раш обменялся парой реплик со стражниками у ворот (кстати, они были облачены в серебристые латы, и у каждого висел на поясе короткий меч) и мы беспрепятственно вошли внутрь.



Павел

Деревню назвать деревней было трудновато… Скорее Фреймберг походил на охранный пограничный пост, рассчитанный на небольшой гарнизон человек в сто-сто пятьдесят. Как рассказал нам Раш по пути к «Черному Единорогу», Фреймберг был поделен на две части, которые местные жители испокон веков называли Золотая и Рабочая.
В Золотой части деревни обитали местные знатные семьи, преуспевшие торговцы, решившие обосноваться подальше от столичной суеты, Кудесники и просто богатые персоны. Соответственно и выглядела эта Золотая часть: шикарные (по меркам пограничной деревни, конечно) дома, все, как один, обнесенные либо живой изгородью, либо кованым забором, очень милые сады на участке, прилегающем к особняку, сараи и другие пристройки. Мощеные улицы и интеллигенция везде и вся.
В Рабочей части, как вы верно уже догадались, располагались рабочие. Если вам нужен кузнец, плотник, чеканщик, портной или кто-нибудь еще, то вы найдете их именно в Рабочей части. Выглядел район соответственно. Не могу сказать, что там ужасно, развалины, труха и разруха, но… не сахар. Это факт. Почти из каждого дома валил дым, поскольку здесь работа не прекращалась почти никогда. Разные люди сновали туда-сюда, часто даже бегом, стараясь успеть подороже продать свои товары или услуги и подешевле приобрести то же.
Эти части были разделены Большой Базарной Линией, в центре которой (а соответственно и в центре всей деревни) находилась площадь. Ее все так и называли: Площадь. Раш ничего не сказал по этому поводу, но наверняка на ней собирались по праздникам все жители Фреймберга, а по вечерам назначались свидания, и молодежь весело проводила время до ночи.
Все время, на протяжении которого мы были во Фреймберге, жили у Нортона. Последний оказался славным мужиком, но, к сожалению, без ноги, которую отняли у него друиды из-за странной болезни. Может, местный эквивалент нашей гангрены?
Когда нас впервые привел к нему Раш, разговор завязался легко и непринужденно:
– Наше почтение, уважаемый Нортон! – сказал Костянус, каким-то странным образом перестраиваясь на вежливо-учтивый стиль общения.
Шкед привел нас в небольшую комнату, уютно обставленную деревянной мебелью хорошего качества. Большой стол с кучей всяких бумаг и два кресла перед говорили о том, что это – кабинет хозяина. Последний сидел за столом и перечитывал какие-то бумаги, но когда мы вошли, приподнялся приветствовать нас.
– И мое почтение, странники, – с улыбкой ответил трактирщик. – Раш рассказал мне, что встретил вас в Лесах Великого Озера, не так ли? – спросил Нортон, который, как оказалось, уже успел подлечиться и теперь чувствовал себя более-менее сносно.
– Это действительно так, – ответил я.
– Мало того, ваш сын помог нам и сопроводил до Фреймберга, за что и благодарим вас, – добавил Лекс.
– Я тебе сколько раз говорил не уходи так далеко от дома?! – повернулся Нортон в сторону стоящего рядом Раша. – Почему ты не слушаешь меня, тем более, сейчас? – исполнил свой родительский долг владелец заведения, – хотя, на этот раз, ты сделал доброе дело, сын.
Тут я, почти одновременно с Вадимычем, заметил на стене, справа от окна, деревянную штуковину, которая очень походила на… гитару! Правда, эта разновидность гитары имела вместо деки что-то, смутно напоминающее барабан, и вместо шести струн, целых семь!
Мне до жути захотелось попробовать издать хоть какой-то звук из этого незнакомого музыкального инструмента, и я спросил об этом у Нортона. Тот объяснил, что этот инструмент давно сломан, и не в состоянии издать какой-либо звук уже на протяжении двенадцати лет.
– Прошу вас, Нортон, позвольте заключить с вами договор, – неожиданно даже для меня сказал Костян. – Он состоит в следующем. Вы позволите нам ознакомиться с инструментом и, если у нас получиться его починить и заставить звучать, вы, как хозяин этого заведения, разрешите нам дать один небольшой концерт в вашем трактире. Поверьте, те песни и мелодии, которые знаем мы, Фреймберг еще не слышал.
– А с моей стороны, я так полагаю, деньги? – не угадал Нортон.
– Нет, с вашей стороны необходимо только сообщить о концерте жителям деревни и весь вечер получать прибыль, – подхватил я его мысль, заулыбавшись во весь рот. – А взамен мы попросим вас о комнате на пару дней и пище на этот же срок.
– Звучит очень заманчиво, странники. Но вот только два вопроса не дают мне покоя, так ли хорошо вы поете и играете, как говорите и почему вы попросили именно пару дней? Вам нужно обратно, на Золотые Ручьи (видимо, это Раш ему высказал свои соображения)? Но почему тогда не сразу сейчас?
– Как мы поем и играем, вы увидите своими глазами спустя примерно час, а вот со вторым посложнее, – стал разъяснять Лекс. – Скажите, Нортон, вы знаете Кудесника по имени Иол?
– Дайте подумать… М… У нас не так много Кудесников во Фреймберге, но вот этого имени я что-то не припомню. А что случилось? Вам нужно его видеть? – догадался-таки трактирщик.
– Да, вы совершенно правы, причем нам надо с ним поговорить очень срочно. Чем быстрее, тем лучше. Так что, если вам понравятся наши голоса и музыка, то сегодня, к вечеру мы выступим в «Черном Единороге», а завтра примемся искать Кудесника Иола. В чем, надеюсь, вы нам и поможете, – расставил все точки над «i» будущий воздушный маг.
– Хорошо, я согласен, юноши, – ответил после недолгих раздумий Нортон. – Хоть и рискую немало, уж не сочтите за неуважение.
Видимо сказалось то, что ему нужны были деньги для тех сборщиков, о которых нам рассказал Раш, поскольку Нортон сразу дал нам в руки висевшую на стене бандуру, и провел нас в свободную комнату.
– Удачи вам в починке, юноши, – сказал трактирщик перед дверью, – я жду вас в той комнате, в которой мы разговаривали через час. Скоро вам принесут обед, конечно за счет заведения, – улыбнулся Нортон.
– Спасибо, мы будем там через час, – уверил его за нас обоих Вадимыч.
Мы вошли в комнату и закрыли за собой дверь.
– А что, нормально, – выдал я. – По-спартански, но нам многого и не нужно…
– Тем более надолго мы здесь останавливаться не собираемся, – согласился Костян, рассматривая бандуру.
Комната не могла похвастаться размерами (примерно пять на пять метров), зато могла отдать в наше с Вадимычем распоряжение три грубо сколоченных стула, две на удивление удобных кровати и круглый сколоченный из досок стол. Единственное окно выходило на Площадь, кишащую в это время людьми, так что можно было считать комнату номером класса «люкс».


Константин

Пока Пашка разглядывал в окно снующих и праздношатающихся людей, городских птиц, похожих на наших стрижей, особенно по манере летать «а-ля истребители», облака и все остальное, я рухнул на кровать и взялся детально изучать музыкальный инструмент типа «непонятная штуковина».
В принципе, все то же самое, что и в гитаре, только вместо деки – что-то вроде барабана, а колков и струн аж семь.
– Кос…Ой, прости, забыл, Лекс! – обратился ко мне Тюка. – У меня тут идея появилась… Насчет одежды…
– Выкладывай, мой друг, – попросил я. – Хоть я и очень занят…
– Я так думаю, нам стоит сменить одежду на более подходящую этому миру и неброскую, что-ли… А не то каждый будет тыкать пальцем и называть нас чужаками, – вполне резонно предположил Пашка. – Я тут подумал, может, мы отдадим одежду Рашу в обмен на приличный костюмчик здешних жителей? А? Как ты думаешь? – спросил Андреич.
– Я думаю, ты совершенно прав, пятачок! – ответил я и стал раздеваться до трусов. – Хотя, ты знаешь, трусы я не отдам, мало ли как они у них выглядят, и есть ли вообще…
– Ага, я тоже не расстанусь со своими, – согласился со мной Андреич и пошел звать Раша.
Когда они оба вернулись, глаза шкеда горели неподдельным огнем радости, и, забрав нашу аккуратно сложенную одежду пообещал принести лучшие наряды, которые только сможет найти.
Вот так вот, голыми, мы сидели около полу часа и пробовали петь под бандуру. Да-да, петь действительно получалось, так как поработали мы с инструментом изрядно. Сняли одну струну, как следует (но аккуратно) натянули остальные шесть и настроили на слух нашу теперь уже самодельную гитару.
Звук у «гитары» получился не такой, какой мы привыкли слышать на Земле, а немного приглушенный, но, зато отдающий звоном где-то в недрах барабана. Так же, мы придумали еще одну «фишку», а именно отстукивать ритм по барабану (она же дека) прямо во время игры, придавая нашей музыке еще и ритмичность. Особенно красиво и задорно получалось когда Пашка играл боем.
Мы уже спели наши любимые песни «От старых друзей», «Мама», что по стихам Г. Тукая, «Я- солдат», группы «Пятница», «Боже, какой пустяк» и уже задумались о следующей, как в дверь довольно деликатно, но тем не менее, нетерпеливо постучали.
Это оказался Раш. Он весело ворвался в комнату и разложил на столе две стопки с одеждой.
– Я продал твой костюм, Лекс, – отчитался Раш. – А твой, Спирит, я оставил себе. Надену в следующем году, когда подросту, – улыбнулся шкед. – За облачение Лекса портной мне дал пять с половиной империалов, из которых на новые костюмы я потратил три. Так что, возьмите еще и сдачу, уважаемые! – радостно протянул нам семь монет Раш.
Я взял монеты в руки и рассмотрел их. Среди них были две достаточно большие, диаметром примерно сантиметра два монеты, одна сторона которых была поделена на четыре части (словно пирог), каждая из которых была окрашена в свой цвет: красный, коричневый, белый и синий. Видимо, это было символом единства четырех Стихий. На другой стороне этих монет были выгравированы две буквы: «ИС». Что это могло значить – я даже не представлял.
Пять остальных были размерами раза в два меньше и тоньше чем те самые империалы. На одной стороне этих монет я увидел те же самые буквы «ИС», на другой же была выгравирована маленькая долька этого круга, видимо, означающая одну десятую империала.
Говорят, развитая экономика – признак развивающегося общества…
– Возьми свои деньги обратно, Раш, – забрал у меня монеты Пашка и протянул их шкеду, – они тебе и твоему отцу еще пригодятся! Тем более уважаемый Нортон и так сделал достаточно много для нас.
– Но… – попытался возразить Раш.
– И никаких «но»! – поддержал Я Тюку. – Лучше пообещай, что сегодня придешь на концерт, в трактир! Договорились?
– Хорошо… – немного растерялся шкед, – Спасибо большое!
– Все, не мешай нам репетировать, осталось мало времени! – попросил Андреич и закрыл дверь за Рашем.
Мы, не сговариваясь, подошли к столу и посмотрели на две стопки. Одна была белого цвета, другая – коричневого.
– Это, типа, знак свыше, да? – мои запасы удивления иссякли еще до Великого Озера.
– Может быть… – загадочно ответил Пашка, и мы стали одевать наши «костюмы».
Наши одеяния представляли собой довольно интересное сочетание: опрятные штаны из жесткой ткани, похожей на джинсы, длинная рубаха, смахивающая на древнерусские косоворотки, пояс, и ливрея, похожая на длинный китель бравых гусаров.
Как вы уже верно догадались, одеяния белого цвета достались мне, а коричневого – Пашке. Все согласно символам, изученным нами на монетах. Белый цвет символизирует Воздух, а коричневый – Землю. Но, вопреки этой символичности, ливреи нам достались разноцветные. Мне – желтая, а Спириту – синяя.
– Вообще-то, ученые говорят, что коричневый цвет – цвет неуверенности! – возмутился Тюка.
– Да брешут, милый, брешут! – попытался я изобразить украинский акцент, – Ты, кстати, очень неплохо выглядишь! Цвета отлично сочетаются!
– Эх! Чего не вытерпишь ради лучшего друга! – самоотверженно высказал Павел.
– Да уж… – пробормотал я.



Павел

К назначенному сроку, обновленные, теперь более похожие на местных, мы явились с бандурой в кабинет трактирщика. Того, к нашему удивлению, на месте не оказалось, и Раш посоветовал спуститься в сам трактир, мол, скорее всего, папа за стойкой.
Так мы и сделали. Спустившись по скрипучей лестнице в то место, где посетители ели (рестораном назвать как-то не поворачивается язык), мы испытали шок. Настоящий шок с примесью волнения и растерянности.
Все дело в том, что людей в зале находилось – тьма и все они, увидев нас, прошедших в трактир с «гитарой» в руках, взорвались криками, топотом и аплодисментами. Видимо, до вечера мы не доживем. Шум стоял такой, что «негде и яблоку упасть»!
Под неустанными аплодисментами мы подошли к стойке, за которой и вправду с бешеной скоростью принимал заказы счастливый Нортон.
– Уважаемый Нортон, что тут творится-то? Что такое? – перекрикивая толпу, спросил я.
– А! Молодые менестрели! Я, кажется, перестарался с рекламой, и теперь очередь в трактир тянется еще с площади… – с улыбкой на устах сообщил нам трактирщик, не забывая при этом одновременно собирать заказы, передавать их через сына (когда успел прибежать?) на кухню и собирать деньги.
Мда… Видимо сегодня его прибыль побьет все рекорды.
– Мы рады за вас, Нортон, но… нам-то что делать? – задал резонный вопрос Костянус, ведь мы же хотели начать выступление только вечером!
– А вы совладали с инструментом? Поете-то хоть нормально, без фальши? – без прошлой придирчивости спросил трактирщик.
– Совладали, уважаемый, поем вроде тоже неплохо, – честно ответил Лекс.
– Ну, тогда вперед, зарабатывать деньги, юноши! Если все пойдет хорошо, я вам еще заплачу неплохие деньги! – пообещал Нортон. – Раш, иди, покажи где расположится нашим музыкантам!
Шкед провел нас в угол зала, в котором был оборудован какой-то небольшой подиум в виде четвертой части круга, примыкающей к стене. На сцене, как я мысленно окрестил это сооружение, стояли два стула, которые, видимо, ждали только нас.
– Как всегда, говорить будешь ты! И номера представлять, и нас, и играть тоже! – я сразу же раздал роли, крича Лексу прямо в ухо – настолько было шумно.
– Начну я. А там посмотрим… – немножко поправил он меня в той же манере.
Мы забрались на подиум и остались стоять, улыбаясь и разглядывая посетителей.



Один из посетителей «Черного Единорога»

Эти два менестреля, о которых уже второй час болтали по всей Площади (а значит, и по всему Фреймбергу) забрались на помост, который сколотил для Нортона наш плотник Вильям в прошлом году, да так и остались стоять, хотя позади них стояли два стула.
Мне повезло быть в первых рядах слушателей, и я мог видеть, как эти мальчуганы (а им было всего лет по восемнадцать) разглядывают толпу. Тут один из них, что в дорогом коричневом наряде (кажется, он стоит около полутора империалов) и синей ливрее шепнул что-то другому, и тот (одет так же, но только весь белый, а ливрея желтая) громким, достаточно красивым и хорошо поставленным голосом (что так несвойственно для этих обычных менестрелей) заговорил:
– Наше почтение, народ Фреймберга!
Его голос как-то зазывал и заставлял хлопать в ладоши (ведь как это, не похлопать себе любимым?).
– Позвольте представиться, – продолжал он, пока его друг что-то подкручивал в этой бандуре, – Меня зовут Лекс, а этой мой друг, Спирит, – тут последний встал и, улыбнувшись, поклонился. – Сегодня мы будем для вас петь и играть. Но! Не те песни и не ту музыку, которую вы привыкли слышать за свою жизнь, а то, что знаем сами и считаем достойным исполнения!
Я оглянулся на трактирщика, тот пока все еще настороженно поглядывал на молодых музыкантов, хотя, с каждой минутой все больше и больше позволяя улыбке проявляться на своем лице.
Тем временем, менестрели уселись на стулья, и, о чем-то коротко посовещавшись, белый начал ритмично пощипывать струны. После недолгой паузы, белый запел что-то странное и на первый взгляд несуразное. Но вскоре к нему присоединился коричневый, и вместе они стали плести странный, но, тем не менее, красивый узор мелодии. Слова, которые они произносили, оставались непонятными мне, но это нисколько не сказывалось на красоте песни.
Я отвлекся, оглянулся и увидел, что весь зал притих и внимательно вслушивается в музыку. У некоторых даже рты остались открытыми.
Песня и музыка почему-то навевали грустное настроение, и в этом сходство этих музыкантов со старыми менестрелями (хотя куда им до этих?)…
Потихоньку эта песня стала заканчиваться, затихать и, наконец, завершилась красивым аккордом из бандуры.
Зал взорвался аплодисментами и криками, топотом и свистом. Даже Нортон аплодировал и свистел, бросая полные привалившего счастья взгляды на менестрелей. Те, заметив их, так же обрадовались и как-то вроде… успокоились.
Да что там, даже я не удержался и влился в общий неумолкаемый гул одобрения.
Затем, когда гул умолк, белый встал и снова заговорил:
– Благодарим вас, жители славного Фреймберга за внимание, но, как мы видим, слишком уж грустной показалась вам эта песня… Поэтому следующую песню сыграет вам Спирит, а я, с вашего и его разрешения подпою, – на этих словах, под аплодисменты, белый отдал бандуру коричневому и тот уверенно взял ее в руки.
Я сначала даже не понял, откуда пришли эти звуки, но вскоре сообразил, что их издает коричневый, совершенно неожиданно колотя по струнам и барабану, будто давая подзатыльники бандуре.
Барабан задавал ритм, а струны звенели, создавая мелодию. И он запел.
На этот раз песня была веселой и задорной, хотя и уже ожидаемо-странной. Под нее захотелось танцевать и многие не выдержали.
Это удивительное выступление менестрелей длилось примерно часов пять, пока они в конец не устали. В перерывах между игрой и пением они иногда подходили к стойке и Нортон угощал их Дирговым вином (откуда он его только достал? Из личных запасов, наверное!), еще чем-то, я уже не помню, поток клиентов принесет сегодня колоссальные деньги «Черному Единорогу», и заслуженную славу менестрелям.
После того, как юные музыканты, поблагодарив еще раз всех за внимание, удалились, посетители еще долго сидели в трактире, вспоминая наиболее полюбившиеся моменты выступления. Многие из них, в том числе и ваш покорный слуга, ушли только под утро.
Лично я надеюсь, что еще раз увижу их здесь (если честно, что-то подсказывает, что не увижу), а если и нет, то буду рассказывать о них своим детям и внукам…



Константин

Сегодня я снова проснулся первым, видимо, по причине того, что Пашка вчера перебрал с этим, как его, Дирговым вином. Теперь вот лежит на соседней постели и, легко похрапывая, не дает мне спать.
Правда, если быть честным он это заслужил, ведь выступили мы вчера просто обалденно. Весь зал слушал нас, будто выступали не два гитариста-самоучки, а Элтон Джон собственной персоной!
Потом, кажется, когда мы стали уже частенько подходить к стойке, весь зал уже стоял на ушах, особенно под песню «Бутылка кефира, полбатона», которую на бис мы исполняли раз десять точно. Все посетители, каким-то невероятным образом поместившись в трактире «Черный Единорог», оттанцовывали на полу, возле стойки, а некоторые, судя по всему, особо креативные, догадались танцевать на столе!
Вот что творит с людьми настоящее искусство!
Оппа! Чуть не забыл! Смутно помню, что когда мы поднимались по лестнице к себе, нас догнал трактирщик и всучил с глазами, полными благодарности кожаный мешочек, увесистый и, кажется, с деньгами.
– В ливрею я его что-ли положил? – подумал я вслух и, не вставая с кровати, пошарил в карманах ливреи. – О! Вот он, наш первый заработок в этом мире!
Я развязал веревку, намотанную на мешочек и, открыв его, высыпал содержимое на кровать. Это было именно то, о чем я подумал. И этого было много, настолько хорошо мы наверное пели…
После подсчета разноцветных империалов, а это были именно они, оказалось, что их там ровно сорок. Я удивленно присвистнул: сумма по меркам этого мира была не маленькой, если учесть, что наши, по словам Раша, самые лучшие костюмы стоят по полтора империала каждый. Интересно, сколько же выручил Нортон за вчерашний вечер, если не пожалел таких денег?
Я очень люблю, когда день начинается с хороших новостей, а еще я люблю делиться ими с друзьями:
– Пашка!!! Просыпайся, просыпайся, алкаш! – Тюка дезориентировано подвигал конечностями. – Вставай, солдат! Нас ждут великие дела!
– Доброе утро, чтоль? – начал понемногу продирать глаза Андреич, пока я заправлял постель, одновременно натягивая свой костюм и желтую ливрею, которую уже успел полюбить, настолько она была мне к лицу…
– Воистину доброе! – Тюка тем временем уже успел перевести себя в состояние «сижу и пытаюсь проснуться». – Знаешь, мы вчера порвали, как говорится, зал и заработали сорок империалов.
Солнце проникало в полуоткрытое окно, издалека доносилось пение птиц, я сидел на кровати и смотрел на Павла, который мигом проснулся и начал громко кричать «Ура», прыгать на кровати, не забывая подбрасывать над собой мешочек, который ему передал я. То еще было зрелище, скажу я вам…
– Мы можем купить… коней! Украшения, еду, мечи, что еще… да полно всего! – все еще радовался Пашка. – Вон, выходи на площадь и полный, как говорится, «вп»! Базарная Линия – это тебе не одинокий ларек возле нашей школы… Это… Линия! – Андреич, видимо, забыл одну деталь. – А Раш будет нас сопровождать, чтобы не надули. Да и вообще, посоветует, где и что покупать! Пайдом, дарагой? – закончил Пашка свою речь кавказским акцентом.
– Ни пайдом, дарагой! – передразнил его я. - Ты забыл один очень важный момент! У нас в Крепостях Кланов вряд-ли будут каникулы, и потратить двадцать империалов там негде! А сейчас смысла лихоимствовать нет. Тем более, надо быстрее найти Иола, как бы этого не не хотелось.
– Мда… Об этом я как-то подзабыл. Сколько там Ларка сказала? Три года? – сразу сник Тюка, впрочем, как и я. – А может не пойдем, а? Будем бродячими менестрелями, такие деньжищи забабахивать будем!
– Нет, надо идти. И надо три года потерпеть, зато потом… – попытался я приободрить нас. – Потом мы будем не только известными менестрелями (ведь слух успеет пройти повсюду), но и неплохими магами! Хотя и самому как-то не очень верится во все это…
– Ладно, тогда я пока буду одеваться, а ты иди к Нортону и разведай, как там насчет второй части договора, а именно – помощи в поисках Кудесника Иола, – отдал распоряжения земляной маг.
– Слушаюсь, – отсалютовал я и вышел из комнаты.
Трактирщика, все еще прибывавшего в состоянии эйфории, я нашел в своем кабинете.
– А! Великие Менестрели проснулись! С добрым утром и мое почтение, юноша! – поздоровался со мной Нортон.
– И мое почтение, Нортон. Как вам наши голоса и игра? Мы не разочаровали вас? – уже заранее зная ответ, спросил я.
– Да что вы! Вы наоборот, поразили меня в самое сердце! Я никогда в жизни не слышал ничего подобного! А уж о прибыли я и не говорю… И это все – благодаря вам! – искренне хвалил нас трактирщик. – Кстати, хотите вы того или нет, я отдал распоряжение, чтобы ваши имена были выбиты на стене славы моего заведения.
– Спасибо, очень приятно. Но… Позвольте все-таки мы завершим наш договор. Я о Кудеснике по имени Иол. Вы сказали, что можете помочь с этим.
– Да-да! Я не забыл, юноша. Я сегодня уже успел поговорит со своим знакомым Кудесником и тот сообщил мне, что Иол действительно живет во Фреймберге, но я не слышал о нем по одной простой причине, – сообщил мне хозяин единорога. – Он живет на окраине Золотой части деревни и занимается какими-то исследованиями в области магии, именно поэтому его никто и не видит. А вот его слуга, как оказалось, частенько покупает у меня провиант для Кудесника.
– Как же нам найти его дом, почтенный Нортон? – задал я резонный вопрос.
– Это не сложно: идите от площади прямо на юг до границы Фреймберга. Увидите стену – поблизости будет стоять дом, – разъяснил трактирщик. – А уж его дом вы не спутаете ни с чем. Уж поверьте мне, – хитро улыбнулся Нортон.
– Большое спасибо, мы, наверное, пойдем прямо сейчас, чего нам ждать? Как говорят, в гостях хорошо, а дома лучше… – улыбнулся я.
– Скажите, вы еще появитесь у меня? Меня закидывают вопросами посетители… – сожалея, что мы уходим, поинтересовался трактирщик.
– Точно сказать не могу, но возможно и заглянем, почтенный Нортон, – я ничего не обещал и правильно делал.
– Ну, тогда до встречи, юноши. Благодарю вас.
– Всего доброго, Нортон.
Когда мы со Спиритом стояли в центре Площади, был уже примерно первый час дня. Солнце пекло во всю, а жарко не было: легкий ветерок обдувал нас, защищая от палящих лучей.




Павел

– Ну что, герой? Деньги делить будем? – спросил Вадимыч, достав из кармана ливреи заветный мешочек.
– Будем, сыпь в карман. Я их все равно, скорее всего, сдам на хранение кому-нибудь там, в Школе Стихий, – ответил я, оттянув синюю ткань в сторону.
Он пересыпал на глаз примерно половину содержимого и, засунув кошель себе обратно в карман, остановил первого попавшегося прохожего:
– Мое почтение, скажите, пожалуйста, в какой стороне юг?
Прохожий указал направление, и мы двинули вперед, стараясь не сворачивать с пути.
Вскоре мы вошли в Золотую часть города, и попали в мир интеллигенции и аристократии. Красивые дома и фасады, удивительные архитектурные изыски прямо-таки поражали своим великолепием. В общем, выпендриться старались все, причем старались всегда, и, видимо, победителя пока так и не нашлось.
Мы шли на юг уже примерно минут пятнадцать и наконец-то увидели стену. Подошли к ней немного поближе и стали оглядываться в поисках того, «что мы сразу заметим».
– Вон, смотри, Лекс! Вон! – увидел я дом Иола.
– Ты про это дерево что-ли? Да брось, тут чего только не бывает, огромные деревья в городе – это еще цветочки… – не понял меня Костян.
– Приглядись повнимательнее, птенчик ты наш желтоливреечный! Он живет в этом дереве! – разъяснил я суть дела пернатому.
Пернатый обиделся на «птенчика» и, сложив руки на груди, сорвался с места.
Мы подошли к двери, которая закрывала, можно сказать, дупло. Хе-хе, забавно звучит «Родовое дупло» Иолова рода.
Костянус постучал в дупло, и та открылась. Правда, минуты через две.
– Что вы хотите, юноши? Я очень занят, так что давайте поскорее! – я его представлял себе именно таким: сгорбленный старец с длинной седой бородой и скрипящим голосом. Еще его голова странным образом была повернута вбок, хотя и смотрел вроде бы прямо на нас… В общем, смутная личность.
– Наше почтение, Кудесник Иол. Мы – Лекс и Спирит, Лара сказала нам, что вы владеете заклятьями телепортации и поможете нам в путешествии… – разложил все по полочкам Вадимыч.
– А! Да, Лара… – хитро посмотрел на нас старичок, пока еще не приглашая войти. – Я прекрасно ее помню! Черные как смоль волосы, красные, как у потомственного вампира глаза… Скажите, она сильно изменилась? – старик уставил на нас полные внимания глаза.
Видимо это была проверка на вшивость с его стороны, и я ответил:
– Видимо, очень сильно, почтенный Иол, поскольку пред нами она предстала с рыжими как огонь волосами и отнюдь не красными глазами.
– А какими? – не унимался Кудесник.
– А вот этого мы, если честно, не помним… – ответил за меня Костян.
– Ну да ладно, юноши, заходите, чувствуйте себя, как… гости! – ухмыльнулся старик. – Ну, кого куда?
– Что? Так быстро? – всполошился я.
– Разрешите нам поговорить пару минут! – попросил Лексус.
– Две минуты пошли, – отрезал старик. – У меня дел по горло, так что, не задерживайте меня.
Мы отошли немного в сторону и посмотрели друг на друга.
– Давай договоримся так, мой друг. Кто первый заканчивает обучение, тот ждет второго в этой вот деревне, в «Черном Единороге». Деньги у нас есть, так что Нортон поселит в обязательном порядке, – предложил Костян.
– Обязательно, Костянус. Ты уж там береги себя, хорошо? – я словно родной отец провожал его «на войну».
– А ты старайся, уроки магии не прогуливай, бездельник! А встретимся, сразу покажем, кто чему научился! – предвкушая, сказал Лекс.
– Ага! – согласился я с ним. – Ну, значит, договорились? Примерно через три года, приграничная деревня Фреймберг, трактир «Черный Единорог».
– Договрились, Спиритус, договорились.
– Ваше время истекло, юноши! – позвал нас Кудесник по имени Иол. – Кого куда?
– Меня – в Крепость Клана Воздуха, – ответил Костянус. – А Спирита – в Крепость Клана Земли.
– Хорошо, – ответил старик.
Тут я впервые увидел, как читают заклинания Кудесники и чем это отличается от той магии, которую применяла Ларка для создания Огненного Кубка.
Старик что-то тараторил себе под нос все быстрее и быстрее, все тише и тише. В конце концов, немпонятный мне язык превратился в шепот, который напоминал скорее какой-то постоянный гул, чем отдельные слова.
Я ничего не почувствовал, просто моргнул. А когда открыл глаза…

=IV=
«Овладевание Стихиями»


Константин

Когда я открыл глаза, была уже ночь.






Как вы думаете, мне продолжить написание?