Джоан Роулинг

"Гарри Поттер и принц-полукровка"
избранные главы

Глава XIII
Скрытный скрытый Риддль

Кэти увезли в Госпиталь магических заболеваний святого Мунго на следующий день, когда весть о том, что она под страшным заклятием, успела облететь всю школу, хотя насчёт подробностей были сомнения и похоже никто, кроме Гарри, Рона, Гермионы и Лини не знал, что предполагаемой жертвой была отнюдь не Кэти.
– И ещё Малфой знает, это уж точно, – сказал Гарри Рону и Гермионе, которые сообразно своей новой политике прикинулись глухими, стоило ему лишь упомянуть о теории насчёт Малфоя-Пожирателя Жизни.
Гарри уже не был уверен в том, что Дамблдор вернётся из своей отлучки к понедельничному уроку, но поскольку никто не сказал обратного, в восемь вечера он явился к дверям Дамблдора, постучал, и ему велели войти. Дамблдор сидел в кабинете, вид у него был необычно усталый; рука по-прежнему оставалась обгорелой и чёрной, но приглашая Гарри сесть, он улыбнулся. Чаша памяти вновь стояла на столе, разбрасывая по кабинету серебристые блики-зайчики.
– У тебя выдалось нелёгкое время, пока меня не было, – сказал Дамблдор. – Полагаю, ты видел, что произошло с Кэти.
-- Да, сэр. Как у неё дела?
– По-прежнему очень скверно, хотя ей относительно повезло. Похоже на то, что она задела ожерелье совсем чуть-чуть, крошечным кусочком кожи, – у неё на перчатке была маленькая дырочка. Если бы она надела ожерелье или взяла его в руку без перчатки, она умерла бы, возможно немедленно. К счастью, профессору Снейпу удалось предотвратить быстрое распространение заклятия….
--Почему он? – быстро спросил Гарри. – Почему не мадам Помфри?
– Экий наглец, – раздался тихий голос с одного из портретов, висевших на стене, и Финеас Найджелус Блэк, прапрадед Сириуса, спавший, опрокинув голову на руки, поднял лицо, – в моё время студенты вопросов не задавали.
– Да, Финеас, спасибо, – примирительно отвечал Дамблдор. – Профессор Снейп знает о Тёмных искусствах гораздо больше мадам Помфри, Гарри. Кроме прочего, из святого Мунго мне каждый час сообщают о состоянии Кэти, и я надеюсь, что со временем она полностью поправится.
– Где вы были эти выходные, сэр? – спросил Гарри, не обращая внимания на отчётливое чувство, что он может оттолкнуть удачу, которое с очевидностью разделял Финеас Найджелус, тихонько фыркнувший с портрета.
– Лучше я не стану говорить этого сейчас, – сказал Дамблдор. – Однако ты всё узнаешь своим чередом.
-- Вы расскажете? – встрепенулся Гарри.
– Думаю, да, – отвечал Дамблдор, извлекая из мантии свежую бутылку серебристых воспоминаний и откупоривая её кончиком палочки.
-- Сэр, – неуверенно произнёс Гарри, – я видел Табакура в Хогсмиде.
– Да, меня предупредили, что Табакур пытался наложить свои ловкие руки на твоё наследство, – слегка нахмурившись, заметил Дамблдор. – Он скрывается с тех пор, как ты заметил его возле “Трёх мётел”; я думаю, он ещё и меня побаивается встретить. Однако позволь тебя заверить, он не рискнёт больше утянуть ничего из прежнего имущества Сириуса.
– Этот паршивый старый приблуда таскал фамильные ценности Блэков? – вскипел Финеас Найджелус; и тут же резво шмыгнул прочь из рамы, несомненно чтобы навестить свой портрет в доме двенадцать на площади Гриммо.
– Профессор, – произнёс Гарри после короткой паузы, – профессор Макгонагалл сказала вам, о чём я рассказал ей, после того как пострадала Кэти? О Драко Малфое?
-- Она рассказала мне о твоих подозрениях. Да.
-- И вы…?
– Я приму соответствующие меры, чтобы разузнать о каждом, кто мог иметь отношение к несчастью с Кэти, – сказал Дамблдор. – Но сейчас, Гарри, меня больше занимает наш урок.
Гарри ощутил лёгкую обиду: если их уроки были так уж важны, почему между первым и вторым из них оказался такой длинный перерыв? Однако он не стал больше заикаться о Драко Малфое. Он глядел, как Дамблдор выпускает новые воспоминания в Чашу памяти и поворачивает каменный сосуд между своими длиннопалыми ладонями.
– Я уверен, ты помнишь, что в истории о происхождении лорда Вольдеморта мы остановились на том моменте, когда красавец-маггл Том Риддль оставил свою колдунью-жену, Меропу, и вернулся к своей семье в Литл Хенглтон. Меропа осталась одна в Лондоне, ожидая ребёнка, который в один прекрасный день станет лордом Вольдемортом.
-- Откуда вы знаете, что она осталась в Лондоне, сэр?
– От Карактакуса Упивца, – отвечал Дамблдор, – который, по странному совпадению, имеет долю в магазине, откуда явилось то самое ожерелье, о котором мы только что говорили.
Он слегка взболтал содержимое Чаши, как делал это раньше на глазах у Гарри, – словно золотоискатель, промывающий лот с песком. Из мутного серебристого водоворота поднялась и медленно закружилась вместе с ним фигура низенького старичка, туманная как призрак, но не в пример более основательная очертаниями, с копной волос, полностью скрывающей глаза.
– Он достался нам при любопытных обстоятельствах, надо сказать. Принесла накануне рождества молоденькая ведьма, тому лет уж… Много лет. Сказала, что деньги нужны до зарезу, хотя и без слов понятно было… Вся в лохмотьях и красавицей, прямо скажем, никак не назовёшь… Да ещё на сносях, сами понимаете… Сказала, что медальон слизериновский. Дело известное, каждый день такие сказки слушаем: “Из этого чайника сам дедушка Мерлин чай пил”, но я посмотрел, клеймо в порядке, и после пары простеньких заклятий всё стало понятно. Само собой, вещица была бесценная, можно сказать. Девчонка, похоже, и представления не имела, сколько медальон может стоить. И десяти галлеонам была счастлива. Лучшая наша сделка!
Дамблдор изо всех сил встряхнул Чашу памяти, и Карактакус Упивец снова растворился в туманном водовороте, из которого возник.
-- Он дал ей всего десять галлеонов? – возмущённо воскликнул Гарри.
– Ни щедростью, ни великодушием Упивец никогда не славился, – отвечал Дамблдор. – Итак, мы знаем, что ближе к концу беременности Меропа была одна в Лондоне и отчаянно нуждалась в деньгах: настолько отчаянно, что продала единственную свою ценность, медальон, который был одним из фамильных сокровищ Марволо.
– Но она же могла колдовать! – прервал Гарри. – Она могла добыть себе еду и всё остальное волшебством, разве нет?
– Возможно, она это и могла. Но как мне кажется, – здесь я снова берусь предполагать, но я уверен, что прав, – когда муж бросил её, Меропа перестала пользоваться магией. Я думаю, она не хотела больше быть ведьмой. Возможно, конечно, что безответная любовь и неотступное отчаяние иссушили её силы. Могло быть и так. В любом случае, как ты сейчас поймёшь, Меропа отказалась бы взять в руки волшебную палочку даже для спасения собственной жизни.
-- Она не захотела остаться в живых даже ради своего сына?
Дамблдор поднял брови:
-- Ты хочешь сказать, что тебе жаль лорда Вольдеморта?
-- Нет, – быстро ответил Гарри. – Но у неё же был выбор, не то что у моей матери!
– У твоей матери тоже был выбор, – мягко возразил Дамблдор. – Да, Меропа Риддль выбрала смерть, несмотря на то, что у неё был сын, который в ней нуждался. Но не суди её слишком жестоко, Гарри. Она была истощена до предела долгими страданиями и никогда не была такой отважной, как твоя мать. А сейчас, если тебя не затруднит подняться….
-- Куда мы идём? – спросил Гарри, когда Дамблдор встал рядом с ним у стола.
– На этот раз, – сказал Дамблдор, – мы посетим мои воспоминания. Думаю, ты найдёшь их достаточно подробными и вполне точными. После тебя, Гарри…
Гарри склонился над Чашей; его лицо разорвало прохладную поверхность памяти, и он снова падал сквозь тьму…
Несколько секунд спустя Гарри почувствовал под ногами твёрдую землю и, открыв глаза, обнаружил, что они с Дамблдором стоят посреди оживлённой старинной лондонской улицы.
– А вот и я, – радостно заметил Дамблдор, указывая вперёд на фигуру высокого человека, переходившего улицу прямо перед мордами лошадей, впряжённых в фургон молочника.
Длинные волосы и борода более молодого Альбуса Дамблдора были рыжевато-каштановыми. Перейдя на их сторону улицы, он зашагал по тротуару, привлекая немало любопытных взглядов своим вычурным костюмом сливового бархата.
– Отличный костюм, сэр, – не смог удержаться Гарри, но Дамблдор лишь слегка усмехнулся, следуя накоротке за своей молодой ипостасью. Наконец, пройдя сквозь несколько металлических ворот, они оказались в пустом и голом внутреннем дворике, возле мрачноватого вида квадратного здания, окружённого высоким забором. Второй Дамблдор поднялся по ступенькам парадного крыльца и постучал один раз. Дверь почти сразу же открыла неряшливая девушка в переднике.
– Добрый день. У меня назначено с миссис Коул, она, я полагаю, здешняя надзирательница?
– Ой, – с озадаченным видом откликнулась девушка, оглядывая эксцентрическую особу Дамблдора. – Ой… Погодите мину… МИССИС КОУЛ!!! – завопила она через плечо.
Гарри услышал отдалённый голос, прокричавший что-то в ответ. Девушка обернулась к Дамблдору.
-- Входите, она сию минутку будет.
Дамблдор вступил в переднюю, выложенную чёрной и белой плиткой; помещение было убогим, но безупречно чистым. Гарри и старший Дамблдор вошли следом. Не успела парадная дверь закрыться за ними, как навстречу вышла тощая женщина озабоченного и суетливого вида. Её острое личико выглядело скорее утомлённым, чем недобрым. Направляясь в сторону Дамблдора, она разговаривала через плечо с другой своей помощницей, также облачённой в передник:
– И отнеси йод наверх, Марте, Билли Стаббс пообдирал свои болячки, а Эрик Вэлли измарал все простыни, – с ума меня сведёт эта ветрянка, – сказала она, ни к кому в особенности не обращаясь. Затем её взгляд остановился на Дамблдоре, и она в изумлении застыла на месте, словно к ней в переднюю явился жираф.
-- Добрый день, – произнёс Дамблдор, протягивая руку.
Миссис Коул разинула рот.
– Моё имя Альбус Дамблдор. Я посылал вам письмо с просьбой о встрече, и вы любезно согласились принять меня сегодня.
Миссис Коул моргнула. Решив, очевидно, что Дамблдор – не галлюцинация, она беспомощно ответила:
-- Ах, да. Ну что ж, тогда… Тогда вам лучше пройти ко мне. Прошу.
Она провела Дамблдора в маленькую комнатку, которая была похожа частью на гостиную, частью на конторское помещение. Комната была такой же убогой как передняя, со старой разрозненной мебелью. Миссис Коул предложила Дамблдору шаткий стул, а сама уселась за загромождённый письменный стол, не прекращая нервно разглядывать посетителя.
– Я здесь, как я уже упоминал в письме, для того чтобы обсудить Тома Риддля и его виды на будущее, – произнёс Дамблдор.
-- Вы его родственник?
-- Нет, я учитель. Я пришёл предложить Тому место в своей школе.
– Что же это за школа?
– Школа называется Хогвартс, – сказал Дамблдор.
– Как получилось, что вы им заинтересовались?
– Мы полагаем, он обладает теми качествами, которые нам требуются.
– Вы хотите сказать, он выиграл стипендию? Как это он мог? Он никогда никуда не обращался.
– Он был записан в нашу школу с рождения…
 – Кто его записал? Родители?
Сомневаться не приходилось – миссис Коул была весьма сообразительной женщиной. Очевидно, Дамблдору пришло в голову то же самое, поскольку Гарри заметил, как профессор достаёт из кармана своего бархатного костюма волшебную палочку. Одновременно Дамблдор похитил со стола миссис Коул девственно-белый лист бумаги.
– Вот, – сказал Дамблдор, взмахивая палочкой над листом бумаги и передавая его миссис Коул, – полагаю, это объяснит вам всё.
Взгляд миссис Коул вдруг потерял сосредоточенность и снова прояснился. Мгновение она пристально рассматривала чистый лист.
– Похоже, всё в совершенном порядке, – безмятежно произнесла она, возвращая бумагу. Затем её взгляд упал на бутылку джина и два стакана, которых определённо не было на столе несколько секунд назад.
– Гм… Могу я предложить вам стаканчик джину? – спросила она чрезвычайно любезным тоном.
-- Большое спасибо, – просиял Дамблдор.
Вскоре стало понятно, что миссис Коул далеко не новичок в том, что касается джина. Щедро наполнив оба стакана, она осушила свой единым залпом. Откровенно причмокнув от удовольствия, она впервые улыбнулась Дамблдору, который не замедлил воспользоваться случаем.
– Не могли бы вы рассказать немного о Томе Риддле? Как я полагаю, он родился здесь, в приюте?
– Именно так, – миссис Коул плеснула себе ещё джину. – Помню тот случай яснее ясного, потому что сама как раз только поступила сюда на службу. Канун Нового года, страшный мороз, снег, погодка, в общем… Такая ночь, что хозяин собаку не выгонит. И эта девушка, не старше меня тогдашней, еле добрела до парадного крыльца. Как говорится, не она первая… Мы взяли её в дом, и меньше чем через час она родила. А ещё через час умерла.
 Миссис Коул выразительно покачала головой и отпила ещё один щедрый глоток.
– Она что-нибудь сказала перед смертью? – спросил Дамблдор. – Быть может, что-то об отце мальчика?
– Ну, как это всегда бывает. Помню, она сказала мне: “Надеюсь, он вышел в своего папу”, – не буду врать, стоило надеяться, красавицей она не была – и потом сказала, чтобы мальчика назвали Томом в честь отца и Марволо – в честь её отца. Да, имя забавное, ничего не скажешь. Мы ещё думали, может быть она из цирковых… И она сказала, что фамилия мальчика должна быть Риддль. И вскоре после этого умерла, не сказав больше ни слова.
Так вот, мальчика назвали, как она сказала, похоже, бедняжке это было очень важно, но ни один Том, ни Марволо, ни какие бы то ни было Риддли за ним так и не пришли и вообще ни одна семья, так что он остался в приюте, да так здесь и живёт.
Миссис Коул как бы невзначай отмерила себе ещё одну изрядную порцию джина. На скулах у неё загорелись розовые пятна.
– Он точно получил место в вашей школе?
– Точно.
– И что бы я ни сказала, это не изменится?
– Что бы вы ни сказали.
– Вы всё равно заберёте его, несмотря ни на что?
– Несмотря ни на что, – мрачно подтвердил Дамблдор.
Миссис Коул бросила взгляд исподлобья, словно решая, стоит ли ему доверять. Решив, видимо, что доверять можно, она неожиданно резко произнесла:
– Он пугает других детей.
– Вы хотите сказать, что он задира? – спросил Дамблдор.
– Думаю да, – сказала миссис Коул, слегка нахмурившись. – Но его сложно поймать на этом. Были случаи. Гадкие случаи…
Дамблдор не настаивал на продолжении, хотя Гарри мог бы сказать, что он заинтересовался. Миссис Коул глотнула ещё джину, и её зарозовевшие щёки порозовели ещё сильнее.
– Кролик Билли Стаббса… Том сказал, конечно, что не делал этого, и я представить себе не могу, как он мог бы это сделать, пусть так… Но не мог же кролик сам повеситься на стропилах?
– Положительно я так не думаю. Нет, – спокойно отозвался Дамблдор.
– Провалиться мне, если я понимаю, как он мог туда забраться, чтобы это устроить! Я одно знаю, – они с Билли накануне повздорили. И ещё, – миссис Коул вновь отхлебнула джина, на этот раз пролив немного на подбородок, – на летних каникулах, – мы вывозим их раз в год, на море или там в деревню, – так вот, Эми Бенсон и Деннис Бишоп после этого так и не оправились, и всё, чего я смогла от них добиться, это что они залезли в пещеру вместе с Томом Риддлем. Он клялся, что они просто забрались туда поглядеть что внутри, но что-то там случилось, уверена. И ещё всякое было, много всякого…
Она вновь оглядела Дамблдора. Хотя щёки её горели, взгляд оставался твёрдым:
– Сомневаюсь, что кто-то огорчится его отъезду.
– Вы, конечно, понимаете, что мы не можем держать его у себя постоянно? – спросил Дамблдор. – Ему придётся возвращаться сюда хотя бы на лето.
– Ну что ж, всё лучше, чем получить ржавой кочергой по носу, – миссис Коул слегка икнула. Она поднялась, и Гарри подивился тому, как твёрдо она держится, хотя бутылка успела опустеть на две трети. – Полагаю, вы хотели бы его повидать?
– Очень хотел бы, – поднимаясь, сказал Дамблдор.
Они вышли из конторы, затем поднялись по каменным ступеням. Попутно миссис Коул выдавала указания и замечания помощникам и детям. Сироты, как увидел Гарри, были одеты в одинаковые блузы тусклого цвета. Выглядели сироты вполне ухоженными, но без сомнения, место было мрачноватое, чтобы здесь вырасти.
– Вот мы и пришли, – сказала миссис Коул, когда они миновали вторую лестничную площадку и остановились перед дверью в самом начале длинного коридора. Она дважды постучала и вошла.
– Том? К тебе гость. Это мистер Дамбертон, то есть простите, Дандербор. Он пришёл, чтобы сказать тебе... Впрочем, пусть он сам тебе скажет.
Гарри и двое Дамблдоров вошли в комнату, и миссис Коул закрыла за ними дверь. Комната оказалась маленькой и голой – в ней не было ничего кроме старого гардероба и железной кровати. В изголовье кровати на сером покрывале вытянув ноги сидел мальчик. В руках он держал книгу.
Ни намёка на семью Мрак не было в лице Тома Риддля. Предсмертное желание Меропы сбылось: он был уменьшенной копией своего красавца-отца, высоким для своих двенадцати лет, тёмноволосым и бледным. Оценивая чудаковатый облик Дамблдора, мальчик чуть сузил глаза. Возникла короткая пауза.
– Здравствуй, Том, – произнёс Дамблдор, делая шаг вперёд и протягивая руку.
После недолгой заминки мальчик принял её, и они поздоровались.
Дамблдор придвинул к кровати тяжёлый деревянный стул, так что теперь они смотрелись как больничный пациент и посетитель.
– Я профессор Дамблдор.
– Профессор? – повторил Риддль. Это что-то вроде доктора? Для чего вы явились? Это она позвала вас взглянуть на меня? – он указывал на дверь, за которой только что скрылась миссис Коул.
– Нет, – с улыбкой сказал Дамблдор
– Я вам не верю. Это она хотела, чтобы меня осмотрели, правда? Скажите правду!
Последние два слова прозвучали с пронзительной силой, почти как удар. Мальчик приказывал, и было похоже на то, что ему доводилось не раз делать это раньше. Его глаза расширились, он пристально смотрел на Дамблдора, который лишь добродушно улыбался в ответ. Через несколько секунд Риддль отвёл взгляд, хотя вид его, и без того насторожённый, стал ещё более недоверчивым.
– Кто вы такой?
– Я же сказал, меня зовут профессор Дамблдор, и я работаю в школе под названием Хогвартс. Я пришёл предложить тебе место в моей школе – она станет твоей новой школой, если ты захочешь.
Самым удивительным была реакция Риддля на эти слова. Он вскочил с кровати и разъяренно отшатнулся от Дамблдора.
– Врёте вы всё! Вы из богадельни, вот вы откуда! “Профессор”, – ну как же, конечно. Никуда я не поеду, слышите? Этой старой лисе самой место в богадельне. Ничего я не делал с маленькой Эми Бенсон, ни с Деннисом Бишопом, сами их спросите, они скажут!
– Я не из богадельни, – терпеливо отвечал Дамблдор. – Я учитель, и если ты сядешь и успокоишься, я расскажу тебе о Хогвартсе. Конечно, ты можешь туда не ехать, никто не будет тебя заставлять…
-- Пусть только попробуют, – ухмыльнулся Риддль.
– Хогвартс, продолжил Дамблдор, словно не услышав последних слов Риддля, – школа не для людей с обычными способностями
– Я не сумасшедший!
– Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс – не школа для сумасшедших. Это школа магии.
Наступила тишина. Риддль замер с каменным лицом, но глаза его бегали, пристально всматриваясь по очереди в глаза Дамблдора, словно пытаясь уличить один из них во лжи.
– Магии?
– Именно.
– То есть, то что я умею – это магия?
– А что ты умеешь?
– Всё что угодно, – выдохнул Риддль. Краска волнения залила его шею и брызнула на впалые щёки; он выглядел лихорадочно возбуждённым. – Могу двигать вещи, не прикасаясь к ним. Могу заставить животных делать что я хочу, без всякой дрессировки. Могу сделать так, что с теми, кто меня обижает, случается плохое. Могу сделать им больно, если захочу.
У него дрожали ноги. Он сделал неуверенный шаг к кровати и снова сел, склонив голову, словно в молитве и разглядывая свои руки.
– Я знал, что я не такой как все, – прошептал он собственным дрожащим пальцам. – Знал, что я особенный. Всегда. Я знал, что во мне что-то есть.
– И ты был прав, – Дамблдор больше не улыбался. Он испытующе глядел на Риддля. – Ты волшебник.
Риддль поднял голову. Его лицо переменилось: на нём было выражение дикого счастья, но почему-то это счастье не делало лицо приятнее. Напротив, точёные черты словно огрубели и приобрели почти животное выражение.
– Вы тоже волшебник?
– Да.
– Докажите, – тут же отозвался Риддль тем же приказным тоном, каким произнёс ранее: “Я хочу знать правду!”
Дамблдор поднял брови.
– Ну что ж, если, как я понял, ты принял предложение места в Хогвартсе…
– Ну конечно да!
– Тогда ты должен обращаться ко мне “профессор” или “сэр”.
На одно лишь неуловимое мгновение Риддль нахмурился, перед тем как произнести неузнаваемо вежливым тоном:
– Простите сэр. Я хотел сказать, пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать мне…
Гарри был уверен, что Дамблдор откажется, что он скажет Риддлю, что в Хогвартсе будет немало времени для практических демонстраций, что они находятся в здании, полном магглов, и поэтому нужно соблюдать осторожность. Однако, к его великому удивлению, Дамблдор вытащил свою палочку из внутреннего кармана сюртука, направил её на ветхий гардероб, стоящий в углу и сделал лёгкий взмах.
Платяной шкаф вспыхнул.
Риддль вскочил на ноги; Гарри не решился бы осудить вопль потрясения и гнева, который вырвался у Тома – в этом гардеробе, должно быть, лежали все его пожитки. Но едва Риддль успел обрушиться с криком на Дамблдора, пламя исчезло, оставив шкаф совершенно невредимым.
Риддль переводил взгляд с Дамблдора на шкаф; затем с жадным выражением на лице указал на волшебную палочку:
– Где мне достать такую?
– Всё в своё время, – ответил Дамблдор. – Мне кажется, что-то пытается выбраться из твоего шкафа.
И действительно, из шкафа слышался тихий шорох. Риддль впервые выглядел испуганным.
-- Открой дверь, – велел Дамблдор.
Риддль чуть помедлил, затем пересёк комнату и резко распахнул дверь гардероба. На верхней полке, над вешалкой с поношенным платьем тряслась и шуршала картонная коробочка, словно в неё заперли несколько шустрых мышей.
-- Вынь её, – сказал Дамблдор.
Риддль снял с полки трясущуюся коробочку. Он выглядел бесстрастным.
– Нет ли здесь чего-то, что не должно у тебя находиться?
Риддль устремил на Дамблдора ясный расчётливый взгляд.
 – Полагаю, да, сэр, – сказал он наконец безо всякого выражения.
-- Открой.
Риддль снял крышку и не глядя вытряхнул содержимое на кровать. Гарри, ожидавший чего-то гораздо более любопытного, увидел лишь жалкую горстку совершенно обычных мелких предметов: игрушку йо-йо, серебряный напёрсток и среди прочего – потускневшую от времени губную гармонику. Выпав из коробки, вещицы перестали трястись и спокойно лежали поверх казённого белья.
– Ты вернёшь эти вещи владельцам с извинениями, – спокойно сказал Дамблдор, убирая палочку обратно в карман сюртука. – Я проверю, было ли это сделано. И хочу предупредить тебя, – в Хогвартсе не терпят воровства.
Риддль далеко не выглядел смущённым; он всё так же холодно и оценивающе смотрел на Дамблдора. И наконец произнёс бесцветным голосом:
– Да, сэр.
– В Хогвартсе мы учим не только использовать магию, но и верно ею распоряжаться. Ты использовал свои силы – непредумышленно, я уверен, – так, как этого не учат и не допускают делать в нашей школе. Ты не первый и не последний кто позволил себе слишком вольно вести себя с магией. Но тебе следует знать, что Хогвартс может исключить студента, а Министерство магии – да, есть такое министерство, – наказывает преступников ещё суровей. Все новые волшебники должны принять это: входя в наш мир, они неукоснительно подчиняются нашим законам.
-- Да, сэр, – снова сказал Риддль.
Невозможно было определить, о чём он думает, складывая краденые вещи обратно в коробочку; его лицо оставалось неподвижным. Закончив, он обернулся к Дамблдору и без обиняков произнёс:
-- У меня нет денег.
– Беда невелика, – отвечал Дамблдор, вынимая из кармана кожаный кошелёк. В Хогвартсе есть особый фонд для тех, кому нужна помощь на покупку книг и формы. Тебе следовало бы купить магические книги и прочее подержанным, но…
– Где вы покупаете магические книги? – прервал Риддль. Кошелёк он принял, не поблагодарив Дамблдора, и сейчас разглядывал увесистый золотой галлеон.
– В Косом переулке, – сказал Дамблдор. – У меня список нужных тебе книг и школьных принадлежностей. И я могу помочь тебе найти всё необходимое…
-- Вы пойдёте со мной?
-- Разумеется, если…
– Вы мне не нужны, – сказал Риддль. – Я привык делать всё сам, я сам постоянно хожу по всему Лондону. Как попасть в этот Косой переулок… сэр? – добавил он, ловя взгляд Дамблдора.
Гарри решил было, что Дамблдор станет настаивать на том, чтобы пойти вместе с Риддлем, но вновь ошибся. Дамблдор вручил Риддлю список необходимого и, подробно описав ему, как добраться из приюта до “Худого котла”, произнёс:
– Ты его увидишь, хотя магглы вокруг тебя, – то есть обычные люди, не волшебники, – этого не могут. Спроси кабатчика Тома: запомнить несложно – у вас одно имя.
Риддль раздражённо дёрнулся, словно отгоняя назойливую муху.
-- Тебе не нравится имя “Том”?
– Томов много, – пробормотал Риддль. Затем, словно не в состоянии сдержать вопроса, словно это вырвалось у него помимо воли, он спросил:
– Ведь мой отец был волшебник? Его тоже звали Том Риддль, так они мне сказали.
– Боюсь, я не знаю, – мягко проговорил Дамблдор.
– Моя мать никак не могла быть колдуньей, она бы тогда не умерла, – сказал Риддль, обращаясь больше к себе самому, чем к Дамблдору. – Должно быть это он. И когда я добуду себе всё что нужно, – когда мне ехать в этот Хогвартс?
– Все подробности на втором листе пергамента в твоём конверте. Ты отправляешься с вокзала Кингс-Кросс первого сентября. Билет на поезд тоже прилагается.
Риддль кивнул. Дамблдор поднялся и снова протянул руку для пожатия. Принимая её, Риддль произнёс:
– Я могу говорить с ящерицами. Я понял, когда мы ездили за город – они ищут меня и шепчутся со мной. Это в порядке вещей для волшебника?
Гарри сказал бы, что Том нарочно приберёг на конец упоминание о самой необычайной своей способности, желая впечатлить.
– Не вполне обычно, – отвечал Дамблдор, замявшись на мгновение, – но порой встречается.
Слова были сказаны обыкновенным тоном, но его глаза с любопытством скользнули по лицу Риддля. Мгновение они стояли, мужчина и мальчик, глядя друг на друга. Рукопожатие разомкнулось – Дамблдор был уже у двери.
– До свиданья, Том. Увидимся в Хогвартсе.
– Я думаю, достаточно, – услышал Гарри голос седого Дамблдора, стоящего рядом. Несколько секунд спустя они снова невесомо парили в темноте, чтобы благополучно приземлиться в настоящем, в кабинете Дамблдора.
-- Присаживайся, – произнёс Дамблдор, приземляясь рядом.
Гарри послушно сел. Его мысли были заполнены тем, что он только что увидел.
– Он поверил гораздо скорее чем я – в смысле, когда вы сказали ему, что он волшебник, – сказал Гарри. – Я сначала не верил Хагриду, когда он мне сказал.
– Да, Риддль был совершенно готов к тому, чтобы поверить что он, пользуясь его же словом, – особенный.
-- А вы знали – тогда? – спросил Гарри.
– Знал ли я, что только что встретил самого опасного Тёмного мага всех времён? – уточнил Дамблдор. – Нет, я представления не имел, что он станет тем, чем стал, когда вырастет. Однако я был определённо заинтригован. Я возвратился в Хогвартс, намереваясь приглядывать за ним. Собственно, мне следовало делать это в любом случае, поскольку он был один-одинёшенек и не имел друзей, но я чувствовал, что это нужно не только для его блага, но и для блага окружающих.
Его способности, как ты слышал, были удивительно хорошо развиты для такого юного волшебника и – что самое интересное и замечательное – он научился владеть ими и начал использовать их сознательно. И, как ты видел, это не были случайные пробы, свойственные юным волшебникам: он уже успел не раз использовать магию против других людей, чтобы устрашать, наказывать, распоряжаться. Истории об удавленном кролике и маленьком мальчике и девочке, которых он заманил в пещеру, – именно они навели меня на размышления. “Могу сделать им больно, если захочу…”
– И он был Двуязыким, – вставил Гарри
– Верно. Редкая способность, предположительно связанная с Тёмными искусствами, хотя известно, что Двуязыкие встречаются среди великих и добрых чародеев. На самом деле, меня смутила не столько его способность говорить со змеями, сколько очевидная тяга к жестокости, скрытности, власти над другими.
– Мы вновь не рассчитали со временем, – сказал Дамблдор, указывая на тёмное небо за окнами. Но прежде чем проститься, я хочу обратить твоё внимание на некоторые детали сцены, свидетелями которой мы только что были, поскольку они тесно связаны с предметами, которые мы будем обсуждать во время будущих наших встреч.
Во-первых, я надеюсь, ты заметил, как Риддль отозвался на моё замечание о том, что другой носит то же имя – “Том”?
Гарри кивнул.
– Этим он показал своё презрение ко всему, что связывало его с другими людьми, ко всему, что делало его обычным. Даже тогда он хотел отличаться от всех, быть необыкновенным, замечательным. Он отбросил своё имя, как ты знаешь, через несколько недолгих лет после того разговора и создал личину лорда Вольдеморта, под которой так долго скрывался.
Я уверен, ты заметил также, что Том Риддль уже был вполне самодостаточным человеком, скрытным и, как очевидно, одиночкой? Он не хотел помощи и компании, чтобы наведаться в Косой переулок. Он предпочёл действовать в одиночку. Взрослый Вольдеморт такой же. Ты услышишь, как многие из Пожирателей Жизни притязают на его особое доверие, на его близость, даже на то, что понимают его. Они введены в заблуждение. У лорда Вольдеморта никогда не было друзей, а я думаю, что он никогда и не хотел их иметь.
И наконец, – я надеюсь, что ты не настолько сонный, чтобы не обратить на это внимания – юный Риддль любил собирать трофеи. Ты видел коробочку с ворованными вещами, которую он прятал у себя. Эти вещи он забрал у жертв своих издевательств, в качестве сувениров, если угодно, напоминающих об особенно мерзком колдовстве. Имей в виду эту его сорочью привычку, именно это особенно пригодится тебе позже. А сейчас и верно пора спать.
Гарри поднялся. Направляясь к двери, он заметил, что маленький столик, где раньше лежало кольцо Марволо Мрака, был пуст.
– Да, Гарри? – произнёс Дамблдор, увидев, что Гарри застыл на месте.
– Кольцо исчезло, – сказал Гарри, оглядываясь кругом. – Но я думал, у вас должно быть что-то вроде губной гармошки.
Дамблдор ласково улыбнулся, глядя поверх стеклянных полумесяцев очков.
– Весьма проницательно, Гарри, но губная гармошка всегда была лишь губной гармошкой.
И с это загадочной ремаркой он кивнул Гарри, который понял, что его отпускают.