Похождения г-на Раскольникова в 1985 году

ПОХОЖДЕНИЯ Г-НА РАСКОЛЬНИКОВА В 1985 Г.

Импровизация

Сибирь. В некотором остроге Н--- отбывает свой срок на каторге Раскольников Родион Романович, бывший студент юридического факультета, бывший Наполеон, убийца с лицом Аида, невольник дьявола и самого себя. Разум его по-прежнему ясен, душа переполнена раскаянием. Никто никогда не видел Раскольникова таким: спокойствие, но вовсе не равнодушие, уверенность, но не чуткость ко всякому злу… Многое изменилось в нём, и он знал это. По ночам спится ему уже намного легче, хотя он знает, что где-то далеко-далеко, за тысячами вёрст есть тело старухи-процентщицы, приходящее иногда к нему во сне будто живое, но без души, с остервенением и жаждой мести… Раскольников гонит эти мысли от себя. И сны изменяются. Он спит здоровый, почти счастливый, и даже не задумывается над тем, что за стеной подстерегают его настоящие убийцы, воры, иезуиты, которым дай только поиздеваться над бедным человеком… Но недолгое счастье его заканчивается в тот момент, когда ему начинает сниться сон, вот как сейчас, будто в двадцатом он веке и что совершается с ним всё то же, что произошло уже когда-то в грехах по-старому… Об этом следуют пункты.

Пункт первый

Очень красивый дом возвышался над головой Родиона Романовича, с необыкновенными перилами (таких он точно никогда не видал), странными окнами, - словом, всё приводило его в неописуемое состояние удивления, граничащее с лёгким шоком. На что ни глянь – вокруг всё чуждо, ново, необъяснимо. Раскольников вышел на ---ую улицу и, увидев толпы людей, ужаснулся. «Когда ж это здесь народ-то ходил!» - подумалось ему. Какой-то прохожий со странным портфелем пнул его и озлобленно проговорил сквозь зубы: «Что, путаешься под ногами!» Несчастный отошёл и, приблизившись к дороге, услышал резкий гул: что-то невообразимо для него быстро промчалось мимо…
- Что это было-с?.. – непонятно кому поспешно проговорил напуганный до смерти.
Другой прохожий, старичок в странных роговых очках, схватил Раскольникова под руку.
- Что с вами, товарищ? Автомобиль это проехал! – сказал он.
В один миг пронеслось ещё несколько подобных явлений. От этого закружилась голова.
«Боже, что же такое-то творится!» - пролепетал Раскольников, соображая, где дом старухи-процентщицы и её сестры Лизаветы. Он увидал какую-то женщину и, осторожно подойдя, спросил громким голосом:
- Прошу прощения, сколько времени нынче?
Женщина оглянула взглядом свою руку, на которой Раскольников увидел странные мигающие часы, и тихо ответила:
- Без десяти семь.
«Боже! – вырвалось у Родиона Романовича в глубине. – Я же опоздаю, и тогда уже не будет подходящего случая! Он зашагал по проспекту, что располагался перпендикулярно направлению улицы. Жара стояла невыносимая, и Раскольников до того устал, что не мог ровно и уверенно идти, - вот уже третий день он ничего толком не ел, чтобы насытиться и восстановить силы… Он совсем не понимал, что находится в Ленинграде, в 1985 году. Да и откуда ему было знать! Раскольников проверил петлю на своей одежде, где висел закрытый от лишних взглядов топор дворника. «Быстрее, быстрее, - твердил он себе. – Лизавета может быть вернётся, а я тут… Ну как же!» Более он ничего внятного не говорит, а только шёл измождённой походкой, да так, что некие прохожие думали, мол, пьяный.
Семь часов уж. Раскольников подошёл к воротам, огромным (как ему казалось) воротам, оглянулся, нет ли кого, и стал пристально смотреть на подъезд. Потом быстро шмыгнул в него и, перед тем как закрыть входную дверь, ещё раз оглянулся. Ни души. «Всё решится сейчас, и только сейчас», - сказал мысленно сам себе Раскольников, вошёл в подъезд, прислушался. Где-то на четвёртом этаже кто-то говорил. Он осторожно поднялся на несколько ступенек, и голоса стали отчётливо слышны…

Пункт второй

- Кто там?
Глухой, хриплый голос старухи звучал как из могилы.
Раскольников съёжился и, подставив своё лицо в медленно открывающуюся щёлку между дверью и коробкой, несколько взволнованным голосом проговорил:
- Раскольников Родион Романович, помните, я к вам по делу о закладе ходил…
Старуха молчала. Казалось, она вовсе не понимает, о чём идёт речь.
- Неужто не помните? – продолжал пришедший. – Я об заклад пришёл. Обещал прийти, так и пришёл. Про часики мы договаривались… деньги нужны…
Внизу послышались чьи-то шаги.
«Да что ж ты, сука проклятая, - вскричал мысленно Раскольников, - давай открывай скорее!..»
И всё получилось.
- Ага, про часики, про часики… Что же это ты, отец родной, не предупредивши… - пролепетала старуха ссохшимся ртом и, ещё раз поглядев через щёлку, открыла дверь…

Пункт третий

Проснулся Раскольников поздно. «Что это мне причудилось?» - подумал было он. Глянул – квартира какая-то. Комната, где он лежал на маленькой кровати, была в облезлый жёлтых обоях, немного мебели вокруг, в основном только стулья, стол и шкаф, странная свеча под самым потолком, освещающая всю комнату дивным светом. Необычно. Тут Раскольникова как током ударило. «Улики! – прокричал его разум. – Не помню даже, как пришёл сюда… Неужто я пролежал всю ночь и всё утро! А если б кто вошёл, что б подумал!..
Он снял с себя одежду, вырезал дрожащим ножом окровавленную ткань и стал пихать её вместе с деньгами и драгоценностями под выемку в обоях.
Дверь внезапно отворилась, и в комнату вошёл какой-то человек в майке и ровной бородкой без усов. Раскольников так и отпрыгнул от стены. Гость, как показалось ему, ничего не заметил.
- Добрый дэн! – сказал он. – Я ест ваш новый сосэд по коммуналке. Мэня зовут Джон.
- Что-о-о-о? – в испуге и непонимании вскричал Раскольников, косясь на выступ на обоях. – Кто-кто?
- Я ест ваш сосэд… ну, понимаетэ… сожител, так сказат… Вот принёс ваш газэты. – Он положил газету на стол и продолжил своим американским акцентом: - будэт врэмя – прочитат статью про убыйство старушки в доме Достоевского… Бэдная вахтёрша!
Незваный гость, видимо огорчённый этим известие, вышел.
«Видел! – подумал Раскольников. – Господи, он всё видел. Бежать!.. Убил, я убил…Как же это, так это всё-таки был не сон. Можно ли так… Убил!.. Нет! Сдаться, пойду сдамся!.. Так нельзя жить… Вот этот, верно пойдёт докладывать скорее всего, так что самому надо… нельзя с этим жить…»
Он поспешно оделся в свои лохмотья, нацепил зачем-то на голову высокую нахлобученную шапку и вышел вон.

Пункт четвёртый

В милицейском участке, куда пришёл Раскольников, было масса народу. Усатый капитан сидел в кабинете и чем-то очень важным занимался вот уже третий час. Родион Романович занял очередь и стал ждать.
Мучениям его не было конца. Он то упорно стоял, решив идти до конца, то передумывал и уже направлялся к выходу, как его по новой озаряло для раскания… Наконец, его вызвали.
- Раздогольников, - крикнул молодой милиционер.
- Раскольников я, - поправил тот и вошёл в кабинет.
- По какому поводу? – пробубнил капитан, не обращая на вошедшего никакого внимания.
Раскольников, взглянув на красное пуленепробиваемое лицо сердитого работника правоохранительных органов, побагровел, холодная испарина покрыла его лицо. Для того, чтобы сдержаться и скрыть что-либо, в нём не осталось ни единой капли силы.
- Батюшка! – вскричал он и пал на колени пере столом, за которым сидел капитан. – Я убивец! Я убил! Каюсь и признаю грех свой страшный!..
Тот вопросительно поднял брови и хотел было что-то ответить, но гость не унимался:
- Ведь я-то, иезуит поганый, топором старуху-то процентщицу зарубил! Я, окаянный, вчера к ней пришёл… Грех на душу взял… А потом и Лизавета пришла, так я её тоже…
Он стал креститься и плакать в истерике, как ребёнок, которому причиняли боль.
- Молчать! – крикнул басом капитан.
Раскольников замер, вытирая сопли.
Мужчина в форме поднял трубку телефона.
- Бродин, вчера у нас было убийство в доме Достоевского…
Ему ответили: «Так точно, товарищ капитан, только пистолет - орудие убийства вахтёрши Поляковой. А вашего подопечного я ещё в коридоре видел… Неважно он выглядит… Может даже того… тронутый…»
- Ладно, - сказал капитан, - разберёмся.
И, нахмурившись, повесил трубку.
Когда Раскольникова вывели из кабинета, он ничего не понимал, но в душе радовался, что наконец-то ем займутся… Милиционер сказал ему, чтоб он ждал минуту. «Что они возятся там… - думал Родион Романович. – Неужто высшее наказание метят…» Ноги Раскольникова затряслись, сам он чуть не упал. Внезапно в голове у него включился голос разума и заговорил с ним: «Быстрее отсюда! Быстрее!..»
Раскольников так и поступил: пулей он выбежал из участка и ринулся куда-то в центр.

Пункт пятый

Над Сенной собирались тучи. Какой-то мужик в белом салате сидел у большой металлической бочки с надписью «Пиво» и обслуживал очередь. Раскольникову захотелось немного выпить, потому как жара отбирала последние силы. Всего несколько глотков. «Денег же нету», - бросилась мысль. Но тут же её на смену пришла другая, сообщив о «вырученных» у старушки-процентщицы ассигнациях. «Где я их оставил?» - спросил он себя. Всё прояснилось в памяти. И Раскольников скорым шагом направился к себе на квартиру.
- А… товарищ, - бросился к нему турист из Америки. – Я так рад вас снова видэт…
Раскольников же вежливо попросил его выйти, проговорив что-то вроде того, будто надобно переодеться. Сожитель вышел. Тот кинулся к своему «сокровищу». Денег оказалось настолько много, что он даже злобно усмехнулся, но тут же у него возникла мысль, что было бы вовсе не плохо хорошенько всё спрятать, да и не тут вот… а где-то в отдалённом месте. Он сложил всё в свои широкие карманы и за пазуху. Проверил, всё ли забрал. Казалось, что всё. Затем зачем-то перекрестился и вышел.
Шёл он долго. Хмурое небо, ему казалось, давило невидимой своей тяжестью. Перед глазами его возник небольшой дворик, в самом конце которого стояли два металлических бака. На баках белой краской было выведено «Мусор». Раскольников подошёл ближе. «Вот хорошее место, - подумалось ему. – Ни души, да и кто в мусоре станет копаться…» Он поднял крышку мусорника и положил поглубже драгоценности с деньгами; нескольку ассигнаций он прихватил с собой и, оглянувшись по сторонам, поторопился прочь. «А теперь за пивом!» - торжественно проговорил Раскольников и с удивлением для себя заметил, что уже не сожалеет и уже не боится того, что рассказал в милиции об убийстве. Всё это будто куда-то задевалось, рассеялось, как туман поутру.

Пункт шестой

Мужчина в халате оглянул человека в тёмном засоленном плаще и с дивной высокой шапкой.
- Мне пива, - сказал Раскольников, протягивая деньги.
Продавец посмотрел на деньги и озадаченно буркнул в ответ:
- Что это за шутки, товарищ?
Раскольников растерялся.
- Это не шутки, это деньги.
- А ну иди отсюда, пока я тебе не показал деньги!..
Раскольникова толкнули, и он, еле удержавшись, медленно стал отходить к П---ой улице, косяс на очередь у бочки. Он подошёл к прохожему и спросил у него:
- Это деньги?
Прохожий усмехнулся.
- Интересно, интересно. Где вы их нашли?.. Да тут ведь 1863 год указан. Ого!
Раскольников лишь отпрянул от него, спрятал ассигнации и поторопился скрыться от недоброжелателей. Вскоре перед ним возник знакомый дом, в котором жил его друг, студент Разумихин. «Вот, кто мне поможет!» - успокоил себя Раскольников и вошёл в подъезд.

Пункт седьмой

Подъезд ему показался предвещающим беду, нечто нехорошее до того, что он было хотел вернуться к себе на квартиру, но быстро передумал. Мозг работал то ускоряя темп, то, наоборот, нагоняя его. Всё было Раскольникову в диковину на лестничных площадках, где он один раз чуть не упал. «Как это оно всё тут переменилось странно, - думал он, подходя к двери, за которой должен был жить Разумихин. – Люди совсем не похожи нас себя, какие-то дома непонятных форм, металлические лошади, похожие на дьявола с огромными горящими глазами… Будто я вовсе и не отсюда-то…»
Он по привычке прислушался. Тихо. Можно было подниматься. Перед дверью Раскольников пригладил разлохмаченные шапкой волосы, затем постучался. Молчание. Повторил попытку. Наконец, дверь медленно отворилась, и наружу высунулась какая-то заспанная физиономия молодого мужчины.
- Я к Разумихину, - проговорил Раскольников.
Тот лишь передёрнулся и срывающимся голосом ответил:
- Кого?
- Разумихин мне нужен, - повторил гость, ожидая, что соня тотчас же позовёт его друга. Но тот не позвал…
- Тут нет никакого Разумихина.
Родион Романович потупил взгляд.
- Я точно знаю, что он живёт здесь. Он студент университета, переехал сюда в 1860-ом году. Так что, поторопитесь, пожалуйста, достопочтенный, позвать его, он мне страсть как нужен!
Сонный человек, видимо, уже немного отошёл ото сна, поскольку, услышав последнюю речь Раскольникова, не выдержал такой наглости и закричал:
- Нет тут никакого Разумихина! Вам что, написать это на бумаге надо?! Нет, и никогда не было! А теперь идите вон отсюда, товарищ, со своим 1860-ым годом!
Раскольников оскалился и сжал правый кулак. В одно мгновение он навалился на хозяина-ворчуна, и они вдвоём ввалились в квартиру. Пока приходящий в себя мужчина ругался и тщетно пытался подняться с пола, Раскольников уже был в спальне, давно ему знакомой, но почему-то до почти полной неузнаваемости изменённой. Послышался женский крик. – Обнажённая молодая женщина, мелькнув тёмным острым треугольником внизу живота и подпрыгнувшими от резкой смены положения двумя пышными холмами, юркнула обратно в постель. Раскольников остолбенел и вымолвил что-то вроде: «Как… это… Разумихин…» Женщина же, накрывшись одеялом, закричала ещё сильнее:
- Коля, скорее, Коля… А-а-а-а-а-а!
Мужчина ворвался в спальню, схватил незваного гостя за шкирку, отвесил ему слабую оплеуху по лицу и кинул в сторону выхода. Раскольников чуть не упал.
- Пошёл вон отсюда!
Родион Романович, приходя в себя, хотел было броситься на хозяина, но что-то его остановило.
- Мне нужен Разумихин! – закричал он. – Я знаю – он жил здесь!
- Жил!.. Может быть, - ответил ревущим басом мужчина. – А теперь здесь живём мы! Лида, звони в милицию! – обратился он к девушке и закончил грубостью в адрес Раскольникова: - Пошёл отсюда на хер, дурак!
Гость отлично понимал, что что-то тут не так, что ведь он же приходил вот сюда, и Разумихин был на месте, а теперь вот – нет его! Как тут быть!
- Алло, милиция… - услышал он взволнованный женский голос и решил побыстрее удалиться. Но прежде Раскольников осмотрел все оставшиеся комнаты, словно хозяин там специально прятал от него Разумихина. Тот недовольно кричал, обзывая наглеца самыми плохими словами, коими располагает русский язык. Наконец, Раскольников вышел из квартиры, сильно хлопнув дверью.
«Чёрти что», - подумал он и скрылся в заброшенных двориках вечернего Ленинграда.

Пункт восьмой

Наступила ночь. Небо потемнело, испуская невидимую влагу на землю, чтобы потом отобрать её днём. «Чужой я, - думал Раскольников, передвигая ногами и не зная, куда идёт. – День был страшный, дома страшные, всё чужое, дикое… К чёрту эту Лизавету и старуху её!» Перед ним возник какой-то ресторан; Раскольников обернулся и ахнул: «Как же всё тут красиво! – говорил он вслух, вытаращив глаза на мигающие огни магазинов и другого всевозможного освещения. – Кажись, и ночь уж теперь, а на вид-то словно день снова продолжается!..»
Он зашёл в ресторан и сел за столик, что был поближе к выходу, тот самый, возле ярко мерцающего стекла. Раскольников вдохнул полной грудью и успокоился. К нему подошёл официант.
- Мне пива, половой, - услышал он.
- Возьмите же хотя бы меню, - ответил официант и протянул тому красивую папку.
Раскольникову показалось странными буквы, но он всё-таки кое-что прочёл.
- Что такое «кам-мургер»? – осведомился он.
- Гамбургер. Очень вкусно. Американская кухня.
- Хорошо, - заключил Раскольников, располагаясь поудобнее.
Официант отошёл.
В ту самую минуту в ресторан вошёл некий молодой осанистый мужчина и быстро – так что Раскольников сначала опешил – подсел к нему за столик!
- Простите, - вымолвил он приятным голосом. – Просто я здесь всегда сижу…
- Ничего, ничего… - ответил Раскольников сквозь зубы и стал смотреть в стекло, за которым улица и то, что там творилось, поражало своим масштабом. Но вскоре взгляд его невзначай пал на свежую газету в руках сидящего напротив мужчины. На ней Раскольников прочёл заголовок: «Убийство вахтёрши в доме Достоевского в ближайшее время будет раскрыто…»
«Ха!» - выпалил он не без иронии.
Молодой мужчина поднял глаза на Раскольникова.
- Что-то не так? Что смешного? – спросил он.
- Неужели вы верите, что убийство вон той старушки будет раскрыто?
- Что ж тут необычно. Вполне возможно…
- Всё это зря, скажу я вам! Блеф чистой воды!
- Что?
- А то. Ведь полиция не имеет улик, я-то интересовался, а без доказательств никакого продвижения делу не будет. За привидениями гнаться каждый сможет. Только что толку!
Сосед состроил гримасу, по которой читалось умиление наивностью партнёра по беседе.
- Я вас не совсем понимаю. Наша милиция достаточно интенсивно и квалифицированно работает. Так, что я просто уверен, что убийство это в самом ближайшем времени будет раскрыто. Смею вас заверить, товарищ.
Раскольникова будто обидели.
- А я вам говорю, что эти пентюхи из полиции ничего в этом не смыслят, ведь искать надо, а они чем занимаются?
- Чем, например?
- Ну… совсем не тем, чем нужно. Хотя на их месте я бы почувствовал, верно, как это сложно. Ведь где ж его искать, убийцу-то? Вы знаете?
- Откуда ж мне…
- Вот и я не очень представляю себе, где. Хотя если поразмыслить… - голос Раскольникова стал повыше. – Если поразмыслить… то надо искать везде! Да. Вот почему бы, например, и не здесь тоже?
- Интересно, интересно… - отозвался мужчина. – А каков, опять же, по вашему мнению, этот негодяй?
- Кто?
- Ну, убийца вахтёрши этой…
- А! – понимающе ответил Раскольников и с участием продолжил: - Я думаю, убийца не профессионал, но, несмотря на его так сказать «молодость», он обладает совершенно особым умом…
- Поразительно… Чем же он отличается?
- Да всем. Мысли его меняются каждую минуту, и оттого его не поймать ни одному в мире следователю… Ха! Ни одному!..
- Забавно. А как он может выглядеть?
- Следователь?
- Да убийца же!
- А! Очень просто. Я полагаю, вы даже не заметите его на улице, если он пройдёт мимо вас и спросил, какой нынче час… Из толпы его будет трудно выделить. Он как все. – Раскольников оскалился, глаза его блеснули. – Да хоть, как я! Откуда же вы знаете, что это не я, к примеру, убил старушку? А?
Последняя фраза ошарашила сидящего напротив. Раскольников хотел было продолжить, но вдруг притих, потому что подошёл официант.
- Ваш заказ, - сказал он.
Родион Романович поднялся, схватил бутылку пива в руку и, положив деньги на стол, поднялся.
- Спасибо.
Потом быстро выбежал из ресторана.
«Странный тип», - подумал сидящий за столиком мужчина.
Официант почесал за ухом и взял в руки деньги. Ассигнации были крупными, как же он сразу не заметил. «1862 г.» - прочёл он на купюре. Официант было хотел побежать за клиентом, но передумал, решив, что всё равно уже не догонит проходимца.

Пункт девятый

Васильевский остров показался Раскольникову прежним; он брёл старыми улочками, с ними ему посчастливилось познакомиться ещё в детстве. Выйдя в район набережной, он углубился в сеть старых зданий. Прохожий, шедший впереди него, вдруг что-то упустил на зелёную траву клумбы, даже не заметив этого. Раскольников приник к стене и прищурился. Подождав, пока прохожий скроется за поворотом, он подбежал и поднял с земли… маленький фонарик. Он даже не понял сразу, что это фонарик, но нечаянно нажав на кнопку, Раскольников увидел вырвавшуюся из предмета линию света. Сначала он испугался, отбросил фонарик от себя, но потом поднял, ещё раз нажал на кнопку и всё понял. «Хорошая штука!» - тихо вымолвил он и, собираясь с силами, двинулся далее.
«Куда я иду!Ведь уже почти ночь!» - загорелась неожиданная мысль в голове у Раскольникова. Обессиленное тело, будто в ожидании чего-то главного, что вот-вот произойдёт, двигалось вперёд. Вкруг себя он никого не увидел – безлюдные улицы вечернего Ленинграда лежали посреди мироздания.
Раскольников не помнил, как силы оставили его, как разум помутнел, глаза закрылись и он повалился в кусты расположенного вблизи «зелёного» сектора. Там он и уснул крепким мученическим сном, как будто единственный оставшийся на всём белом свете.
Настало утро.
Тёплый луч света пал на небритое лицо Раскольникова, и он ощутил, как что-то необыкновенно тёплое и мягкое коснулось его холодного лба. Он открыл глаза и не поверил им: перед ним на коленях стояли Соня, а рядом с ней улыбающийся Разумихин!
- Как же это?.. – пролепетал Раскольников.
- Лежи, Родя! – остановила его Соня, сжимая его руку в своих ладонях.
- Ну и напугал же ты нас, Родион, - проговорил Разумихин странным голосом, разливающимся, как парное молоко и обволакивающим ушные раковины. – Мы думали, ты действительно это сделал… Искали тебя по всему городу, а ты вот здесь спишь. Ну теперь всё хорошо. Неужели так может спать человек, такое сотворивший, конечно, ты не мог… Успокойся. Теперь мы тебя не бросим!..
Повеяло лёгким свежим ветерком. Раскольников по-детски улыбнулся и широко раскрыл глаза. На веки ему капнула слеза Сони. Он зажмурился на секунду и приподнялся.
- Я вот что хотел вам сказать… - начал было Раскольников, но…
…Но посмотрев по сторонам, никого не увидел. Ни Сони, ни Разумихина. Безумие и страх забрались в душу к нему.
«Как же так…» - спохватился он.
Но образы друзей исчезли в прохладном воздухе утра. И стало невыносимо…
Было раннее утро. Солнце ещё не успело подняться над линией горизонта. Через несколько минут немного численные прохожие видели высокую фигуру в тёмном, двигающуюся по направлению к Смоленскому кладбищу. Где-то там, вдали от мирской суеты, нескончаемых гулов моторов и бесконечных речей, возносились незабвенные кресты и могильные камни… Раскольников вошёл в ворота и оказался в мире мёртвых; он даже не понимал, что пришёл на кладбище, он только шёл и шёл… навстречу правде и своему страху. Сумерки ещё не рассеялись, потому Раскольников часто оборачивался по сторонам, но вдруг что-то знакомое бросилось ему на глаза. Совсем родное! Он повернулся направо и увидел невысокий камень, до того убогий и грязный, иссечённый трещинами и прогалинами, что невозможно было разобрать, что на нём было написано. Раскольников подошёл поближе, достал фонарик, чтобы лучше было видно и прочёл надпись на надгробии: «Здесь погребён Раскольников Родион Романович (1842-18—)» Последние цифры было невозможно разобрать…
- Не может быть! Это неправда! – закричал он. Ему показалось на долю секунды, что он ошибся, что всё это лишь плод его больной фантазии, но… Надпись не менялась. Фонарик выпал из рук. Ноги Раскольникова не слушались. Вдруг он ощутил в них неимоверную силу, поднял руки к небу и с диким криком бросился бежать…
Бежал он долго.

Пункт десятый

- Тыхо, тыхо, - говорил нерусский голос. – Нэ поднимайтэ голова. Вам надо лежат, чтобы быстрее выздоровлят…
Раскольников еле поднял голову, - она, словно чугунная гиря, приковала его к постели. Он посмотрел вокруг себя и заключил, что находится в знакомой комнате с отвратительно жёлтыми обоями, именно там, где он пытался спрятать драгоценности и деньги старухи. Перед самым его лицом висела физиономия американца. Раскольников вспомнил, что был недавно на кладбище, видел Соню с Разумихиным, он вспомнил даже про найденный фонарик… Но потом память отключилась, в ней будто появились дыры, из которых детали воспоминаний стали неумолимо вытекать.
- Где я? – тихо проговорил Раскольников.
Американец положил на лоб холодное влажное полотенце.
- На квартыре, где ещё?
Комната казалась очень тёмной, она утопала в тени, и Раскольникову представилось, что вот-вот начнётся дождь: тени поплыли по стене, и сделалось прохладнее.
- Кстати, - сказал американец, шмыгнул носом, затем поправил полотенце на лбу у лежащего и продолжил: - Нашёл вас вчэра, даже, наверное, сэгодня уже! Елэ довёл сюда… Вэсь вы трясся, но тепер, после доктора, всё хорошо…
Раскольников обнаружил в себе кое-какие силы, приподнялся. Американец сказал ему, чтобы тот не вздумал вставать, и вышел, пообещав очень скоро вернуться. Глаза больного сильно покраснели, и взгляд походил на ненормального. Раскольников сел на кровати, пытаясь собраться с мыслями.
Вдруг совсем рядом что-то застучало. Он приподнялся и поглядел в сторону окна – за ним, через грязное стекло, кто-то стоял. Раскольников потянулся к защёлке и отпер её. Повеяло лёгким ветерком; медленно через окно просунулась чья-то рука… Он перекрестился и посмотрел вниз, туда, откуда, по всей видимости, рука появилась. Весь трясущийся в страхе, он подался вперёд и, увидев, чья это рука, взвыл в отчаянии и страхе перед самим собой. Внизу, на улице, под самым окном, стояла старуха. Она казалась исчадием ада: вся скорченная, горбом на спине, старуха тянулась в открытое окно, её сумасшедшая улыбка заставила Раскольникова закричать в истерике, в когда тот потерял все силы кричать, старуха схватила его за запястье и рассмеялась вонючим решетом ссохшегося рта.
- Нет! – попытался выкрикнуть Раскольников. – Я не могу этого… вынести… Тебя нет! Уйди, проклятая!..
Ему захотелось схватить топор и снова ударить, ударить, ударить, чтоб брызнула кровь, чтоб унеслись в бездну небытия все страхи и видения, чтою больше не видеть никогда эту сводящую с ума улыбку полутрупа, не слышать его омерзительного смеха…
Он открыл глаза и понял, что это была галлюцинация. Всё причудилось: в окне исчезла рука, было тихо и спокойно… Внезапно включился вентилятор, отчего Раскольников последний раз вскричал. Потом он упал на подушку, накрыл ладонями вспотевшее лицо и попытался успокоиться… Вскоре он уснул безмятежным сном.

Пункт одиннадцатый

В комнате повеяло странным запахом. Терпкое вино и сырость. Этот запах был настоль силён, что Раскольников почувствовал его во сне. Почувствовал и проснулся. Перед кроватью он увидел какую-то тень; она медленно подплыла, побелела и, склонившись над приходящим в себя после непродолжительного сна, остановилась на маленьком стуле подле обители лежащего.
- Здравствуйте, Родион Романович…
Раскольникова будто плетью огрели по спине, он дёрнулся всем телом и увидел человека с белой бородой. «Да ведь это Свидригайлов!» - подумал он.
Непонятно, как появившийся здесь гость, продолжал.
- Как же это вы, Родион Романович, так оплошали. Опять-таки старушку убили, а ведь грех страшный! Сами понимаете, небось, взрослые уже… Да, конечно, не мне вас судить, но… как же так жить можно после… Впрочем, некоторые ведь живут и ничего… Но я к вам по другому делу вовсе. Я вам помочь хочу…
Раскольников оскалился.
- Вы? Мне? Помочь? – выпалил он.
- Да, да, в самом деле. Хотите, не верьте, но время нас рассудит. Вы слепы, Родион Романович. Слепы.
- Как ты… вы… смеете!.. Мою сестру довести хотели, так и меня!..
- Спокойно. Сдались вы мне очень, господин великий. Не мелите чепухи. Лучше послушайте, что вам говорят. Дело в том, что вы считаете, что находитесь в 1867 году в Петербурге, ведь так?..
Раскольников молчал.
- Ведь так? – угрожающе повторил Свидригайлов.
- Я не понимаю вас. Разумеется, что так. Мне ещё в жёлтый дом не надо, если вы про это.
Гость рассмеялся.
- Как знать. Как знать. Вы должны понять, что вы вовсе не в 1867 году, вовсе не в Петербурге. Вы на самом деле в 1985 году, в Ленинграде, это будущее, город ваш переименовали в честь вождя пролетариата… Это класс такой социальный, всех трудящихся… Понятно? Многое я бы мог вам ещё рассказать да незачем, ведь вы до двадцатого века не доживёте, Родион Романович, сами, небось, на кладбище видели… Так что, прощайте. И мой совет вам: возвращайтесь, не для вас мир этот страшный…
Свидригайлов замолчал. А когда Раскольников оглянулся, то никого не увидел. Он почувствовал в себе прилив сил, встал, оделся и кинулся в дверь.

Пункт двенадцатый

Войдя в небольшой дворик, фигура молодого человека в тёмном остановилась. Перед ним стояли два мусорных бака. Раскольников подошёл ближе и опустил руку внутрь. – Пусто. «Как так?» - подумал он. Такого быть не могло. Он и представить себе не мог, что машина по сбору мусора достала всё, что нужно было ранним утром. Из-за угла вышел подвыпивший мужик и окликнул Раскольникова:
- Что торчишь тут? Мусор уже вывезли, бомж проклятый!
И, подбежавши к несчастному, вдарил Раскольникова по печени. Резкая боль пронзила его – он чуть было не упал на тротуар. Нужно было уходить. Тени окружили его, не пуская, не разрешая сделать и шага… Раскольников был на волоске от безумства. Он выпрямился и из последних сил ринулся прочь.
На площади трое милиционеров крикнули ему:
- Эй, ты! Щас заберём тебя, скотина пьяная!
Раскольников отбежал от Грибоедовского канала и пустился наутёк. За ним никто не гнался. Он чуть было не попал под колёса чёрного «Mersedes Benz»; из кабины шикарного авто вынырнула бородатая голова мещанина. Он злобно крикнул Раскольникову «Убивец!!!» и погрозил кулаком, на котором виднелся перстень с изображением черепа. Раскольников упал на асфальт и рассёк левую бровь, но быстро поднялся на ноги. Кровь потекла маленьким ручейком по грязной щеке. Бежать было некуда. Эта мысль поразила Раскольникова до глубины души. «Да. Бежать некуда». Он из последних сил подполз к каналу, перелез через поручни… Никто не видел, как тёмная фигура полетела в воду, теряя кровь, капля за каплей, капля за каплей…

***

Раскольников очнулся. Где-то вдали был слышен протяжный вой собак. Неспокойный зимний вечер предвещал такую же беспокойную ночь, которая должна была почти незаметно перейти в утро 1867 года. Он уткнулся лицом в жёсткое подобие подушки и с пониманием подумал, что более никогда не почувствует той дикой боли, что случилась с ним совсем недавно.

1999