3. Побег Горыныча

- Ну вот, внучок, и до дому добрались, вон и крыша уже за деревьями видна… Обожди только чуток, передохну. – Бабушка вздохнула. – Давненько я столько своими ногами-то не проходила.
Васятка остановился, ожидая, пока бабушка отдышится, прислонившись к березке.
- А как же вы, бабушка, тогда по-другому-то куда-нибудь здесь добираетесь, если не ногами?
- Дак, эт-самое, а волк рассыльный на што? А ежели с комфортом домчать захочется, да путь неблизкий, на этот случай и коврик можно нанять…
- Это ковер-самолет, в смысле?
- Он самый, сапфировый ты мой. А для особо срочной надобности и помело найдется.
- Ничего себе, - подумал Васятка, - целый автопарк получается, или… не авто-…
Возле избушки их же поджидали. Какой-то тощий дедок весьма странного вида – весь угловатый, даже корявый, если можно так сказать, с редкой патлатой шевелюрой цвета болотной тины и черными пуговицами-глазами. Одет дедок был… или покрыт… в общем, на теле у него было что-то, сильно смахивающее на древесную кору. На ногах красовались огромные лапти, а на руках были холщовые рукавицы.
- Помяни лешего, его и принесет. – Яга трижды плюнула через левое плечо.
- А что, бабушка, это и есть леший?
- А то, лешак и есть, натуральный, живой. Чего ж тут удивительного?
- Да странный он какой-то…
- Странный, - бабушка прищурилась на незваного гостя. – Да нет, как всегда вроде. Только нервничает чевой-то, вишь, нос у него какой сизый.
- А я думал, бабушка, что сизый нос только у пьяниц бывает.
-Сравнил тоже. У леших совсем по-другому все, да и не пьет он вовсе… ну, уж если малость только… эт-самое, настоечки моей целебной… Но, соколик, энто только здоровья для!
Васятка присмотрелся повнимательнее. Леший и взаправду был чем-то обеспокоен, ходил нервно из стороны в сторону, притоптывал ногой.
- Ладно, старый хрыч, давай сразу по существу проблемы! – Едва подойдя, по деловому начала разговор Яга.
- По существу, так по существу, - вздохнул леший. – Горыныч опять переродился… так вот.
- Горыныч?.. – Яга закашлялась. – Что значит переродился?!.. Ты физраствор раз в сто лет регулярно менял?
- Ну, менял.
- А глубокую заморозку делал?
- Ну, делал.
- И что, все без толку?
- Получается, что так. Обманули иностранные спецы. Что делать-то, Яга?
- Погодь, а сам-то он?..
- Улетела наша птичка… у-ле-те-ла… - лишь горько усмехнулся леший.
- А как же стекло броневое, закаленное, гарантированное?
- Одним плевком…
- Ну и на кой же тогда, скажи, весь энтот твой террариум?
- Ты, старая, мою живность беззащитную со всякой нечистью огнеметной не ровняй! На их-то управа в случае чего враз найдется. А вот с этим-то как?
- Как-как, по старинке придется!.. Молодца опять искать будем, ох… кладенец-меч опять у Кощея клянчить придется…
Но, эт-самое, не горит пока. Он – злодей – сейчас прятаться будет, отъедаться впрок, расти. Короче, щас домой пойдешь, на телеграф загляни, птичью эстафету разослать надобно, предупредить всех окрест… Куда ж он подастся-то, интересно?
- Да ведомо куда, к окияну-морю, к горе огневой.
- Он тебе что, пичуга што ли какая перелетная – каждый раз в одно место возвертаться?
- Однако ж память, я так думаю, наследственная… энти… гены, во!
- Полно чепуху-то молоть, пень старый! Нахватался где-то слов ученых… Кстати, эт-самое, гидру-то мы выдворили?
- Да давненько уж, я, между прочим, докладал тебе! А что, думаешь, Горыныч сродственничков искать примется?
- Что гидры в наших краях нету – энто хорошо, - пробурчала себе под нос Яга. – Ладно, леший, свободен пока. – Леший успел сделать уже несколько шагов, когда бабка спохватилась, - Эй, старый, постой-ка! Вишь, мальчонка стоит, так внук это мой, Васятка. Городской он, в наших краях по первости. Дак ты, эт-самое, покажешь ему как-нито свой гадюшник? А я б его и подослала бы к тебе на днях.
- А чего ж не показать, пущай приходит, коль интересно.
Васятка еще долго смотрел вслед медленно удаляющемуся лешему. Старик шел согбенно, низко опустив голову и безвольно шаркая ногами.
- Бабушка, а что случилось-то, кто это убежал?
- Горыныч, внучок, змей такой огнеметающий.
- Это значит, его вы за стеклом держали? И всякие там заморозки делали.
- Что ты, милок, разве ж его удержишь, слыхал небось! Яйцо это было, от прежнего Горыныча остаток – которого в мелкие кусочки покрошили. Сколько ж лет прожили покойно! А энтот, из яйца который, просто перерожденец… но делов еще натворит!.. Помяни мое слово.
- А гидра – что за зверь такой?
- Да не зверь это, а еще одна нечисть поганая, Горынычево отродье. Та еще напасть! О девяти, кажись, головах. Главное, понимашь, внучок, сколько эту нечисть не изводили - перерождается, и все тут! Нечисть – она и есть нечисть.
- А какое отношение леший к террариуму имеет?
- Дак, эт-самое, хобби у него такое странное. Вот как яйцо Горынычево ему поручили для опеки, так и полюбил он со всякими там жабами да змеями возиться. Сам поглядишь, коль охота будет, мы-то уже насмотрелись все… Но перво-наперво – трапезничать!