Возмездие. Посвящается Фёдору Мрачному

ВОЗМЕЗДИЕ

Посвящается Фёдору Мрачному, с дружественным приветом

Гриндорф сидел на дровах, думая о будущей встрече с другом. Друг обещал прийти с подарком. И дровосек из Пилдерсби никак не мог заставить себя придумать подходящий пример, - всё, что приходило на ум тогда, вызывало у него лёгкую раздражительность от собственной непроницательности и отсутствия фантазии. Ветер касался его прекрасных длинных волос, и ни один из них не упал с головы. Он раздвинул ноги, закрыл глаза и замер на лёгком солнце… Так сидеть было несказанно приятно. Особенно грело знание о скором прибытии. Дровосек сгрёб приготовленное дерево и закурил. Затем для контраста вдохнул запах векового дуба, расположенного рядом, и прислушался. Вокруг жужжали какие-то насекомые. Гриндорф вспомнил один случай, когда они с Велтоном бродили по Илистым полям в поисках новой пчелиной колонии. Запах, исходивший от дерева, напомнил ему те непроглядные пространства, в которых они чуть не заблудились несколько лет назад. Теперь же Велтон прислал письмо. И каково же было радостно и хорошо прочитать по слогам о том, что лучший друг после такого длительного перерыва возвращается из Мира Больших Городов. Предстояло это отметить! Гриндорф почесал у себя между ног, сплюнул на сухую землю, покрытую сухой хвоей, и закричал что было сил, во всю глотку.
- Пра-а-а-а-а-а-а-а-здни-и-и-и-и-и-и-и-ик!
Так он учился говорить с тех самых пор, как отец ушёл на восток. Со словами, которые не обозначали предметы или явления, связанные с бытом, у него всегда были проблемы. Он не мог их запомнить, путал их, постоянно неверно произносил; дочь пастыря Барагаза, Анна, постоянно поправляла Гриндорфа, указывая на его ошибки. Но в этот день даже незнание слов не могло помещать ему насладиться общением с другом. «Сегодня мы будем вспоминать родину, - думал Гриндорф, - я выучу несколько новых приятных слов по-ирландски, и ему будет ужас как радостно…»
Последние лучи солнца коснулись долины Ллейтер. И когда молодой дровосек закончил работу, в перламутровой дали показался силуэт. Он посекундно рос, вытягиваясь в небо и раскачиваясь на ходу. Ошибки быть не могло. Так ходит только один человек. «Велтон», - заключил дровосек и, схватив котомку с едой и бутылкой бренди, бросился навстречу.

***

Чужак склонился над Гриндорфом. И ему пришлось закрыть глаза.
- Я не хочу убивать детей, понимаешь? В вашей деревеньке полно уродов… Давай-ка разберемся с этим раз и навсегда. Люди, вроде Джека, Велтона, Ронша или самого Барагаза, этого конченого ублюдка пастора… Они – животные, твари, падаль!.. И я лишил их жизни потому, что никто из них не мог мне помочь целые годы. А ты сможешь, и поэтому ты нужен мне. Когда наступит минута истины, твоя рука возьмёт мои ножны… И имя твоё позабудется в тёмной жиже…
«Господи, он же полоумный, но говорит на полном серьезе!» - подумал Гриндорф и попытался освободиться от стягивающей запястья верёвки. Во рту у него пересохло: первые признаки лёгкого похмелья давали о себе знать. Верёвка не поддавалась. Он пробовал ещё раз, облизывая треснувшие губы, но всё было напрасно – превращение в игрушку в руках дьявола уже давно произошло.
- Так-так, молодой дровосек захотел домой! А может в компанию вот этого хочешь. – Чужак мотнул головой в сторону лежащего в луже крови Велтона, затем сомкнул ладони как делают перед молитвой, прокричал «Благослови, Всевышний!» и неожиданно пнул ногой по лицу свою ещё живую жертву. Гриндорф взвыл от боли, перемешанной с разъедающим его негодованием перед беспомощностью, слабостью и мерзостью ситуации…
- Итак, сир, - продолжал чужак, - это был очередной урок. А теперь мы пойдём в Хостерленд. У меня там незаконченное дельце, и мне нужен помощник. Как раз такой, какой ты! Точнее – именно ты! – Лицо его оскалилось, окровавленные зубы слились в единое целое с налитыми злобой глазами. – Поднимайся, урод! Я не собираюсь тебя тащить до самой топи!..
Он схватил Гриндорфа одной рукой. Тот подскочил, застонав от ненависти. Тягаться с маниаком силами было бесполезно. Монстр превосходил всех, кто когда-либо жил в их деревне.

***
 
На болотах у несчастного случился припадок. Гриндорф плакал, как грудное дитя. Потом его вырвало.
- Перестань, тварь! – прокричал чужак и… не побледнел - позеленел. - Я могу снять номер в отеле в Виллидж. Там есть дешевые отели, в которых живут художники, писатели, так что найдётся место и для дровосеков… Номера, конечно, ужасные, но жить там все-таки можно. Там даже девочки есть…
- Что? – еле выдавил из себя Гриндорф.
- Что слышал, придурок! Я не учился в Мире Больших Городов, так что прости – говорю всё прямо, не кривя душой!
- Я… не понимаю… какой отель?..
- Да самый обычный.
Чужак схватил несчастного под руки, не дав ему упасть. На мгновение дровосеку показалось, что смерть обошла его стороной.
- Поживёшь там денёк-другой. А потом я вернусь. И мы пойдём грабить Главный банк. Идёт?
Гриндорф ничего не понимал.
- Идёт? – угрожающе повторил дьявол.
- Идёт.
- Вот видишь, приятель. Мне говорили, что ты благородный, ни на что плохое не способный… А ты даже с первым встречным готов идти на мокрое…
Чужак ударил кулаком дровосека по голове. Гриндорф упал в грязь. В волосах его начало расплываться липкое багровое пятно. Непонятно чьи руки схватили за его некогда прекрасные волосы и потащили в чащу Хостерленда.
- За что? Кто… кто вы такой?.. – выплёвывал знакомые слова несчастный.
- Заткнись, тварь. Пришло время расплаты.

***
 
Старик развёл костёр. Языки пламени кусали холодный воздух. Ночь обнажила тысячи звёзд. Одна из них, повисев ещё мгновение, сорвалась и полетела на землю. Старик заметил её. «Сегодня всё кончится», - подумал он, потирая густую бороду. Вдруг в глубине лесов ему стал слышен шорох. Оставалось всего лишь немного подождать.
Через несколько минут на поляне появился мужчина. Он приволок дровосека из Пилдерсби.
- Убил? – спросил старик.
Чужак бросил наземь тело, и оно плюхнулось в топь, как ненужный предмет.
- Живой, - прозвучал ответ. – Как и договаривались.
Когда Гриндорф пришёл в себя, он не нашёл в себе сил подняться. И это уже было ни к чему.
- Где я? – проговорил он еле слышным голосом мертвеца.
- В отеле. Девочку заказать? – злобно ответил кто-то. – Вставай, мы приготовили тебе особенный номер…
Дровосек попытался встать, но ничего не получилось. А когда глаза его в последний раз открылись, он понял, что запах, клубящийся невидимой пеленой, исходит совсем не от векового дуба, под сенью которого он так любил сидеть. Если бы Гриндорф знал по-ирландски слово «гроб», он бы прокричал его в темноту. Но он не знал. И ужас оборвал ему голосовые связки.
- Теперь настало время нам помочь, - сказал чужак.
После говорил только старик.
- Пять лет назад, - начал он, - вы с вашим другом шли через Илистые поля. И всего бы ничего, но там была девочка… Моя внучка. Она попала в западню, и трясина стала затягивать её. Когда же вы поняли, что вам не под силу её вытащить, вы прошли мимо… Дровосеки нынче не похожи на героев из сказки. Я узнал об этом давно, но я не знал, кто виновен. И теперь настало время возмездия. Покончим с этим. Главное, что ни один из жителей вашей сатанинской деревни не остался в живых, ни один, кроме детей. Плохо только одно: ни один из них не узнал перед смертью, кому он обязан такой участью… Я не смог похоронить свою внучку – трясина не отдаёт тела, но я рад, что могу похоронить её убийцу…
Гриндорф вспомнил лицо девочки. Захлёбывающееся в тёмной жиже, гримасами бьющееся в страхе перед потерей жизни, умоляющее о помощи; глаза её точно выпрыгнули бы из орбит, если бы она так быстро не ушла в глубины топи…
Дровосек понял, что его накрыли крышкой.
Послышался плач старика.
Стоны болот.
…И зловещий стук молотка.

13.03.2007