Тенью Бодлера

Тихая прохлада весеннего вечера на удивление быстро захватила город…О, как она любила это время, когда даже деревья опускали свои кроны в предвкушении приближающейся темноты, а люди поскорее стремились скрыть самое себя от ночи за дверями ресторанов и ночных клубов
Она шла по бульвару Сен-Жермен, лишь изредка поднимая голову на перекрестках. Она была немного пьяна…от мартини…или от сладкого дурмана ландышей на лотках у цветочниц…Париж – удивительный город…самый богатый, самый красочный, самый порочный…«Мне дорог… вид отверженной столицы…». Снова Бодлер, он не оставит ее никогда. Его поэзия ужасала и притягивала ее, заставляла сердце сладко сжиматься от почти чувственного наслаждения…Она спрашивала себя: неужели и я такая…ведь это почти сумасшествие.
Она пьяно хихикнула…еще немного, и она попадет туда с недугом, который столь ретиво стремилась исследовать у других…какой простор для деятельности…быть подопытным кроликом для своих же научных изысканий…
…Нет, наверно, это все-таки мартини…всегда после вечеринок ее тянет на философию…Поль говорит, что в ее хорошенькой головке скрывается слишком много «мыслей и обрывков мыслей»…ну да, она же не та тупоголовая нимфетка, которую он сегодня так беззастенчиво трахал прямо на балконе пятого этажа…она видела…иногда все-таки полезно закрывать дверь за собой, так она ему и скажет.
Ах, Поль, да, Поль. Она совсем забыла про него, и не сказала, что уходит. Ну да, впрочем, ему теперь не до нее.
 Она проверила себя на ревность…ничего, ни капельки…а ведь он ее друг уже второй год, и они собираются пожениться,…то есть, он собирается жениться на ней, а она еще не дала ответ…
«Мой котик, подойди, ложись ко мне на грудь, но когти убери сначала». Так словами Бодлера говорил он ей. И она таяла. Не от любви к нему, нет, как можно было. От любви к этим словам, которые пьянили ее, как рюмка водки…гадкое пойло…зато как дурманит. Почему она не такая, как все? Со все нарастающим беспокойством она лихорадочно размышляла над этим вопросом, словно от его решения зависела вся ее жизнь…одурманенное сознание…Мысли бежали, обгоняя друг друга, как волны, бившиеся о берег ее бесчувственного сердца – сильные, стремительные, смертоносные, они тем не менее рассыпались не тысячи молекул, затрагивая его…Оно тушило скрытый их огонь… Почему она не может любить? Никого… С каким извращенным наслаждением она вцепилась бы в волосы этой девчонки и вырывала бы их клочьями…эти бесцветные волосы. Если бы хоть каплю ревновала…вообще чувствовала что-то. Но она не чувствует, ничего не чувствует, ничего, ничего…Она не любит ни его, ни кого бы то ни было здесь, ей наплевать, даже если сейчас, вот в эту секунду они все летят в тартарары…
Волны-мысли наполняли душу горячей ненавистью ко всем, кого она так и не смогла полюбить. Эта ненависть незримыми потоками вытекала из нее, ядовитая, отравляющая, как ртуть, и наполняла воздух удушливым смрадом падшей души…ее души. И когда она уже думала, что утонет в ее тяжелых водах, все внезапно прекратилось, как лавина, которая приносит ужасающие разрушения, несмотря на то, что так скоротечна.
…Бр…Бодлер и мартини – гремучая смесь, оказывается…лучше отказаться от последнего. Она довольно ухмыльнулась, не вполне отдавая себе отчет в происходящем, но в следующее мгновение вдруг стала серьезной.
…А за что, собственно, их любить? м?...что они сделали в жизни такого, за что их можно любить…или даже ненавидеть? Почему все эти люди (она даже в мыслях как будто выплевывала это слово) решили, что их обязательно должен кто-то любить, что они этой любви достойны? Да ни черта они не достойны, и никто не достоин. И я тоже. Но я не прошу ее. Она не нужна мне, а если и нужна, то я завоевываю ее, как рыцарь завоевывает даму своего сердца…ха-ха...вот сказала…но ведь это правда. Не это ли самое чудесное ощущение из всех? Когда знаешь, что ты ДОБИЛАСЬ. Напоминает анфлераж…Искусство выманивать у цветов их аромат…Когда после недель трудов ты, как последний скупец, радуешься нескольким унциям благоуханной эссенции, которая стоит всего этого…труда…а может наслаждения...«Я запах меда пью, пьянящий, как вино»…
Эти мысли были непривычны ее холодному и расчетливому мозгу. Она всегда считала, что нужно думать только о реальном, могущем принести ощутимую, осязаемую пользу, а не о высоких материях. Время слишком дорого нынче…Ведь время – единственное, что нельзя купить за деньги…Бред про здоровье и любовь для слабаков. Она все может обуздать. Кроме времени…Как его мало…и как много. «Ее пугает то, что жить ей день за днем,…Что надо завтра жить, и послезавтра тоже, …Что надо жить всегда, всегда! – как мы живем!» Жалкий старикашка, нетерпеливый настолько, что поспешил по крайней мере на век, чтобы родиться, он выражает ее мысли, лучше, чем она сама. Ну да Бог с ним!...
Летим с небес на землю, дорогая!...Тааак.. Нужно позвонить завтра…когда буду лучше соображать…кому? Господину Шарни и попросить о личной встрече…в трубке у меня голос грубее…Нужно еще настроиться и привести себя в порядок…он вроде ценитель…гурман, ну-ну, ценит красоту…он,…когда та валяется в его постели…
Ей больше не хотелось думать ни о чем. Она чувствовала себя ипподромной лошадью, которая победила в первом забеге и сейчас же идет на второй. Она сильна и вынослива, на нее сделаны ставки,…но как же она бесконечно устала.
Сейчас она придет в свою мансарду на высоте пяти этажей над улицей Дофина и выпьет свой законный кофе…и сигарета…тонкая, хрупкая, с шоколадным ароматом…
От этих мыслей ей сразу стало тепло. Она завернулась в них, как в теплый шарф, согретая сквозящей в них негой и отдохновением. Что думает по этому поводу Бодлер? «И дух, измученный тоскою вернуть к блаженству и покою…». Проклятый полусумасшедший отщепенец…она уже говорит его словами…нужно заняться своим душевным здоровьем…хммм,…пожалуй.
Она снова подняла голову, осмотрелась по сторонам, и пошла дальше, не замечая больше ни одуряющего аромата ландышей на лотках у цветочниц, ни темноты, сползающей на город…Париж…удивительное место.